Лимонные Лилии и шоколадная Древесина.

Мрачно. В глазах темнеет. Тошнота подступает к горлу. Антон что-то хрипло, жалобно простанывает, пока колючие лозы впиваются в горло. Парень хочет сделать вдох, ощутить кислород в лёгких, но не может. Тело окидывает дрожью, а коленки подкашываются. Он теряет сознание. В разуме лишь слышны глухие озы́вы, но он не может их толком разобрать. Последнее, что он видит — голубые обеспокоеные глаза, отчаянно пытающиеся Что-то сказать. Шастун разлепляет глаза. Яркий белый свет сразу же бьёт, и он зажмуривается. Больничная палата. При чем до боли знакомая. Он приподнимается на логтях, и перед собой видит голубые глаза. Но уже более спокойные. — оу.. Ты очнулся. — лёгкая улыбка брюнета заставляет Антона вздрогнуть. — ты.. Тебе стало плохо. И.. Я отвёз тебя сюда. У тебя был приступ ханахаки. — последнее слово мужчина говорит чуть тише, будто боясь чего-то. Боиться напомнить? Ранить? Ах, нет. Антон привык. — спасибо. — хрипло отвечает Антон, окидывая Спасителя взглядом. Чёрные, немного взъерошенные волосы, среднее телосложение и высокий рост. Странно, но Антон понимает, что не может понять его. На Омегу не похож, на Альфу тоже.. Бета? Редкость в наше время. — можешь представиться хотя-бы?.. — Шасту неловко. Обычно, в таких вот ситуациях он оказывается дома, ну или успевает воспользоваться травкой. — ах, да. Я Арсений. — неловко отвечает мужчина и хмыкает. Их мир — это пиздец. У каждого живого существа есть болезнь. Ханахаки. И спасение для неё — либо операция после каждого приступа, ибо же травка. Специальная трава, в перемолонном виде, в специальной коробочке. Ею нужно растирать солнечное сплетение во время приступа, и тогда лозы, цветения, и лепестки отступают. Также у этой болезни есть разные виды. Первая степень — лёгкая, лишь кашель. Весь приступ это лишь раздирающий кашель, и куча лепестков. Вторая — средняя. Возможно редкое удушение. Тут идёт кашель, и редко через лёгкие прорываются цветения. Слабые, не сильные, но операция тут может понадобится. И третья. — самая сложная и худшая. Тут две ранее сказанное стадии и ещё дополнение. Лозы, плющи. Толстые, тонкие, как пойдёт. Но самое главное — они с шипами. Шипы резче и острее чем у самых благородных у труднодоступных роз. Удушение, кашель, и всё тому подобное — лишь малая часть приступа. Таким людям фактически любить нельзя даже. Потому что этот мир устроен гадко. И найти истинного до своей кончины — очень большая редкость. А со своей удачей Шастун уже смерился, что умрёт в одиночестве. Разум наконец-то проясняется (теперь уже окончательно), и Антон поднимается с кровати, почесывая шею. Арсений молча смотрит. Без эмоций. Просто смотрит. В комнату заходит мед сестра. — ох, вы очнулись..       *** После того случая прошло две недели. Антон сидел на скучных парах и думал о своём. Сейчас ничего не хотелось. Просто поспать. И желательно не проснуться. Ему так настоебенила эта жизнь. От лозы до лозы. Хотелось проспаться в объятиях любимого человека, по утрам чувствовать его запах, и нелепо целоваться, оставаясь одурманенными утреннем сном. Так хотелось. Антон вышел из аудитории и направился в библиотеку. Хотя бы там он может найти лёгкое умиротворение и окунуться в мир персонажей, у которых всё так плохо начиналось и так хорошо заканчивалось. Как жаль, что такое бывает в книгах. Потому что в реальной, суровой жизни нет таких приятных случайностей, как в тех же книжках или сериалах. Нет принцев на белых конях, нет случайного столкновения на улицах, и потом вечная любовь от одного мимолетного взгляда. Такого просто нет. Только открыв дверь и подойдя к большому окну, из которого лились солнечные, мягкие лучи, Антон почувствовал слабую боль внизу живота и влажность. Блять. Только вот этого не хватало. Сзади что-то упало. Шастун моментально обернулся, и увидел его вновь. Арсений. С тех пор они не виделись. Он тут учится? М, как повезло то.. — о. Здравствуй. — мягко улыбнулся Арсений, и подошёл ближе. Но резко замер. В голову ударил опьяняющий запах лилий и лимона. Антон резко сощурился и полностью обернулся на Арсения. Шастун учуял запах чёрного шоколада и древесены. Удивлённо раскрыв глаза, он увидел прямо перед собой голубые глаза, которые смотрели так мягко и нежно, что можно было утонуть в этой мимолетной слабости. Арсений легонько коснулся скулы парня, и одними губами прошептал «можно?». Шастун легко моргнул, таким образом давая согласие. Брюнет мягко припал к губам омеги, получая более резкий ответ, чем ожидал. Арсений провёл кончиком языка по нежной шее, получая лёгкий стон выше. Попов взял Антона под бёдра, и посадил на широкий подокконик, зарываясь пальцами в кудрявые мягкие волосы. Спустя пару минут Арсений уже вылизывал ключицы и грудь парня, бегая руками по тазобедренным косточкам и впалому животу, получая томные и жалостливые вздохи. — быстрее, чуть быстрее, пожалуйста.. — на очередном стоне с слезинками в уголках глаз проскулил омега, потираясь о подокконик. Брюнет хмыкнул, и стянул с шатена джинсы с бельём, опускаясь на колени, и раздивигая худые ножки. Перед ним предстаёт просто прекрасный вид; Шастун, который жалостливо и лёгкими слезками ссотрит на него, ещё шире разведя худые ножки, пульсирующая дырочка, из которой стекает вязкая смазка. Арсений аккуратно очертил языком колечко мышц, и вставил кончик языка внутрь, поглаживая бархатные, тугие стенки. Сверху послышался глухой стон, и Арсений внутри себя ликовал. Вместе с проворным язычком вошло и два пальца, от чего Антон прогибался до хруста в спине, радуя слух сладкими стонами. Попов отпрял от дырочки, услышав недовольный вздох, и поцеловал парня, стягивая с себя джинсы и бельё. Ещё один взгляд, просящий расширение. Нахуя — хотел бы воскликнуть Шаст, но вместо этого просто шире раздвинул ноги, с нетерпимой охотой желая почувствовать член Арса в себе. Попов резко вошел до конца, и по комнате разнёсся звук шлепка кожи о кожу. Антон выгнулся и беззвучно открыл рот. Спустя пару секунд Арсений начал двигаться, сам малёха охуевая от того, насколько Антон шикарен. Везде. Снаружи, внутри, в духовном плане, в физическом, во всех сука смыслах. Они оба друг друга поняли ещё тогда, в больничной палате, но зачем-то промолчали. Люди всегда любят усложнять себе жизнь, и это факт. Арсений двигался размашисто, быстро, вбиваясь по самые яйца. Антон обхватил длинными ножками торс брюнета, и кончил себе на живот, а за ним в презерватив излился и Арсений. Они оба посмотрели друг на друга, и слезы пошли в бóльшем количестве. Они любили. Они знали, что будут любить. Лимонные Лилии и шоколадная древесина. — сочетание их любви и чувств. Мягкие, нежные, но в тоже время пылкие и страстные. Один мучался от удушения, одиночества, по ночам зарываясь пальцами в волосы. А второй же не надеялся найти из тысяч именно его. Больше они не упустят моментов. Больше они не будут мучаться. Они любят.