Сентябрь, 2021 год
– Пошевеливайтесь, ну же! ¬ Что вы как сонные мухи все?! – уже с самого утра в «Хрустальном» раздаются крики главного тренера – Этери Георгиевны Тутберидзе. Эта суровая женщина со стальным характером воспитала не одно поколение чемпионов. Её методы работы осуждают и восхваляют одновременно. Ни одна победа её спортсмена не обходится без упоминания этого великого имени. Она одна из главных персон среди элиты фигурного катания. Она и есть фигурное катание. – Что, никак не отойдёте от контрольных прокатов? – она сводит брови, набирает побольше воздуха в лёгкие – Трусова, Щербакова, Валиева, живо ко мне! Спортсменки одна за другой плавно возникают возле тренера. Строгий взгляд проходится по каждой. Саша Трусова – любимица публики, «русская ракета». Целеустремлённая, упёртая, сильная физически и морально. Одно из главных звеньев в этой опасной игре. Саша тренируется у Этери с самого детства и этот олимпийский сезон для неё не первый. Тутберидзе вспоминая Олимпиаду 2018 года, чувствует, как её сердце наливается кровью. Три её спортсменки, попавшие на главный пьедестал, три звезды фигурного катания, три истории о преодолении себя. Тогда Трусова ещё не прыгала четверных прыжков, но уже показывала немыслимые результаты; она во всём стремилась быть похожа на её главную конкурентку – Евгению Медведеву. Их борьба продолжалась старт за стартом, они всегда делили между собой первое место. Но самую главную медаль в жизни спортсмена забрала ни Саша или Женя, а «тёмная лошадка» Алина Загитова. Алина молча шла от старта к старту, не выделялась какими-либо особыми заслугами, но каждый день оставалась на дополнительный лёд, чтобы быть наравне, и даже лучше остальных. И у неё это получилось. Загитова стала олимпийской чемпионкой Пхёнчхана. А Саша и Женя впервые познали истинное значение слова «драма». Аня Щербакова – любимая спортсменка Даниила Марковича, его «золотая девочка». Мужчина всегда совершенно точно определял будущих победителей, он видел в Ане стержень, которого не было в других. Он видел в ней олимпийскую чемпионку. Этери же такого даже представить не могла, ведь Щербакова любила фигурное катание больше всей своей жизни и в приоритете у неё не было цели на Олимпиаду. Её тоненькая хрупкая шея явно предназначена лишь для лёгких украшений, а не тяжёлой золотой медали. Если такое случится, то эта юная девушка совершенно точно поймёт, что золото – это самый тяжёлый металл вопреки всем законам. Чуть погодя взгляд концентрируется на её драгоценном сокровище – Камиле Валиевой. Самая юная и невинная из этой троицы. Самая лучшая лично для неё. Камила перешла в тренерский штаб пару лет назад, но достаточно быстро освоилась в коллективе и привыкла к режиму нон-стоп. Её не пугали изнурительные тренировки, она только лишь боялась отставать от других, не успеть. Тутберидзе почему-то в самое сердце закрались эти большие карие глаза. Они были похожи на тёплый шоколад, который хотелось испить до дна. Камила – некий эталон, образец стойкости и невероятной силы. Если Саша эту силу демонстрировала при любой возможности, то Камила держала её глубоко в себе и применяла лишь в случаях крайней необходимости. – Этери Георгиевна? – три пары глаз непонимающе уставились на женщину. – Что? – голос совсем чужой, неприятный. – Вы нас звали. – Саша смотрит исподлобья, словно все её мысли знает. – Да, точно. Я хотела сказать, что вы расслабились, причём очень сильно. Почему у каждой из вас такие кривые выезды и непролётные прыжки? Аня, что с флипом? Саша, это был самый отвратительный лутц, который я когда-либо видела. Камила, – она смотри в напуганные детские глаза и понимает, что перегнула со своим напором – чуть выше на тулупе и не думай много перед акселем. А так, в целом, всё у тебя хорошо. Саша и Аня переглянулись, поняв, что с Камилой всё иначе, к ней отношение другое. – Ну, и что мы стоим? Работаем, девочки! Почему одна Валиева уже на льду отрабатывает мои указания? В этот самый момент мимо спортсменок проносится Майя Хромых, неудачно заходит на прыжок и также неудачно падает, ударяясь локтем о лёд. – Ну, Майя, господи! – всё внимание переключается на неё и Тутберидзе отъезжает. – Как думаешь, она отберётся на Олимпиаду? – Точно нет. – Саша пристально наблюдает за переполохом в другой стороне катка. – У неё слабый контент, неподходящее телосложение. Она вся слабая и неказистая. – Мне кажется, это слишком жестоко. – А правда, Анечка, не всегда соответствует твоим ожиданиям. – огневолосая отъезжает от борта – Давай дальше катать, а то снова будем слушать нескончаемые крики Этери Георгиевны. – Ты права. – Щербакова нервно оглядывается на тренера и продолжает тренировку.***
В душевой пусто, но где-то вдали раздаются тихие всхлипы. Аня идёт на звук осторожно, почти беззвучно. Миновав несколько кабинок, она обнаруживает сидящую на полу девушку. – Майя? – она опускается рядом. – Я слишком громко плачу? – фигуристка улыбается сквозь слёзы. – Достаточно, чтобы напугать. Это из-за сегодняшнего падения? – Нет, это из-за того, что я такая никчёмная. – Ох, Майя… – Аня берёт её руки в свои – с чего ты это взяла? Ведь ты такая большая умничка, правда. – Мне Саша сказала, что таким никчёмным как я не место здесь. Отчасти она, наверное, права. – Нет, нет! Не слушай её больше никогда! – у Ани внутри полное смятение. Саша, конечно, была немного грубоватой, но чтобы настолько… А всхлипы рядом прекращаются, когда в помещении раздаются громкие шаги. – О! – появляется рыжая макушка – Здесь что, приют сирых и убогих образовался? – Саша, как ты можешь так обращаться с Майей? – Щербакова тут же вскакивает, чтобы хоть немного быть на равных. – А что я такого сказала? Правда и только правда, Анечка. Таков закон жизни – слабым не место среди сильных. – Это ты себя что ли в сильные записала? Если да, то ты ошиблась с правилом: сильный не тот, то обижает слабых, а тот, кто помогает им, защищает. – Не забывай, что тебя я слабой не считаю, и не советую грызться со своими же. – Саша, я не узнаю тебя… – Аня делает шаг назад и чувствует как упирается в стену. – А знала ли ты вообще меня когда-либо… – это не звучит как вопрос, но почему-то в воздухе образуется неприятная тишина, после которой Трусова вылетает из душевой и направляется в раздевалку. – Лишь бы там никого не было… Но и здесь она не одна. Камила дотошно возится с шнурками коньков, тихо бормоча что-то. – А тут ты, ну конечно! – девушка садится напротив и быстро вытаскивает вещи из сумки. – Где же мне ещё быть? – Дома! – Я бы уже давно ушла, если бы не эта новая мудрённая шнуровка. – младшая устало отвечает, не поднимая головы. – Господи, вокруг одни идиоты… – Трусова встаёт и быстро подходит к Камиле. – Что, уже даже со шнурками не справляешься? – девушка садится на корточки и тянется к чужим конькам. Её ловкие пальцы вмиг справляются с верёвочками, а Камила и вовсе теряется от такой неожиданной помощи. Замирает вся, страшно даже вдохнуть. – Всё, Добби, ты свободен. – Саша встаёт и улыбается. – Теперь можешь спокойно идти домой. – Спасибо тебе. – Обращайся! Далее девушки в тишине переодеваются и расходятся. Всё то время пока Саша едет домой, она думает о Камиле. И отчего вдруг захотелось ей помочь? Она и сама могла с этим справиться! Она пыталась выкинуть их взаимодействие из головы, ведь нужно было думать только о тренировках и предстоящей олимпиаде, но ничего не получалось. Трусова уже не первый год задумывается над своей ориентацией, но рядом с Камилой будто всё становится до предельного просто – ей нравятся девушки. Валиева только-только начинает взрослеть и оформляться, но Саша уже поглядывает за ней на тренировках: ей нравится смотреть, как у младшей вздымается грудь при нагрузках, как она тяжело дышит и особенно нравится наблюдать за тем, как Камила сдувает со лба непослушные пряди. Камила красивая и это факт, настолько неоспоримый, настолько заложившийся в подкорке сознания, что Саша не может избавиться от него. Камила милая и добрая. Саша поняла это в самый первый день, когда Этери представила им новую ученицу. Тогда маленькая Валиева смотрела на всех с широко раскрытыми глазами и в них, что немаловажно, читалось восхищение и гордость. Камила недоступная для всех, но одновременно общительная с каждым в группе. Казалось, что она не выделяет никого особенно и пытается быть рядом со всеми; поддерживает, помогает, делится. Она словно запретный плод, что становится с каждым годом всё слаще и слаще. И Саше так трудно элементарно пригласить её погулять, потому что рядом с ней её мысли превращаются в самую настоящую кашу. Она не умеет красиво говорить как Аня, не умеет быть такой же смелой как Алёна, она просто… существует. Единственное, что она хорошо умеет, так это кататься на коньках. Бывают, конечно, падения, но всё же. И поэтому, остаётся лишь кружить на льду вокруг Камилы. Очередной не менее трудный день практически подошёл к концу. Казалось бы, теперь можно спокойно выдохнуть, ведь поле сражений в виде льда позади. Но каждого ли ждёт дома мирное время? Саша очень долго стоит возле отцовского кабинета, рука в подвешенном состоянии почти окаменела, но невозможно сдвинуть её с места. Она вздрагивает, когда слышит властный голос, приглашающий войти. – Здравствуй, Сашенька. – Здравствуй, отец. – Трусова младшая потихонечку продвигается к дивану, а затем осторожно приземляется. – Разве я разрешал тебе садиться? – Саша тут же вскакивает и вытягивается как струна. – Прости, отец. – Рассказывай, как день прошёл? – Всё хорошо, как обычно откатывали программы, чтобы стабилизировать контент. – Ну и как, он у тебя стабилизировался? – Ну… да, более-менее. – Да или более-менее? Не заставляй меня повторять вопрос. – Более-менее. – девушка опускает голову, мысленно прося всех богов, чтобы отец её сильно не гневался. – Что не получилось сегодня? – Аксель, снова падала много и криво выезжала с лутца. Да и сам прыжок, в целом, был отвратительным, как сказала Этери Георгиевна. – От «более-менее» ты перешла к «отвратительно», Александра. Я недоволен. – после этих слов мужчина встаёт и подходит вплотную к дочери. – Если так и дальше будет продолжаться, то тебе не достичь нашей главной цели, ты ведь понимаешь это? – Да, отец. – Вот и умничка. Можешь идти. ¬¬– грозный мужчина смотрит исподлобья, а затем хлопает девочку по плечу – Совсем выросла уже, высокая, спортивная. Вся в меня. Эта фраза звучит в жизни Саши не первый раз и звучит она именно тогда, когда она достигает каких-либо результатов; тогда, когда её можно похвалить. Эта фраза-триггер, которая напоминает ей, что всё лучшее от отца, а всё худшее лишь от матери. И иначе быть не может. Скверный характер – это мать воспитала её такой; плохое поведение и неадекватные выходки – снова мать постаралась; грубая лексика – всё от мамы. Отец вложил в неё самое лучшее, что только мог, ведь он отдал её в спорт, повёл практически по своим стопам и сейчас только он имеет право пожинать эти плоды. Трусова младшая покидает кабинет, благодаря всех и вся, что сегодня обошлось всё более-менее спокойно. Она глубоко выдыхает, облокачиваясь о дверь и в мыслях снова возникает образ улыбающейся Камилы. С этим надо что-то делать. А в это время в совершенно противоположной точке Москвы разгоралось нешуточное противостояние. – А я тебе говорю, что здесь будет совсем другой ответ, и это 315, а не то что ты написала! – Щербакова устало потирает виски, дабы не слышать безумно тонкий голосок сестры. – Что у вас тут за крики? – в комнату входит глава семейства. – Папа, спаси меня, иначе сейчас мозг взорвётся! – Аня устало кладёт голову на стол. – Конечно он взорвётся, если вот так неправильно решать задачи… – Что случилось? – Яна увидела, как я решаю тут тесты и говорит, что у меня ответ неверный, хотя я уже раз десять всё перепроверила. – Давайте я гляну. – мужчина подходит к старшей, просматривает записи и улыбается. – Вот тут у тебя знак перепутан и из-за этого всё решение идёт по-другому. – Вот видишь! – сестра Яна высовывает язык, словно совсем маленький ребёнок. – Всё, не ругайтесь. – Станислав гладит по голове сперва одну дочь, затем вторую – Заканчивай тут, Анют, и идите ко столу. Мама там уже на финишной прямой. Оставшийся вечер чита Щербаковых проводит за просмотром фильма.***
– Как сегодня день прошёл? – мягкие руки матери медленно массируют детскую голову. – Да в принципе отлично, немного косячила на тулупе и акселе, а так… пойдёт. – А что не так с этими прыжками? – Как говорит Этери Георгиевна, я слишком много думаю перед и во время захода. – И что же лезет в твою головушку? – Алсу целует Камилу в макушку. – Боюсь, что не смогу, что не справлюсь. Мам, – девочка привстаёт – а ты будешь любить меня, если я не выиграю Олимпиаду? Возможно, даже если не попаду на неё? – Кадерлем, я буду любить тебя всегда. Попадёшь ты на Олимпиаду или не попадёшь… главное, чтобы ты была счастлива. – Эти слова так сильно западают в душу Камилы, отчего становится легко и тепло. Её мама всегда была ей как подруга, с ней было просто и хорошо. и Валиева младшая безумно этому рада. – Я люблю тебя, мамочка. – И я тебя люблю, Камила. Их спокойствие нарушает звук пришедшего уведомления на телефон: – не хочешь прогуляться завтра в парке Горького после тренировки?