Стерва

      Дверь на входе в здание школы с глухим хлопком затворяется за спинами двух восмиклассников, что по вине одной из них покидали её стены чуть позже основной массы. Соня бывает такой копушей, когда дело касается сборов. Даже если всего-то требуется надеть верхнюю одежду. То волосы под шапкой не так лежат, то шарф не получается завязать, как надо, то еще что-то. — Так что? — Игорь поправляет съезжающую с плеча лямку рюкзака, заинтересованно глядя на подругу. — Сегодня всё в силе? — Что «всё»?        Васильева хмурит тёмные брови, бросая на одноклассника недоумевающий взгляд. На девичьем лбу пролегает едва заметная складка, и Якушев разочарованно поджимает губы. Где-то в области грудной клетки что-то отзывается болезненным уколом, словно бы меж рёбер вогнали иглу. Не так уж больно, но ощутимо. Неужели она и вправду забыла? — Мы же хотели погулять после уроков. — Бли-ин, — Соня крепко жмурится и смотрит исподлобья виновато. — Сегодня… Сегодня не получится, прости. — А... — только и выдыхает растерянно парень. — Почему? — Меня Рома в кино пригласил, — смущённо отзывается девушка, едва сдерживая глупую улыбку.        Внутри у Якушева что-то противно трепыхается при упоминании этого имени. Рома… Ну конечно, Рощин у неё сейчас на первом месте. — Мы же ещё два дня назад договаривались, Сонь.        Игорь все же предпринимает жалкую попытку удержать подругу и конечно же терпит крах, натыкаясь на её виноватый, но все же блестящий влюблённым блеском взгляд карих глаз. Жалко только, что блеск этот был предназначен вовсе не ему. Ну чем он хуже этого Рощина? — Ну не дуйся, — Васильева протягивает тонкую руку и нежно ерошит светлую чёлку, словно извиняясь. — Обещаю, что найду для тебя время, — она ослепительно улыбается так, что у Якушева внутри все плавится горячим воском, а затем, сама того не ведая, с размаху вбивает кол в мальчишеское сердце всего одной фразой. — Ты же мой лучший друг.        Игорь не успевает даже ничего ответить, как Соня уже убегает навстречу поджидающему её Рощину, а ему самому остаётся лишь стоять столбом на школьном крыльце и разочарованно смотреть ей в след, чувствуя, как невыносимо больно сжимается сердце. Чёрт, ну почему именно Рома? Почему она всегда выбирает этого придурка? — Да, — едва слышно шепчет он, до боли кусая губы. — Друг…        Игорь понуро опускает голову, чувствуя себя по-настоящему жалким. Соня отдаляется, и он это чувствует. Чувствует, что с каждым днём подруга становится все дальше и дальше от него. Чувствует, что неумолимо теряет её. И всё из-за проклятого Рощина!        За спиной вдруг слышится тихий девичий смешок, невольно выдёргивающий парня из собственных мрачных мыслей. — Серьёзно? — девчонка делает несколько неторороивых шагов, останавливаясь по левую руку от него самого, и Игорь чувствует, как едкий табачный дым, что она только что выпустила из лёгких раздражает слизистую. — Она так и не врубилась?        Якушев качает головой, даже не удосужевшись взглянуть на наглую особу. И так знает, кто это. — Так и не влюбилась, — выдыхает едва слышно, сам не знает зачем. Скорее для себя самого, чем для стоящей рядом одноклассницы. Однако та всё прекрасно слышит. Не то чтобы он против.        Василиса усмехается тихо, провожая взглядом отдаляющуюся парочку. — Кажется, Соня не в восторге от таких мальчиков-зайчиков, как ты, да? — Ты поиздеваться пришла? — на секунду поворачиваясь ней, неожиданно огрызается в ответ Якушев.        Выглядит, по мнению Малининой, слегка комично. Как щеночек, пытающийся казаться грозным волком. Васька вдруг ловит себя на мысли, что если бы Якушев был щенком, то это непременно был бы золотистый ретривер. Такой же хорошенький, солнечный и до ужаса верный. — Нет, — отстранённо отзывается она, стряхивая тонкими пальцами пепел с сигареты. — Просто забавно наблюдать, как ты перед ней на задних лапках прыгаешь, а выбирает она всё равно его.        Игорь поджимает губы, не слишком-то довольный такой проницательностью девчонки. Вот так всего с одной попытки Малинина попадает точно в цель, чем невольно вгоняет глубже ненавистный ему кол в сердце. Не прокручивает разве что. Якушев шумно выдыхает, обречённо опуская плечи. На душе у него, как никогда паршиво. Хочется скулить, точно раненый зверь лишь бы не чувствовать этой разъедающей обиды. — Что в нём такого?       Слова срываются с губ сами собой. Парень даже не успевает подумать, прежде чем сказать это. Просто хотелось узнать, что такого есть в этом Рощине, чего нет в нём? Чем он лучше? Потому что он старше? Может умнее? Или популярнее? Симпатичнее?        Василиса только пожимает плечами, чуть поморщив аккуратный нос. Она и сама не понимает, что Васильева нашла в этом придурке. Особенно учитывая тот факт, что Рощин выставлял её безмозглой влюблённой в него дурочкой перед всей школой. Разве нормальные парни так делают? Глупый вопрос. Очевидно, что нет. — Популярный засранец со смазливой мордашкой и манией величия, — она делает очередную затяжку и блаженно прикрывает глаза, чувствуя, как глотку обвалакивает ядовитой плёнкой. — Только и всего. — Тогда почему?        Якушев поворачивается к ней, врезаясь пронзительным взглядом в тёмные Васькины глаза. Смотрит, не моргая со скрытой обидой во взгляде, да серьезно так, что девчонку злость берёт. Ну как Васильева может быть такой слепой?        Васька выдыхает мутный табачный дым прямо ему в лицо, отчего парень заходится в тихом кашле и начинает размахивать руками перед лицом, стараясь развеять облако ядовитой отравы, раздражающей рецепторы. Как она вообще может курить эту гадость? — Потому что дура.       Малинина кидает недокуренный бычок под ноги и спешно тушит его носком ботинка. Ловко спускается по невысоким ступенькам, ведущим к дверям школы, надеясь слинять быстрее, чем Якушев успеет опомниться. Настроение почему-то испортилось. — Не говори так о ней, — несколько грубо, что ему совсем не свойственно, бросает ей в спину парень, крепко сжимая челюсти так, что желваки на скулах играют. — А что, Якушев? — Василиса оборачивается через плечо, кривя губы в едкой усмешке. — Правда глаза колет?        Она не ждёт ответа. Лишь победно хмыкает напоследок и спешно перебирает худым ногами по протоптанной тропинке, оставляя парня наедине со своими мыслями.        Игорь рвано выдыхает, прожигая взглядом спину несносной одноклассницы. — Стерва.

***

       У Якушева странные отношения с его соседкой, что по совместительству является ещё и невыносимо-колючей одноклассницей, умело действующей ему на нервы день ото дня. Да и не только ему, впрочем.        Василиса Малинина живёт в квартире, распологающейся напротив его собственной. Поэтому, волей-неволей, они пересекаются чаще положенного. Не то чтобы Игорь был от этого в восторге, но и против ничего не имел. Вне школы Малинина зачастую ведет себя с ним чуть менее стервозно, чем обычно, к тому же, по неведомой ему причине, она единственная, кто знает о его чувствах к Соне. Чёрт его знает, как это получилось. Либо Вася оказалась слишком уж проницательной, либо сам Игорь имел неосторожность проколоться перед ней где-то.        Но стоит отдать ей должное. Васька молчит об этом, как партизан на допросе. Не шепчется об этом с одноклассницами, не кидается в него многозначительными взглядами, не засыпает глупыми шуточками и совсем никак не пытается влезть во всё это. Будто ей вовсе дела нет. Девчонка лишь изредка отпускает язвительные комментарии, когда они остаются наедине, но никогда не позволяет себе делать это в чьём-то присутствии. И за это Игорь ей по-настоящему благодарен. Он то думал, что Малинина всем об этом растрещит. А оно вон как оказалось. Наверно, только поэтому Якушев до сих пор не возненавидел эту девчонку, несмотря на её отвратное поведение. — А ты чего тут делаешь?        Игорь удивлённо вскидывает брови, когда застаёт Малинину на лестничной клетке. Девчонка сидит на грязном бетоне, не слишком-то переживая за чистоту одежды. Худые ноги, что та просунула между перил свешены вниз. Медные пряди, обстриженные под небрежное каре неровными волнами спадают ей на лицо, частично мешая обзору, а меж тонких пальцев привычно тлеет сигарета. — А не видно?       Васька показательно затягивается, и на пару мгновений ярко-оранжевый огонёк освещает тонкие девичьи черты лица мягким тусклым светом в подъездной темноте. Лампочка на их пролёте перегорела ещё на прошлой неделе. А менять её никто не торопится. — Я серьёзно, — парирует Игорь.       Отчего-то ему всё это не нравится. Девчонка выглядит так, будто торчит здесь уже не первый час. Чёрт его знает, с чего он это взял. Но, какая-то внутренняя чуйка буквально кричит об этом. На часах уже десятый час, так почему она просиживает штаны на лестничной клетке. Отчего не вернётся в квартиру? Нет. Что-то тут не то. — Я тоже, — несколько раздражённо отзывается она, выпуская из лёгких горький дым. — Иди мимо, Якушев. — Василиса, — мышцы тела невольно напрягаются, когда он произносит это. Не то чтобы Малилина не любит полную форму своего имени, но ничего хорошего после этого обычно не происходит. Да и сам Якушев так раньше её никогда не звал. — Что-то случилось?        Игорь тревожно хмурит брови и окидывает её настойчивым выжидающим взглядом. — Ничего, — сухо отзывается девчонка.       Не то чтобы причина её подъездных посиделок была такой уж тайной. Малинина точно знает, что Якушев трепаться не станет. Хотя бы потому что она сама до сих пор молчит. Но отчего-то ей не хочется говорить ему. Не хочется плакаться о том, насколько паршивая у неё на самом деле жизнь. Она ведь не плакса. — Ладно, — вдруг хмыкает Якушев и чуть откидывается назад, подпирая спиной дверь собственной квартиры, победно складывает руки на груди. — Тогда я подожду здесь, пока ты докуришь.        Василиса недовольно поджимает губы. До чего же упрямый. — Вот ведь прицепился, — раздражённо выдыхает она, наконец сдаваясь. Все равно ведь не отстанет. — Мать опять личную жизнь устраивает, — Малинина косится на дверь своей квартиры и неприятно кривится. От понимания, что там сейчас происходит было мерзко. — Не хочу мешать их брачным играм.        Игорь сочувственно и как будто виновато поджимает губы. Почему-то после её слов стало как-то не по себе. Наверно, он влез туда, куда свой нос совать ему не стоило. Но дороги назад уже не было. — И как долго ты собираешься тут сидеть? — Не знаю, — только и пожимает плечами она, тонкими пальцами стряхивая пепел с сигареты в лестничной пролёт. — До утра? — Малинина передёргивает худыми плечами, делая очередную затяжку. — Тебе-то что? — Вставай.        Василиса недоумённо вскидывает брови. — Чего? — Вставай, говорю, — настойчиво повторяет Игорь, отталкиваясь от стены. — У меня переночуешь.        Васька тихо прыскает, насмешливо глядя на него снизу вверх. — Решил побыть рыцарем в сияющих доспехах? — затягивается. — Раз уж принцем на белом коне не вышло.        Игорь хмурится недовольно, губы поджимает раздражённо. До чего противная. — Ты когда-нибудь прекратишь скалиться?        Василиса выпускает мутный дым из лёгких и невесомо качает головой. — Вряд ли. — Послушай, — Якушев выдыхает шумно. — Я просто хочу помочь.        Малинина недоверчиво поджимает губы, щелчком пальцев выкидывая недокуренный бычок куда-то в лестничный пролёт. Не понимает, почему он никак не отвяжется.        Она поднимается на ноги, чтобы быть с ним на одном уровне, хоть Игорь и на добрых пол головы выше нее самой. — С какой стати тебе мне помогать? — Для этого должна быть причина?        Василиса складывает руки под грудью и неопределенно ведёт плечом. В глаза ему почему-то не смотрит. — Ничего не бывает просто так.        Якушев с трудом сдерживается от того, чтобы закатить глаза. Вот ведь упёрлась! — Ты идёшь или нет? — А мамочка не наругает за то, что ты всяких дворняжек подъездных в дом тащишь?        Снова скалится. Точно кошка дикая. Потому что начинает чувствовать себя жалко. Потому что ночевать на лестничной площадке действительно совсем не хочется. Потому что она почти готова согласиться. — Её не будет до утра, — коротко отзывается парень. — Ну?       Васька с сомнением косится на дверь собственной квартиры. Губы поджимает и пальцами в плечи больно впивается. Там её точно никто не ждёт. — Ладно.        Игоря неожиданно пробивает на улыбку. Сдалась все-таки. Он уж думал, что она и в правду собралась у него под дверью ночевать.

***

— Миленько, — только и выдаёт Малинина, входя вслед за парнем в его спальню.        Якушев прыскает. — Приму за комплимент.        Васька с интересом осматривается, пока не решаясь пройти в глубь комнаты. Было немного… Неловко. Она ни разу еще не была в спальне у парня. Однако ей казалось, что у мальчишек комнаты выглядят немного… Иначе. В глаза сразу бросается, кажется, идеальный порядок. Аккуратно застеленная кровать, абсолютно чистый рабочий стол и книги на полках, она уверенна, расставлены если не в алфавитном порядке, то по определённым категориям. Ей даже стало немного стыдно за хлам в своей комнате. — Якушев, скажи честно, ты — маньяк?        Игорь удивленно моргает, глядя на нее и озадаченно сводит брови к переносице. — В смысле? — Иначе такую стерильность я объяснить не могу, — разводит руками рыжая.       Спустя секунду парень показательно возводит глаза к небу, но всё-таки пропускает тихий смешок. — Ха-ха. Очень смешно, Лис.        Васька невольно удивленно хлопает длинными ресницами, уставившись на него, как на экспонат в музее. Так её имя ещё никто не сокращал. Это было так непривычно и, кажется… Приятно?        Якушев роется в шкафу с пару минут, а после достаёт оттуда несколько тёплых одеял и комплект постельного белья. Под её недоумевающий взгляд расстилает это все на полу и стаскивает одну из двух подушек с кровати. Васька вопросительно выиграет брови. — Я лягу на полу, — неловко поясняет он в ответ на её немой вопрос. — Могу в гостинной, если ты… — Нет, — Малинина резво качнула головой, обрывая его на полуслове. — Нет. Не надо.        Внезапно смутившись, Василиса отворачивается, чувствуя, как щеки против её воли неумолимо заливаются краской. Он уступил ей свою кровать. Это было… Мило? — Якушев? — М?        Вася сжала в пальцах ткань своих джинс, неловко глянув на шкаф за его спиной. — Можно… — А, да, — благо, Игорь быстро улавливает суть её мыслей, в эту же минуту протягивая ей стопку одежды, состоящую из своей футболки и каких-то широких спортивных шорт. — Держи. — Спасибо, — Малинина благодарно кивает, мысленно радуясь тому, что ей не пришлось объяснять.        Сказать, что облачиться в одежду Якушева было неловко — это ничего не сказать. Разумеется, Васька в ней утонула. Причем настолько, что широкий ворот футболки оголял худое плечо, бесстыдно выставляя на показ лямку от лифчика. Благо, хоть шорты оказались на завязках.        Малинина сидит на широкой мальчишеской кровати, поджав под себя ноги в позе лотоса и мысленно благословит всех богов за то, что Игорь Якушев такой благовоспитанный мальчик. Ей до жути неловко представать перед ним в таком виде. Да в принципе перед парнем. Проклятая лямка, которую она безуспешно пыталась прикрыть добрых несколько минут заставляет её чувствовать себя чуть ли не голой. — Ты голодная? — неожиданно спрашивает Игорь.        Ваську это застает врасплох. Она поднимет к нему удивлённый взгляд, недоумённо хлопнув ресницами. Ей точно не послышалось? Якушев под этим взглядом мгновенно тушуется. — В холодильнике есть запеканка, — Игорь неловко чешет затылок, ощущая себя полнейший идиотом. — Я подумал… Будешь? — Буду.        Ответ срывается с губ быстрее, чем она могла бы подумать. Такое проявление заботы было… Странным. В конце концов, они никогда не были друзьями. И даже приятелями с большой натяжкой. А он пускает её к себе домой, делится одеждой, уступает ей свою кровать, а теперь собирается накормить. Этого парня явно воспитала королева. Потому что он был, чёрт побери… Идеальным? Да. Наверное.

***

       Уже лежа в кровати, раскинув руки в стороны, Малинина думает, что хотела бы, чтобы в её жизни был кто-то вроде Игоря Якушева. Потому что он… Хороший. Правда хороший. А у Василисы в жизни хороших людей было не много.        Внутри что-то неприятно сжимается, когда приходит осознание. А у неё он есть. У Сони. И ей плевать. Абсолютно. И ей друг вспоминается их недавний разговор на школьном крыльце. — Дура, — Васька крепко жмурится, когда допускает эту мысль. Потому что будь она на её месте, она выбрала бы Якушева. — Точно дура.        Малинина тут же отдергивает себя от этой мысли. Злится. Потому что она не на её месте. И вряд ли когда нибудь будет. Думать об этом почему то было больно.        Интересно, с чего бы это?