Меня зовут Александра, мне двадцать два года, и сегодня я стала самым счастливым человеком в этом мире. Я нашла Рэндала и забрала себе.
Это случилось очень неожиданно и настолько случайно, что я даже не успела в полной мере восхититься реальностью этого рыжего парнишки. Я, как обычно, в беззаботный полдень шагала домой из университета, крутя в руке из стороны в сторону белый маленький пакет, и вдруг увидела его. Он стоял на противоположной стороне дороги, повернувшись спиной к моему ЖК, и задумчиво глядел на шоссе. Я сразу обратила внимание. Я всегда обращаю внимание на всё вокруг, иначе я не училась бы на той специальности, на которой учусь сейчас. Я сразу поняла, что это Рэндал. Не непонятный прохожий, просто случайно сделавшийся идентичным младшему члену семьи Айвори, не моя галлюцинация (я не курю и не употребляю спиртных напитков, а что-то более тяжёлое и подавно, я считаю мерзким каждого человека, являющегося рабом своих зависимостей, какими бы они ни были, и выступаю за запрет продажи алкоголя людям младше двадцати одного года), а самый настоящий Рэндал, как-то просочившийся сюда, в наш с вами и по совместительству мой мир. В тот момент я была ошарашена. Нет, я была восхищена. Нет, я была в таком экстазе, что меня даже не посетила ни одна мысль, несущая в себе хотя бы каплю логичности. Первое, что я сделала — спустилась в подземный переход, едва не навернувшнись на двух последних ступеньках, прошла десять метров под землёй, потом так же спешно поднялась, едва не навернувшнись на первых двух ступеньках, и вышла на свежий воздух, рыская глазами по тротуару. Он всё ещё был здесь. Стоял так же неподвижно и глядел на нелепо-яркие высотки с тупой иммитацией балкончиков, которая меня всегда ужасно бесила. Я сделала пять шагов вперёд, и теперь меня от Рэндала отделяло расстояние, эквивалетное моей длинной протянутой руке. Неужели он не чует, что к нему сзади подошли? Определённо. Вряд ли он вообще настоящий. Ладно, хер с тобой. Нужно действовать, иначе я просто зря потратила время, ползая по подземным переходам.
— Рэндал? — я положила руку парню на плечо, и он обернулся. Посмотрел на меня, потом на мой оранжевый рубашечный воротник, потом на два кольца на третьем пальце, потом на белый пакет с толстой папкой, и посмотрел так, что у меня не осталось ни капли сомнения в том, что это действительно настоящий Рэндал Айвори. Такого пристально изучающего и пронзительного взгляда я бы точно не могла выдумать, даже если взять во внимание моё многогранное и беспристрастное воображение. Я бы охотнее выдумала для себя личный метрополитен, чем рыжего очкастого мальчишку и его старшего брата.
— Пойдём со мной? — я чуть сжала пальцы на плече Рэна, чтобы понять, что он существует здесь и сейчас. Ткань прошершавила по мягкой коже моих подушечек пальцев. Самый настоящий хлопок, даже не помойного качества. Как бы это ни было неприлично, я аккуратно потрогала костяшкой указательного пальца мягкую щёку, усыпанную оранжевыми веснушками, словно праздничностольным иранским новвотом, и, чтобы не провалиться случайно в какую-нибудь чёрно-белую картинку, пощупала другой рукой свою собственную щёку, обычную и розовую. Одно и то же! Одно, мать её, и то же! Рэндал! Рэндал! Ты ж мой Божий дар!
Я даже не задумалась ни над чем. Ни над тем, какую глупость сейчас творю, приставая, вероятно, к незнакомому человеку, ни над тем, что я совершенно не знаю, как он отреагирует, и что делать дальше. Я просто повторила ту же фразу:
— Пойдём со мной?
— Пойдём, — ответил Рэндал, взяв меня за руку. Тоже мягко. Немного влажно и абсолютно невероятно. Если бы я не была девушкой двадцати двух лет от роду, то не стала бы вышагивать по асфальту, чинно угладив волосы назад, а помчалась бы вприпрыжку, громко смеясь и ликуя. Думаю, рыжик подхватил бы. Это же, вроде как, в его духе. Я шла, он шёл, абсолютно бесшумно переставляя ноги, и идеально за мной успевал. Обычно мне приходилось ходить чуть быстрее или чуть медленнее своего обычного темпа, чтобы идущему рядом было комфортно, поэтому это событие послужило для меня вишенкой на торте сегодняшнего радостного события. Я даже не стала портить такой прекрасный момент лишними рассуждениями, ибо понимала, что никуда кроме тупика экзистенции и парадокса чего-нибудь хитровывернутого привести они меня не смогут. Не лучше ли просто наслаждаться Рэндалом в чистом его виде? Не спрашивать саму себя и не утраждаться поиском ответов на вопросы, что это чудо забыло здесь, в подмосковном Реутове, почему оно поняло мой русский язык, почему оно вообще вдруг стало существовать, почему оно пошло со мной так беспрекословно и податливо? Неужели он тут уже давно? Неужели я — не первая, кто к нему так подошёл?
Первое, что я решила — накормить Рэна. Если он голоден, то это неплохо расположит его ко мне. Надо же — будет у меня, Александры, ручной Рэндал! И я буду показывать его за деньги интересующимся. Или нет, не буду. Вообще не буду афишировать то, что у меня он теперь есть. Будет первой, редкой, и самой дорогой куколкой в моей коллекции (я не коллекционирую кукол). Буду выводить его гулять, кормить хорошей едой и учить тому, что знаю сама. Пока мы подходили к моему подъезду, Рэндал удивлённо разглядывал укатанный свежим асфальтом двор и припаркованные, нагретые весенним солнцем, серые, белые, чёрные, иногда зелёные и красные машины. Я ждала каких-нибудь вопросов от него, по типу «А почему в России так, а в Канаде вот так?», но мы шли в полной тишине. Только лишь аккуратно остриженные деревья и кусты, высаженные вдоль уложенной серенькой плиткой дороги, мелодично шелестели от майского тёплого ветра. Сама погода располагала, чтобы в этот день случилось что-то очень хорошее и безрассудное.
Когда ключ два раза провернулся вокруг своей оси и дверь распахнулась, явив нам нутро моей съемной квартиры, я ждала, что Рэндал отнимет свою руку от моей, побежит по комнатам и начнёт изучать пространство. Я даже приготовилась, чуть расслабив ладонь, но тот больше не двинулся, переступив порог квартиры. Я была немного удивлена, а затем подумала, что Рэн просто устал и хочет перекусить и отдохнуть. И в этот же момент я поняла, что абсолютно не знаю, чем его кормить. Во всяком случае, я никогда не кормила рисованных мальчиков, потому их рацион для меня загадка.
— Проходи, разувайся, — я повела рукой вперёд. Рыжий послушно снял обувь и я смогла рассмотреть его хорошенькие белые носочки. Такие же хорошенькие, как и он сам. Я решила, что пока я буду разогревать Рэндалу жареную картошку и «вкусвилловские» ещё не распакованные тефтели, — то, что было у меня самой — рассмотрю его поближе и так, чтобы навсегда отпечатать этот образ у себя в голове. Пока, при не очень детальном анализе, я заметила, что парень ниже меня, но не сильно, пахнет зефиром и только что вылезшей из принтера бумагой, изящно сложен, костюм у него глаженый, на очках марки нет (странно, а откуда они тогда?).
— Садись за стол, я тебя покормлю, — сказала я, и Рэн тут же прошёл на кухню, отодвинул стул, сел и положил руки на клеёнчатую скатерть, сцепив их в замок. Посмотрел на меня, а я смотрела на него. Красивый. Ресницы и брови у Рэндала рыженькие и светлые, шея гладкая и белая, словно сделана из пластмассы. Уперевшись спиной в трещащий холодильник, я едва сдерживалась, чтобы не зарыдать от радости и восхищения. Это чувство было сравнимо с замиранием сердца при созерцании по-настоящему великого произведения искусства, или с мурашками, когда музыка будто щиплет за кожу, заставляя забывать обо всём на свете и отдаваться каждой ноте целиком и полностью. Каждая складочка на костюме Рэна, каждый миллиметр тела его и каждый вдох, который можно было отследить по слегка приподнимающимся плечам, были настолько изящны, тонко организованы и умилительно чудесны, что хотелось сжать это рыжее создание до хруста его, должно быть, тонких косточек, вложив в эти объятия все свои чувства, а потом сесть и расписать их на бумаге листа этак на тридцать два, и никому никогда не показывать, чтобы не утерять это благоговение, сладостный трепет, оставить это таинство только для себя, эгоистично закрыв на все замки и заточив в своих мыслях. И я решила — всё, моё. Не отдам никому. Кто бы за ним ни явился, кто бы ни захотел у меня отобрать. Только вот чем кормить его?.. Ну потом, что ему покупать?
— Рэндал, а что ты обычно ешь? — спросила я, с особым трудом выговорив его имя, и вытащила из микроволновки еду. Парниша посмотрел на меня, два раза моргнул и улыбнулся. У него даже улыбка имеет вкус, иначе как ещё объяснить этот привкус наливных легко очищаемых мандаринов, непонятно откуда возникший во рту, когда я посмотрела на миленькое личико Рэндала. Почему-то мне всегда думалось, что у него на щёчках есть ямочки (называйте это «хэдканоном», мне в действительности очень нравилась эта мысль), а в реальности их не оказалось, но красоты это не убавляло. Я вдруг поняла, что из себя представляет Рэн.
Я большая любительница йогуртов с какой-нибудь начинкой. Именно начинкой, а не вкусом. Когда, знаете, чтобы до неё добраться, нужно сковырнуть верхний слой кисломолочной патоки, и вот он — джем самых разных вкусов. Можно перемешать, а можно есть так, чтобы растянуть интригу для своих вкусовых сосочков. Но больше всего я обожаю с абрикосом и персиком. Они напоминают мне о чём-то нежном и родном, например, о летнем закате на стенах домов, или о пижме, что золотистыми волнами цветёт на лугах. Вот Рэндал и похож на него, на йогурт с персиковой начинкой. Рыжий с белым, и ничего лишнего.
— Я буду кушать то, что ты мне предложишь, — спокойно ответил он, мигнув своими блестящими глазками. Тут я уже окончательно потерялась. А если я ему горсть гвоздей предложу, он съест?
Съест и не подавится. Это ж Рэндал!
— Какой ты неприхотливый! — теперь пришла моя очередь улыбнуться, поставив перед рыжиком тарелку с расписанным эмалироваными тюльпанами центром, но этот центр было не видно — закрывали картошка и тефтели. — Это мило и приятно слышать. Думаю, твой рацион должен быть сбалансированным и сытным, это главное. Меня, к слову, зовут Александра. Но ты можешь звать меня просто Саша.
— Очень приятно, Сашенька, — с этими словами Рэн взял из моей протянутой руки нож и вилку и начал есть. Сашенька… Как мягко и плавно это слово легло на его губы. Казалось, это слово шло ему больше, чем кому-либо другому. Я обычно кардинально против, чтобы кто-то меня так звал, но сейчас… Я просто не смогла одёрнуть Рэндала или как-то препятствовать — очень уж я была пленена и обрадована.
Я отодвинула некстати грохочущий стул и села напротив парня, который осторожно и по всем правилам этикета орудовал столовыми приборами. Меня смутило, что жевал он абсолютно бесшумно. Ни звука перемалывающейся еды, ни стука зубов и так далее. Рэндал и такая тишина как-то даже не вяжутся в моём сознании, или он только в первое время такой спокойный? Смотреть я на него насмотрелась, и теперь мне захотелось с ним поговорить.
— Тебе нравится?
— Да, спасибо, очень аппетитно, — ответил Рэндал, не промедлив ни секунды, и я удивилась снова. У него мгновенье назад во рту был кусок тефтели, а заговорил он со мной так, как будто куска этого и не было. — У тебя очень уютно.
Этого не может быть!
— Приятно слышать, — я учтиво кивнула. — Чем хочешь заняться после обеда?
— А чем бы ты хотела? — поинтересовался рыжик, широко раскрыв такие выразительные и блестящие глазки, похожие на две малахитовые пуговки. Эти очки ему и правда очень идут.
— Если тебе интересно, то можно погулять по окрестностям. У меня тут, конечно, нет Кремля в шаговой доступности, но интересные места я тебе покажу. Идёт?
— Да, я был бы так рад! — проговорил Рэн, отодвинув от себя пустую тарелку — я даже удивилась тому, как быстро он поел — и заправив прядь облепихового цвета за тонкое ушко, изящно украшеное хрящиками. — Я как раз хотел подышать свежим воздухом.
— Да… — я хотела упомянуть Лютера, но не стала. Мало ли, Рэндал по нему скучает и если я сейчас напомню ему, что у него есть брат, он к нему захочет и тогда мои чудесные планы будут испорчены.
На эту прогулку я собиралась не как на праздник, но не как на обычную прогулку точно. И Рэна решила причесать и пиджачок ему посвежее погладить, чтобы люди не думали, что я за ним не слежу. По пути за утюгом я подумала, что было бы неплохо купить ему каких-нибудь новых вещей, а то будет у него один комплект одежды, и соседи будут считать меня плохой… Хозяйкой? А кто я для Рэндала? До этого момента была девушкой, которой симпатизировал веб-комикс с его участием, а теперь? Ну ладно, пёс с ним. Раз уж кинули мне небеса в руки этого миленького мальчишку, то я не подведу! Никого не подведу! Я расчёсывала его волосы, зарываясь в мягкие шёлковые копны пальцами, и гадала, с чем можно их сравнить, кроме апельсинов, облепихи и лисьей шерсти. А волосы такие мягкие, будто бы только что помыты кем-то очень заботливым и ласковым. Чем больше Рэндала я знаю, тем больше нравится он мне. Набросаю сегодня вечером стихотворение в его честь. Думаю, он заслужил, тем более, я обладаю всеми необходимыми знаниями чтобы это сделать.
И я вывела Рэндала Айвори на прогулку. Я шла с полным осознанием того, кто сейчас шагает рядом со мной, а у меня, между прочим, даже волосы не крашены и значка ни одного на сумке нет. Я искрене люблю людей, которые делают всё это и готова каждого или каждую из них, с их позволения, обнять, но сегодня Рэн мой, и отдать я его уже не отдам. Нежнятина! Он весь — лапочка. Средь блочных домов и зелёных аллей он выглядел так по-домашнему, так уютно дышалось и так спокойно становилось рядом с этим рыженьким комочком любопытства и тепла. Меня лишь смутило какое-то очень подозрительно спокойное поведение Рэндала. Я-то представляла, как он, выйдя погулять, разнесёт здесь всё в радиусе десяти километров, доест того дохлого голубя, что валяется в траве, и согнёт в конвертик детские качели, но почему-то шёл Айвори очень размеренно и с интересом слушал мои рассказы об окрестностях. Я никак не могла понять, почему Рэну интересно слушать о старом Реутове, о храмах, о прудах, и почему он так страстно задаёт уточняющие вопросы, которые даже я не смогла бы сообразить. Когда мы уже прошли внушительную часть нашей прогулки и вышли к нашему ДК, я поняла, что мои знания о культуре и архитектуре города начинают постепенно иссякать, а вопросов у рыжего всё не убавляется. Наконец, когда мы перешли дорогу и он спросил меня, почему этот дом такой необычный, я ответила честно, что не знаю. Я ожидала, что Рэндал хоть немного угомонится и поймёт, что я не ходячая энциклопедия и уж тем более не нанималась ему в экскурсоводы, но вместо этого он улыбнулся, растянув рот и обнажив свои ровные белые зубы, а затем потянул меня за руку в сторону заинтересовавшего его здания.
— Ничего, — произнёс тот, — давай вместе узнаем, для чего этот дом. Смотри, вон табличка!
Мы подошли к мемориальной доске и прочитали. Тут жил какой-то врач и так далее. Я уже собралась уходить, как Рэндал снова потянул меня за руку, настаивая на том, чтобы я осталась.
— Саша, какой у тебя любимый врач? — спросил он, и тут я уже конкретно потерялась. Как-то уже не так статусно я выглядела с таким растерянным лицом рядом с таким узнаваемым парнем. Любимый врач? Что за бред? В каком смысле любимый? Какого врача я чаще посещаю, или что он имел ввиду? Но показывать то, как я ошеломлена, как-то не хотелось, поэтому я ответила первое, что попалось мне в мыслях.
— Патологоанатом.
— Почему? — не унимался Рэндал. Да что это всё значит?
— Потому что он видит людей насквозь и всегда знает, почему наша жизнь кончается, — я попыталась подобрать максимально логичное объяснение совершенно случайному ответу и, чтобы поддержать диалог, задала встречный вопрос рыжику. — А твой?
— Не знаю пока. Я ни у одного ещё не был. Давай как-нибудь сходим?
Этого мне ещё хватало! Он что, считает, что сходить к врачу это как в музей сходить или типа того? Или что сидеть в очереди — лучшее развлечение на выходной день? Кажется, спокойное поведение Рэна компенсируется обилием вопросов, льющихся из его рта. Рот у него, кстати, абсолютно человеческий. Я успела присмотреться, и ничего необычного не нашла — язык, дёсна, зубы, уже полностью сменившиеся на коренные, нёбо обоих видов, условно выделенный зев. Как-то это всё… Не вяжется. Я ожидала, что у Рэндала там клыков три ряда.
Погуляли мы хорошо. Но почему-то внимания к персоне моего внезапного гостя было очень мало. Вернее, его совсем не было. Ну и славно, ведь как бы я стала объяснять, откуда я этого Рэндала взяла? Не в магазине же купила. Хотя, такого бы я купила с огромным удовольствием. Но удовольствие это самое улетучилось в ту же секунду, как только я, придя домой и вынув из волос пластмассовый чёрный крабик, вспомнила, что я не только новоиспечённая владелица интернет-реликвии, но и студентка. Завтра, значит, мне идти на учёбу с одиннадцати до пяти, и на кого же я оставлю Рэндала?
Блин, это уже совсем не мило и не приятно.
Блин, а куда его девать? Уперев плечо в резной дверной косяк, что своей острой оттопырившейся щепкой колол мою кожу, я смотрела, как рыжий разглядывает мои книги для учёбы, и думала, что же сейчас делать. Одного бросать не вариант — я приду уже на пепелище, а за эту квартиру я чуть ли не головой отвечаю. С собой брать — вообще дурдом. Как же я потащу его в институт? А может подруге отдать на денёк? У неё младшие есть, она знает, что ними делать. Нет, тоже дурдом. Как я это объясню? Тань, у меня вчера образовался вот этот пацан, ты с ним посиди пока я на пары схожу — так что ли? Ну и срань! Это как-то супер ответственно — иметь в качестве домашнего развлечения живого мальчика. Ну да, Рэндалу ли не знать.
Капец, кажется выход действительно только один. Вот дерьмо! Это последнее, чего мне сейчас хочется, но, будь добра, неси ответственность за свои хотелочки, Саша. Сейчас бы спокойно села, закинула ногу на ногу, налила бы себе «Гёкуро» в овальную чашечку из своего любимого немецкого сервиза, позвенела бы ложкой, размешивая сахар, и читала бы Гегеля хоть до рассвета, но нет, нужно теперь развлекать рыженького, чтобы потом хирургам в больнице не пришлось развлекаться с моими рваными ранами.
— Рэндал, — я подошла к парнише и положила руку ему на плечо, ещё раз убедившись в том, что он существует здесь и сейчас, и, кажется, его костюм — часть его тела, как бы тупо это ни звучало. — мне нужно с тобой поговорить, послушаешь?
— Хорошо, Саша, — произнёс он, нахрен бросил вычитывать заголовки на разноцветных корешках, прошёл к дивану и сел, глубоко посадив свой, должно быть, худой зад и оторвав ноги в белоснежных носочках от пола. Через ткань пропечатывались очертания тоненьких аккуратных пальчиков и рельефа стопы, совсем как у людей, но смутило меня то, что эти носочки были абсолютно чистыми, хотя Рэндал походил по моему дому достаточно, а полы я мыла в последний раз позавчера. Да, такая я свинья! В отличие от некоторых, я не лежу на диване целыми днями, а получаю образование, чтобы потом решать проблемы тех, кто лежит на диване (такое тоже бывает, я не собираюсь загонять всех под одну гребёнку — это некомпетентно и неэтично). Ещё одно отличие в копилочку. Мелочь, но некомфортно. И я ещё спать должна с ним в одном помещении!
Саш, ну ты что, это ж
РЭНДАЛ! Тут другие за него драться готовы, а тебе на блюдечке с голубой каёмочкой!.. Ну-ка убрала острые предметы под замóк и настелила два комплекта постельного белья, раз-два!
— Рэндал, послушай, — вымацала губами я это сладенькое имя, присев рядом. — завтра мне нужно будет уйти на учёбу, и тебя, к сожалению, я не смогу взять с собой. Ты сможешь посидеть дома один?
— Хорошо, Сашенька, — он улыбнулся и кивнул, от чего мне сделалось страшно. — Я как раз отдохну. А во сколько ты вернёшься?
— Где-то к пяти. Не переживай! Как только я вернусь, мы обязательно сходим на улицу.
И вот наступило утро и умотала я в институт. Признаться, это был мой самый невнимательный день. Я, кажется, пропустила мимо ушей всё, что можно было пропустить. И если уж как студентка я могла позволить себе немого пооколачивать груши, то как старосту я готова была сама себя отпинать ногами за свою несообразительность в тот день. У меня проблема на проблеме и проблемой погоняет, а я как сонная муха. И всё Рэндал, Рэндал! Он уже спалил квартиру и весь ЖК! Он уже залил ту бесячую соседку снизу! Он захотел есть и сожрал дорогущий справочник с терминами! Да, домой я летела как бешеная. Я никогда так быстро не уходила из университета, как сейчас. И всё казалось медленным, будто бы действовало мне назло — поезд в метро ехал, то и дело останавливаясь вне станций, все самые отпетые тормоза рода человеческого скапустились передо мной на узкой тропинке, и вот заветный подземный переход. И вот квартира. И вот Рэндал.
Рэндал. Стоит перед дверью в том же костюме, что и вчера. Улыбается, а в доме идеальная чистота. Ну, такая идеальная, какой её мог бы оставить пацан, который обычно в щепки разносит всё в радиусе километра вокруг себя. Я стою в ступоре и не знаю, как реагировать. Я, признаться, более поняла бы сейчас пепелище, нежели эту утопическую картину.
— Здравствуй, Саша, — Рэн помахал мне ручкой и кивнул. — Я уже успел соскучиться! Проходи… Как прошёл твой день?
Не, это уже точно пранк какой-то. Я заметалась по комнатам, ища хоть толику хаоса, но всё было на своих местах, лишь две книги были взяты с моих полок и заботливо выложены на диван с закладкой в каждой. Это хрень какая-то!
— Саша, — послышалось с кухни. — я тебе тут разогрел суп из холодильника. Ты, наверное, голодная.
Вот оно! Вот моя надежда на хотя бы эфирное безумие! Это точно суп из соседки, или сгоревшая кастрюля, или фаршированные зажаренным супом туфли! Я влетела на кухню, пытаясь уловить в воздухе хотя бы какой-то намёк на запах гари, но снова обломалась. На столе, аккуратно вытертом и блестящем, стояла кружка тёплого чёрного чая с чётко мною регламентированными двумя ложками сахара, а микроволновка деловито гудела, крутя в своём квадратном животе тарелочку фасолевого супа.
— Садись, я сейчас достану! — Рэн прошёл мимо меня, задев своим телом воздух и полы моих белых брюк, подошёл к микроволновке, открыл дверцу, проигнорировав её измученный годами работы приглушенный писк, и вынул оттуда тарелку.
Неудачно. Рэндал взялся за краешки тарелк и поэтому, стоило той покинуть пределы микроволн, содержимое перевесило. Он не удержал тарелку, и то, что я вчера так заботливо себе варила пол вечера, чтобы была еда на всю неделю и я не бегала жрать по «Вкусно-и-точкам», оказалось на рыженькой хорошенькой головке, превратив пушистые торчащие в разные стороны волосы в мокрое жирное месиво с вкраплениями разваренной картошки и лаврового листа. Не тот лавровый венец, который ты, Рэндал, заслужил.
Я обмерла от страха. Суп горячий! Пацан весь нежный! Сейчас ожог! Больница! Он мне — никто! Ни одного документа!
— О боже! — крикнула я и, швырнув шоппер на пол, бросилась к Рэну. Он стоял абсолютно спокойно лицом к холодильнику — не кричал, не морщился от боли. Я приложила все свои силы, которых, как оказалось, много и не надо, и развернула того к себе лицом. Спасибо, Господи! Старая микроволновка снова ни хрена не разогрела! Какое счастье!
— Ой, прости, Саш, — парень виновато стёр со своих щёк супную массу и поднял глаза на меня. — Я не хотел! Давай я уберу всё это сам.
— Всё хорошо, Рэндал! — успокоила его я, оторвав бумажное полотенце и промакнув ему шею и лоб. — Тебя купать нужно, очкастик! — я усмехнулась, и тут же мне в голову пришла наисмешнейшая игра слов. — Надо же — сýпус супраренáлис!
Я вспомнила, какое слово напоминало мне его имя. Ren. Почка. У них, конечно, общего мало, но созвучие есть созвучие.
— Почему супрареналис? — недоуменно захлопал ресницами Рэн, снимая с себя испорченный пиджак, под которым была беленькая идеально выглаженная хлопковая рубашка.
— Потому что окончание «ис» ставится у прилагательного третьего склонения только тогда, когда существительное перед ним имеет мужской или женский род, — отчеканила я, даже сразу не поняв, что именно ему интересно.
— Нет, — Рэндал махнул головой и снял с себя очки, от чего его глазки стали чуть меньше. — Что это значит? Ну, вообще.
— А! Супрареналис означает «надпочечниковый», но в твоём случае это значит «над Рэном». Ren, если говорить по умному, это почка на латинском языке. Ты, наверное, не слышал — этот язык давно уже умер. Похоже на твоё имя, не так ли? А приставка «супра» означает «над». Вот и получается «над Рэном».
— Почка-а? — переспросил тот, отдав мне в руки свою испачканную одежду, и я увидела абсолютно гладкое и непахнущее ничем тело, что словно вырезано из бумаги. — А где почка?
— Вот тут, — я повернулась спиной и похлопала себя ладонью справа между рёбрами и костями таза. Всё ему интересно!
Пока одежда бултыхалась в стиральной машинке, я решила помыть Рэндалу голову да и вообще искупать его. Лапать его в мои планы не входило, лезть в трусы тоже, и поэтому мы условились на том, что Рэн сделает всё сам в тех местах, где моих рук быть не должно, а я помогу ему помыть голову. Пока Рэндал занимался собой в ванне с пеной, которую я налила для него, я ждала звонка соседки снизу — сидела и надеялась, что Рэндал, наконец, себя проявит и прольёт воду через край, но всё, что я слышала, это размеренный плеск воды и иногда звуки, свидетельствующие о том, что тот пытается подняться на ноги в ванне. Блин, брат его, наверное, саморучно купал. А, кстати, я же не расспрашивала его о Лютере и так далее, да и сам Рэн никого не упоминал. Неужели он действительно пришёл из ниоткуда? Или просто пока не готов говорить со мной на такие темы? Или пока не скучает? Я сидела в спальне, постукивая пальцами по столу в такт своим мыслям, и пыталась в очередной раз понять, что Рэндал такое. Он реален, я его чувствую и вижу, но есть что-то такое в повадках рыженького, в его поведении и чертах, что не даёт спокойно существовать рядом с ним. Он какой-то… Не такой?
— Саша, я всё! — услышала я, прервала свои раздумья и направилась на зов. Рэндал сидел в эмалированой белоснежной ванне, обватив торчащие из воды острые колени, и смотрел на меня. Такой хорошенький он был и такая атмосфера была. Осознавать, что завтра мне никуда не надо было особенно приятно тогда, когда здесь, в ванной комнате, сейчас стоит влажная духота, от которой трудно дышать, в окна спальни лезет весенний апельсиновый закат, и рыжий мальчишка покорно ждёт, пока я налью в ладонь шампунь. Вязкая мыльная жижа заполняла ямку меж мягких тканей. Я, как очарованная, наблюдала за этим, чувствуя, как неморгающий взгляд каких-то неприлично влажных и стеклянных глаз Рэндала изучает мои самые обыкновенные карие глаза. И когда я аккуратно массировала кожу его головы, заметила ещё одну странную неожиданность. У него как будто абсолютно ровный череп. Как будто там ни швов, ни бугров, ни ещё каких-то важных штук, которые я не знаю. Пена на рыженьких волосах смотрелась особенно красиво — как солёные прохладные ломтики лосося, только несъедобные. Я бы, конечно, попробовала его на вкус, но Рэн в той форме, в которой он есть у меня, был бы против, мне кажется. У него молочные плечи и сгущёные щёчки. Думаю, что если бы мне кто-то сказал, что Рэндал чей-то и что я не должна была забирать его тогда с улицы, я бы посмеялась. Я бы по-любому искала его в таком случае, хотела бы вернуть и присвоить себе и не успокоилась бы, пока не было бы так, как сейчас. Вода из душа своим сердитым напором согнала мыльное буше с головы рыженького. А потом я недолго сушила ему волосы, которые как-то подозрительно быстро высохли. Я решила уложить их так, как они были изначально, но сколько бы я ни мучалась с феном и расчёской, ложились они как-то по дурацки и слишком уж прилизано. Я опустила руки во всех смыслах тогда, когда даже мой супер-дорогой бальзам для волос не помог, и отпустила Рэндала. Тот встал с кровати, тряхнул головой и волосы его пришли в чудесную форму. Прямо так, как было… В каноне.
И, вроде бы, всё было прекрасно и мне очень нравилась такая жизнь. Я ходила в институт, возвращалась домой, где меня ждал Рэндал и тёплый обед, по вечерам мы с ним гуляли по окрестностям или я читала ему вслух что-то из своих книг. Он охотно слушал и, бывало, даже засыпал, и тогда мне приходилось приносить плед на диван и укрывать это милое создание. Я была против того, чтобы Рэн ходил в одном и том же костюме, поэтому заказала ему немного одежды. И когда я ходила в пункт выдачи, смотрела эту самую одежду на наличие дефектов, несла домой и смотрела, как Рэндал мерит её и оценивает, так тепло становилось на душе. Я понимала — вот они, забота и чувство ответственности. Не сказать, что я его полюбила, скорее привязалась. Мне понравилось быть кому-то нужной, не чувствовать одиночества и понимать, что я — его защита и опора. Потом я сдала экзамены, у меня появилась уйма свободного времени, и мы с Рэндалом ходили гулять в городской парк, на фабричный пруд, выбирались в лес. Рэн такой смешной, такой активный и подвижный. На него, кстати, несколько раз на улице смотрели какие-то милые девочки, и я уже готовила в голове речь о том, что это не тот Рэндал, о котором они думают, а просто, ну… Идите, в общем, не ваше дело.
Но было что-то такое, что смущало меня в рыженьком этом парне, не давало спокойно существовать рядом с ним. Я уже отпустила тот факт, что он пришёл неизвестно откуда и ни разу не заводил разговор про свою семью и того же Себастьяна, что ест и дышит он бесшумно и кожа его слишком уж гладкая, но его поведение напрягало меня больше, чем всё вместе взятое и я никак не могла подобрать нужных слов, чтобы это для самой себя аргументировать. И однажды у меня получилось. В утро четвёртого июля я резала куриное филе, чтобы потом запечь ломтики с сыром и грибами — я это блюдо очень люблю, ибо оно и достаточно сытное, и Рэну тоже по вкусу — и имела неосторожность не убрать браш-подставку, утыканную разнообразной длины наточенными ножами, на самую верхнюю полку, как я делаю обычно. Я совсем забыла, кто теперь живёт у меня дома, и когда Рэндал зашёл на кухню и безо всяких разговоров вытащил из каучуковой толщи здоровенный шеф-нож, которым я обычно режу дыни или что-то, требующее длинной кромки, у меня внутри всё похолодело и сжалось. Рэндал с холодным оружием в его белой ладошке не сулят ничего хорошего. Я уже приготовилась отмахиваться, накрывать рукой глазные яблоки, одновременно с этим соображая, куда будет безопаснее отступать, как вдруг рыжий улыбнулся и, мотнув головой в сторону разделочной доски, невинно спросил:
— Саша, тебе помочь?
И тут я поняла, почему всё это время мне дышалось не полной грудью.
Это не канон.
Он бы никогда не повёл себя так в обычных условиях, если, конечно, с ним не успели поработать какие-нибудь супер профессиональные психологи. Он бы этот нож мне вогнал сейчас в печень (дура! Сама позволяла ему читать всякие книжки! Не знал бы и дальше — спала бы спокойнее!), выковырнул бы оба моих глазика, и отсёк бы мне восемь пальцев на память. А он предложил мне помощь! Рэндал стоит с ножом как раз на уровне моего солнечного спелетения и предлагает помочь нарезать филе.
Я вдруг ужасно расстроилась.
Что же это выходит — он «бракованный»?
— Рэндал, пошли, — я, стараясь сохранять спокойствие, отложила нож в сторону и прошла в спальню. Рэн-Рэн прошагал за мной. Я схватила со стола телефон, выдрав оттуда кабель зарядки, набрала в поисковике «школьный автобус» и чуть ли не ткнула парнишке экран в лицо.
— Ты знаешь что это?
Рэндал не понял. Стоял и смотрел на меня, даже будто бы чуть погрустнел. Ну конечно, это же не тот автобус, который он видел!
— Ты знаешь что с ним не так?
— Пожалуйста, перестань, — вдруг сказал рыжик абсолютно серьёзно и словно на два тона ниже. Я погасила экран телефона, положила его на стол. У Рэндала всё ещё нож в руке. Может, мне уже нужно бежать?
б е ж а т ь
— Расскажи, что тебя встревожило, — я опустилась на край кровати, чтобы иметь возможность заглянуть Рэндалу в глаза. Они у него стали грустными и блестящими. Мне показалось, что я его обидела, или Рэн просто вдруг вспомнил дом и заскучал. Конечно, столько не видел их всех…
— Ничего, — отрешённо ответил тот, а затем как-то пренебрежительно развернулся и ушёл в кухню. — Я пойду дорежу филе, если ты не против.
— Да, я только «за»! — наигранно весело воскликнула я, хотя на душе было премерзко.
Он бракованный, господи, бракованный! Бесполезный, тупой и скучный! Что же это такое? И куда, на кого я выбросила столько времени?
У нас в городе есть неплохой по отзывам контактный зоопарк, в который я решила Рэндала сводить. Думаю, среди всякой живности он бы неплохо смотрелся. Как раз на моё счастье туда привезли парочку крыс на потеху детишкам, а крысы — отличный проводник в «дом» Рэндала. Я неспешно водила его от животного к животному, мацая в руках пакетик с кормом, который мы купили на кассе зоопарка. Почему-то я ужасно волновалась. Скорее, не волновалась, а боялась, как Рэндал будет реагировать на крыс. Но, без интереса скармливая козам капусту, рыженький с какой-то пренебрежительной скукой ходил меж клеток, и когда я подвела его к крысам, то он просто без эмоций погладил одну из них, покормил подрастающих детёнышей, и ушёл. Ему было как-то очень уж скучно, но с животными, которых работники давали подержать или погладить, Рэндал обращался очень аккуратно. Даже слишком аккуратно. И, когда мы шли домой, я предложила Рэну купить водички и мороженого, потому что было довольно-таки жарко. Он сразу согласился и на моих глазах за два глотка выпил пол-литровую бутылку. Это было уже слишком. Я бы так не смогла даже после какой-нибудь изнуряющей тренировки на сорокаградусной жаре.
Находиться с Рэном в одной квартире после моего печального открытия стало невыносимо. Одно его присутствие давило на меня, бесило и раздражало так, что я едва сдерживалась, чтобы не выставить рыжего за порог квартиры прямо в том, в чём он был, но груз ответственности за живое существо не позволял мне такое выкинуть. И я решила действовать — решила стать для Рэндала невыносимой, чтобы заставить его пустить меня в мир разрухи, сюра и кошмаров. Может, хотя бы злость сделает его неуправляемым и бессердечным. И я стала делать то, что задумала делать. Я говорила с ним таким тоном, будто бы я очень сильно обижена, я не замечала его хорошестей — тех вещей, которые Рэндал делал, как помощь мне в моих домашних заботах. И если раньше я хвалила парня, заливая его уши десятками ласковых слов и комплиментов, то теперь я хмыкала, словно выражая недовольство, и шла заниматься своими делами. Однажды я даже назвала его тупым, каковым и считала всё его существование в моей жизни. Прямо ясно помню — Рэндал захотел мороженое, а я решила сэкономить деньги, чтобы купить себе новый коврик в ванную, и отказала ему, на что тот начал прямо-таки упрашивать купить хотя бы самое дешёвое. И когда мы дошли до дома, я развернулась к нему лицом и спросила, кажется, я даже больше спросила у самой себя, чем у Рэна:
— Ты что, тупой?
э т о т ы н и ч т о ж е с т в о
Он ничего не ответил. Просто молча, опустив голову и свесив морковные пряди на щёки и плечи, прошёл в комнату. А я почувствовала себя так паршиво, как только может себя почувствовать человек, зная о паршивости всё и даже больше. И, снова уйдя на улицу и присев на лавочку перед подъездом, я грустно вздохнула. Перед Рэндалом хотелось извиниться, но почему-то, мне казалось, это было выше моих сил. Я зарыла лицо в ладони. Вокруг было очень много шума от играющих на площадке детей, проезжающих машин и поющих птиц, но мои мысли для меня самой были громче всей этой какофонии. Я подумала — а что если бы Рэндал разозлился так, как я этого хотела?
Если бы он проявил себя, я была бы рада?
Да нет. Нет. Не͊т̄.И ещё раз нет. Впервые за всё это время я честно призналась самой себе что не хотела я настоящего Рэндала. Я морально готовила себя к такому поведению и его последствиям, но не хотела. Меня бы это бесило, ибо пришлось бы бросить все привычные дела и следить за мальчишкой, чтобы никто не пострадал. Сделав такой неутешительный вывод, я поднялась со скамейки, откинула волосы назад. А потом пошла в магазин и купила Рэндалу мороженое, которое он хотел.
Я поняла, что больше так не могу. Рэндал стал мне как-то в одно мгновенье неинтересен, скучен и даже немного надоел. Я ни разу не думала, что мне придётся держать рыжего мальчишку в качестве домашнего питомца, но я явно по-другому себе этого самого рыжика представляла. Мне казалось, что у меня голова будет болеть после двух часов пребывания Рэна у меня дома, а тут… Да он ни сломал ни единой вещи! Ни испортил ни единого продукта! Ни разу не превратился в неизвестную субстанцию! Смысл тогда с Рэндала, если он, по сути, на Рэндала тянет только лишь внешне? При этом условии он — самый обычный воспитанный парень, коих вокруг меня тысячи, и почему тогда именно Рэндал? Такое ощущение, что он — какая-то дрессированная зверушка, которую я купила в магазине, и которая будет меня обожать при любых условиях. Всё это утомило и морально истощило меня. Вот нахера он начал разогревать мне суп в тот раз? Зачем ему это было надо?
Мне просто хотелось чего-то безумного. Я не хотела самоутверждаться за его счёт, не хотела воспитывать, а тем более ставить какие-то психологические опыты. Я просто хотела чего-то диковинного, ну же!..
НУ ЖЕ!
И в один день, когда я захотела снова искупать его, Рэндал просто складывал свою одежду на полочку в шкафу слишком уж аккуратно.
— Рэндал, — я подошла сзади и тронула его за плечо. — чего ты так заморачиваешься? Даже я так много времени не провожу перед шкафом.
— Ну как же? — парень неуверенно отвёл взгляд и продолжил своё дело. — Это же ты мне купила. Да и потом — всё равно лучше, когда в доме чисто и опрятно.
— Этому тебя научил твой старший брат?
Рэндал словно не услышал моих слов. А когда одежда кончилась, он просто ушёл в ванную и начал спокойно раздеваться. Мне не понравился тот факт, что он меня так проигнорил, и я пошла следом, по-хозяйски открыв дверь, которую Рэн успел прикрыть. Он не успел ещё ничего снять, только лишь немного задрал футболку, которую я ему недавно купила в «сине».
— Слушай, хватит! — я преградила путь к ванне и выставила руку в сторону, чтобы Рэндал не начал снова обходить меня, уворачиваясь от ответа. — Может, наконец, расскажешь, откуда ты такой?
— Из перекрёстка.
— Какого, мать его, перекрёстка? — вспылила я.
— Из того, откуда ты меня забрала. Я только там и был.
— Ты смеёшься? — это действительно начало раздражать меня, и у меня в космической прогрессии росла уверенность в том, что это чья-то очень глупая затянувшаяся шутка — подсунуть мне парня, который точь-в-точь повторяет того, кого в этом мире никогда не было и быть не станет. — У тебя есть брат, это я точно знаю. Его зовут Лютер, не так ли?
Рэндал по-прежнему молчал. Мне показалось, что я сейчас сорвусь.
— Скажи хоть что-нибудь! Перестань вести себя так… глупо! Я знаю, что у тебя есть коточелы, брат и питомец, я знаю, что тебя, по идее, не существует, но может объяснишь, почему ты именно здесь и почему именно я?
— Потому что ты захотела увидеть и забрать меня, — он вдруг посмотрел мне в глаза чистым-чистым взглядом, а затем взял меня за запястье и чуть потянул на себя. — И теперь у тебя есть я. Только для тебя, потому что для других меня не существует. И для меня нет никого другого, ведь есть ты, — он коснулся пальцем вóрота футболки, и та вдруг стала жидкой и сползла с его тела на пол, намочив мои ноги своим ледяным потоком. — Хочешь, расскажу историю про девушку, которая умерла осенью и воскресла весной?
— Рэндал! — вскрикнула я, но вспомнила, сколько эта футболка стоила, и теперь меня волновало уже другое. Я перевела взгляд на его белый торс и обалдела — вместо кожи, требухи и всего, что к человеку прилагается в районе пузика, у Рэна была какая-то кристально-белая вертикальная субстанция, словно весь он состоял из молока, что не проливалось благодаря ультра-тонким, буквально воздухоподобным границам. От этого тела веяло холодом, сыростью и влагой, будто я стояла около подвальной дыры. Моё запястье всё ещё было схвачено цепкими пальцами Рэндала, и он ненавязчиво так поднёс мою руку ближе к своему невесомому животу и опустил её туда. Ладонь прошла сквозь белоснежную гладь, которая оказалась ужасно ледяной. Было ощущение, что я опустила руку в только что освободившееся ото льда спокойное глубокое озеро. Но, несмотря на это, меня охватил такой ужас, что я с трудом смогла перевести взгляд на лицо Рэна, которое, кстати, было абсолютно неподвижным, только уголки губ чуть натянулись и сползли вниз, словно он испытывает какое-то облегчение, когда моя рука уже по локоть внутри его… Тела? Я не чувствовала ни костей, ни кишок, только жидкость. Самая обыкновенная вода очень и очень белого цвета. Я, набрав в лёгкие воздуха, зачем-то сунула туда вторую руку. Удивительно, но тело очень быстро привыкало к этой мерзлоте, и вот мне уже не холодно, а легко. Немного успокоившись, я решила изучить это жемчужное нутро, предполагая, что там и спрятан ключ к разгадке всех этих тайн, которые вокруг Рэндала просто кружат роем возбуждённых пчёл, и, чуть подумав, опустила туда голову.
— Саша… — услышала я снаружи приглушённый голос Рэна, будто бы доносившийся из-за стекла. Я ожидала, что начну задыхаться или ударюсь о что-то твёрдое, но я просто крепко стояла на своих двух и, немного покачиваясь от обдающего тело невероятно свежего ветерка, будто бы из кондиционера, оглядывала молочную гладь вокруг себя. Я протянула руки вперёд — ничего. Только те же прохлада и лёгкость. Сзади меня что-то хлюпнуло, заставив обернуться — из ниоткуда в белом полотне этого небытия возникли две тонкие ручонки сначала по запястья, затем по локоть, а затем показались веснушчатые плечи, и я сразу поняла — Рэндал. Лез сам в себя, нагло заставляя белоснежное йогуртоподобное бытие расступиться. Чтобы засунуть к себе в живот свои же ноги Рэну пришлось страшно извернуться, но я сразу поняла, что для него это очень легко, и вот он стоял в полный рост передо мной и просто смотрел. Я тоже смотрела. И молчала. Говорить так не хотелось.
Бе͊ло̓е̂.͡ Б̇ѐл̄о̕е̒. ͘В͟с̓ё вӧ͐кр̉уг ͛т͑акое бе͟л̿о̑е̾. Т̚ебе ͝э̐то̋ ́кӓж̐ѐт͝ся͡
— Саша, прости, — начал вдруг Рэндал. — но я должен идти… О, а вот и моя футболка! — он вдруг поднял целую и невредимую футболку, что валялась около его ног и быстро надел. Это не… Она же превратилась в воду!
— Хорошо, — безнадёжно сказала я. Не могу же я его держать в своём мире насильно. Да и что дальше с ним делать?
— Я возьму её с собой на память! — Рэн натянул ворот футболки на нос и сделал глубокий шумный вдох. — Пахнет тобой. Будет напоминать мне обо всём, что ты мне показала.
— Рэндал, а ты будешь приходить ко мне в г0сти? — спросила я, пытаясь хотя бы понадеяться на то, чт0 расстаёмся мы не навсегда. Хоть и не до конца нравилось мне его поведение, но так резко расс7аваться… Всё-таки, я привязалась.
— Разве я не всегда рядом? — Рэн п0смотрел мне в глаза так, словно я спросила что-то очень странное и очевидное. Мне показалось, что от этих слов белая гладь вокруг на секунду покрылась мелкой рябью, словно речка в спокойный д3нь от дуновения лёгкого ветерка.
— Почему? Что это значит? — я от себя не ожидала такой печальной интонации. Можно подумать, что сл3дующий ответ Рэндала будет исчерпывающим.
— Ты же в любой момент можешь думать обо мне, Саша, — он протянул руку и чуть коснулся моей руки. — Я существую, пока ты в это веришь. Теперь понимаешь?
— Значит всё это время я просто выдумывала тебя? — в этот момент я готова была разрыдаться — неужели.?
Нет, этого просто не могло быть! Тогда по4ему я совершенно реально кормила Рэндала своей едой, почему его видели другие люди, почему он мог касаться меня, если он — фантом моего одиночества, хотя не так уж я и один0ка?
— Рэндал! — услышала я из-за своей спины спокойный и тихий, но уверенный и немного строгий голос. Была уверена _ если обернусь и увижу там того, о ком думаю, то точно сойду с умą.
— Лютер! — Рэндал же жутко обрадовался и убəжал туда же, за поле моего зрения. Раздались звуки долгожданной встречи. Мне захотелось плакать.
— Какая хорошая фƴтболка! Откуда ты её взял?
_ Эт0 купила Саша.
Нет, я должна была обернуться. Если Рэндала я выдумала, то Лютера-то мне к чему выдумывать?
Т͝ы̌ ̈т͟ож̓е чь͜я̎то̆ ͠в͟ыдуͅмка̿!̽
Я развернулась. Он стоял буквально в метре от меня и рассматривал младшего брата, теребя между большим и указательным пальцами край его футболки. Абсолютно идеальный, реальный во всех смыслах, пахнущий чем-то пыльным и родным.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, совершенно не зная, что с3йчас сказать.
— Здравствуй.
Он и
правда со
мной
говорит?
— Рэндал уходит? — это прозвучало так, как будто Рэн — собственность своего старшего брата, и уйдёţ он или нет, зависит только от Лютера.
— К сожалению, — тот еле заметно покачал головой и положил широкую, но угловатую и худощавую ладонь на макушку Рэну, погладив мягкие растрёпанные волосы. — Спасибо, что присмотрела за ним. Вижу, его волосы в отличном состоянии, — рыженький, тем временем, уцепился за руку брата и потёрся щекой о рукав его оливковой сатиновой рубашки. — Я тебе так благодарен!
— Не за что. Я сама была очень рада… — произнося это, я поняла, что х0чу с ними. Туда, куда они сейчас уйдут. Наверное, там будет как раз-таки то, чего я ждала от Рэндала…
Или не будет? Вдруг там всё так же размеренно и обычно, прямо как его поведение?
— Я буду тебя вспоминать, — скаsал Рэн и улыбнулся.
— Так мы сможем увидеться ещё раз? — я спросила ещё более настойчиво, чтобы они оба точно услышали меня. Рэндал посмотрел на старшего брата, который со всё той же мягкой улыбкой, не моргая, смотрел на меня, будто бы изучая. Неужели он хотел увидеть вместо меня кого-то другого, и неужели его даже не заботило, где всё это время был младший?
— Саша, не переживай! Я всегда буду рядом, — Рэн вдруг подошёл к0 мне и обнял. Его тело было ещё бол3е холодным, чем обычно, а кожа такая мягкая, словно сделана не из человеческой кожи, а из нęжного плюша. Я обняла рыжего в ответ, почувствовав, как его острый лисий носик ткнулся в мою неприкрытую ключицу. На глазах навернƴлись слёзы, и стало мне так стыдно за то, что я давила на Рэндала, за то, что думала о его бесполезности, за свою грубость по отношению к нему. Мºжет быть, он просто не хотел разочаровывать меня. Но этого я уже никогда не узнаю. Теперь даже не понять, какой след я оставила в его жизни — хороший, ведь я уделяла ему много времени, заботилась и гуляла с ним, или плохой, ведь игнорировала, была груба и пыталась вывести на эмоции.
— Пºчему?
— Ты всегда можешь думать обо мне, ведъ так?
— Но это же не то!
— Абсолютно одинаково, — Рэн усмехнулся и убрал волосы с моего плеча. — Я же реален настолько, насколько ты этого хочешь. И буду таким, каким ты захочешь, если ты достаточно сильно в это поверишь.
— А кто был рядом всё это время? — я уже чувствовала, как слёзы мочат мои щёки, но так не хотелось переставать обнимать рыженького, поэтому утереть их я не могла.
— Я был.
Я смирилªсь с тем, что нормального ответа я так и не получу. Лютер сделал шаг по направлению ко мне, и мне показалось, что он меня тоже сейчас обнимет. Н0, слава богу, этого не произошло, иначе я бы умерла от смущения прямо тут.
— Саша, спасибо за всё! Нам пора, — Рэндал отнял свой нос от моей ключицы и, подойдя к Лютеру, взял того за запястье, смяв выглаженный манжет. Как будто у меня отобрали что-то важное и ценное, и отдали другому…
— Спасибо большое, Саша! — старший сделал шаг назад, yвoдя за собой братишку и потuхоньку разворачиваясь ко мне спиной. — Прощай.
— До свидания, — я помахала рукой, наконец-то утерев слёзы. Представляю, как нелепо я выглядела перед Айвори-старшим, таким статным и красивым. Они уходили всё дальше и дальше, бесшумно ступая по белой глади, и, наконец, растворились вдали. Казалось, сметаноподобная субстанция ласково поглотила их, вернув туда, откуда они оба родом. Я по прежнему стояла, не двигаясь, и пыталась как-то уложить в голове всё произошедшее только что, да и до этого тоже. Мне казалось, что это — какой-то дурацкий сон, и вот сейчас, на этом моменте я очнусь в собственной кровати. Интересно, я такая одна во всей Вселенной, кому удалось увидеть Рэндала вживую, или были предыдущие и следующие тоже будут?
Прощай, Рэндал
Но одного я не забуду никогда — Рэн дал мне понять самую банальную, самую заурядную вещь, которую сейчас талдычат из каждого утюга, но, одновременно с этим, понять и признать это очень сложно. Моя жизнь так сильно зависит от меня самой, что я смогла создать себе образ, поверить в него, взаимодействовать с ним, а потом, с обливающимся кровью сердцем, отпустить туда, где ему место — в небытие. Но, учитывая, что Рэндал — какой-то непонятный феномен, этот мой вывод выводом считать нельзя. Выходит, это лишь гипотеза.
Захотелось домой, потому что белая субстанция неприятно давила на виски и вынуждала ёжится от прохлады. Я развернулась на сто восемьдесят градусов и вытянула руки вперёд. Теплее. Сделала несколько шагов — ещё теплее. Кажется, там — мой мир, откуда родом я и откуда родом ты. Неужто ли мир, где живёт Рэндал, такой холодный и неприветливый? Йогурт превратился в туман, в котором уже очерчивались силуэты ванной комнаты, откуда я и провалилась внутрь Рэна. Сделав шаг вперёд, я почувствовала твёрдый кафель. Пахнýло теплом, даже жаром, и вот мой взгляд упёрся в небольшое зеркало над раковиной в старомодной раме — туман окончательно рассеялся. Я обернулась, чтобы посмотреть, откуда я только что вышла, но ничего уже не увидела.
Пусто.
Н̌е̒прͅи͘ятно̚
Я вышла в коридор, откуда виднелся дверной проём кухни. На столе стояли тарелки, которые я не успела убрать с ужина. Две тарелки. Обе испачканные едой, что на них когда-то лежала. Две вилки. Сзади меня, откинув дверцу к стене, разевал свой деревянный рот шкаф, где лежала одежда, которая все ещё пахла сладкой рыжей выдумкой. Что теперь с ней делать?..
Я п0дошла к холодильнику, открыла. Из обитęли мороза и овощей на меня смотрели две баночки с персиковым йогуртом. М̂ои̌м люби͜мы͡м.͝ П͠рохл̔адное ͋с̊ӱфле͜ ̓гар͝мон̕ич̉нӧ ̂п͛ере̓х̚ӧ͝д͡и̃лͅо в не̽жͅн͆ый͠ дӝем, т͝а͌к͂ похͅоӂий͝ на ͝я̈н̀тарн͡ый̅ ͂слͅит͠ок͌.Я достала одну, взяла ложку. Села на стул. Сняла с баночки этикетку. На меня смотрела белая гладь. Такая же, как та, из которой я вылезла чуть ранее.
Йогӯр̕т оказалͅс͝я б͠езв͝ќ̙у͝с͡н͝ым́.͠
