Если она у тебя есть.
Есть же?
Когда новости заканчиваются, то отец встаёт с тканевого подертого кресла, идя на балкон и берёт пачку сигарет. Когда он проходит мимо от него несёт дешёвым табаком. Пылью. Столетним одеколоном. Сяо думает о том, почему он до сих пор не спился. Сяо думает о том, в чём его вина.. Он такой с тех пор, как мама умерла. Она работала в госпитале для неизлечимо больных. Если человек попадал в этот госпиталь — он уже оставался там. В ожидании смерти. Желанной смерти. Мама на постоянной основе ухаживала за одной женщиной, что была в госпитале долгое время. Она была безумно приятной — всегда улыбалась и говорила милосердные вещи, а её уже выцвевшие голубые глаза всегда излучали доброту и щедрость. Бабушка умерла, когда мама была ещё в восьмом классе. А дедушка постоянно её избивал, насиловал, выбрасывал любимые вещи и выгонял из дому. Ей недоставало любви всю жизнь. Быть любимой. Это её ломало. Даже когда мама била Сяо и срывалась на нём — он не злился на неё. После каждого раза она постоянно плакала и извинялась, стоя на коленях. — Прости меня, сыночек.. я не должна была.. "Ей было тяжелее, чем мне." Когда женщина умерла мама словила паническую атаку. Она очень долго находилась в состоянии апатии. Ибо успела привязаться. Ибо, скорее всего, увидела в той женщине свою собственную мать. Отец тогда сильно надавил на неё и оставил, уходя на пиво с друзьями. "Она для тебя никто. Не будь тряпкой." Потом мама молча сидела в спальне и пялила в стену. В абсолютной тишине и абсолютном одиночестве. — Всё хорошо, сынок.. Мне легче. Последнее, что я помню, как она улыбнулась мне и мягко потрепала по волосам своей нежной ладонью. Она повесилась утром на балконной перегородке. Отец даже не пустил слезу, когда у него на глазах белый гроб опускали в могилу. Убить тех, кого любишь — это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например — безучастно стоять в сторонке, пока их убивает мир. Просто читать газету. Так чаще всего и бывает. Именно ненависть давала почву Сяо не совершить грубую эвтаназию, а продолжать жить. Именно это чувство сохраняло целостность сложившейся хрупкой структуры души и сердца, именно она плетет нити, из коих соткана материя, не позволяющая пустоте заполнить собой все пространство жизни, словно адамантовый скелет. Он и сам хотел возненавидеть отца за смерть матери. Хотелось принять попытку возненавидеть всё человечество за то, что люди так слабы и уязвимы, а человеческая жизнь так эфемерна. Все мысли уже чужда. Потому что сосредоточиться невозможно. Просто спокойно сесть и подумать — не получается. Только эмоции дозами заполняют разум: Гнев. Отчаяние. Безрассудство. Он бы хотел сойти с ума, но безумие только бродит где-то рядом, но никак не явится ему. В какой-то момент Сяо уже потерял веру в лучшее. И сейчас — он покинул свой дом, зная, что никто ему больше не рад здесь. И через малость часовых тиков он уже стоял у входа в запретный лес, пялясь на таблички. Они были большими. Внушающими. Торчали из земли. Были прибиты к деревьям. С яркими красными знаками с черепами, что кричали об ошибке прийти сюда.ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: УВЕДОМЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ.
Если Вы обнаружите МЁРТВОЕ ТЕЛО:
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ОКАЗАТЬ МЕДИЦИНСКУЮ ПОМОЩЬ.
НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ БЛИЖЕ, ЧЕМ НА ПЯТЬ МЕТРОВ.
НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЕ О ПРОИЗОШЕДШЕМ.
ВЫ БОЛЬШЕ НЕ НАРУШАЕТЕ ГРАНИЦЫ. ВЫ — МИШЕНЬ.
Подступает мерзкий ком в горле, и Сяо сплевывает накопившуюся слюну. Отбрасывая сомнения он делает твёрдый шаг вперёд — терять нечего. В голове пустыня. Только шар ветра проносится по песку. Лесная гуща словно сама затягивала в глубь мрачных ветвей. Тёмная зелень под уже вышедшим месяцем отливала голубоватым светом, а капли росы после проливного дождя мерцали ярче любых фонарей. В мемории старые кадры проносятся перед глазами. Как солнечным днём Сяо играл с мамой в догонялки под дождём, шлепая по лужам в резиновых ярких ботиночках. Как играл в прятки, прячась с ней между столбами древ. В тот день они так много смеялись.. Так громко.. до боли в груди. Внезапно Сяо замечает что-то на ветке в тёмном очертании. Подходит ближе, щуря глаза и незадолго столбенеет. Тело одной из женщин было пробито веткой насквозь. В другой стороне — валялась её отрубленная голова. Глаза у неё закатились — видны только белки. Кожа была сдерта. Изо рта вылетело что-то розовое и влажное — кончик откушеного языка. Скрежет. Гулдеж. Ноги касаются ещё свежей жидкости и влага пропитывается сквозь обувь. Мерзкий запах гнили бьёт в нос и Сяо видит окровавленную траву темно-красного оттенка и безобразно валяющиеся кругом ошметки изрубленных тел. Зона Х. Скрежетание становится громче и отчетливее. Что-то огромное приближалось всё ближе с сильными ударами об мокрую землю. Кроваво-бордовый всплеск. Нечто истошно заревело и загрохотало, скрежетая зубами, скрипя, сглатывая слюну вместе с кровью, обломками зубов и перемолотыми костями, пока следом поттягивается некто идентичный. Морда кривится в кошмарной гримасе и виднеются несколько рядов острых зубов в безобразном количестве. В горле булькает кровь, кусками капая вниз вместе с пережеванной кожей, брызжа пенистой чёрной слюной. Гиений утробный смех. Сяо бледнеет от страха. Гул в голове превращается в шум телевизионных помех. К горлу подбирается рвота, которую приходится сдержать внутри рта, после глотая, чувствуя вкус неистовой горечи и обжигающе-кислого желудочного сока. Тварь наслаждалась вкусом крови и органов, проглатывая всё залпом, шарудя открытой пастью по земле, хрустя костями. Датчик сердцебиения аннулировался. СВМ - Синдром Внезапной Смерти. Каждый год семь тысяч человек умирает без всякой видимой причины — просто засыпают и больше не просыпаются. Зато какая смерть.. Тихая. Без боли. Без мучений. "Я мечтаю умереть также.." Монстры приближаются всё ближе. Их глотки переполнены помесью крови и слюны и она бесконечно истекала из их пастей. Рефлексы не работали. Инстинкт самосохранения отключился. Ветки под огромными лапами хрустели, а Сяо представлял, что так будут хрустеть его кости, когда его будут смаковать, разнося на ошметки. "Пусть провоняет как следует — чтобы моя смерть никому в радость не была." Свиная отбивная означает, что свинья бьётся в агонии и истекает кровью, подвешенная за ногу к потолку, пока её заживо режут на отбивные, шейку и карбонат. Даже яйцо вкрутую — это несчастная курица с искалеченными ногами, потому что она сидит в инкубаторе-клетке четыре на четыре дюйма. А в курятниках-инкубаторах, где содержат несушек.. вам известно, что всех птенцов мужского пола перемалывают на удобрения? Заживо. Те, кто пережили геноцид становятся вегетарианцами, ибо они знают, что это такое, когда с тобой обращаются, как с животным. А Вам известно, что большинство свиней не успевают умереть от потери крови, когда их топят в кипящей воде? Резко чудища замирают. Всё происходит само собой — непроизвольно, как судорога в ноге: их тела меняются, ребра ломаются под гортанный рёв и тела реконструируются, перестраиваясь абсолютно по-новому, уменьшаясь в формах и в размерах. И предо мной предстают двое обнаженных молодых девушек с фигурами песочных часов и довольно большой грудью. Это произошло так быстро, что в голове бушует непонимание. "Я во сне?" — Какой сладкий мальчик. Давно такие не забредали, - одна из них сладко молвит, подбираясь ко мне ближе. Шок всё же настигает Сяо и он падает на колени, испустив тяжёлый вздох. Девушка ближнего обзора имела цвет волос, схожий с серебряным пеплом, а на заднем плане — пряди чёрные, как угольная сажа, едва поблескивая. Тела были одинаковы, но лица — нисколько. От одной пахло харизмой и адреналином с ноткой игривости, а от другой — мраком и холодным ветром, что пробирал до костей, заставляя испытывать тревогу. — Ты что! Он такой первый. Гляди на его личико. — Задорное. Когда худые кисти касаются его, Сяо не чувствует ничего живого. Пальцы холодные и грубые, такие же, как куски льда где-то в зоне Эвереста. Если бы одна из девушек сгребла его в объятиях, Сяо превратился в бездыханную ледяную статую. — Поиграем? Давление резко падает, когда Сяо седлает блондинка, упираясь задницей ему в пах. Проворными движениями она развязывает бантик на спортивных штанах и её пальцы пробираются под ткань. Сяо впивается ногтями в её талию и сжимает зубы, когда пальцы обхватывают его член, вынимая, приставляя к лобку, начав мягко тереться об него. Трение об мягкие лобковые волосы вызывают вибрации и щекотку. Незамедлительно, без капли подготовки, она приподнимается и опускается по самые яйца, принимая его полностью, высунув длинный неприродно малиновый язык. Сяо вскидывает голову и упирается в шершавый столб, покрытый мхом позади себя. По телу начинает течь холодный пот. Пот стекает со лба и капает на рыхлую землю с кончика носа. У Сяо перехватывает дыхание. Дышать становится так тяжко, словно его душат. — Стой.. Остановись. Его мольбы игнорируются. Девушка скачет на его члене быстро, без перерыва, издавая утробное рычание и гортанные стоны, пока брюнетка позади голодно пялится, словно на самый сочный кусок мяса. Стенки влагалища сжимаются так сильно, что Сяо не выдерживает и кончает. Давление резко падает и всё перед глазами начинает плыть. Сяо видит Луну. Небо, усеянное звёздами. Тёмные облака, что плыли по ночному небу, напоминая разбавленный чёрный цвет на палитре с мазками краски. И сознание отключается.———
Тик-так. Золотистый часовой маятник плавно двигался из стороны в сторону с мягкими щелчками. Глаза Сяо дёргаются и он набирает воздуха в лёгкие, приоткрывая глаза. Темнота. Под спиной — кровать с железной сеткой, что прогнулась под весом. Он приподнимается, чувствуя холодное железо тазовыми костями и встаёт, завидев вдали комнаты створку. Старинные витражные двери со сворой. Пальцы прокручивают деревянную круглую ручку, и двери протяжно скрипят, отворяясь. Пока не понятно, что это: жилой дом или больница. Влажные стены сочатся и пахнет затхлостью. Запах гнили заполняет ноздри. Во время движений во всём теле ноющая боль. Вся жизнь брюнета отныне пахнет исключительным дерьмом. Кровь растекается по стенам кухни и вдали мерещатся горящие красным глаза у подножия лестницы в подвал. И подходящая атмосфера гнетущей таинственности. Некто стоит в дальнем конце комнаты, в тусклом мерцании, на самом краю круга света от настольной лампы. Стоит, склонившись над каким-то ящиком из нержавеющей стали. Его руки раскинуты, обнимая его, прижимаясь щекой к холодной крышке. Линолеум хрустит под ногами, когда делает шаги по осколкам красного, зеленого, жёлтого и голубого. Бриллианты и рубины, изумруды и сапфиры. Россыпь зелёных, жёлтых, красных и синих камней в переливах тусклого света. Страшный шизофренический сон. До психоза шёл отчёт: Пять.. Четыре.. Три.. Два.. Один.. И.. Яркие алые радужки, словно драгоценные камни блеснули во мраке. Личность отпрянула от ящика, поворачиваясь к парню, направляясь плавными размеренными шагами с мягким стуком каблуков, выходя на свет. Девушка в контрастном чёрном платье с фиолетовыми переливами показалась на свет. Её губы в светло-розовой помаде испачканы кровью. На крышке ящика — отпечаток поцелуя. Её косметичка лежит рядом среди разноцветного витража — перепутанные цепочки: золотые и платиновые. А рядом — карманный гримуар. Она приближается, и пока Сяо косится на камни сладко заговаривает. Мягко. Осторожно. — У холодных бриллиантов должна быть такая огранка, чтобы свет не проникал сквозь грани в нижней половине камня. В рубинах.. оксид алюминия. Посторонние вкрапления, что придают мягкий розоватый оттенок, если только ювелир не обработает камень высокой температурой. Тонкая кисть скользит по запыленным полкам с книгами, а Сяо делает шаг назад. Что за бред..? — Кто ты? Как я здесь оказался? Она улыбается. Блеск на её устах приятно мерцал. Она прислонила палец к губам, мягко проводя по ним. Сяо старается не терять зрительный контакт. — Хороший способ забыть о недавнем - пристально рассмотреть детали. Парень хмурится. Вокруг ничего, кроме сплошного мрака — лишь камни и золото с серебром. Сяо осматривает книжную полку — ни единой на родном языке. Дом старый — всё трещит по швам и казалось вот-вот рухнет. Это всё заставляло чувствовать себя странно.. Девушка берёт парня за руку и ведёт к столику из хрусталя. Усаживает Сяо напротив неё на железный стул, а сама садится в красное кожаное кресло. Берёт палочку благовоний, поджигая её столетними спичками — спичечный коробок был весь в паутине, а картинка на нём полностью сдерлась. — Ты должен быть благодарен за то, что мои девочки не съели тебя. Сяо хмурится и злобно косит голову в бок, оголяя нижние резцы. — Они поимели меня! — Но тебе же понравилось? — Ни разу, чёрт возьми. Мертвые цветы отодвинуты в сторону и весь столик завален искрящимися розовыми камнями и золотом, прохладным белым жемчугом и синей лазурью. Мерцание нежно голубого и сиреневого. Мягкий глянец серебра и ослепительные отсветы. Травяные благовония ласкают нос. Чувствуется легкая сонливость и ощущение, словно твоё тело парит в невесомости. Сяо успокаивается. Выдыхает, откинув голову. Он вижу серебряные колокольчики и кристаллы всевозможных расцветок и форм. Ритуальные ножи с чёрными рукоятками. Они называются "атаме". Сухие пахучие травы, связанные пучками-метелками. Амулеты, отполированные до зеркального блеска. Ритуальные серебряные ножи с камнями у конца. Атмосфера начинает казаться не такой нагнетающей. Девушка напротив нюхает палочку благовоний с прикрытыми глазами. Её телосложение нечеловеческое — талия неприродно узкая, глаза большие и яркие и по всему телу торчат набухшие вены. Но нельзя было отрицать её красоты — она была похожа на древнюю вампиршу, с тех самых старинных картин в огромных дворцах. Это притягивало и отталкивало одновременно. Даже врагу не пожелаешь пережить такие события. — В этом году умерли 152 человека от наших рук и только ты первый выживший. Глаза расширяются и пульс слегка давит на виски. Цифры ни разу не сходились с тем, что было сказано в новостях. — Ты чудовище. Девушка улыбается шире, и на свет показываются идеально белые зубы, все, как один, напоминающие острейшие колья. — Нет, я ювелир. Раздаётся низкий гортанный звук, который при желании можно было бы посчитать смешком, но это не так. — Что же.. ты такое? Протяжный вздох. Она ловко оказывается за спиной Сяо, кладя голову на плечо. Её холодное дыхание чувствовалось на шее, пробирая до мурашек. — ..Знаешь, я не выбирала быть такой. Мне светила такая же посмертная судьба. Или ты думаешь мне за это платить не придётся? Сяо вскидывает брови. Всё это действо напоминало игру с огнём: в детстве всякий раз, когда родители разжигали огонь в камине он в ужасе убегал в другой конец дома. Потом страх прошёл и он стал подолгу смотреть на огонь, как зачарованный. В какой-то момент ему очень хотелось потрогать это что-то — голубое, почти белое, а иногда жёлтое и даже красное. Он прикасался к огню, обжигался и от боли отдергивал руку. Потом он лизал обожженные пальцы и некоторое время старался держаться подальше. Ну а потом — всё повторялось вновь и вновь. — Что это значит? Девушка трется о Сяо, словно кошка. Вдыхает, вбиваясь носом в его шею, а её длинные ресницы мягко щекотали кожу. Поменяв положение головы, притулившись щекой, она медленно заговорила. — Давным давно.. в этом лесу.. Произошла трагедия. Были убиты трое ребят. Двое девушек и один парень. Они были сорвиголовы - не разлей вода. Всегда шастали по кладбищам. Заброшенным домам и больницам. Глухим дебрям. И вот как-то раз.. им не повезло. Пьянь, гуляющая неподалеку услышала нас и приняла, как подарок небес — чудные тела для крышесносного траха. Сначала моих подруг, потом меня. Их даже не смутило наличие члена. Одна из моих подруг попыталась сбежать, за что в наказание ей первой вспороли живот. Струя крови текла из её рта, окрапляя цветочное платье, которое она так любила.. - её голос превратился в ропот, а Сяо дрогнул, когда её руки обвили его талию и пальцы сплелись впереди, создавая замок, — А потом.. чудовища, коих ты видел нашли нас всех. Мужчин проглотили заживо — и глазом моргнуть не успел, а меня не стали.. только забрызгали своей слюной. А на следующее утро я проснулся уже таким, какой сейчас. Словно я не умирал вовсе. Но в противоположном теле. Сяо отпрянул, заставляя его отпустить, а с уст девушки сорвался рваный вздох. — Как такое возможно? — Не знаю. Но ты видишь — значит возможно. — Нет.. это всего лишь кошмар.. Сяо всматривается в зрачки напротив. Глубокие, словно порез, алые, словно недавно распустившиеся розы. Впервые, когда Сяо увидел её он испугался. Чудовище — сказал и он, и любой иной на его месте. Но сейчас в лице читалась наивность. Испуг. Жажда тепла из-за горечи от вечного одиночества. Сяо сумасшедший. Никто иной бы не оказался в такой ситуации. Данное — скверный подарок судьбы. Любой бы сбежал от страха, сверкнув пятками, но Сяо не желает. Вся его жизнь — сплошная скверна. — Как.. твоё имя? Девушка поднимает голову, моргая. Облака, что закрывали Луну, отплывают в сторону и радужка переливается градиентом, отражая свет. — Итэр.. Ещё в прошлой жизни меня так назвали. Сяо подходит к ней. Поначалу кажется, что он желает что-то вымолвить, но вместо этого он протягивает руку и кладёт ей на затылок, притягивая за волосы. Её нос мажет по укромку между шеей и плечом, оставляя розовый след помады на его ключице. Её губы холодные, по спине пробегает холодок и Сяо вздыхает, прикрывая глаза, чувствуя мягкие касания. Он крепко держит её и не думая целует в запрокинутые розовые губы. Вкус помады был полусладким и приторным и Сяо не думая пытается её слизать, дабы добраться до истинного вкуса её губ. Поцелуй получается жадным, даже злым — он бы мог разорвать её на части, спасает только то, что время от времени она отстраняется, чтобы снять его рубашку. Сяо впивается укусом ей в рот, затем в шею. Она изгибается, дрожит, но не издаёт ни звука. Кладя ладонь ей на бёдра рука скользит ей под платье, пальцами стягивая кружевное бельё. Она тяжело и томно дышит в ожидании, но ему не хочется, чтобы всё было так просто. Ему хотелось, чтобы она помучилась, хоть немного почувствовала то, что и он прошлой ночью. — Сяо.. ты боишься меня? В ответ он лишь косится на неё, обжигая холодную кожу горячим дыханием. Не отвечает и засовывая два пальца в рот, смачивая слюной и затем касается её половых губ пальцами, мягко дразня клитор круговыми движениями. Зубами Сяо стискивает лямки платья и не обнаружив под ним бюстгальтера горячий язык ласкает один из набухших сосков. Итэр издаёт утробный стон, впиваясь длинными ногтями в его плечи, оставляя красные полосы, заставляя Сяо зарычать, усаживая на хрустальный стол, и драгоценности с серебром и золотом катятся вниз, летя на пол. Двумя пальцами брюнет проникает внутрь влагалища, а другой рукой ласкает грудь, тяжело дыша в шею. Итэр тихо вздыхает, двигая бёдрами в такт и её тонкие пальцы тянутся к штанам, высвобождая изнывающую плоть. Сяо останавливает её на мгновение, мягко хватая за тонкие запястья. — А презерватив? — Я не хочу, чтобы что-то мешало чувствовать тебя.. Он улыбается. Кладёт руки на пышные бёдра и мягко разводит их, походя вплотную. Итэр с зовущей тоской целует его. Поцелуй получается почти торжественным. Она обвивает ногами его тело, обнимает его за шею. Он всё крепче прижимает её к хрусталю. Он проникает в неё, слегка оттягивая водопад золотых волос, поворачивая лицом к себе и смотрит ей в глаза — кроваво-алая бездна с россыпью лепестков и отражение яркого сияния звёзд. Душа трепещет и сердце колотает, Сяо прижимает её к себе сильнее, касаясь её носа своим. Двигается он медленно, не отводя взгляда. Она изнывает от желания, пытается ускорится, толкнувшись бёдрами, но он удерживает её. Он чувствует её прерывистое дыхание — она бьётся почти в агонии. Когда она перестаёт извиваться он ласково гладит её по голове и целует, начиная ускоряться, резво и грубо входя, и тогда Итэр начинает кричать. Он хотел, чтобы она кричала. Чтобы её кожа перестала быть неподвижным, безжизненным морем. Чтобы на какое-то мгновение она ощутила себя тем, кем когда-то была раньше. Она кричит так, словно более нет никого и ничего, словно все слова и мысли распались на звуки и утратили всякий смысл. Она кричит так, будто под уготованным ей адом есть ещё одна преисподняя, покидать которую она не желает. Сяо не волнует более сколько смертей лежит на её плечах и на скольких трупах стоят её изящно бледные ноги. Он чувствует её. Как холод убывает. Как бьётся её сердце. Как монстр умирает и появляется та самая, казалось умершая, человечность. Она кончает в унисон, выгибаясь, откидывая голову назад. Её ключицы напрягаются и она дрожит, издав высокий стон. И тело обмякает, расслабляясь. Слизывая прозрачные капельки пота, Сяо приподнимает её, беря на руки в манере жениха, что несёт свою невесту и кладёт на широкую кровать в комнате, где она спала. Итэр тянет его на себя, безмолвно прося остаться. И тот подчиняется. Лежа в его объятиях Итэр закрывает глаза и кладёт голову ему на колени. Она улыбается и говорит: — Ты всё ещё хочешь расстаться с жизнью? Брюнет хмыкает, беря пряди её волос, что словно шёлк просачивались сквозь пальцы и наклоняясь целует их. — Думаю нет..