You can draw the line, but I’ll walk right through it

      Чимин паркует машину у здания компании. Ладони настолько вспотели, что приходится вытереть их о штаны, как только мотор двигателя глохнет.       Он нервничает. Отчасти это вызвано волнением от перспективы вновь увидеть Чонгука: неожиданность и неизвестность его реакции будоражит разум. Тело гудит от подобных мыслей, хотя Паку и стыдно в этом признаться. Поведение альфы совершенно непредсказуемо, и нельзя однозначно сказать, хорошо это или плохо. Оно где-то посередине, в том самом разрушительном вихре неопределенности, от которого у Чимина в последнее время постоянно кружится голова.       С другой стороны, его тревожило беспокойство из-за серьезного разговора, который он решил во что бы то ни стало провести с Чонгуком. То, что случилось ранее, не должно больше повториться. Если это, чем бы оно ни было, продолжится, и альфа снова решит прийти в пекарню, велик шанс, что тот столкнется с Тэхеном. Хотя супруг и не навещает его каждый день, но время от времени, когда бывает в городе, заглядывает к нему на работу в обеденный перерыв.       Несмотря на дерзкий и склонный к эгоизму характер Чонгука, парень не ожидал от него такой откровенной демонстрации своего недовольства. Он понимал, что альфа, скорее всего, расстроен, но разумным решением с его стороны было бы просто уйти.       Омега и так рискует всем. Абсолютно всем. Он не может еще больше подливать масла в огонь. И чем дольше он думает об этом, тем больше расстраивается из-за того, что Чонгук повел себя, как маленький избалованный ребенок.       Ему-то нечего терять. А вот Чимин может потерять всё.       Он не знает, был ли мужчина по-настоящему расстроен, когда срывался на бедной двери, или же это была просто жестокая шутка. В любом случае, будет лучше, если Чонгук согласится держаться подальше от пекарни. Он может выпить кофе и в другом месте.       Чимин прокручивал в голове всё, что ему нужно сказать, пока ехал в компанию. И вот теперь, стоя на парковке, он берет себя в руки, уверенный в разговоре, которого собирался потребовать от альфы. Он поговорит с ним об инциденте, а также о границах дозволенного в целом; скажет, что тому больше нельзя появляться в пекарне, а затем они сядут и обсудят злополучное меню, чтобы выполнить то, ради чего парень, собственно, и приехал.       Он хватает рабочую папку, которую ему вручил Джин, и идет к главному входу в здание, надеясь увидеть там Юну, которая ожидает его, чтобы проводить в офис Чонгука.       Но вместо этого его останавливает охранник — очень измученный на вид мужчина, который, похоже, предпочел бы жариться в преисподней, чем охранять вход в Jeon Financial Corp.       — Чем я могу вам помочь, сэр?       Чимин оглядывается в поисках знакомой. Наверняка она выйдет в любую секунду.       — Э-м-м, добрый день, меня зовут Пак Чимин. Я здесь для встречи с мистером Чон Чонгуком? Думаю, за мной должна спуститься девушка по имени Юна.       Охранник заглядывает в блокнот и скользит пальцем вниз, туда, где Чимин видит свое имя, написанное четко, как белый день.       — Нет. Мне приказано направить вас напрямую в офис мистера Чона, потому что мисс Им была вызвана на другую встречу. Прошу за мной.       Чимин колеблется, но следует за охранником, который пропускает его в лифт и нажимает кнопку 28-го этажа.       Он делает глубокий вдох, пока красные цифры, отсчитывающие каждый новый этаж, назойливо мигают на протяжении всего пути. Ощущение настолько зловещее, словно он едет навстречу собственной гибели или чему похуже.       Но он одергивает себя и смеется над этой жуткой мыслью, напоминая, что держит всё под контролем и собирается быть с Чонгуком предельно строгим.       Чимин обязан донести свою точку зрения.       Двери кабины открываются, и парень ожидает увидеть Чонгука, который ждет его возле лифта. Он не верит своим глазам, когда этого не происходит, и еще больше удивляется, замечая, что большие двойные двери в офис мужчины распахнуты настежь.       Пак оглядывает короткий коридор, но никого не видит, поэтому, легонько постучав, заходит в кабинет.       — Есть кто? — тихо спрашивает он, проходя в комнату и оглядываясь по сторонам в поисках ее хозяина.       Всё выглядит точно так же, как и во время его первого визита: льющийся из больших окон свет подчеркивает красоту помещения, а сама комната шикарнее, чем дома многих людей.       Не получив ответа, он проходит дальше и бросает взгляд на книжный шкаф, где видит первое издание «Великого Гэтсби», надежно спрятанное в футляре. Парень улыбается, вспоминая то время, когда ему удалось подержать книгу в руках и даже полистать страницы. Было бы здорово сделать это снова.       — А вот и он.       Чимин вздрагивает, его дыхание сбивается, когда голос альфы нарушает тишину. Количество раз, когда он был напуган до смерти за этот день, можно назвать раздражающим.       Он оборачивается, прижимая руки к груди, и смотрит на Чонгука, который стоит в дверях всё с той же самодовольной и дерзкой ухмылкой. Однако глаза мужчины говорят совершенно о другом, когда он прячет руки в карманах выглаженных брюк.       В них — жадность, и хотя Пак уже видел такой взгляд раньше, есть в нем что-то еще. Что-то более ненасытное.       Словно волк снова загнал в угол несчастного зайчонка.       Они смотрят друг на друга какое-то мгновение; светловолосый нервно покусывает губу, когда Чонгук вздергивает подбородок и сжимает челюсти, медленно скользя изучающим взглядом по телу напротив.       — Ты меня напугал, — говорит омега, неловко посмеиваясь. — Эм… как твои дела, Чонгук?       Альфа улыбается ему, но ничего не отвечает. Вместо этого он поворачивается к гостю спиной и закрывает двери кабинета. Последний вздрагивает от неожиданного звука запирающегося замка.       Всё нормально.       — Я в порядке, Чимин. Что насчет тебя? — его голос наигранно жизнерадостный, под ним явно чувствуется нечто фальшивое.       Мужчина поворачивается к нему лицом и медленно делает шаг вперед, снова засунув руки в карманы. На нем тот же черный костюм, что и раньше, только без пиджака, и парень старается не потеряться от того, насколько же тот великолепен. Он — воплощение загадочности. Совершенства. Власти.       Сосредоточься, Чимин.       Они находятся на приличном расстоянии друг от друга, поскольку омега успел пройти вглубь комнаты до того, как на пороге появился ее хозяин.       — У меня всё хорошо, спасибо.       Пак сжимает края папки, которую прижимает к груди, словно щит, и проводит пальцами по переплету, чтобы хоть как-то занять руки. Он сглатывает и вспоминает, что именно собирался сказать, желая сперва покончить с неприятной частью, а затем перейти к обсуждению рабочих вопросов.       — Слушай, — неловко начинает он, глядя себе под ноги. — Нам нужно поговорить. О сегодняшнем дне.       Чонгук приподнимает бровь, все еще держа руки в карманах, и продолжает неторопливо идти по направлению к старшему. Он явно не собирается отвечать, поэтому омега продолжает:       — Я, эм… Кажется, я знаю, что ты видел, и я правда не хотел, чтобы так вышло. Я не ожидал твоего скорого возвращения в пекарню. Надеялся, ты подождешь, пока я приду к тебе сам.       — М-хм, — равнодушно отвечает Чонгук, выглядя почти заскучавшим.       — И мне жаль, что тебе пришлось это увидеть. Но то, что ты сделал — было вовсе не круто, Чонгук. Ты до смерти напугал меня и… других людей, которые там находились, — последнюю часть он бормочет, старательно избегая произносить имя Тэхена.       Подняв глаза, он видит, что альфа пристально смотрит на него, пожимая плечами и изображая полную невинность:       — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Чимин, — глупо ухмыляется он.       Парень бросает на него сердитый взгляд. Он думал, что высокомерное поведение Чонгука поможет без колебаний выложить всё на поверхность, даже если омеге вовсе нечего стыдиться. Он должен был догадаться, что с альфой будет трудно, как и всегда.       — Ты прекрасно понимаешь, о чем я, Чонгук. Я знаю, что это был ты. Я видел, как ты развернулся и ушел, что, смею заметить, тебе следовало сделать с самого начала.       Мужчина не отвечает. Он начинает приближаться более уверенно; его шаги медленные и угрожающие. Ухмылка постепенно исчезает с его красивого лица, когда он сжимает губы.       Тело двигается на автопилоте, и Пак начинает отступать назад, когда альфа подходит еще на несколько сантиметров. С каждым шагом Чонгука вперед, Чимин делает шаг назад. Парень понятия не имеет, что находится позади него, и легко может на что-нибудь наткнуться, но тьма в чужих глазах гипнотизирует. Он не может отвести взгляд, и прилагает все усилия, чтобы продолжить свою речь:       — В общем, я тут подумал, и… и решил, что будет лучше, если ты больше не будешь приходить в пекарню.       Ему стыдно, что он не может перестать заикаться в присутствии мужчины, но мысленно клянется, что не позволит запугать себя и тем самым заставить подчиниться. Он знает, что именно этого Чонгук и добивается своей странной тактикой устрашения. Как будто пересмотрел фильмов.       Альфа все ещё стоически молчит, подкрадываясь к светловолосому, словно удав, пока тот продолжает отступать. По правде говоря, ситуация вселяет в омегу панику, поэтому он решает продолжать говорить во что бы то ни стало, хотя и понимает, что на данный момент просто не справляется со своей речью.       — Таким образом, тебе не придется сталкиваться с тем, с кем не нужно, или переживать о том, что увидишь что-то лишнее, понимаешь? Я думаю, так будет лучше.       Неясно, доходит ли до Чонгука хоть что-то из сказанного, а если и доходит, то тот никак этого не показывает.       Чимин спотыкается, когда упирается поясницей в край массивного стола — он даже не осознавал, что альфа намеренно направлял его прямо туда. Он вздрагивает, сжимая папку руками, словно спасательный круг, когда тот подходит к нему вплотную. Каждая клеточка тела до самых кончиков пальцев воспламеняется от такой близости.       Чонгук делает последний шаг и нависает над ним, оказываясь всего в нескольких сантиметрах от груди омеги. Кого-то это явно забавляет. Он вынимает руки из карманов и кладет их на стол по обе стороны от стройного тела, заставляя Чимина откинуться назад и опереться задом о край стола.       Он ещё даже не прикоснулся к Паку, а тот уже чувствует, что становится влажным. Эта нежная дымка, которая обычно окутывает его сознание в присутствии альфы, усиливается десятикратно, и всё вокруг вдруг становится очень теплым.       Мужчина наклоняется, оказываясь всего в сантиметре от пухлых губ:       — Всё сказал?       Чимин проглатывает комок в горле:       — Что касается этого — да. Спасибо за понимание, — он вспоминает про предмет в своих руках и поднимает папку между их телами, обращая на нее чужое внимание, после чего продолжает, снова прочищая горло: — Теперь давай пройдемся по меню, которое ты хотел-       Он взвизгивает, когда альфа выхватывает папку из его рук и швыряет ее куда-то в сторону дивана, не сводя при этом с парня глаз.       — Чонгук, — шепчет Пак, когда мужчина возвращает руки обратно на стол и снова делает шаг ближе, полностью сокращая расстояние между ними и заключая омегу своим телом в клетку.       — Целуй меня.       — Что? — еле дышит Чимин, ощущая головокружение из-за чужого доминирования.       Напряжение становится невыносимым.       — Поцелуй, прелесть. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Достаточно даже совсем крохотного чмока.       Парень облизывает губы, размышляя, действительно ли он хочет снова ступить на эту дорожку. Хочет ли он провалиться еще глубже в кроличью нору — прямо в темноту, где его ждет только неизвестность.       Это может быть Страна чудес.       Но, скорее всего, это Ад.       Каждая рациональная частичка его души кричит, что нужно остановиться.       Уйти.       Но низменные желания его слабого тела снова берут верх, и, прежде чем успевает остановить себя, он наклоняется и нежно прижимается к чужим губам, задерживаясь там всего на пару секунд, прежде чем отстраниться и услышать:       — Ещё.       Чимин целует снова, и на этот раз легкий цветочный аромат омеги расцветает ярче, пока он отпускает себя и тихо постанывает в рот мужчины, когда тот прикусывает пухлую нижнюю губу.       Глаза Чонгука наполняются огнем, когда он выпускает нежную плоть из горячего плена.       — Ты такой послушный, Чимин. Сейчас я хочу, чтобы ты повернулся для меня, хорошо? — он произносит это прямо в губы старшего, и, дождавшись согласного кивка, убирает руки со стола.       Светловолосый поворачивается к нему спиной и закрывает глаза, повторяя про себя ту же самую мантру, что и во время их первого раза, напоминая, что нужно оставаться в моменте. Он умоляет свой разум избавиться от навязчивых мыслей о Тэхене. Чимин не вынесет этого прямо сейчас.       Мужчина подходит к нему вплотную, прижимаясь к спине крепкой грудью. Пак чувствует, как скрытый тканью член альфы быстро твердеет, упираясь ему в задницу. Он вздрагивает, и собственный запах становится всё более сладким, пробиваясь через блокаторы.       Чонгук наклоняется вперед и оставляет крошечные поцелуи на затылке — прямо под линией выкрашенных волос — и медленно пробирается губами к скрытой под лонгсливом супружеской метке, когда Чимин откидывает голову назад. Просунув палец в вырез воротника, мужчина оттягивает его в сторону, чтобы накрыть отметину ртом. Он тут же начинает посасывать ее, заставляя омегу вырваться из блаженного омута. Пак уклоняется, резко отстраняя голову прочь от чужих губ.       — Чонгук, не надо… — делает он слабую попытку, но тот только шикает на него, снова притягивая к себе вплотную.       Чимин делает глубокий вдох, надеясь, что его реакция была достаточным предупреждением, чтобы альфа больше так не делал.       — Подними руки для меня, прелесть. Давай-ка снимем это, — схватившись за подол лонгслива, мужчина тянет его наверх.       Омега на мгновение колеблется, но всё же поднимает руки над головой, когда ткань задирается до уровня груди. Сняв вещицу, альфа бесцеремонно бросает ее на пол. Прохладный воздух сразу же достигает чувствительных сосков, заставляя их твердеть, когда Чонгук проводит по ним кончиками пальцев. Он наклоняется вперед — его подбородок оказывается прямо над плечом светловолосого — и тихо шепчет на ухо:       — Я был таким терпеливым сегодня, Чимин. Правда, был. Сначала утром. Ты не уделил мне даже немного времени, когда я пришел, чтобы увидеть тебя…       — Чонгук… — омега суетится, пытаясь развернуться к мужчине лицом, чтобы доказать, что он действительно был занят этим утром и не мог с ним поговорить.       Внезапно он чувствует, как его бедра резко сжимают, вдавливая стройное тело в чужой пах, словно пытаясь проникнуть в него через одежду.       — Сейчас моя очередь говорить, — сквозь стиснутые зубы произносит альфа, и в голосе его сочится яд.       Чимин тихонько всхлипывает, ошеломленно замолкая.       Чонгук тянется к его талии, чтобы расстегнуть джинсы, и в этот момент Пак опускает взгляд на сухожилия татуированной руки, так откровенно выделяющиеся на фоне его карамельной кожи. Он думает, что эти руки запросто могли бы лишить кого-то жизни.       — А затем днем. Ну и ну! Это было нечто. Представь себе выражение моего лица, когда я подхожу к пекарне, чтобы наконец получить свой поцелуй… и вижу, как ты прижимаешься к губам какого-то ублюдка, — он произносит это с таким отвращением, что парень вздрагивает, не ожидая подобной грубости.       Дыхание снова учащается, когда мужчина расстегивает молнию и стягивает с омеги джинсы, низко наклоняясь и похлопывая по ноге в молчаливом требовании выскользнуть из штанин. По коже светловолосого пробегают мурашки, когда он замирает на месте и стоит в одних лишь мягких хлопковых трусиках в прохладе огромного кабинета. Альфа проводит кончиками пальцев по сексуальным изгибам бедер, талии и груди, пока не спеша поднимается на ноги.       — Мне жаль, — тихо шепчет Чимин, вздрагивая, когда снова чувствует тепло губ на своем затылке.       На его слова не обращают внимания.       — И вот теперь ты, наконец, здесь — именно там, где я хочу тебя видеть. И первое, что ты делаешь — это говоришь, что я больше не могу приходить в пекарню, чтобы увидеть тебя? Думаешь, у тебя есть на это право, Чимин?       Руки мужчины обвивают его талию, поглаживая нежную кожу под пупком. Он запускает пальцы в нижнее белье омеги и слегка надавливает прямо на головку, набухшую и выпирающую из-под ткани. Последний судорожно вздыхает от прикосновения: он уже мокрый, и знает, что в любой момент может начать течь. Пак чувствует необходимость извиниться снова, но во рту так пересохло, что с трудом получается даже сглотнуть.       Опустив руки на молочные бедра, Чонгук просовывает большие пальцы под резинку трусиков и в то же время обводит губами чувствительную мочку уха, покусывая и втягивая ее в рот. Чимин стонет, закрывая глаза и откидывая голову на крепкое плечо. Колени подкашиваются, и если бы не поддержка альфы, он не смог бы гарантировать, что устоит на ногах.       Мужчина совсем чуть-чуть приспускает ткань белья, останавливаясь ровно под сочными ягодицами. Омега хнычет, когда его ухо выпускают из горячего плена, снова нуждаясь в прикосновениях чужих губ. Крепкая рука ложится на его поясницу, подталкивая вперед, и Пак подчиняется без вопросов, полностью наклоняясь и выгибаясь в спине так, что его грудь упирается в прохладное дерево столешницы. Альфа мягко отводит его бедра назад, следя за тем, чтобы стройные ноги были выпрямлены, а задница раскрыта и выпячена.       Светловолосый вздрагивает, когда холодный воздух касается его колечка мышц. Он облизывает губы в предвкушении; нервы на пределе, когда он слышит, как Чонгук расстегивает пуговицы на своей рубашке, вслед за этим раздается характерный лязгающий звук ремня. Спустя секунду он улавливает, как раскрывается молния на брюках, а следом и шорох одежды, полагая, что альфа стянул ее ровно настолько, чтобы освободить член.       Парень прикусывает губу, чувствуя, как Чонгук подходит к нему сзади: головка крупного члена упирается прямо между мягких половинок, когда мужчина наклоняется над его спиной. Чимин поворачивает лицо, и альфа тут же льнёт к его губам, сладко целуя, когда кончик ствола совсем чуть-чуть проникает в тугую дырочку.       Старший хнычет в поцелуй и ерзает задницей, чтобы член вошел глубже, но Чонгук отрывается от его рта и давит на лопатки омеги рукой, нависая над ним всем телом и вынуждая лежать неподвижно. Прижавшись грудью к влажной спине, мужчина наклоняется и шепчет на ухо:       — Ты сожалеешь?       Вопрос застает Чимина врасплох, но он быстро кивает. Он ощущает себя слишком пустым, надеясь, что Чонгук поймет это по тому, как Пак прижимается к нему задом. Он уже готов накричать на альфу, чтобы тот наконец вошел.       Внезапно светловолосый чувствует, как тепло крепкого тела исчезает, и, прежде чем он успевает оглянуться, чтобы спросить, в чем дело, воздух рассекает звук ремня, который со свистом обрушивается прямо на его задницу.       Глаза широко распахиваются в шоке; его губы раскрываются в беззвучном крике, когда мужчина наклоняется и крепко вжимается в него, что немного отвлекает от боли. Чонгук проталкивается членом чуть глубже, чем раньше, но все еще недостаточно.       — Ты сожалеешь?       Чимин прижимается лбом к прохладной поверхности стола. Голова кружится от желания быть оттраханным; невероятное чувство возбуждения и боли переполняют его тело.       — Да, — выдыхает он и вздрагивает, когда альфа снова отстраняется.       Парень напрягается и вскрикивает, когда ремень вновь врезается в его нежную плоть. На этот раз мужчина замахивается дважды: сначала по диагонали влево, затем вправо, оставляя на горящих половинках красные следы в форме буквы X. Он прикладывает достаточно усилий, чтобы кожу омеги по-настоящему жгло, но боль почти сразу же сменяется удовольствием, о чем свидетельствует теперь уже буквально вытекающая из его дырочки смазка.        — О боже мой, — стонет Пак, снова роняя голову на стол и чувствуя, как на лбу выступают маленькие бисеринки пота в ответ на переполняющие ощущения.       На этот раз он не чувствует член Чонгука, когда тот снова наклоняется над ним. Вместо этого альфа свободной рукой хватает парня за волосы, откидывая его голову назад, и нежно целует в шею. Голос холоден, как лед, когда он вновь шепчет ему на ухо:        — Ты сожалеешь?       Чимин задыхается, кусая губы в поисках правильного ответа. Который, к слову, приходит к нему слишком быстро.       — Да, папочка.       — Клянешься?       — Да, папочка.       Он слышит, как мужчина снова встает, и в любой момент ожидает почувствовать удар ремня.       Но вместо этого тот снова вводит теперь уже твердый, как камень, член в узкую дырочку, медленно, сантиметр за сантиметром, безостановочно скользя внутрь. Светловолосый глубоко дышит, чувствуя себя совершенно разбитым, и отчаянно пытается расслабить мышцы, чтобы полностью принять внушительного размера плоть. Ногти впиваются в деревянную поверхность стола, и он приподнимается на цыпочках, закусив губу, пока мужчина с усилием растягивает его вход.       Омега инстинктивно тянется назад, упираясь рукой в пресс альфы, в тщетной попытке помешать тому войти полностью из-за невыносимых распирающих ощущений.       Не говоря ни слова, Чонгук перехватывает тонкое запястье и возвращает его обратно на стол, прижимаясь грудью к чужой спине. Он полностью нависает над старшим, до упора вводя член в пульсирующую дырочку.       — Блять, — всхлипывает Чимин. Он облизывает губы и выравнивает дыхание, когда тугие стенки растягиваются достаточно для того, чтобы уже через мгновение альфа мог начать совершать слабые толчки.       Мужчина наклоняется и притягивает лицо омеги для поцелуя.       — Ты ощущаешься так хорошо, — шепчет он ему в губы. — Такой чертовски узкий для меня, детка.       — О да… — выдыхает светловолосый, когда Чонгук ускоряет движения тазом.       Так продолжается еще с минуту: альфа трахает его в умеренном темпе, вжимая в столешницу, стоны и всхлипы постепенно становятся все громче и громче. В конце концов, он протягивает руку и обхватывает член омеги, поглаживая большим пальцем чувствительную головку.       — Я сейчас кончу, папочка, — стонет Пак, припадая лбом к столу, когда внизу живота нарастает напряжение от приближающегося оргазма.       — Повернись. Я хочу видеть, как ты кончаешь, — хрипло говорит мужчина, выскальзывая из его дырочки и стаскивая трусики до конца, полностью избавляясь от них.       Чимин разворачивается, и альфа приподнимает его за талию, усаживая обратно на стол. Закрыв глаза и оперевшись на локти, парень откидывает голову назад и придвигается как можно ближе к краю стола. Он подгибает ноги и раздвигает их в стороны, ожидая, что Чонгук вот-вот войдет в него снова.       Однако спустя несколько секунд ничего не происходит, и омега понимает, что не только не чувствует любовника, но и не слышит. Он открывает глаза и уже собирается нетерпеливо спросить, в чем дело, когда видит, что тот, не моргая, уставился на его обнаженную грудь. Челюсть мужчины сжата, брови нахмурены, и несмотря на блокаторы, от него волнами исходит явный запах тлеющей древесины.       — Чонгук? — спрашивает Пак, опуская голову, чтобы проследить за направлением чужого взгляда.       И сразу находит причину: на шее и верхней части его груди все еще видны отметины.       Дерьмо.       Они потускнели, но все еще заметны, а синячки вокруг них приобрели желтоватый оттенок. Той ночью Тэхен буквально растерзал его грудь.       Чимин мог бы замаскировать следы консилером, если бы планировал встретиться с мужчиной сегодня, но он не ожидал, что это решение примут за него. Светловолосый совершенно забыл об этом. Он напоминает себе, что не должен чувствовать вину за метки от собственного супруга, но альфы со своим чувствительным эго не всегда смотрят на вещи рационально. Сейчас это во многом относится и к Чонгуку.       Парень садится и обхватывает чужое лицо ладонями, думая о любых возможных способах борьбы с последствиями. Он прижимается к мужчине, глубоко целуя, и, когда тот не отвечает, прикусывает его губу и недовольно рычит.       Чонгук шипит, отстраняясь, но омега притягивает его обратно.       — Ну же, альфа, мне нужно, чтобы ты трахнул меня. Пожалуйста? Я такой послушный для тебя, — выдыхает он ему в губы. Это приводит лишь к тому, что низкий рокот в чужой груди становится всё громче, даже когда Чимин снова целует его.       Несмотря на все усилия, мужчина все еще сверлит его взглядом, поэтому омега решает усилить накал страстей, садясь и широко разводя ноги. Он упирается ступнями в стол, пальцами ног цепляясь за край, и наклоняется, перенося вес на один локоть. Не сводя пристального взгляда с разъяренного лица напротив, он подносит ко рту средний и безымянный пальцы свободной руки и сплевывает на них, после чего тянется вниз и обводит пальцем свою пульсирующую дырочку, надавливая на ободок и играясь с собой в попытке вовлечь альфу обратно.       С гулким рычанием тот подается вперед и хватается за бедра Пака, прижимаясь к влажному входу без помощи рук, после чего глубоко вводит свой член, врываясь в омегу быстро и жестко. Последний взвизгивает, безуспешно пытаясь вести себя тихо и молясь, чтобы рядом с офисом никого не было.       — Да, вот так, — выдыхает Чимин, закрывая глаза и полностью укладываясь на спину, сосредоточившись на своем оргазме.       Вскоре он чувствует, как сильные руки ослабляют захват и скользят по его ногам дальше; Чонгук закидывает их себе на плечи, продолжая грубо толкаться.       Светловолосый не замечает лукавого блеска в глазах напротив, когда длинные пальцы медленно поднимаются выше, обхватывая обе лодыжки. Мужчина наклоняется и опускает голову, целуя и облизывая внутреннюю сторону бедра, пока омега извивается под ним.       Парень распахивает глаза как раз в тот момент, когда альфа кусает.       — Чонгук! — кричит он, пытаясь отдернуть конечность, но его мертвой хваткой держат за лодыжку.       Мужчина с силой втягивает в рот нежную кожу, прекращая все движения и удерживая член глубоко внутри. Он не сводит с Чимина потемневших глаз.       Старший приподнимается на локтях, отчаянно пытаясь оттолкнуться и отползти назад, но ему не сравниться по силе с альфой, а тот явно не намерен его отпускать.       — Пусти, Чонгук. Прошу!       Светловолосый даже представить себе не может, какие останутся следы. Альфа использует не просто губы и язык. Он использует зубы.       Мужчина не слушает. Он лишь проводит языком по коже, присасываясь к ней сильнее, и все это время смотрит на омегу, сверля его яростным взглядом.       — Проклятье, Чонгук, — всхлипывает Пак, ложась обратно. Он перестает сопротивляться. Это бесполезно.       Мысли лихорадочно проносятся мимо, пока альфа облизывает отметину, убеждаясь, что она ярко-красная и выглядит, как надо, а затем скользит губами ближе к паху, снова кусая мягкую плоть. Он возобновляет движения тазом, медленно наращивая темп и продолжая старательно работать над наливающимся синяком.       Чимин ничего не может с собой поделать. Он стонет, его голос идеально гармонирует с низким рычанием мужчины, когда тот втягивает в рот нежную кожу бедра.       Это так приятно. Он ненавидит это признавать.       Пак чертовски зол. На Чонгука и на себя.       Потому что вот-вот кончит.       И когда альфа снова кусает его — на этот раз в плавный изгиб прямо возле члена — парень сдается. Давление достигает невероятных высот, а затем обрушивается вниз, словно цунами.       Он сжимает свой член, пока сперма струя за струей выстреливает ему на живот. Сердце грозится выпрыгнуть из груди, когда Чонгук, наконец, отпускает его лодыжки, после чего возвращает их на стол, раздвигает стройные ноги и проводит пальцем по свежим отметинам.       Чимин не успевает отойти от оргазма, как альфа подается вперед, и, схватив за шею, переводит его в сидячее положение. К счастью, омега довольно гибкий, учитывая, что теперь он практически сложен пополам.       Чонгук наклоняет светловолосую голову под идеальным углом, чтобы Пак мог наблюдать, как крупный член появляется и исчезает в его растраханной дырочке. Рот открывается в немом удивлении, когда парень видит, как собственная смазка покрывает каждый сантиметр длинного ствола. Он также замечает три засоса, темнеющие на его правом бедре и образующие небольшой идеальный ряд.       — Видишь это, прелесть? Посмотри сюда, — мягко говорит мужчина, проводя пальцем по чувствительным синячкам. — Теперь, глядя на эти следы, ты сможешь вспомнить, кто трахал эту раскрытую дырку.        Чимин стонет, чувствуя, что снова достигает пика, когда альфа замедляет свои толчки.       — Каждый миллиметр внутри тебя… — горячо выдыхает Чонгук; хватка на светлом затылке подобна тискам, пока он заставляет омегу наблюдать, как его трахают.       Через мгновение он ослабляет захват и приникает к пухлым губам, пальцем надавливая на одну из отметин, заставляя парня вздрогнуть.       Светловолосый всхлипывает в поцелуй, когда сильная рука обхватывает его член, скользя по всей длине, пока толчки только ускоряются. Проходит совсем немного времени, прежде чем Чимин снова кончает, находя в себе силы только дышать в чужие губы, неистово содрогаясь всем телом.       Выпустив член из рук, альфа обнимает парня за талию и сжимает сочную задницу в ладонях, притягивая ослабшее тело к себе до упора. Затем прикусывает пухлую нижнюю губу и бурно кончает, даже не потрудившись выйти, выплескивая всё до последней капли внутрь омеги.       Хотя и не планировал этого изначально, Чонгук решает высвободить узел, вводя ствол ещё глубже в податливую дырочку и удерживая Пака за задницу, чтобы тот не вырывался. Через мгновение основание его члена полностью набухает, соединяя их вместе.       — Блять, — задыхаясь, произносит мужчина, когда Чимин кладет голову ему на плечо, так же тяжело дыша и пытаясь прийти в себя.       Он выжидает пару минут, прежде чем подхватить обмякшее тело омеги на руки и осторожно переместить их на диван. Затем спускает штаны до щиколоток и садится, усаживая парня на свои колени и закидывая его ноги себе на талию, чтобы тому было удобно сидеть на узле.       Им требуется некоторое время, чтобы успокоиться и выровнять дыхание, прежде чем они снова могут говорить.       — Не ожидал, что ты меня повяжешь, — бормочет светловолосый, глядя на свои руки.       — Ничего не мог с собой поделать. В тебе слишком хорошо, — говорит Чонгук, обнимая его за талию и притягивая к себе для нежного поцелуя.       Только тогда Чимин вспоминает, что совершенно голый сидит на узле альфы посреди его огромного офиса, и вряд ли остальные сотрудники уже ушли домой.       Он отстраняется, ошеломленный:       — Ты ведь запер дверь? Кто-то может войти сюда?       Чонгук посмеивается, крепче обхватывая омегу за талию.       — Да, дверь заперта, так что нет, никто не войдет.       — Кто-то еще есть на этаже? В тех конференц-залах, например?       Альфа пожимает плечами, выглядя совершенно невозмутимым:       — Не знаю.       — Чонгук, если здесь кто-то есть, он наверняка нас слышал.       Мужчина закатывает глаза.       — Всё нормально, Чимин. Почему бы тебе просто не расслабиться, а?       Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать парня снова, на этот раз глубже. Светловолосый не может не ответить, но не успевает опомниться, как Чонгук разрывает поцелуй и льнет к его шее. Это движение окончательно выводит омегу из оцепенения, вызванного затуманенным похотью рассудком, и он тянет любовника за волосы назад. Альфа рычит, когда его грубо оттаскивают.       — Так, нам нужно об этом поговорить. Типа, серьезно поговорить, Чонгук.       За короткий период знакомства он понял, что Чонгук — мастер отвлекать внимание. Прежде чем двигаться дальше, им необходимо обсудить границы.       Мужчина вздыхает, откидываясь на спинку дивана и притягивая Чимина ближе. Последний шипит, когда узел ещё сильнее растягивает его вход. Он решает продолжить говорить, прежде чем альфа успеет возразить:       — Я… не знаю, что я, блять, творю, ясно? Я никогда раньше не делал ничего подобного. Все эти тайные встречи, ты, наш секс — всё это слишком сложно для меня.       — М-хм, — говорит Чонгук, опуская глаза к чужому мягкому члену. Ему явно неинтересно то, что ему говорят.       — Прости, что снова поднимаю эту тему, но когда ты сегодня приходил в пекарню, там был мой супруг… как ты, наверное, мог догадаться.       Он ждет, пока мужчина скажет хоть что-то, что угодно.       — И?       Чимин смотрит на него, не моргая, и начинает испытывать раздражение. Он хочет обсудить всё мирно, потому что это очень важно, но трудно держать себя в руках, когда тебя не удостаивают даже малейшим взглядом.       — И ты не можешь просто, блять, делать всё, что вздумается, Чонгук. Нельзя приходить ко мне на работу без предупреждения, спрашивать обо мне, требовать поцелуев на глазах у людей и всё в таком духе. В конце концов, они могут догадаться.       Альфа проводит пальцами по низу живота омеги, нажимая на вздувшийся участок.       — Могу поспорить, что если бы я сейчас мог заглянуть внутрь тебя, то кончик моего члена, вероятно, находился бы прямо тут, — говорит он.       Пак отбрасывает его руку прочь. Ему надоело быть хорошим.       — Чонгук, мне нужно, чтобы ты выслушал меня. Прямо сейчас. Или ты будешь внимателен, или с меня хватит. Я больше не буду видеться с тобой.       Это наконец вызывает чужой интерес и мужчина поднимает на собеседника угрожающий взгляд, издавая низкое рычание. Он облизывает губы, словно готов полакомиться очередным блюдом.       — Я весь во внимании, Чимин, — спокойно говорит он.       Прежде чем продолжить, светловолосый немного ждет, чтобы убедиться, что его действительно слушают.       — Всё это. Мы. Несмотря на то, что я тоже получаю от этого удовольствие, факт остается фактом: у меня есть супруг, Чонгук. Я не могу вести себя так, будто его не существует.       — Я могу, — говорит тот, пожимая плечами.       Чимин делает глубокий вдох, чувствуя, что в любой момент может сорваться на упрямого альфу. Хочется просто встать и уйти, но дурацкий узел все еще распирает его изнутри и не торопится спадать.       — Ну, а я нет. И мне нужно, чтобы ты уважал это. Если окажешься поблизости и увидишь меня с ним или с кем-то из моих друзей, ты должен вести себя прилично и буквально делать вид, что меня не существует. Я рискую всем, встречаясь с тобой.       Чонгук безучастно смотрит на него, поэтому омега продолжает:       — И вот это, — указывает он на свои бедра и, наконец, смотрит вниз, чтобы увидеть масштаб повреждений. Выглядит не очень. — Я столько раз говорил тебе, что ты не можешь меня метить. Но ты, блять, всё равно это делаешь.       Мужчина вскидывает бедра и Пак всхлипывает от неожиданного давления, когда узел проникает в него глубже.       — Но тебе ведь понравилось. Ты же сразу кончил, разве нет? — голос альфы мучительно сладкий и дразнящий.       — Да брось. Не пытайся всё перевернуть таким образом. Я был… в другом настроении.       — Угу, как скажешь, — откровенно смеются ему в ответ.       Парень больше не может это терпеть: искренне хочется ударить Чонгука по лицу. Он отталкивается от крепкой груди и подгибает под себя ноги.       — Куда это ты собрался? — мужчина грубо хватает Чимина за бедра, сжимая их и притягивая того обратно.       — Хочу слезть с твоего гребаного узла. Ты не воспринимаешь мои слова всерьёз, так что пусти меня, — говорит омега, безуспешно пытаясь сбросить с себя цепкие руки.       Он борется с ним, сильно щипая кожу на татуированных предплечьях, чтобы избавиться от захвата.       — Хватит, Чимин! — злобно рычит альфа, прижимая руки светловолосого к бокам и притягивая его к своей груди так, чтобы он не мог пошевелиться. — Хорошо, хорошо! Блять, ладно. Я стану грёбаным пай-мальчиком. Ты это хочешь услышать?       Пак продолжает беспомощно сопротивляться.       — Я хочу сесть, — сердито говорит он. Мужчина остается неподвижным.       — А ты будешь вести себя хорошо, Чимин? Не глупи. Ты же знаешь, что можешь навредить себе, если попытаешься слезть с моего узла раньше времени. А мне бы очень хотелось сохранить эту дырочку целой и невредимой.       — Да понял я, чтоб тебя! — говорит омега, с силой ударяя Чонгука по груди, когда тот отпускает его.       Альфа вздыхает, откидывая голову на спинку дивана, будто этот разговор знатно его вымотал.       — Я буду продолжать трахать тебя. Это не изменится. Так что ладно, я буду вести себя «осторожно», — говорит он, делая пальцами кавычки в воздухе.       Парень не совсем доверяет его словам. Но всё равно не может побороть тепло, которое предательски разливается внизу его живота, когда любовник так бесстрастно заявляет, что будет продолжать его трахать, даже не удосужившись спросить, хочет ли того сам Чимин.       — И-и?       — Что?       — Отметины.       Чонгук неверяще смотрит на него.       — Это мой внутренний волк, Чимин. Инстинкты альфы. Я не буду извиняться за это. Думаешь, можешь прийти сюда в засосах от какого-то мудака, и ожидать, что я ничего с этим не сделаю? Мило.       Светловолосый хмуро смотрит на него, скрещивая руки на груди. Несмотря на то, что Тэхен косвенно оказался причастен к этой истории, он все еще ни в чем не виноват, и омеге неприятно слышать, что Чонгук так о нем отзывается.       — К тому же, с чего ты взял, что можешь позволить ему тебя метить, а мне — нет? — продолжает тот.       Пак потрясен и надеется, что его взгляд полностью отражает это. Неужели мужчина полагает, что его статус сравним со статусом Тэхена? Ему действительно нужно объяснять такие простые вещи? Парень быстро понимает, что без прямолинейности не обойтись.       — Он моя пара, Чонгук.       — Мне всё равно.       — Ему можно метить меня сколько угодно.       Альфа рычит, и в лицо светловолосому ударяет запах жженого дерева.       — Так же, блять, как и мне, — говорит он сквозь стиснутые зубы.       Какое-то время они напряженно молчат. Чимин ищет любые признаки того, что любовник шутит. Но их нет.       — Я не собираюсь спорить с тобой на эту тему. Никаких исключений быть не может. Мне жаль. Ты либо уважаешь это, либо нам придется идти разными путями.       Чонгук поднимает брови и хмыкает:              — Хех, ничего себе.       — Надеюсь, мы пришли к пониманию?       Альфа пожимает плечами. Чимин устал. Он хочет оставить этот разговор в прошлом, поэтому продолжает:       — Не делай больше этого дерьма, Чонгук. Я серьезно.       Собеседник в ответ лишь посмеивается, вскидывая руки в знак капитуляции.       — Конечно. Никаких укусов. Понял.       Звучит не очень убедительно, но пока сойдет.       Омега облегченно вздыхает и чувствует желание сменить, наконец, тему. Ему хочется напиться до беспамятства, чтобы забыться — всяко лучше, чем продолжать обсуждать, как он изменяет своему супругу. В этот момент он готов использовать любые средства, чтобы справиться с ситуацией и не чувствовать себя отбросом.       Пак все еще раздражен, но рад, что сумел повернуть ситуацию в свою пользу. Больше невозможно терпеть потерю контроля и подчиняться каждому капризу мужчины.       Чимин ощущает, что теперь у него есть определенное преимущество. И, как бы ни было больно это признавать, ему хочется продолжать заниматься сексом с Чонгуком и дальше. Нет смысла это отрицать. Он может попытаться, но подсознание знает истину: омега ещё не готов уйти.       — Спасибо, — бормочет он, прикусив губу.       А Чонгук продолжает, будто ничего и не произошло:       — Итак, если ты свободен сегодня вечером, почему бы тебе не прийти ко мне, м? Мы можем посмотреть фильм, заказать еду или что-то еще, — говорит он, пальцами скользя по внешней стороне молочных бедер.       Об этом им тоже нужно будет поговорить, — думает светловолосый. Про всё это дерьмо типа отношений. О вещах, которыми занимаются парочки. Чтобы держать свои чувства в узде, он должен провести черту на сексе. И только сексе.       Чимин и так уже не на шутку обеспокоен собственническими наклонностями альфы, поэтому он счел необходимым поговорить об их ситуации. Ему совершенно не нужно, чтобы Чонгук (или он сам) начал испытывать какие-либо чувства.       Но в интересах сохранения зыбкого перемирия он решает отложить этот разговор на другой день.       — У меня еще остались кое-какие дела дома. Прости, — говорит он.       — Что там такого важного, что не может подождать еще один день?       Конечно же, Чонгук не может не спросить, почему.       — Он дома, так что мне тоже нужно вернуться, — хладнокровно лжет парень, проверяя на прочность обещание мужчины быть благоразумным. Он не упоминал, что Тэхен уехал по работе, поэтому считает, что предлог достаточно хороший.       Пальцы любовника останавливаются, когда он пристально смотрит на омегу; правый уголок его губ приподнимается в легкой усмешке. Чимин смотрит в ответ, сохраняя нейтральное выражение лица. Взгляд Чонгука… почти жуткий. Скептический. Он уверен, что альфа пытается понять, говорит ли тот правду.       — Дома, значит?       — Да.       — Хм. Понятно.       Конец темы. Пак кивает, подтягивая к себе колени, потому что ноги ужасно затекли. Он, наконец, чувствует, что узел начинает спадать.       — Кстати, о еде: что, черт возьми, я должен сказать Джин-хёну?       — О чем?       — Я должен был обсуждать с тобой меню для какого-то иллюзорного мероприятия.       — О, и правда. Я забыл.       — И почему с ним связалась именно Юна? Я даже удивлен, что ты не позвонил лично.       — Я был занят. Нужно было назначить встречу по поводу слияния, и она состоится уже на следующей неделе. Собственно, — говорит он, снова поглаживая украшенные отметинами бедра, — именно на ней мы и устроим фуршет. Как тебе такая идея, м?       — Годится. Так, выходит, ты наплёл всякий бред о мероприятии, которое на самом деле уже было распланировано, да? Мне просто нужно услышать, как ты это скажешь, — застенчиво улыбается светловолосый, ущипнув альфу за сосок.       — Вообще-то, я как раз заканчивал подготовку к этой встрече, когда ты пришел. И это очень важное событие. Так что нет, я не лгал.       — М-хм, — говорит Чимин. — Какой нужен будет ассортимент и сколько ты готов потратить?       Чонгук пренебрежительно разводит руками.       — Мне всё равно, просто придумай что-нибудь и отправь Юне счёт. Единственное моё требование — чтобы заказ доставил ты.       — Я не собираюсь трахаться с тобой перед этой встречей, мистер, — говорит Пак, приподнимаясь, наконец, с чужих колен, когда чувствует, что узел полностью опал.       — Тогда как насчет того, чтобы потрахаться прямо сейчас? — говорит альфа низким, хриплым голосом, отодвигая бедра Чимина назад, прежде чем притянуть за них обратно. Узел, может, и исчез, но член все еще находится внутри омеги, и последний чувствует, что тот снова твердый.       — Мне нужно идти, — шепчет парень, переводя взгляд на губы любовника, когда тот приближает своё лицо.       Пак не возражает, когда эти губы захватывают его собственные. И не противится, когда Чонгук встает и аккуратно укладывает его на диван, прежде чем начать медленно и глубоко трахать.       Чимин не будет сопротивляться. Не тогда, когда это ощущается так приятно. На данный момент с него хватит борьбы.