Каждый день...
Он не помнит, не знает, сколько уже это продолжается, когда началось. И почему, если раньше он пытался быстро восстановить свои силы, огрызался, шутил, или хоть как-то отвечал, то сейчас не пытается даже встать с того места, где его сегодня оставили. Возможно, мысль о раскрытии тайны книги уже и не так противна, и, может даже, в каком-то смысле уже и правильна, вот только где-то в глубине души своей, или осколков от души, парень понимал, что пытки даже тогда не прекратятся, поскольку, кажется, Квакити и сам уже пристрастился к исполнению роли палача. Нет, это бесконечный круг боли, из которого у Тейкена уже нет возможности выбраться самостоятельно, да и помощь, собственно, не от кого ждать. Если Квакити так свободно посещает темницу, значит все прекрасно осведомлены о его деятельности... Хочется уткнуться в колени, укрыться от всего мира, и просто позволить своим эмоциям выйти наружу. Закричать, пустить слезы, уйти в истерику, а лучше и вовсе погрузиться навсегда в эту прекрасную тьму - всë, что угодно, лишь бы больше не чувствовать этой боли, и не видеть этого самодовольного выражения лица личного мучителя, который теперь снится в кошмарах. Заснуть крепко, без сновидений, без кошмаров. И так, чтоб не проснуться. Где-то на затворке разума, почти погружаясь в приятную негу, он слышит звуки сирены и чей-то топот.Но это уже не важно...
°°°
Тепло. Тепло, и очень мягко. Он лежит на чём-то мягком, и одновременно с этим укрытый тёплой и мягкой вещью что согревает его. Открывать глаза не хочется. Не хочется вставать, ведь кажется, что всё это сон, и сейчас, стоит только проснуться - вновь перед взором изумрудных очей предстанет такая отвратительная и ненавистная темница, а рядом будет тот самый палач. И начнётся новый круг боли. Чья-то шершавая крупная ладонь мягко касается лба, убирая чёлку, и, видимо, проверяя температуру. До ушей блоба доносится тяжёлый, но, кажется, облегчённый выдох. Этот кто-то начинает с кем-то разговаривать, но разобрать, что эти людиКто? А, главное, зачем?
Дрим не заметил, как вскочил с мягкого дивана, в спешке и с явным испугом осматривая помещение, в котором он находится. Камин, диван, тёплый плед с подушкой, какие-то полки с пока размытым содержимым, топор на стене - напоминает небольшой охотничий домик. А в центре всего этого, чуть ближе к выходу из, по видимому, гостиной, с подносом на руках стоит один знакомый пернатый старик - Филза. Мужчина был не менее удивлён резкому пробуждению своего подопечного, но быстро пришёл в себя, и прошёл вглубь комнаты, оставляя поднос с, по видимому, куриным супом и лекарством на тумбочке у дивана. — Как себя чувствуешь? — так обыденно и спокойно спрашивает об этом ворон, словно перед ним не мучитель его сына, справедливо отбывавший наказание в темнице, а какой-то старый друг, немного приболевший. Дрим явно удивлён, и, определённо, чувствует из-за такого контраста себя не то, что неловко... Вина тяжёлым грузом оседает на его плечах, заставляя сутулится. — Я... — только собирается что-то сказать парень, и тут же замолкает, удивлённый тому, как хрипло и слабо звучит его собственный голос. Но потом, сглатывая, говорит, потупив взгляд: — Я чувствую себя неплохо... Спасибо... Но как? Что я?...— — Тебя спас Техноблейд. — перебивая, ворон берёт с подноса тарелку с супом, и неспеша обходит диван, видимо, собираясь покормить больного. — Сейчас говори поменьше, ты ещë болеешь. Потом, когда поправишься, мы всë обсудим. Пока ты в безопасности. — В безопасности... Дрим не чувствовал себя в безопасности. Внутреннее я подсказывало, что его ищут, и явно найдут здесь. Он был уверен, что Квакити найдёт его сам, или вскоре его отдадут обратно в руки палачу. А может это и вовсе новый вид пыток? И совсем скоро он вновь окажется в клетке. Испытавший свободу, вновь попадёт в ад. Но сейчас он ничего не мог сделать. Не в таком состоянии, когда всë тело перебинтовано, и ощущается сильная слабость. Ни тогда, когда он не способен сейчас себя защитить, и имеет больше слабых точек, чем следовало бы. Филза, на удивление, очень заботлив и аккуратен, и кормит Дрима с ложечки так, словно перед ним маленький ребёнок, а не психопат и убийца. Ждёт, пока проглотит, не торопит, и только потом подносит вновь набранную ложку. Вопросы блоб не задаёт, правда Филза читает всë по глазам. Но отвечать тоже не спешит. Всему своё время... Только после кормления парень замечает, что на лице нет привычной маски, и с паникой ощупывает щеки, а после оглядывается в надежде, что она где-то поблизости. И Филза замечает это. — Она упала в лаву...— Дрим замер. Кажется, что-то в этот момент разбилось внутри. И, прибывая в подобном состоянии, он совершенно не заметил, как выпил лекарство и снотворное. Усталость накатила быстро, и совсем скоро Дрим вновь опустился на диван и заснул крепким сном. А Филза заботливо укрыл его пледом, мысленно проклиная одного незадачливого утёнка.Да, всему своë время...