Любить тебя - все равно, что любить мертвых

Элис запросто могла выкинуть вещи, без всяких раздумий. Эффектно запустить мои трусы с окна, или же оставить на помойке. И что вы думаете? Конечно мне пришлось ехать к ней, а так не хотелось. Я бы просто осталась дома, посмотрела телевизор или прогулялась в лесу. После вчерашнего, заметно вымоталась, был довольно насыщенный день. Дорога оказалась долгой и муторной, постоянные пробки. Но все же добралась, хоть и через час. В руках держала ключи, чуть сжимая. Мне так сильно не хотелось возвращаться в эту квартиру, но выбора нет. Провернув пару раз ключ, в замочной скважине, я вошла. На мое удивление, не только увидела сестру, но и родителей, с которыми отношения у меня так себе. Это еще мягко сказано. Какого черта они здесь делают? — Где ты шлялась все эти дни? — грубо спросил отец, наблюдая, как медленно прикрываю входную дверь. — Вы только сейчас это решили спросить? — без всяких эмоций ответила я, но с каждой секундой мне становилось страшнее, сердце, будто в пятку ушло. — Где ты была?! Отвечай! — его голос срывался на крик, а кулаки сжимались от гнева. — У друзей. — У друзей? У тех, которые рокеры? Ты до сих пор с ними общаешься?! — Металисты. И да, они мне роднее вас, и люблю их, как свою семью, а вот вы мне - не семья. Я могу собрать вещи и свалить отсюда? Мне становиться противно, — монотонно произнесла, проходя мимо них. Но мать схватила за запястье, заставляя остановиться. — Какая ты не благодарная! — после ее слов, по моей щеке прилетела грубая пощечина. Я медленно открыла глаза, моя голова продолжала находиться повернутой в левую сторону. Все еще сдерживала слезы, старалась не показывать эмоций, которые вот-вот выльются наружу. — Лучше я бы тебя и не рожала! — Скажи это хоть миллион раз, я вас всё равно ненавижу, — продолжала говорить это, без эмоций. Мне так жгло щеку, что хотелось приложить свою холодную ладонь, но и этого я не сделала. — Ты подлая дрянь! — женщина вновь нанесла пощечину из-за всех сил, которые только были. Но я продолжала стоять с каменным лицом, показывая, что абсолютно похуй. — Хочешь убить меня? Давай… ну же, бей! Но вот, что скажут на это твои любимые подружки и родственники? То, что мать избила родную дочь, да? Она молчала, жадно хватала воздух ртом, смотря на меня, я же развернулась и зашла в комнату. Мне было хуево? Очень… очень хуево. Эта христианская семейка стала для меня самым ужасным местом, даже в преисподней лучше. Я не узнавала Элис. Она уже перестала быть той самой сестрой, с которой можно поговорить по душам, рассказать все проблемы или просто прогуляться вечером. С каждым годом она менялась, как и ее отношение ко мне, и совершенно не в лучшую сторону. Но почему родители закрывают на это глаза, и продолжают поощрять такое поведение? Я со злобой открывала все шкафы, пихая вещи в рюкзак, который схватила совершенно не зная откуда. Самое ужасное состояние - гнев, вперемешку со слезами. Я никогда не показывала настоящие эмоции, всегда ходила с улыбкой «клоуна», отчего люди и думали, что меня ничем невозможно обидеть или же задеть, но это не так, совершенно не так! Я очень ранимый человек. Мне было больно, так больно, что это никакими словами нельзя описать. Каждый чертов день ревела в подушку, думая о том, как можно умереть. Безболезненно и быстро, ибо уже не оставалось сил и чувств даже на это. Рюкзак упал из дрожащих рук, а вместе с ним и вещи, лежавшие в нем. Я стала захлебываться в собственных слезах, которые ручьем лились по щекам. Еще в детстве, будучи школьницей, сама себе обещала, что никогда не буду плакать, при любых обстоятельствах, но с каждым разом убеждаюсь, что абсолютно не умею держать обещания. Я обессилено упала, должно быть больно… но кажется, что я и не чувствую боль, ее слишком много в моей жизни. Куда еще больше? Зачем? Давным-давно страдаю от нее, больше не могу! Хватит! С каждым вдохом, воздуха было меньше, я стала задыхаться, будто кто-то давит мне на грудь, с желанием меня убить, чтобы мои страдания кончились. Если это так, то я готова, мне больше ничего делать в этом никчемном мире. К сожалению, дыхание быстро выровнялось, вернулось в норму. Собравшись с мыслями, я приподнялась, запихала обратно в сумку, готовясь уйти. Но еще нужно пройти мимо них… мимо этих тварей. Они всю жизнь сравнивали меня с другими: «А почему ты не можешь быть такой, как она… такой, как Элис?». Фу, это даже противно вспоминать! Я хотела, как можно быстрее завязать шнурки на кроссовках и сбежать, но пальцы предательски дрожали, не давая этого сделать. Меня и саму трясло. Пока все они разошлись по комнатам, то нужно уйти незамеченной. Я не хочу, чтобы они видели меня сейчас. «Чтобы вы все сдохли!» — мысленно прокляла, а после аккуратно вышла и побежала по лестнице, я могла упасть из-за мутности в глазах, от слез, но в тоже время мне было страшно. А вдруг за мной идут? А вдруг они меня изобьют? А это вполне возможно. Один раз так избили собственные родители, что меня увезли по скорой. Была на грани жизни и смерти, но я выжила… почему? У меня худое тело, помню, как на нем было куча синяков, когда очнулась и сразу взглянула на себя. У меня довольно схожая история с Олином, поэтому прекрасно понимала его, а он меня. Я не могла контролировать свое состояние и слезы, ноги дрожали, были ватными. Мне пришлось сесть на самую ближайшую скамейку, иначе бы точно упала. Мои капроновые колготки были в дырах и стрелках. Блять, но мне так похуй, что это невозможно объяснить. С собой даже нет воды, чтобы хоть немного успокоиться. В кармане джинсовой юбке, нашла пару купюр, примерно 55 крон, этого было достаточно, чтобы купить то, чем можно было залечить раны, хоть и ненадолго. Но я уверена, что и это не поможет. Вот уже сидела на другой лавочке, с маленькой бутылкой виски. На большую не хватило, пришлось брать маленькую. А еще надела солнцезащитные очки, которые закинула в рюкзак, это помогало мне меньше привлекать внимание и скрыть красные глаза, вперемешку с подтекшим макияжем и с слезами. Выглядело глупо, солнца сегодня и нет, но это самое последние, о чем хотелось сейчас думать. Я была похожа на алкашку, сидящую на лавке, с огромной сумкой вещей, попивая алкоголь и совершенно не от хорошей жизни. Здесь я просидела от силы - минут двадцать, затем стала бродить по улицам, отчаянно распивая напиток. Как будто неприкаянная душа, застрявшая между загробным миром и реальным, блуждает в поисках долгожданного покоя, где его нет. Я разглядывала магазины, которые находились возле дороги. Маленькая бутылочка не взяла меня, и по-прежнему была трезва, что очень жаль. Не знаю точно того, сколько ходила по этим улицам, но стало темнеть. Мне хотелось есть и пить, я устала, но денег хватало только на проезд. Ноги болели так сильно, что пришлось присесть на лавочку, стала наблюдать, как солнце медленно скрывается за горизонтом. *** Я кое-как добралась домой. Голоса ребят доносились повсюду, почти из каждых комнат, такие радостные и веселые. Я хотела остаться незамеченной, быстро дойти до своей комнаты и отдохнуть, вообще не хотелось никого видеть и разговаривать. — Привет, Кэтрин! Ты как? — как назло раздался голос Миранды. Она опять тут? Утром ее не было, значит приперлась снова. Вчера трахалась с одним, а сегодня с другим? Она не только позерша, так еще и шлюха. — Я отлично, а ты как? — моя натянутая улыбка быстро исчезла, когда произнесла последнее слово. И даже не дожидаясь ответа, быстро ушла. У меня не было другого выхода. Я зашла к себе в комнату, поставила рюкзак возле кровати, а затем чуть немного ее отодвинула и достала бутылку виски. Я быстро стащила со стола, пока Эйстейн хлопал глазами, собираясь на концерт. Он до сих пор об этом не знает, и даже не догадывается. Я поднялась на второй этаж, в комнате никого не было, глаза постепенно привыкали к темноте. Сев за стол, включила лампу. Довольно яркий свет ударил в глаза. Я поморщилась и прищурилась, стала разглядывать рисунки и тексты песен, которые были недописанны. У Пера явно талант, мне безумно нравится его стиль. Эти демоны, кровь, нечисть, смерть. Конечно пару из них уже видела, но не могла оторвать взгляд. Черт, я же не за этим сюда пришла. Когда нашла ручку и чистый лист, стала писать все, что только было в душе: ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ . . . ⠀ ⠀ Простите за кровь, надеюсь, что вы сможете отмыть ванну. Я намеревалась умереть в лесу, как и хотела, чтобы мое тело нашли не сразу, но так устала от блядской жизни, что и дня не смогу протерпеть. Я давно хочу умереть, надеюсь, что сегодня это свершится. Не знаю, простите вы меня или нет, впрочем неважно. Если вы успеете, то не спасайте меня, не нужно. ⠀ ⠀ Знайте, я ни о чем не жалею, так будет лучше… и наверное только для меня, ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Кэтрин ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀ . . . Еще на раз прочитала то, что написала, а после зачеркнула свое имя и написала под ним: «Мертвая». На бумагу упало пару слез, так я и оставила записку на столе, никуда не убирая, не пытаясь спрятать. Ведь меня не успеют спасти. Всегда знала, что у Олина есть коллекция ножей, он бывало говорил о них, но никогда не показывал. Я открывала все шкафы, тумбы, ящики, желая, как можно быстрее найти нужное. И да, мне удалось. Куча ножей лежали в пакете. Эмбер забрала мои лезвия, но она серьезно думала, что не найду другого выхода? Я брала в руки каждый нож, рассматривая его. Несколько уже были в крови, а какие-то тупыми. Видимо Пер пользовался ими часто. Было множество разных и интересных, но выбрала белый и довольно острый, на нем будет хорошо видна кровь. Я спустилась вниз, когда все убрала на место. Из гостиной по-прежнему слышны голоса и смех, хоть кто-то счастлив в этом мире. Как только зашла в ванную, то, окончательно поддалась эмоциям, и начала рыдать навзрыд. Из глаз непроизвольно текли слёзы, я прислонилась спиной к двери и стала медленно с нее сползать. «Почему я такая жалкая?», «Зачем я живу?», «Может это сон и я сейчас проснусь?» - голову терзали навязчивые вопросы. Времени было мало, да и не хотелось растягивать эту прелюдию. Мои вещи полетели на пол, осталась в одном черном нижнем белье. Ведь так будет удобнее резать себя. Я залезла в ванну, холодный металл соприкоснулся с моим телом… оно такое же холодное, не отличишь. Открыла бутылку и сделала большой глоток, даже не скривившись, и поставила ее в ноги, зажав голенями, чтобы не пролить. Я взяла нож, немного покрутив его, вытянула левую руку вперед. Надавив посильнее, прикрыла глаза, чувствуя, как лезвие вдоль рассекает плоть. Алая струйка крови стекала по коже. Мне было больно внутри, а это… лишь было забавой, мне нравилась кровь, грех перед смертью этого не сделать. Вы думаете, что на этом я остановлюсь? Нет, этого недостаточно, поэтому сделала такой же порез, но только поперек, приходясь по первому увечью. Это похоже на крест… кровавый крест. Отпив немного алкоголя, вновь продолжила наносить раны, но только на другой руке. Кровь так и лилась ручьем, капая на тело, и в ванну. С каждым новым глотком, появлялись новые порезы. — Чертова мазохистка, — прошептав, чуть прикрыла глаза. Но это было приятно, это была приятная боль, которую хотелось испытать вновь, что и собираюсь сделать. В ход пошли ноги. От самого бедра, до колена, сделала достаточно глубокую рану. В глазах темнело, а в голове так и звучало: «Я умираю! Умираю!» *** Пер уже возвращался с прогулки в лесу. Ему пришла очень гениальная идея, чтобы его закопали в землю живьем, на некоторое время. Ведь кожа станет гораздо бледнее, он будет еще больше похож на мертвеца. Олин, как можно скорее хотел добраться до дома и рассказать об этом, чтобы ребята прямо сейчас осуществили эту прекрасную мысль. Теперь и без корпспэйнта можно обойтись. — У меня классная идея! — сказал блондин, как только вошел в гостиную — Идея для песни? — поинтересовался Ошет. — Нет, закопайте меня в землю, тогда моя кожа станет бледнее. — Блять, Пер, ты ебнулся? Может тебе нужно в больницу? — Да-да, — закивал брюнет, соглашаясь с Йорном. — Мы не будем этого делать. Шведу это явно не понравилось, и он разочарованно поднялся на вверх, садясь за стол, где практически и проводил свое время, за написанием текстов для песен и рисованием. Почему его слова не воспринимают всерьез? Но внимание привлек листок, с каким-то текстом, больше похож на записку. Парень быстро прочитал, резко встал и спустился обратно вниз, кладя прямо на стол ребятам. — Что это? — спросил Хеллхаммер, взяв бумагу в руки. Уже обрадовался, что это все таки текст для песни, на тему смерти, или всякой нечисти, но улыбка быстро исчезла, когда он прочел первую строчку. — Блять… — Да что там? — выхватил Эйстейн, прямо из рук Яна, не дожидаясь ответа. — Она умерла? *** Мое тело было в кровище… практически все тело. Я уже и не знала, что еще можно порезать. «Ладонь», — увидев, как она была до сих пор чиста, решила это исправить. Одно мгновение и струя крови стала стекать по руке. Нож, который так крепко сжимала - упал с грохотом. Потянувшись за бутылкой, я допила содержимое до конца, замахнулась и кинула ее в ванну. Она разлетелась на пару осколков, задевая ноги. Взяв один из них, стала проходить по ранам, ведь совсем не оставалось живого места на моем теле, я почти что порезала все вены, которые только видела. Воняло кровью, воняло металлическим запахом, запах был повсюду. Вот и закончилась моя жизнь, не успев начаться. Еще вчера я гуляла с со своей новой подружкой, веселясь, радостно улыбаясь. Больно, так больно это вспоминать. Надеюсь, что и она меня простит. Как говорила Эмбер, что я у нее единственная, с кем можно поговорить и погулять, мне жаль ее… очень жаль. В дверь стали громко стучать: — Кэтрин, открой дверь! Ты жива?! — Зачем ты это сделала? Я не могла понять чьи это слова, мне уже было так хреново. Все равно они не успеют меня спасти, с минуты на минуту - умру. Я это чувствовала, я горела в агонии. Закрыв глаза, стала слушать, как голоса не замолкали ни на секунду: — Ломай, быстрее! Дверь сумели выбить, но это еще не значит, что все будет хорошо, я умру, умру! — Блять, — Йорн не смог сдержаться и ругнулся шепотом, когда увидел лежавшую меня в ванне, такую бледную, в собственной крови, и в стекле. — Кэтрин, очнись! — Эйстейн проверил пульс, он был еле ощутим. Я медленно открыла глаза, все плыло, не могла хорошо разглядеть их лица. — Не нужно меня спасать… пожалуйста, — умоляюще сказала я. Нет, я шептала… шептала с трудом, невнятно, ибо сил совсем не оставалось. — Можно мне умереть. — Нет, нельзя, Кэтрин, нельзя, — шептал Пер в ответ, он чуть присел рядом с ванной и взял кровавую руку, чуть сжимая, смотря в мои стеклянные глаза, от пролитых слез. — Ты должен меня понять… — Еще не время, мы умрем вместе. — Пелле, — я сжала его руку из-за всех сил, которые оставались. — Я люблю тебя… Это были последние слова, ведь моя голова невольно откинулась на холодный край ванны, в глазах стало темнеть. Пока ребята кричали о том, что нужно вызвать скорую, то я почувствовала, что-то приятное и обволакивающее вокруг меня. Белый, но в тоже время и нежно голубой цвет окружили со всех сторон, заставляя поддаться этим неимоверно приятным чувствам и закрыть глаза. Это было похоже на то, что рассказывал Олин, а он рассказывал о смерти.