Критерии избранности

Неизвестно, что больнее: оторвать от своего сердца вросшие в него пагубные привычки или же близкого человека. Беда в том, что не узнаешь, пока не попробуешь. И есть только одна попытка. Стоящий на коленях Хун жадно осыпает горячими поцелуями небольшую выпуклость между ног Сону, и это зрелище, от которого у младшего сердце заходится в бешеном темпе, подступая к самому горлу. А если представить, на что способны одни только его алые пухлые губы - можно забыть, как дышать. И Сону почти задыхается. Поскольку движения губ Хуна на его члене - ощущаются так остро и так правильно. Они - словно обещание отправить того в скором времени в рай. Алкоголь в крови вторит происходящему, распаляя страсть Сону, действует на него словно афродизиак, освобождая от скованности и условностей, превращая его в мотылька, что бездумно несется на свет, жаждущий сгореть в нем без остатка. Для окружающих Сону действительно словно прекрасный мотылек, чей предсмертный танец наиболее желанен. И Сону сам в своё время сделал немало, чтобы получить именно эту роль. Всегда предпочитал спонтанный секс и яркие, но очень короткие романы. Быть мотыльком ему нравилось. Зажегся и сгорел - всё очень просто, а удовольствие в виду своей быстротечности - возведено в абсолют. И никакой ответственности, никаких обязательств, которые неизбежны если на ком-то остановиться. Поэтому Сону и не останавливался, проносясь вихрем по чужим постелям и сердцам с девизом “молодость всё простит”. В итоге, долгое пребывание в роли мотылька сделало Сону её заложником, деформируя его чувство собственного “я”. И теперь, представить себя вне этой роли ему тяжело. Кажется, что весь мир сразу же отвернется от него, как только он начнет действовать вразрез с ожиданиями окружающих. Он хорошо знает, какими холодными и даже беспринципными могут становиться люди после отказа. Он уже предчувствует, как Сонхун умерит его равнодушным взглядом и заставит его почувствовать себя пустым местом, а после - покинет ванную, жалея потраченного на Сону времени. Но если это способно ранить Сону - то так ему и надо. Он должен научиться быть бо́льшим, чем просто мотылек, не страшась той пустоты внутри, что неизбежно вскроется, как только мир отвергнет его, настоящего. И с этой пустотой Сону надеется бороться не в одиночку. Единственный, на кого можно положиться - это Ники, знающий и принимающий его таким, каким он есть - настоящим. Руками он останавливает руки Сонхуна, снимая их со своих бедер и сжимает ладонями, давая сигнал старшему прерваться. — Малыш, ты же хочешь этого. — почти мурчит Сонхун и трется кончиком носа через ткань штанов о самое чувствительное место Сону, будто способен видеть через одежду, сходу определив расположение головки, постепенно выходящей из состояния покоя. — Послушай, Хун. — Сону отстраняется вбок. — Я понял, почему я сбежал в прошлый раз. Предательская чувствительность Сону не способствует его убедительности, и губы Сонхуна следуют за очертаниями его возбуждения. — Я слушаю. — считая, что для того, чтобы слушать - нужны только уши, Хун вновь прикладывается влажными горячими губами к Сону, вновь попадая в самую чувствительную точку и заискивающе поглядывает на него снизу вверх. “Черт возьми, Ники, я заставлю тебя ответить за это” - проносится в голове у Сону и он, изнывая от возбуждения, всё же отодвигает от себя Хуна. Хун нехотя отстраняется. — Нет, пожалуйста, встань, а то мне так неудобно. Хун покорно встает во весь рост, не выпуская своих рук из рук Сону. Томимый надеждой, что после откровений, которые он внимательно выслушает, ему будет даровано вознаграждение. — У меня есть один незакрытый вопрос личного характера. И пока я его не закрою… Хун нависает над ним, находясь в критической близости от его лица. Учащенно дышит и сводит руки Сону над его головой, вжимая их в стену. — Продолжай. — низким с хрипотцой голосом говорит Хун и прижимается своими бедрами к бедрам Сону, давая тому физически почувствовать, насколько он уже заведен. Продолжать становится тяжело. Рваный и нетерпеливый выдох из уст Хуна, полный вожделения и предвкушения, опаляет щеку Сону, а его бедра вот-вот инстинктивно подадутся Хуну навстречу. “Ники, ей богу, всё отработаешь” - мысленно сетует Сону, стараясь не поддаться своим привычкам. Он пытается освободить свои руки, но Хун своей железной хваткой дает понять, что в ответ на любые сопротивления с применением силы - он применит еще бо́льшую силу. — … Я не смогу, Хун. Отпусти. — Отпущу обязательно, но чуть позже. — Хун поддевает своим носом нос Сону, самодовольно усмехнувшись, чувствуя себя хозяином ситуации. Сону отводит голову в сторону, но Хун неумолимо преследует. Он трется своим выпирающим пахом о Сону, считая, что их разговор - не более, чем детский лепет и оправдания напуганного Сону, смущенного тем, что его ждет дальше. Потому что дальше - придется отбросить всякий стыд, ведь перед Хуном устоять нельзя. И он почти прав. Тело Сону ощутимо обмякает, невзирая на его попытки избежать очередных прикосновений, которыми Хун дразнит. — Я должен решить свой личный момент. Поэтому у нас с тобой ничего не будет. — уже увереннее повторяет Сону и сползает по стене вниз, всем телом ускользая от прижатого к нему Хуна. Хун резко подхватывает его руками за талию, вжимая в стену и не давая выскользнуть. — А если я очень попрошу? — горячо шепчет Хун и тянется губами к его шее. — Никак. — Сону выставляет руки перед Хуном, заставляя того приложить больше усилий, чтобы дотянуться до его шеи. Свет от яркого освещения в ванной падает на оголенный участок кожи Сону, и Хун останавливается, всматриваясь в россыпь из красных и бордовых пятен на шее Сону. Он удивленно вскидывает бровь, а его руки, удерживающие Сону за талию, слабеют в своём хвате. — Аааа… — протягивает Хун и легонько касается пальцами шеи Сону. — У твоего незакрытого вопроса, я так понял, даже имя есть. — Хун улыбается лишь одним уголком губ. Очевидно, что не рад подобной находке, но старается держаться. Сону кивает, догадываясь, о чем и о ком догадывается Хун. — Хууух… — Хун отступает на полшага назад и прикусывает нижнюю губу. Недовольно шипит от болезненных ощущений, сдавливающих его пах, в районе которого он пытается поправить свои штаны. Сону неловко улыбается и тоже заправляет свой стояк куда поглубже. — Спасибо, что вовремя остановился. — Сону испытывает облегчение от того, что пытка закончилась без последствий для обоих. — Да брось… откровенно насильно я бы всё равно не действовал. Мне ведь дорог мой нос. — на последней фразе Хун растягивается в лукавой улыбочке, давая понять младшему, что и его не обошли слухи о том, как однажды Сону открыл миру еще одну свою сторону, которую в виду обычно спокойного нрава предпочел бы никогда не проявлять. Сону в ответ лишь усмехнулся. На душе сделалось тревожно. Сейчас всё вот-вот резко изменится, и Сонхун станет отстраненным и раздражительным, а их беседа прервется на неоднозначной ноте. Однако, к удивлению Сону, Сонхун всё еще здесь, хоть и смотрит на него уже по-другому. — И как ты собираешься закрывать свой вопрос? Уж не собираешься ли ты это сделать прямо сегодня и в моем доме? — аккуратно интересуется Хун, не сводя глаз со свежих засосов на шее Сону. Он будто зрит в корень. И никто его за язык не дергал, идею он подал первым. Сону вспоминает, что в ближайшие дни у обоих родители будут дома, и это впервые может стать для них проблемой. Ники - ходячая гормональная бомба (его будто до сих пор не отпустило после пубертата) с жарким импульсивным темпераментом, а стены в доме - слишком тонкие, учитывая масштаб накопленного Ники неудовлетворения. Страшно представить себе, что он сделает с Сону. А если уж говорить о том, сколько разрядок по его милости так и не смог сегодня получить сам Сону, должок и за ним тянется. — Послушай, Хун. — Сону вынужден мыслить практично и обстоятельно, бесстрашно решаясь проявить наглость. — В ближайшее время у нас обоих родители будут дома. И я боюсь, что он… не сможет сдерживаться. — Бляяяя, Сону, — Хун заливается смехом. — Мне не дал, так еще и собираешься трахаться в моей постеле с другим? — Он подходит к Сону и треплет его по волосам, оголяя свои хищные клыки. Сону съеживается и зарывается лицом в руки, пряча в них свой стыд. Мотает головой в стороны, и тихонько хихикает. — Змеюка ты, Сону. Как же хочется надавать тебе членом по лбу. — голос старшего звучит мягко. Он заключает Сону в захват, продолжая тормошить его волосы. Тот же только кряхтит и покорно позволяет Хуну делать с ним всё, что тот делает. В действиях Хуна ни намека на настоящую злобу или сексуальную агрессию. Сону впервые за долгое время чувствует облегчение: он не мотылек, но его всё равно обнимают. — Ох… — Хун запрокидывает голову назад, и вид на его открытую шею притягивает внимание к выразительно выделяющемуся кадыку. — Я будто вернулся в самые сладкие годы своей юности. — Хун томно вздыхает. — Говоришь так, будто нас разделяют десятки лет. — смущенно улыбается Сону — Всего лишь три года, малыш. Но чего стоит хотя бы один год жизни. Порой один год может принести столько перемен, сколько и за пять лет не нагонишь. “Порой, и один вечер” - про себя думает Сону. — И знаешь что? Я был на твоём месте когда-то. — продолжает Хун.— Да. Вышло так, что я выбрал своего самого близкого друга и мы стали бо́льшим. Хун явно считывает все переживания Сону, раз первым затронул эту тему. — Ого. И как, вышло? — Еще бы. — Хун многозначительно сверкает взглядом, его глаза блестят. — Что же было потом? Вы разошлись? — Сону тревожно всматривается в глаза Хуна. — В итоге, мы всё еще друзья. — А как же отношения? — У всего есть финал, а у каждого финала - свои причины, свои логические подводки. Мы прошли всё, что должны были пройти вместе. — Получается, теперь твой друг - одновременно твой бывший? — Формально - да. — А как же? … — Всё обошлось без драмы и трагедии. И нам удалось сохранить всё то лучшее, что делает нас близкими. До сих пор. Сону редко сталкивался с положительным опытом перехода от дружбы к полноценным любовным отношениям. Сам переход имеет множество подводных камней. Что уже говорить о том, что ждет в будущем. Откровение Сонхуна подоспело как нельзя кстати, уняв болезненную пульсирующую тревожность в сердце Сону. В дверь постучался Хисын. — О, мы даже мысли читаем друг друга. — шепнул Хун Сону и подмигнул. Сону округлил глаза, застыв в удивлении. Хун открыл замок, впуская Хисына. — Я его не убил, не ссы. — с порога заявляет Хисын. — А вы?... — Хисын вдруг обнаруживает, что в ванной - двое. — Ну, тут случилось небольшое недопонимание. — честно отвечает Хун, разводя руками. — Ха-ха. — понимающе кивает Хисын и откидывает крышку унитаза, расстегивая ширинку. — А я говорил тебе, что не даст. — тихо добавляет он, расплываясь в добродушной улыбке. Сону в ответ растерянно глядит то на Хуна то на Хисына (стараясь не пялится последнему вниз штанов), понимая, что эти оба, походу, делали ставки. Одновременно с тем внутри ему становится тепло и комфортно от наблюдаемой им коммуникации между двумя старшими, которая, невзирая на щекотливую темку, не несет в себе ни упрека ни насмешки. — Думаешь, дело в Цербере? — Хун повисает на плече Хисына, пока тот отливает, глядя на него выжидающе. — Думаю, дело в обоих. Да, малыш? — Хисын без стеснения стряхивает и подмигивает Сону. Сону сходу понимает, что Цербер - это Ники. Конечно, он не в восторге, что его друга нарекли именем сторожевого пса, хоть он и является детищем древнейших и могущественных титанов. Но больше он удивлен тому, что для окружающих настолько очевидны те вещи, которые сам Сону каким-то образом умудрялся избегать до последнего. — Если такие дела, то советую поспешить на помощь Ники. — продолжает Хисын. — Лила, кажется, перевозбудилась, и вот-вот его натурально изнасилует. Сону взрывается от смеха. Уж кому как не ему знать Ники. Это Ники кого угодно изнасилует. — У Лилы спартанская выдержка. Я серьезно. — голос Хисына становится ниже. — Если моя комната и кровать провоняется её духами, мне придется переехать. — озабоченно говорит Хун, потом легонько приобнимает Сону. — Уж лучше пускай она будет пахнуть тобой. — тихо добавляет он. — Это значит “да”? — Сону смотрит на Хуна с восхищением и трепетом. Хун утвердительно кивает. — Третий выдвижной ящик снизу… — О чем вы? — Хисын спешно протирает руки полотенцем, глядя на двух воркующих Сону и Хуна. — Тащи Лилу в гостиную и раскладывай диван. — А мы где будем? — Хисын хмурит брови. — Мы - там же. — Аааа… — Хисын начинает хохотать. — Дорогу молодым, значит. Из спальни Хуна доносится сдавленный крик Ники. — Кажется, Лила добралась до ящика первой. — в спешке говорит Хун, сразу сообразив, что к чему, и выбегает из ванной. Хисын вместе с Сону следуют за ним в ускоренном темпе. *** Молодость - прекрасная пора. Твой живот от раза к разу переполняют бабочки, разлетаясь по всему телу и щекочат изнутри. Каждый день по-своему прекрасен и наполнен страстью и неуемной тягой к жизни со всеми её вытекающими. Даже если ты прикован к кровати наручниками, а в твой зад тычут посторонний вибрирующий предмет. — Он же совсем тоненький! — возится Лила, расположившись между ног Ники. Ники отчаянно дергает ногами и извивается всем телом, насколько это позволяет его гибкость. Лила упорно пытается усмирить его, прижимая его бедра своим весом. Слышится лязг металлических наручников о деревянную арку кровати. Спущенные джинсы вместе с нижним бельем окончательно слетают с его ноги, оказываясь на полу. — Получилось! — Лила почти пищит от радости. Ники подхватывает её писк, но совсем не радостно. Он выгибается в спине, ёрзая по простыням и жадно хватает воздух ртом, будучи не в силах издать больше ни звука. Только восторженные возгласы Лилы и приглушенное жужжание игрушки заполняют комнату. — Та не дергайся! — Лила склоняется к Ники, пытаясь взять его член в рот, но того продолжает крутить. Она беспощадно хватается за него руками. — Вытащи-вытащи. — молится Ники, задыхаясь. — Погоди, нужно просто найти правильный угол… Хун замирает в дверях. — Я предупреждал! — с порога восклицает Хисын. Сону, стоя за его спиной, чувствует, что сейчас он увидит то, чего никому, желательно, не видеть. Лила машет им руками, скрещивая их. — Я разберусь сама! — Бога ради, вытащи! — стонет Ники. Хун начинает давиться от слез и смеха, не зная, с чего начать, а Хисын уже знает. Он решительно направляется к Лиле и закидывает её на плече, утаскивая из комнаты. Лила отчаянно хватается руками за дверную раму. — Я не закончила! — Сегодня не твой день, крошка. — Хисын непреклонен. — Малыш. — Хун, глотая слезы, разворачивается к ошалевшему от увиденного Сону и дрожащим голосом пытается дать своё напутствие. — Короче… ПХЭХ. Короче дальше вы сами. Благо… ПХЭХ. Благословляю. — Хун прыскает со смеху и, похлопав Сону по плечу, уносится в сторону гостиной. — Ох, Лила-Лила, украла их первую прелюдию… — давится со смеху Хун, скрываясь в конце коридора. Сону быстро закрывает за собой дверь и устремляется к кровати. Ники нужно спасать немедленно. Он лишь надеется, что последнюю фразу Хуна Ники не слышал. — Блядь, даже не спрашивай, как так вышло. — спешно говорит Ники на выдохе. — Хорошо-хорошо. — суетится Сону. — Просто не дергайся. Ники смущенно зажимает глаза, раздвигает ноги и приподнимает бедра. Сону берется за основание вибратора и плавно вытаскивает продолговатую вибрирующую игрушку. Ники с облегчением выдыхает, сводя ноги обратно вместе. — Пиздец, что делается. — Хорошо, что хоть не на сухую… — усмехается Сону, протирая между пальцами влажную смазку с необычным приятным запахом. Ники захватывает пальцами ног край постельной накидки и пытается натянуть её на себя. — Эй, я понимаю, о чем ты сейчас думаешь, но не втыкай, пожалуйста. — Ники нетерпелво ерзает ногами по кровати. — И о чем же я думаю? — хитро щурится Сону. — Во-первых, о том, что я слишком голый. — Ники кивает вниз, и Сону спохватывается, накрывая его накидкой сверху. — Во-вторых, сейчас ты думаешь о том, что я впервые нашел приключения на свою жопу в самом прямом смысле слова раньше, чем ты. — Читаешь мысли, дружище. — смеется Сону. — Обожаю тебя. — добавляет он и окидывает Ники любопытным взглядом. Таким уязвимым он его еще не видел. Голым - видел, правда не настолько голым. Но вот прикованным к кровати со вздымающимся животом и грудью, вставшими сосками и едва прикрытым возбуждением - ни разу. Ники выжидающе смотрит на Сону, потирая свои ступни друг о друга. Сейчас он спокоен, ведь его друг рядом. Но вот что если вдруг, друг - вовсе не друг? Ники еще не в курсе тех перемен, что произошли в Сону, потому абсолютно спокойно ожидает, когда тот его высвободит из наручников. Вот только Сону не торопится. Он присаживается к Ники и заботливо опускает его задранную футболку, намеренно задев его соски несколько раз подряд. По вздрогнувшим на мгновение лицевым мышцам Ники заметно, на сколько он сейчас чувствителен. Сону подыгрывает его невозмутимости, с которой Ники пытается сейчас держаться. — Так она нашла правильный угол? — Что? — Лила нашла правильный угол? — Сону кивает в сторону всё еще возбужденного члена Ники, прикрытого простыней. — Тебе что, интересно, как это было? — улыбается Ники. Сону кивает, специально стремясь растянуть время, пока Ники в наручниках. Ему интересно, когда Ники заметит, что в его поведении что-то не так. — Ну, все началось с того, что она хотела сделать мне минет. Конечно, я сопротивлялся долго, поскольку она начала свои попытки еще в присутствии Хисына, который еще не закончил мне выписывать моральных пиздюлей. Но ей было похуй. Она нашла наручники и пристегнула меня ими, пока Хисын продолжал меня отчитывать. Все привыкли к её шалостям, так что… Мы просто оба забили. Но вот когда он вышел… Я едва успел сообразить, как она стянула с меня одежду. Старт был многообещающим, но потом эта бестия достала игруху и словно ножом в спину. Ну, знаешь, я к Лиле довольно хорошо отношусь, но в этот раз она превзошла… Сону заливается смехом, раскачиваясь из стороны в сторону. — Завтыкал и раздвинул ножки, аха-ахах. — Что-о? — Ну, Лила не упрекнет тебя в твоей беспечности, если раздвинешь ножки еще раз. — Погоди, ты что… стебешься сейчас с меня? — Ники меняется в выражении лица и удивленно смотрит на Сону. Знакомые фразы, произнесенные им этим вечером ранее - вылетают уже из уст Сону. Явно неспроста. Ники вдруг вспоминает о наручниках, что неприятно впиваются в кисти рук. Он демонстративно трясет ими, но Сону будто в упор не замечает и продолжает. — Знаешь же, что когда человек на взводе, его нельзя провоцировать. А ты что? Взял и позволил ей приковать себя. — Стоп. Тебе что, Сонхун там членом по лбу надавал? Ты в порядке? Сону снова заливается смехом. — Сону. — Ники трясет наручниками, чувствуя неладное. — Сними эти штуки с меня.