Злые слова

      Они снова говорили друг другу злые слова.       Глинда, наверное, сказала, что Эльфаба несносна. Эльфаба, наверное, обозвала Глинду наивной.       Их витиеватые споры росли плющом по забору между Крейдж Холлом и Бриско Холлом, застывали на окнах ледяными узорами, лежали в их камине тлеющими поленьями. В конце концов, они снова оказывались в одной комнате, связь висела между ними невидимой нитью.       Никто из них этого, конечно же, не знал.       Иногда Глинда оборачивалась на Эльфабу, устав обиженно ерзать на своей кровати или делать вид, что ужасно увлечена чтением модного журнала. Эльфаба всегда сидела, сгорбившись, словно самый угрюмый кустарник. Окрашенная то солнцем, то свечами, ее кожа уходила то в изумруд, то в цвет молодой листвы. Иногда она казалась скисшими листьями. Эльфаба что-то писала, не отрывая руку от стола. Между её лопаток пролегла глубокая складка ткани, привлекая внимание Глинды.       Ее плечи. Черт возьми.       Иногда, когда дни были длинными, а настроение благостным, они выбирались на пикники. Иногда у них бывала компания, но, чем ближе экзамены, тем чаще они оставались под деревом одни. Укрытые одним зонтиком, они сидели близко друг к другу, почти соприкасаясь тканевыми локтями.       Глинда обмахивалась веером, лениво глядя по сторонам. Вдруг она спросила:       — Мисс Эльфаба, вы, случаем, не имеете также аллергию на меня?       — Глинда. Они давно ушли от этих формальностей в их обращении друг к другу, и Эльфаба знала, что Глинда забавляется, но она все равно не могла выдавить из себя колкость, чтобы остроумно обратить на это внимание. Вместо этого она позорно замолчала.       — Ты практически вываливаешься из зонтика.       — Я знаю.       — Почему бы тебе просто не подвинуться?       — Почему бы тебе просто не помолчать? — огрызнулась Эльфаба       Глинда замолкла. Прекрасно, теперь Эльфаба чувствовала себя виноватой. Только эта женщина, праздно и помпезно расположившись вокруг ее скромной компактной жизни, могла заставить ее чувствовать себя так.       Эльфаба мысленно досчитала до десяти и сдвинулась. Теперь они сидели вплотную. Напряженно, не глядя друг на друга. Замечательный отдых.       Ветер подул в сторону Эльфабы и ее захватил до головокружения аромат цветов. Все духи, на вкус Эльфабы, были ужасно броскими и, конечно, излишними.       Но Глинде шло. Глинде, честное слово, все шло.       Конечно, это взрывается. Они спорят. Они нежны друг с другом, как ни с кем. В один из дней это происходит. Неизбежность столкновения волны с берегом. Неизбежность рассвета.       Щелчок двери. Глинда, заплаканная, поднимает голову от подушки. И тут же опускает обратно: это Эльфаба. Конечно, это Эльфаба. Кто еще мог войти в эту дверь? Спешащий утешить ее Бок? Снизошедший до ее мелких драм Фиеро?       Глинда дышит как можно тише, чтобы приглушить всхлипы. Ее сердце делает кульбит, когда кровать рядом с ней прогибается. Через ресницы Глинда наблюдает напряженные руки Эльфабы. Она совершенно не ожидает следующих слов.       — Извини.       Глинда, кажется, вовсе перестает дышать.       — Я не должна была этого говорить. Сложная волна чувства поднимается в Глинде в ответ. Она сжимает покрывало до скрипучего чувства под ногтями. Ей хочется встать и заорать. Затопать ногами. Ударить ее, в конце концов.       — Глинда... — теплая рука легко касается ее плеча. В голосе Эльфабы страх, неоконченность... и чувство, с которым Глинда каждый раз смотрит на профиль Эльфабы, заставляющее сладко и больно сжиматься ее внутренности.       Глинда откатывается назад, и лицо Эльфабы оказывается над ее головой. На краю сознания мелькают мысли:       Она заплаканная. Лицо, наверное, распухло и покраснело. Ее кудри растрепались. Образец непризентабельности.       Но у Эльфабы такие темные глаза, когда она смотрит на нее, что у Глинды выбивает дух. Она облизывает губы и пытается найти слова, чтобы выразить свои сложные эмоции.       Эльфаба наклоняется и целует ее.       Глинда должна оттолкнуть ее. Сказать, что она злая, что не может с ней так поступать. Делать Глинду хрупкой вазой на краю стола — разве так можно? Разве так честно?       Но Глинда притягивает ее за шею к себе, и в перерывах от поцелуев они дышат друг другу в рот. Она целует ее со всей болью и яростью, злостью и нежностью.       Когда Эльфаба отстраняется, Глинда громко всхлипывает.       Эльфаба смотрит на нее так, будто она самое большое сокровище, гладит большими пальцами ее щёки.       — Тщ-щ, не плачь.       Глинда все таки толкает ее в плечо, оставляя, она надеется, больный синяк.       Эльфаба ничего не говорит.