Гнездо пирата Глота

Быт космических пиратов далекого и прекрасного будущего на самом деле не слишком отличался от быта их земных коллег нескольким веками ранее. Нет, разумеется, никто уже давно не спал в гамаках, подвешенных к гнилым доскам в вонючем трюме, технологический процесс все же имел место быть. Да и космический корабль накладывает некоторые нюансы. Разномастной, часто совершенно непонятного происхождения техникой, космические корабли пиратов были нашпигованы вдоль и поперек. Все это добро, чудо и исчадие инженерной мысли вынуждали соблюдать уникальные, разнящиеся от корабля к кораблю, правила для условно комфортной жизни простых космических работников ножа и топора. Места под личное пространство немного, что вынуждало искать способы оптимизации быта. Взамен у всех была возможность оснастить его под себя настолько, что любой другой на твоем месте самоубился бы от простой попытки поставить на камбузе чайник. Знакомая любому пирату невысокого полета реальность. Так было раньше. Сейчас же, будучи главой пиратского Альянса Глот мог позволить себе хоромы величиной со взлетный ангар. Правда, жилое пространство по-прежнему осталось небольшим, видимо сказывалась врожденная экономичность, протестовавшая против бессмысленной траты ресурсов. Кто-то посторонний, неведомым образом переместившийся в апартаменты ксеноса мог бы подумать, что попал в сделанную под ключ, и потому не обжитую, квартиру-студию. Ничего лишнего: бытовой блок, состоящий из вмонтированного в стойку пищевого синтезатора, источника питьевой воды и упрятанного в скрытый шкафчик небольшого запаса посуды. Правда некоторое время назад пришлось добавить туда же еще и маленький холодильник с парой индукционных конфорок, после того как У, обретший в лице Глота благодарного "кушателя", начал периодически, по настроению, устраивать им кулинарные шоу. Ксенос на эти прихоти смотрел сквозь пальцы. У него не было нужды в дополнительной пище вне приема концентратов, но стоило признать, готовил У действительно неплохо. Рядом с панорамным иллюминатором во всю стену расположился рабочий стол с интерактивной голографической панелью. Капсула релаксации для сна, аскетичная низкая тахта для медитаций — вот и все убранство окутанных тайнами и слухами покоев величайшего пирата. Словно в противовес Глоту, У свое жизненное пространство старательно заполнял всем, чем мог. Выросший в жесточайшей нужде, и добравшийся сейчас до всего что душа пожелает, Весельчак старательно изображал сороку, стаскивая к себе все, что нравилось. Нет, вкус у пирата определённо был, и это стоило признать, но количество и разнообразие предметов от этого не менялось. Оказавшись как-то раз в его каюте, Глот едва не оказался похоронен под книжным завалом и больше такую ошибку не совершал, обходя жилое пространство напарника стороной. Да и не было принято в его культуре впускать в свое логово кого бы то ни было. Непредсказуемо. Опасно. Никогда доподлинно не знаешь, что ожидать от чужака. Правда, пусть не лично, но Весельчак потихоньку пробирался в его личное пространство. Разнообразные мелкие и не очень вещицы, старательно изображая тараканов, переползали в его, Глота, комнаты с полного одобрения своего хозяина. Ксенос терпеливо выжидал, когда тех набиралось достаточное количество, собирал в кучу и возвращал владельцу. У, каждый раз как впервый с восторгом принимая обратно потеряшки, божился лучше следить за своими вещами, и все начиналось сначала. Постепенно к равнодушному раздражению капитана пиратского альянса примешалось доселе незнакомое лёгкое сожаление, возникающее при попытке расстаться с вещицами, принадлежавшими его старпому. Правда вся любовь к порядку, минимализму и торжеству разума периодически, раз в цикл по времени Матери, махали хозяину "ручкой" и исчезали в неизвестном направлении. Глот бесился, шипел, пытался вытравить гормональные изменения искусственно, выжигая под ноль неугодные повадки. Но раз за разом сдавался перед напастью. Сатур не были заядлыми материалистами, иначе им было бы значительно сложнее выжить в мире, где привязанность к чему-либо могла привести к смерти. Однако даже у них было свое исключение из правил. «Период гнездования», как ехидно окрестил как-то один из бывших коллег тогда еще юного Глота, после чего быстро вылетел из команды не без посильной помощи маленького сатурнианина. Но скабрезно брошенное определение намертво впечаталось в память. На самом деле процесс обустраивания ни'ис являлся одним из сакральных ритуалов, отложившихся на уровне инстинктов у сатур. Он длился примерно месяц и приходился на наступление на Матери холодного периода, во время которого температура значительно падала, а над скалистыми равнинами начинали задувать штормовые ветра, несущие мириады острых ледяных иголочек. В это время обитатели негостеприимной планеты подбирали себе наиболее безопасные логова, после чего старательно утепляли их изнутри, и создавали толстые коконы-гнезда из тканей, шкур и прочих всевозможных утеплителей. Именно там, в анабиозе или полудреме, экономя энергию, сатурниане проводили большую часть времени, пережидая непогоду. Противиться этому инстинкту значило бы обречь себя на неминуемую и мучительную смерть на Матери. Только вот глупому подсознанию не объяснить, что особь уже несколько столетий как покинула место, для которого были необходимы такие предосторожности. Обычно Глот пережидал этот период на одной из множества своих тайных баз в гордом одиночестве. Но в этот раз такой возможности не предоставилось. Альянс странствовал по просторам космоса доселе не известным ни одному члену команды на корабле. Казалось, ещё чуть-чуть и флот врежется в стену на краю вселенной или упадёт с невидимого обрыва в бездну без времени и пространства. Страх неизвестности потихоньку расползался по кораблю. Только вот Глота заботило совсем не это. Инстинкты давили на мозги, те в свою очередь сильнейшим образом влияли на гормональный фон. До одури хотелось тепла, хотелось спрятаться, забиться в угол, хотелось спать, но, когда ты капитан космических пиратов, такой возможности, как устроить себе незапланированный месячный отпуск, ты лишён. Вопреки голосу разума, борющемуся с инстинктами, хотелось хватать и тащить к себе вещи. На Земле это бы окрестили клептоманией, но была загвоздка. Глоту хотелось тащить определенные вещи. Вещи Весельчака У. Как-то раз, сидя в каюте у старпома – они иногда проводили небольшие совещания комсостава – Глот крутил в руках кубик Рубика, который Весельчак многие годы хранил у себя, как память о Земле. Безделушка не сильно подходила как материал для гнезда, но от него так и веяло энергетическим отпечатком хозяина, говорившей о его привязанности к предмету. Вообще Весельчак не всем разрешал лазить по своим шкафам и полкам, если быть точнее, то не разрешал никому, а за попытку увести у него как-то раз какую-то мелочёвку лично прострелил руку наглецу решившемуся на такое самоубийство. Но Глоту было можно всё. И теперь ему так и хотелось унести эту частичку тепла с собой, где он обязательно придумает как ее пристроить. — Можешь взять, на время, если хочешь. Я тоже долго пытался понять как его собирать. — Кивнул в сторону кубика Весельчак, заметив сосредоточенный взгляд ксеноса, — Для капитана ничего не жалко! Тем более, если не отдать вышестоящему руководству за "так", то оно и отобрать может, — У хохотнул, откинувшись на спинку кресла. — Нет, спасибо, не стоит, — Какая-то часть Глота внутри завопила о том, что это не те слова, которые стоило бы сказать, но он понимал, что если заберёт кубик себе, то рискует его больше не вернуть. У лишь пожал плечами, уводя разговор в другое русло, хотя они так не закончили обсуждать координационные вопросы. Глот не обратил на это внимание, а ведь обычно не выносил существ, которые говорят не по делу, отвлекаются или язвят. Весельчак сочетал в себе всё вышеперечисленное, но этим и притягивал. Пальцы ксеноса надолго запомнили комбинацию, которой его научил У, и сидя в только формирующемся из пары одеял ни'ис, повторял их в воздухе руками. Через какое-то время Глот психанул, мысленно отбросил кубик Рубика и разорил то, что начинал строить. Одеяла в беспорядке были скинуты на пол, а капитан, распластавшись звездой, старался не думать о том, что будь это одеяла Весельчака, то даже такое убожество, которое получалось, было бы значительно более комфортным. И даже с учетом его невеликих строительных способностей, согрело бы на весь холодный период. Проблема была не только в желании тащить понравившиеся вещи, но и в том, что Глоту всё чаще хотелось спать. Морозы на Матери были продолжительными и самый разумный способ их переждать это — свить ни'ис, прижаться ближе к члену семьи, если таковой имелся, и впасть в некрепкий анабиозный сон. Ведь если сатур не успеет достроить себе убежище, он рискует умереть, отключившись прямо на снежной равнине. Когда Весельчак в очередной раз царствовал на кухне Глота, рассказывая всё новые и новые истории из своей жизни, капитан и не заметил, как начал проваливаться в дрему. Глаза сами собой закрывались, а тело расслаблялась под довольный щебет Весельчака и аромат съестного. — Глот... Глот! Не спим, я помню, что ты говорил, что тебе мои монологи как до Альфа Центавры, но я думал, что ты просто вредничаешь. Что с тобой? Вторую неделю засыпаешь на ходу! — Сатур пропустил половину слов мимо ушей, пока пытался вынырнуть из сна. Сколько он так просидел? Вроде бы не больше часа — на плите всё ещё кипела кастрюля. Чёрт, нельзя так расслабляться. У величайших во вселенной охотников за головами, ещё бо́льше охотников за ними самими. Да, с Весельчаком условно безопасно. Но и он не поймёт такой опасной слабости. Обсмеёт и будет припоминать всю оставшуюся жизнь - это меньшее из вероятных зол. Или ещё хуже — расскажет кому-либо, что подвергнет жизнь мужчины нешуточному риску. Нет, надо что-то делать. Но что? Потребность во сне, отсутствовавшая практически все время, в период гнездования явно решала отыграться за весь предыдущий цикл со сбитым режимом. Энергетики и стимулирующие препараты грозили заменить большую часть жидкостей в организме, а биодатчик предупреждающе транслировал красный уровень опасности уже который день подряд, столько Глот их потреблял для продолжения своего обычного, привычного существования. От того, что они дрейфовали в открытом космосе, дел меньше не становилось. И, как будто сонливости было мало, желание стащить половину корабля в кучу, зарыться в нее с головой и проводить там все время становилось навязчивым. Отвратительно навязчивым. Решивший постараться отделаться малыми жертвами и не позориться, Глот перебазировался на все незанятое делами время на тахту. Теоретически, подсознание могло счесть невысокие бортики дивана за достаточное укрытие, но этого к великому сожалению пирата, не произошло. Пришлось добавить туда же одеяла, без дела пылившиеся в шкафу, но положенные ему по норме снабжения. Стало полегче. Подсознание зафиксировало частичное исполнение своих условий и отступило. Ненадолго, правда. Гнездо пополнилось аварийными полотнищами в обход всех правил безопасности. А на периферии сознания зубной болью пульсировало: мало. Недостаточно. Хочу еще. Хочу больше. Хочу лучше. Хочу вещи У. Осознав последнюю мысль Глот осёкся. Вот только этого ему не хватало для полного счастья! Создание ни'ис очень личный и интимный для сатур процесс, и вмешательство чужаков, как личное так и вещественное, допустимо только в случае, если этот чужак является его близким. Крифф! Сила воли трещала, но держала позиции до тех пор, пока речь не заходила про вещи У, которые были в отвратительно свободном доступе. В то злополучное утро, отследив всю логическую цепочку, заставившую Глота устроить в гнезде забытую записную книжку У, его же планшет, части наручей, какие-то безделушки, тот понял, что ситуация окончательно выходит из под контроля. Небрежно сложное гнездо оказалось сброшено на пол, в рот отправилась очередная порция стимуляторов, а Глот принялся за дела. В конце концов это только его проблема, что он не может справится с самим собой, и если хоть одна живая душа прознает об этой постыдной слабости командира, его авторитет пострадает. Не необратимо, но неприятно. И команду придется менять. Причину своего плохого настроения, Глот решил попросту избегать. Он даже хотел начать избегать Весельчака, но это было выше его сил.

***

Каждый раз, когда У готовил, он снимал с себя верхнюю одежду, (кто сказал, что на космическом пиратском корабле тепло?) бросая её куда придется, так как вешалок или крючков у Глота не имелось, и взамен надевал дурашливый фартук с абстрактным принтом. Первые разы капитану это казалось забавным, на что Весельчак хмуро бубнил про гигиену и язвил: "Да нормальный у меня фартук! Будешь прикапываться - тебе такой же подарю!". Но через некоторое время Глот привык к такому чудаковатому виду помощника и даже начинал чувствовать себя довольным при соблюдении этого маленького ритуала. И в этот злополучный день, как на зло Глоту, Весельчак умудрился забыть у него куртку. Корабль, поставленный на режим солнечных парусов, накренился на один бок из-за затмения на ближайшей звезде и чертыхающемуся Весельчаку как главному пилоту пришлось на всех парах нестись в рубку костерить нерадивых замов, прозевавших этакое обстоятельство. Сперва Глот даже не обратил внимание на брошеную вещь, но ощущение присутствия Весельчака не исчезло, даже когда с его ухода прошло больше получаса. Потом он увидел куртку на своём стуле. От неё исходило невероятное тепло, невидимое обычному глазу: привязанность владельца теплым полем слабо светилось в энергетическом спектре. Вероятно это было связано с тем, что У таскал эту куртку постоянно, она была весьма потрепанной, частично выцветшей, но от этого казалась еще более дорогой сердцу хозяина. Глот пару раз невесомо провёл рукой над курткой. Его мучала дилемма. Разум твердил, что нужно вернуть её хозяину, а подсознание, пробивающее все старательно возведённые барьеры, требовали оставить понравившееся себе. И ксенос сдался, решив не отдавать куртку, пока Весельчак сам не станет её искать. В конце концов, его потеряшки могли обитать у Глота неделями, прежде чем о них вспоминали и начинали искать. Да вот только пират, хоть и был барахольщиком, но внимательно следил за своим вещами, которые стали не возвращаться на место значительно чаще чем раньше. После этой пропажи, Весельчак обошёл весь корабль, но нигде не увидел багряного отблеска кожаной куртки, и ходил теперь сам не свой. Хмуро и задумчиво, он размышляю, где же мог "посеять" любимую вещь. Да, корабль кишел пиратами, но воровать у своей команды это низко, даже для Альянса. Тем более, в замкнутом пространстве изолированного корабля. К тому же, отнюдь не всем членам команды подошла бы эта куртка – у кого руки не влезут, у кого крылья. Поспрашивав у команды, Весельчак вспомнил, что за весь суматошный день после происшествия ни разу не видел Глота. Да, капитан был молчалив и смахивал на затворника, но свои владения обходил исправно, тщательно следя за подчиненными и наводя своим инфернальным ликом тихий ужас, чтобы всяким крысам неповадно было. А сегодня его нигде не видно. Непорядок. Весельчак решил проверить капитана, заодно узнать, не находил ли он его собственность. Стучаться в дверь не пришлось, Глот с недавних пор выдал Весельчаку доступ в каюту. Сенсор считал биометрические данные и индикатор мигнул зеленым, а дверь щёлкнула замком, открываясь. В неожиданно теплой комнате царила едва ли не кромешная тьма, но подождав когда глаза приспособятся к мраку, У разглядел кучу каких-то вещей на обычно пустой тахте. Весельчак не обладал техникой тихой ходьбы как у Глота, и на звук шагов, ворох зашевелился. Глот сфокусировал взгляд на силуэте, который медленно двигался в его сторону. Он моментально узнал его, но напрягся только сильнее. Ну каков дурак! Забыл отозвать допуск, понадеявшись непонятно на что и вот, пожалуйста! Весельчак же был растерян не меньше Глота. Он буквально смотрел на своего капитана в своеобразно структурированной куче одеял, среди которых, аккуратно сложенная, ютилась и его куртка. Всё сооружение отдаленно напоминало птичье гнездо. В голове против воли выплыла картинка еще неоперившегося и крайне недовольного этим обстоятельством птенца птицы крок, на мысль о котором навел Глот обитавшийся в самом центре скопления тряпья. Весельчак не рискнул придвигаться ближе, заметив опасный блеск сменивший замешательство в глазах Глота. Повисло молчание. Эмоции сменялись на лице Весельчака со скоростью изменения окраса у сбрендившего индикатора. Впервые за все его знакомство с капитаном он не знал как реагировать. Защитная реакция сработала раньше, чем он успел её остановить и У тихо истерично хохотнул, на что Глот лишь рвано выдохнул, прикрыв глаза. Надо было рассказать всё раньше, или того лучше - не попасться с поличным со своей отвратительной особенностью. — Ваше вашество, позвольте поинтересоваться, что это за образчик поздней фиксианской архитектуры за авторством сошедшего с ума паука ткача-троглодита вы смастрячили? — Сарказм против воли своего хозяина слетел с губ У. — Это... Ни'ис... Своего рода укрытие, гнездо. — Глот скривился от воспоминаний о далеком прошлом. — Называй как хочешь. Защита, которую такие как я инстинктивно выстраивают в холодные времена. Ты не должен был этого видеть... Зачем пришел? — Капитану было до одури неуютно, но отключающийся мозг диктовал свои условия, лишая возможности рассуждать трезво. Вероятно, с пересчетом на людские меры это можно было бы приравнять к тому, что кто-то увидел тебя голым. И Глот чертовски хотел поскорее закончить не задавшийся с самого начала разговор и провалиться в черную дыру. Чтоб уж наверняка. — Да я это... — У нервно потеребил серьгу в ухе. Повидавшего многое за свою жизнь пирата было трудно смутить или поставить в неловкое положение, но он чувствовал себя злостным нарушителем очень личных границ (с чем, к слову, у У никогда не было проблем: он их обычно попросту не замечал). — Я куртку потерял. А ты, смотрю нашёл... И пристроил даже. Если так уж сильно нравится, так бы и сказал. Не то, чтобы я так просто её отдал тебе, но выложить ставкой в какой-нибудь игре специально для тебя мог бы. Ха-ха... — Весельчак неловко улыбнулся, но поняв, что Глоту вообще не смешно, одернул себя и кашлянул. Глот всё также хмуро сидел в ворохе вещей, если бы у него были волосы, то они бы непременно наэлектризовались от повисшего напряжения. Весельчак упорно пытался, но никак не мог поймать его взгляд. Капитан был уверен, что большего позора в его жизни не будет и после можно спокойно раствориться в пространстве. От таких откровений и подробностей он останется не только без старпома, но и без относительно близкого существа за его долгую жизнь. И в весьма вероятной опасности к следующему периоду гнездованию, если тот решит разболтать это обстоятельство. Что было бы весьма вероятным исходом, если сатур не прикончит того сию же секунду. Хотелось накрыться чем-нибудь с головой и сделать вид, что никакого Весельчака и его самого здесь нет, да и не было никогда. Глот молча нащупал кожаную материю, поднял и не глядя протянул Весельчаку его куртку. Раздались быстрые шаги и в каюте стало подозрительно тихо. Тишина напрягала, Глот рискнул поднять глаза и понял, что в комнате никого нет. Ну всё. Чтож, этого стоило ожидать. Желание разнести все проклятое гнездо к чертям сдерживалось только воющим подсознанием, кричащим, что без этого укрытия тот погибнет, и не обращающим внимания на то, что ее хозяин скорее от стыда умрёт, чем от теоретического холода и непогоды. Минуты потянулись тягостно, вяло. Глот лениво отвернулся от двери, устраиваясь на боку в позе эмбриона и прикрыв глаза. Стало сонно и отвратительно безразлично на все. Разгерметизация корабля? Замечательно! Абордаж от конкурентов или Федерации? Отлично! Попадание в червоточину из антиматерии, которая разнесет их кораблик на атомы? Превосходно. Позади раздался звук открывшейся пневмодвери. Нет, кроме Глота и У в каюту войти никто все равно не смог, не хватило бы доступа, но чего стоило пирату чисто из вредности привести с собой кого-нибудь из коллег чтобы поглумиться? Впрочем, это было бы последним, что тот несчастный увидел в этой жизни. Глот прислушался, собираясь быстро перехватить контроль над неучтенными посетителями и прикончить их на месте до озвучивания непрошеных комментариев, но… В помещении помимо него находился только один человек. Который, пыхтя и бубня под нос что-то явно непечатное, быстро шел по направлению к нему. Шаги остановились у самого ложа, после чего поверхность чуть прогнулась под чужим весом, а по бокам, судя по ощущениям, добавилось неучтенных деталей. Ксенос лениво приподнялся на локте, оглядываясь. Весельчак, хозяйничавший до этого, замер, будто его застукали за чем-то неприличным, добродушно оскалился и помахал ладонью вверх-вниз, мол, лежи. С боку от него на бортике тахты лежала разномастная груда тканей. От удивленного выражения лица не спасла даже вечная безразличная маска, пошедшая трещинами. У помогал ему достроить его ни'ис! Весельчак, закончив обкладывать дополнительным слоем бортики импровизированного гнезда, пристально оглядел чужую застывшую фигуру, проговорил под нос: «была не была», и не разрывая зрительного контакта, медленно перекинул одну ногу через край гнезда. После чего замер, оценивая реакцию, явно готовый передислоцироваться в случае чего на безопасную дистанцию. Если таковая, вообще была в замкнутом пространстве комнаты и корабля, конечно. Глот напрягся, в конце концов, такое притязание на чужое пространство не только у сатур, но и у любой другой расы считалось попросту грубым. Если вторженец, разумеется, не был близким другом, побратимом, партнером или детенышем. А У, тем временем, воодушевленный отсутствием попыток прикончить его на месте, медленно перенес вес на согнутую в колене ногу и перевалился через бортик, усевшись на свободный клочок пространства за спиной у Глота. — Двигайся давай, — Пробурчал он, устраиваясь поудобнее и немного задвигая пирата к стенке, отвоевывая себе побольше пространства. Из одного из множества потайных карманов он извлек свой коммуникатор, быстро перебрал какую-то комбинацию символов на нем, и позабытый где-то среди слоев одеял планшет Глота ответил тихим перезвоном входящего вызова. У хмыкнул, откопал его из недр гнездовья и бесцеремонно облокотившись о спину Глота активировал. — Команда пока что ни о чем не знает. Для всех у тебя отвратное настроение, и ты клятвенно пообещал мучительно убить любого, кто потревожит тебя в ближайшую неделю. Но от своих обязанностей я тебе откосить не дам. Спячка там у тебя, или что еще, мне не важно, но вот с делами, которые на меня перепадут, если ты сейчас будешь лежать ленивым склисом, я разбираться один не собираюсь. Так что давай посмотрим, что у нас на повестке дня. Под разглагольствования У было на удивление комфортно дремать. Глот изредка выныривал из полузабытья, прислушивался к вопросу, который ему озвучивал Весельчак, односложно отвечал и снова задрёмывал. Тепло печки-старпома пробивалось даже сквозь легкий бронник, с которым тот никогда не расставался приятно согревая. Последним, что запомнил Глот, засыпая окончательно, была до боли знакомая куртка, укрывающая его. И бурчание Весельчака про какого-то полярного медведя в берлоге. После чего свет в каюте погас, а тепло от чужого тела со спины распространилось и дальше: пристроившийся поверх одеял Весельчак подмял чужое тело под бок, обхватил рукой попрёк груди и шепотом потребовал возвращаться из своего анабиоза поскорее.