Что случилось в 2015-ом.

Февраль 2015-й год, 21:00. Зима… Нет, не сказочная, снежная красавица… Эта зима безжалостно раздела деревья, даже не утруждаясь укрыть их снегом, выгнала птиц из своих домов и загнала людей в бетонные коробки. Мороз противно пробивался сквозь окна, двери, одежду. Уставшие от вечно плохой погоды, люди с трепетом ждали наступления теплой, доброй весны. Но февраль только наступил… Вид за окном не мог порадовать мрачного Рыбальского своим разнообразием. Единственное, что было видно из окна, это темное, беззвездное небо а ниже, десятки квадратиков-окон в соседних многоэтажек. Чего ещё можно было ожидать от 13-го этажа? Хотя бы, комары редко долетают так высоко. Свет кухонной лампочки оседал бликами на толстых линзах в тонкой прямоугольной оправе. Брови уже привычно смыкались у переносицы, говоря о плохом расположении духа главного героя. Раздраженно подняв один из уголков губ, Ян выпустил терпкий сигаретный дым сквозь зубы и затушил окурок об другие уже обгоревшие сигареты в изрядно запомнившейся пепельнице. Бирюзовые глаза мельком пробежали слева направо и наоборот, выискивая телефон. Серые стены давили на голову, звук вытяжки разъедал изнеможенное сознание. Синяя узорчатая плитка над плитой и столешницами заставляла глаза закатываться. Смотреть на все, что находилось в небольшой квартире Рыбальского было просто невыносимо. Ян ненавидел одиночество, оно было совсем не уместно в и без того холодный вечер. Палец бегал по экрану телефона, когда Рыбальский искал кого из друзей можно было бы пригласить сходить куда-нибудь или хотя бы посидеть дома. Но все были заняты, а Маэ, лучший друг Яна, просто не брал трубку. Рыбальский с раздражением закатил глаза, предполагая, что его столь любимый друг сейчас валяется дома, пьяный в говно или обкуренный, он не так давно сдал зимнюю сессию и закончил все свои дела по работе. Поэтому, скорее всего он был в компании какой-нибудь симпатичной или не очень девушки, у себя дома, валяясь на диване, с коктейлем или косяком в руках. И дело было вовсе не в этом он не был зол на друга из-за какой-нибудь ревности. Вовсе нет, он уважал друга за то, что он был настоящим трудоголиком, ему точно нужен был отдых. Яна скорее огорчало то, что все снова были заняты и никто не поможет ему отвлечься от собственных мыслей. Ведь, Артемида, его подруга, скорее всего спала крепким сном, после вечерней тренировки и тяжёлого рабочего дня. « Ладно, пойду в бар.» — Подумал Ян, выключая телефон, поднимаясь со стула и уверенно направляясь в коридор. Рыбальский редко бывал в барах, если только там не выступал. Но у него давно была мечта, припасенная на такой, «особый», одинокий вечер. Он хотел завести интересный диалог с барменом Бар встречал темными, кирпичными стенами, висящими на веревках лампами, которые еле освещали помещение. Мебель была деревянной с кожаными сидушками. Длинные барные стулья возвышались на своих вытянутых ножках у стойки. Весь интерьер резко побледнел на фоне бармена. Из далека было сложно отчётливо разглядеть парня за баром, из-за чего Ян машинально прищурился. Светлая кожа красиво играла с черными как смоль волосами, белая рубашка с красным галстуком-бабочкой подчеркивала расплывчатый силуэт татуировки на шее, подтяжки дополняли картину. Опомнившись, Рыбальский зашагал к барной стойке. Бармен что-то объяснял еле живому, видно достаточно пьяному парню, который уже практически лежал на столешнице. Ближе, бармен выглядел ещё лучше. Его внешность сразу засела в голове кудрявого. Худое, вытянутое лицо с впалыми щеками, украшенными двумя круглыми, черными серёжками. Тонкие губы, будто раскрашенные водянистым мазком полупрозрачной розовой акварели. Бледная и чистая как пергамент кожа. Длинный, худой нос со вздёрнутым кончиком и пирсингом на узкой переносице. И невероятно красивые глаза. Глубокая посадка, уголки смотрящие вниз, тонкая кожа под нижним веком из-за чего, владелец скорее всего пожизненно страдал от черных кругов. Меланхоличный взор украшала радужка. Чистая, голубая как толстый слой льда. Тонкие брови лишь дополняли картину, а угольно-черные волосы, короткие с одной стороны и ниспадающие на уровень глаз, локоны горели синевой. Татуировка на шее обрела контуры, отчётливые тёмно-синие линии вырисовывали добрую пентаграмму, обвитую, окруженную ветками сухих деревьев, а рядом красовались ласточки. «Интересно…» — Подумал Ян, и заметил внушительные тоннели в ушах, сантиметров 5-6, черные кольца. И два серебряных скромных колечка на хрящах. Переходя взглядом на рубашку, Ян прочитал на бейджике «Самуил». « Какой же ты красивый, Самуил.» — Подумал кудрявый а после начал размышлять, откуда мог быть этот бармен. Имя всё-таки нестандартное. — Ох, тебе больше наливать не стоит. — Послышался спокойный, приятный голос звучавший как теплый ветер, колышущий кроны деревьев в лесу. Пьяный что-то пробормотал. —Мужик, может тебе такси вызвать? — внимательно разглядывая клиента, проговорил брюнет, а после немного отчаянно добавил. — Адрес скажи только. —Улица октябрьская 67.- Еле выдавил из себя парень. —Окей. Сейчас тебе помогут. — Бармен поманил рукой охрану бара, а после обратился к ним, снисходительно поглядывая на пьяного клиента. — Ребят, сейчас лада белая приедет, номер «358 АА». Парню помогите пожалуйста. Самуил сочувственно похлопал клиента по плечу, с фразой «Крепись. Все заебись будет.» Охранники помогли еле державшемуся парню встать и повели к выходу. Облегченно выдохнув, бледнолицый повернулся в сторону Яна. — Добрый вечер. Чего-нибудь желаете, или может вам подсказать? — Брюнет предательски обворожительно улыбнулся, пронизывая Рыбальского взглядом двух айсбергов. Хотя и было видно, что парень все ещё не отошёл от диалога с лежащим на стойке клиентом. — Здравствуйте. Кофе в ассортименте есть? — Ян ухмыльнулся, ожидая реакции. Однако, несмотря на чёртову ухмылку, в глубине души он чувствовал волнение. А вдруг таинственный и столь привлекательный бармен подумает, что он идиот? — Есть, даже алкогольный. — Ответил парень, приветливо улыбаясь. — Хм, тогда мне пожалуй латте с карамельным сиропом. — Ян ответил такой же приветливой и вежливой улыбкой, не отводя взгляда от бледного, красивого лица, все ещё переживая, о том, что он наверное, выглядит как полный идиот. — Хах, забавно. Редко мне тут приходится делать кому-то латте с карамелью. — серёжки на щеках разъехались друг от друга ещё дальше, когда бармен усмехнулся. Однако, реакция Самуила была довольно непринужденной и вовсе не казалось, что он осуждает Яна. Облегчение. — Я просто не пью. — Рыбальский отвел взгляд морских глаз. — Интересно, а зачем тогда было идти в бар? — Самуил изогнул бровь, изучая собеседника взглядом голубых глаз. Слова звучавшие из тонких, бледных уст все ещё не казались враждебными, наоборот, в голосе читался невинный интерес. — Честно говоря, я всегда мечтал посидеть за барной стойкой и поговорить с барменом. А разве то, что я не пью, может стать достойной причиной, для того, чтоб отказать себе в таком удовольствии? — Играя роль харизматичного и уверенного человека, умеющего вести диалог, проговорил Ян улыбаясь. —Конечно же нет, я весь во внимании. К тому же, клиентов мало осталось, поэтому даже могу сказать, что я весь ваш. — обаятельно произнёс брюнет. А у Рыбальского внутри будто все перевернулось, в голове лишь звучало — «Я весь ваш». Однако, не подавая виду, Ян уверенно продолжил. — Тогда может быть перейдем на «ты», мы вроде ровесники? — Предложил Рыбальский, почувствовав некий прилив уверенности, которой ему так часто не хватало. Такой резкой смене эмоций послужило то, что когда играешь роль, начинаешь понемногу в нее вживаться, к тому же, мысли о том, что он слишком много переживает попусту, заставили его переживать немного меньше. Даже если он и ляпнет какой-то бред, то какая разница? Он может никогда больше не увидеть этого чертовски привлекательного парня, если, конечно, захочет. — Конечно, к черту формальности! — Бармен протянул руку клиенту, — Самуил. — Он сказал это так дружелюбно и легко, что Рыбальский почувствовал как волнение окончательно отступает. В этом и была сущность кудрявого. Он всегда жутко волновался, когда начинал общение с новым человеком, наверное, из-за этого, он редко заводил новые знакомства. Но стоит ему понять, что ему ничего не угрожает и что его никто не осуждает, он мог расслабиться. И только тогда в силу вступала другая его личность - активная, инициативная, общительная и харизматичная. В остальное время он был довольно сдержанным и порой мрачным, а мрачным он был, чтоб не казаться печальным, потому что когда он печален, люди видят его слабость. — Ян. Приятно познакомиться. — Музыкант пожал на удивление тонкую и длинную руку парня. В этом жесте не было ничего особенного, но даже спустя несколько секунд, Ян все равно продолжал чувствовать холод чужого прикосновения на своей ладони. Их руки были практически противоположными друг другу. У Рыбальского грубые, мозолистые и более широкие, с более толстыми и не такими длинными пальцами, волосатые, но не слишком сильно, с плотной и твердой кожей. У Самуила костлявые, длинные пальцы, нежная кожа, полупрозрачная, не покрытая волосами. Вытянутая форма ногтей, прямоугольная. У Яна же более короткая ногтевая пластина и более круглая. Думая о том, как сильно отличаются их руки, Рыбальский начал невольно гадать, чем парень с такими руками, мог заниматься по жизни? Возможно, он музыкант. Голубая подсветка бара горела, отражаясь на всех поверхностях красивыми бликами, Ян любил холодные оттенки, из-за этого, находиться в этом месте, было крайне приятно. Рыбальский разглядывал помещение, пока Самуил принимал заказ, а после, когда парень наконец-то освободился, он вернул свое внимание в сторону Яна. На бледном лице появилась лёгкая и мирная улыбка, он сначала немного помолчал, смотря на отвлекшегося собеседника, а после спросил, когда парень наконец-то посмотрел на него. — Что кроме желания поболтать с барменом, привело тебя сюда сегодня? — С чего бы начать? — Чувствуя себя комфортнее спросил Ян, сам не понимая что именно ему стоит рассказать? — Да с чего угодно. С чего хочешь начинай. — Самуил отвернулся к рабочему месту, где начал готовить кофе. Ян на секунду отвлекся от мыслей, проходясь глазами по стройной спине, огибая красивые изгибы талии под белой тканью идеально сидящей рубашки. Глаза спустились на обтягивающие джинсы, которые эффектно подчеркивали худые, ровные ноги. Кудрявый бы был нечестен с собой, если бы не признал, что у бармена была классная задница. Не слишком большая, но и не плоская. Было интересно узнать, кто же скрывается под столь манящей внешностью. Нет, он не должен сейчас думать о таком. И без разницы, что у него давно не было секса. Сначала, нужно узнать что за человек перед ним. Интуиция подсказывала, что этот парень стоит того, чтобы немного поволноваться. Но с другой стороны, что он мог поделать с тем, что брюнет казался ему безумно сексуальным? Снова отгоняя свои мысли и отвернувшись в другую сторону, Ян машинально поправил очки и начал свою речь. — Да настроение такое себе… Недавно меня отчислили из университета. Учился на японоведа. А сегодня все мои друзья заняты, поэтому я варился в этой каше один. — Внезапно, Ян вспомнил о своих будничных переживаниях и трудностях. От этих мыслей хотелось лишь закатить глаза. Как же это все достало. — Ого, на японоведа. Получается, ты говоришь по японски? — Тактично вставил фразу Самуил, он казался искренне удивленным. — Да, учу его уже несколько лет. — Кудрявый кивнул, кажется неподдельный интерес собеседника ему сильно льстил. Хотя... А вдруг все же поддельный? — А родители знают, что тебя отчислили?— Бармен повернул голову в сторону клиента, отвлекаясь от процесса приготовления кофе. Зачем он посмотрел на Яна именно в этот момент? — Пока нет, но это дело времени. — Рыбальский поджал губы, понимая, что скорее всего ничего страшного и не случится, если мама и папа узнают, что его отчислили. Родители Яна были довольно понимающими и принимающими, у них были очень близкие и теплые отношения. — А отчислили за что? Если не секрет конечно. — бледнолицый потянулся костлявыми Пальцами к бутылке сиропа. — Да, я хуй забил, решил, что больше не хочу туда ходить. Заебался просто. Да и к тому же, я ещё тот распиздяй. — Вздохнув, перед глазами кудрявого пронеслись депрессивные эпизоды его упаднического настроения. Около полугода, Яна сопровождала апатия. Делать ничего не хотелось, а тем более ходить в чертов универ. Рыбальский и так мучался в школе 11 лет, так ещё и университет. Черт возьми, у него была группа, работа, которая кормила его, какой смысл был в высшем образовании, если даже японский, который когда-то сильно интересовал музыканта, стал для ним очередной каторгой. Это очень сильно давило на молодого музыканта. Хотелось лишний раз поплясать на сцене чем просидеть несколько пар в дебильной аудитории. После разрыва отношений с Вионой, бывшей девушкой Яна, по-началу было тяжко, но потом Рыбальского с новой силой затянуло в музыку. Выступления стали ещё более страстными, популярность хлынула с новой силой. Дальше жизнь приобрела такой сценарий, который было достаточно трудно сочетать с учебой. Постоянные репетиции до крови из пальцев. Какой универ? Было вовсе не до него, а мысли о том, что после очередного ночного рандеву нужно идти на пары, глаза закатывались а отчаяние скреблось на душе. Хоть и жизнь Рыбальского могла показаться довольно сумасшедшей, а образ жизни как минимум разгульным, это не так. Если бы Ян не контролировал себя, то наверное бы быстро снаркоманился. В университете все знали, что раз понедельник, то Рыбальский скорее всего придет либо не спавший всю ночь, либо с отходняками после ночного покура. Хотя, разве так было только в понедельник? Он был знаменит тем, что играет в группе, однако оценки скатывались на самое дно. Иероглифы в голове путались, предложения не строились. В мыслях лишь культивировалось ожидание предстоящих репетиций или концертов. Да и не только их. Так же сильно как концерты он обожал тусовки со своей компанией друзей. В оконцовке, кудрявый просто перестал ходить на пары, которые уже совсем перестали его интересовать, но гложила вина перед родителями, которые так сильно хотели чтоб у их единственного сына было хорошее образование. Увы, их дорогой и любимый Ян выбрал путь вольного музыканта. Мать и отец Яна жили в другой стране, по молодости они тоже были весёлыми ребятами, но отцу уже за 65, а матери за 50. Денег с продажи двух квартир хватило, чтоб уехать жить куда-то, где погода поприятнее, а люди улыбчивее. Яну же они тоже оставили неплохой капитал, на который была и куплена небольшая двухкомнатная квартира, в которой жил Рыбальский, остальные деньги он отложил на покупку мотоцикла, однако, там нужно было немного докинуть. Ну или не совсем немного... Ян не будет самим собой, если потеряет дар тратить деньги с бешеной скоростью. Однако, нет, родители не бросили своего единственного наследника, он сам захотел остаться. Ян слишком страстно желал связать судьбу с русским роком. Почему тогда не музыкальный университет? Все просто, Рыбальский в принципе не способен на что-то настолько ответственное, да и к тому же, не очень то и хотелось. — Хах, никогда бы не подумал, что ты учился на японоведа. Забавно получается, что ты ещё и не пьешь. — бармен проницательно посмотрел на опешившего Яна. Худые и тонкие пальцы бледнолицего поставили чашку кофе на стол, случайно касаясь пальцев Рыбальского, который неосознанно потянулся за напитком. Сначала кудрявый совсем ничего не понял, он моргнул несколько раз, перед тем, как его озарило. Самуил его знает. Он все это время делал вид, что видит Рыбальского впервые. — Немного неожиданно, честно говоря. Ты на фестах бываешь? — Ян рефлекторно отдернул пальцы и отвёл взгляд в сторону. — Бываю. Хоть и контингент на опен-эйрах бывает сомнительный. — В этот раз взгляд отвёл бармен и виновато улыбнулся. — Согласен, есть такое.- Немного помедлив, кудрявый наконец спросил, пытаясь выглядеть непринужденно. — И как тебе наша музыка? — В сердце что-то замерло. — На самом деле, мне очень нравится. И голос у тебя крайне приятный. — Сказал Самуил и ухмыляясь добавил. — Ты только не надейся, что я твоя фанатка номер «один». Аффинаж никто не переплюнет. — Бармен подмигнул. — Спасибо, приятно слышать.— На этот раз на лице Яна все было написано. Он был приятно удивлен, слова Самуила ему льстили, однако возвращаясь в реальность, пытаясь не заострять внимание на похвале, он добавил. — А Аффинаж, кстати и мне нравится. Но я бы не сказал, что очень много про них знаю. У меня есть пара песен, но эти песни мне нравятся настолько, что в свое время я заслушал их до дыр. — Переключившись на диалог о любимой группе бармена, Ян не чувствовал себя таким дерьмом. Странно это. Так было всегда, он до жути обожал внимание в свою сторону, он страстно желал услышать ещё парочку ласковых слов сказанных из тонких и бледных уст, ещё и столь красивым голосом, но парадокс заключался в том, что одновременно с этим, он ненавидел, когда кто-то проявлял какое-то внимание к творчеству и личности Рыбальского. Он чувствовал себя отвратительно и превосходно одновременно. И чтоб исключить первое, он просто перевел тему. Группа «Аффинаж» стала поводом для весьма интересного обсуждения, из которого Ян узнал несколько интересных фактов о солисте и группе в принципе. Самуила было правда интересно слушать, он не осуждал Яна за то, что тот не знает деталей дискографии и истории группы, лишь наоборот был рад познакомить его ближе с творчеством. А Рыбальский впервые за долгое время не врал, что ему правда интересно слушать собеседника. Казалось, разве можно с такой вовлечённостью слушать биографию солиста и истории про группу, с которой Ян хоть и знаком, но не на столько сильно, чтоб хотеть знать о ней все. А оказалось, что можно, когда собеседник обладает каким-то особенным обаянием, речь из его уст как-то сама заливается в уши. Но почему? Тема разговора сменила свое направление. — А с чего ты взял, что я алкаш? — Улыбался кудрявый. — Не знаю, всегда так кажется, когда смотришь на таких личностей.- Бармен загадочно отвёл взор ледяных глаз. — Это каких «таких»? — Саркастично спросил музыкант, подпирая лицо рукой. По его расслабленному языку тела было видно, что ему стало гораздо комфортнее находиться рядом с Самуилом. Он был дружелюбен, спокоен, красив и признал, что ему нравится творчество Яна. Оставалось одно но. Он хотел стать для него даже лучше чем аффинаж. Это было чем-то вроде вызова. И дело было даже не в том, что бармен был каким-то особенным, нет. Ян всегда хотел быть для всех самым важным и самым любимым. Хотя он и понимал, что это невозможно и очень глупо, но все равно снова и снова ввязывался в авантюру по соблазнению совершенно разных людей, тем самым накапливая вокруг себя круг общения, который мог оказать ему максимальную поддержку и самое главное, круг, который никогда не раскритикует его. Ведь, Яну не нужна критика, верно? Конечно. Конечно он давил это все в себе, понимал, что скорее всего с ним что-то не так, что ему стоит сходить к психологу. И слава богу, он не жил этими мыслями, лишь иногда они давали о себе знать, проявляясь как мимолётные соблазны или секундные приступы неприязни. Хватит о мыслях, в реальности, за пределами сложной и может и нет, психологии Рыбальского, на него смотрел Самуил, своими ледяными глазами. — Ну, знаешь, ты молодой музыкант, вокалист классной группы, вытворяешь всякое на сцене. Если и не алкоголь, то все равно ты явно бываешь на концертах нетрезвым. Ты кажешься таким человеком, который любит забыться и повеселиться, а будучи трезвенником такое сделать очень сложно. — Ну, ты в чем-то прав. Но я не пью по причинам моих психологических переживаний. Я просто страдаю уже несколько лет от фобии тошноты. В этом и дело. — Ян редко говорил об этом незнакомым людям, только если в этом не было надобности. Он не очень любил, когда люди ради него в чем-то себя ограничивают, а в его случае, дело было серьезным. Он на столько сильно боялся тошноты, что практически все слова связанные с его страхом, как минимум заставляли его чувствовать себя некомфортно и как максимум заставляли его сердце пропустить удар. — Тогда понятно, надеюсь я тебя никак не задел. — Тень волнения застыла на красивом, белом лице. — Вовсе не нет. Все отлично.— Отмахнулся Рыбальский, не желая углубляться в подробности. Он столько лет живёт с этим чертовым страхом, что уже очень устал заново всем о нем рассказывать. И видимо, Самуил уловил нежелание Яна делиться, поэтому перевел тему. — Тогда я рад. Что ещё расскажешь? —Парень немного помолчал, а после продолжил немного щурясь. —Интересно вот, с чего это ты от одиночества пришел в бар поболтать с каким-то рандомным барменом? —Ухмылка не сходила с бледного лица. Но чего греха таить? Хитрость лишь была подлецу к лицу. Не просто шла, в смотрела как-то даже, по-особенному сексуально (?). — Ну все мы люди, я не настолько веселый как ты мог бы подумать. Тем более, мои друзья плюс минус со мной одного возраста, а сейчас зимняя сессия. Маэ, наш барабанщик сейчас отдыхает от работы и учебы, а Артемида, наша гитаристка спит, отходя от тяжелого дня. — А Лероем с Дином? Ян снова удивился. Какого черта он знает их имена? Что-то здесь явно не так. Что-то этот невероятно красивый и сексуальный парень скрывает... Однако, все так же не подавая виду, Рыбальский оттянул один из уголков губ в сторону, нахмурился, а после сказал, позволяя брюнету играть с ним в эту игру. — Лерой сейчас в другой стране, к сожалению. А что с Дином, он сам не свой в последнее время, да и к тому же, у него сейчас свои заморочки с поступлением в Италию. — Ого, в Италию? А кто в таком случае будет играть на басу и клавишах? Снова наивный и не поддельный интерес. — Да, представь себе, в Италию. А насчёт баса и клавиш, это конечно, печально, но из-за того, что я в принципе, варюсь в музыкальной тусовке, я знаю много музыкантов, кто-нибудь поможет. Ян все так же продолжал отвечать спокойно и непринужденно. — Желающие, должно быть уже есть? — Да найдутся. Может быть среди наших коллег… А ты чем занимаешься, Самуил? Внезапно, Рыбальскому показалось, что ему уделили слишком много внимания, а он хотел, чтобы все было взаимно. — Я учусь в финском университете на журналиста, работаю в этом баре, живу один. — Буднично говорил бармен, смотря в сторону. Музыкант кивал поджимая губы. — Ты молодец. Я вот, как видишь, не смог совмещать все это. Когда-то Ян грустил из-за того, что он Чертов распиздяй. Потому что постоянно не соответствовал ожиданиям. Но позже, он смирился. — Ты хорош в другом. Бармен снова удивил Рыбальского. "Откуда ты блять, знаешь в чем я хорош?" — В чем же я хорош? — Ухмыляясь спросил кудрявый, смотря на симпатичного бармена. — Я знаю только про музыку, ну и... наслышан про твою веселую жизнь. Но может быть, я когда-нибудь узнаю в чем ещё ты хорош. — Самуил отвечал ухмылкой и словами, которые не очень понятно как правильно понимать. Парень проложил скользкую дорожку для музыканта, который на самом деле любил флирт. Что это было? Что черт возьми сказал этот бармен? Как он посмел такое сказать? Диалог шел сам собой, омут голубых глаз Самуила затягивал куда-то во тьму, куда-то откуда нельзя было выбраться. Слишком уж привлекательный бармен, казался лишь краше в ходе диалога. На секунду Ян задумался над фразой парня, придумывал как бы пригласить того хотя бы погулять. Это было нужно Рыбальскому как кислород. Чертов бармен слишком сильно его заинтриговал. Он бы не простил себя, если бы не узнал его ближе. Самуил же наслаждался приятным диалогом с человеком, которого часто видел на сцене, человека, который всегда излучал атмосферу чего-то комфортного, даже родного. Рыбальский хоть и был для него интересной и неизведанной загадкой, но больше всего располагала к себе простота и искренность. Нет, бармен никогда не мечтал по ночам замутить с неким «секс-символом». Ян таким и на являлся, он просто с любовью делал музыку, просто выступал от чистой души, не важно как он себя чувствовал. А Бледнолицый это ценил. Рыбальский был настоящим, это читалось в песнях, читалось в надрывающемся голосе, читалось во взгляде, улыбке и движениях. Для бармена это многое значило, особенно, если отбросить внешность музыканта, которая явно была в его вкусе. Крупные кудрявые локоны, спадающие чуть ниже плеч. Серебристый отлив холодных русых волос сочетался с бирюзовыми глазами со стальным отливом. Тонкая оправа прямоугольных очков, сидящих на прямом, длинном носу с круглым кончиком, украшенным серёжкой с правой стороны. Уставшие глаза, прячущиеся под толстыми стеклами линз, добавляли образу харизмы. Только вот, от чего парень был таким уставшим? Немного нахмуренные брови, опущенные уголки губ. И недельная небритость, что лишь красила мужественное лицо. Рыбальский был немного ниже Самуила, носил странные шмотки и имел красивое тело. Было сложно сказать о его сексуальных предпочтениях, он выглядел вполне мужественно, но в словах, сказанных хриплым баритоном читались слабые намеки. — А ты умеешь жонглировать, всякие прикольные штуки вытворять со своими инструментами. — Улыбаясь спросил Ян. — Конечно. — Шейкер подскочил в бледной, худой ладони, сделал оборот в воздухе и точно приземлился на другую ловкую ладонь. После чего, Бледнолицый улыбнулся как ни в чем не бывало. — Прикольно! — Брови парня подскочили вверх, — Что-нибудь ещё умеешь? — Да, много что умею. Просто, большинство таких трюков выполняются во время готовки коктейля или его подачи. — Понял, я когда-нибудь зайду просмотреть на твое шоу. Самуил рассмеялся и ответил, снова как-то подозрительно внимательно смотря в глаза: — Я буду ждать. Рыбальский ответил лишь ухмылкой. — А долго учился? — Да не особо, кстати, почему ты в последнее время начал часто выступать без гитары? Конечно, кроме акустики… Снова что-то странное. Снова Самуил знает слишком много. — Ты ещё и на моей акустике был? — На лице музыканта разлилась самодовольная и подозревающая ухмылка. Слова бармена лишь разогревали интерес. — Да, был не так давно. Мне понравилось. — Бармен метнул взгляд куда-то в сторону. « Очаровательно. Ещё и на моей никому нахуй не нужной акустике был.» Рыбальский удивился, что брюнет посещал его сольный концерт, на который обычно, приходят люди, хорошо знакомые с творчеством группы. Особые люди, которые ценят наготу голоса и инструмента. А ведь так и есть, концерты на которых Ян сидел один. Лишь он, его голос и гитара, это заставляло чувствовать себя голым. Возможно, брюнет был одним из ценителей такой «наготы». А вообще, Яну совсем не было понятно, что парень забыл на его акустике. — Знаешь, я даже немного расстроился, когда ты сказал, что не пьешь. — Улыбаясь говорил бармен. — А с чего бы? — Подозревающе смотрел на него Ян. —Я бы с радостью с тобой выпил. В сердце, вязкой патокой разлилось тепло. Кудрявый улыбнулся и сказал, встречаясь своими бирюзовыми глазами с чужими ледяными. — Нам не обязательно пить, мы можем просто погулять и хорошо провести время, а если этого будет недостаточно, то у меня всегда найдётся способ расслабиться… — Загадочно говорил кудрявый, одаряя собеседника обворожительной улыбкой. Парни договорился встретиться на неделе, в день, когда у обоих был выходной. Попутно разговорам о свободном времени, Ян рассказал, что работает в секс-шопе. На что Самуил забросил пару двусмысленных шуток. После череды вопросов об условиях работы Яна и покупателях, Рыбальский рассказывал истории с ночных смен, про разные виды клиентов. Оьысн, вся работа утомляла Яна, но иногда приходить в секс-шоп, не имея при этом четкого графика, было довольно весело. Сам магазин товаров для взрослых принадлежал Яну и Маэ - барабанщику из группы ННБ. Из-за нехватки кадров, Ян часто сидел в магазине как продавец. К счастью, в городе у них совсем не было конкурентов, из-за чего два молодых предпринимателя не голодали. Брюнет же поделился своими странными клиентами, а так же, тупыми или смешными историями в баре. Рассказал о своих отношениях с алкоголем, с которым он, кстати был «На ты». Поделившись друг с другом положительными эмоциями, покурив вместе сигареты, музыкант решил наконец спросить, когда же кончается смена Самуила. Уходить вовсе не хотелось. Найти такого собеседника, задача непростая. Люди, к сожалению, слишком часто заставляли Рыбальского скучать. Но бармен был не таким, он был симпатичен Яну, как внешне, так и внутренне, если можно так сказать конечно. На вопрос нашелся и ответ, что послужило тем, что в итоге, завлеченный будто чарами музыкант, остался с барменом до самого закрытия. Время пролетело быстро, также быстро кончились и сигареты, однако, темы для обсуждения никак не заканчивались. Не заканчивался и чувства, эмоции, которые остались пьянящим осадком после такой удивительной и приятной встречи. Рыбальский ещё долго думал о встрече в баре, что-то заставляло его чувствовать, что это все не зря. А в груди трепетал лучик надежды, что это все не просто так. Это ведь не просто так? Не может быть, что после такого увлекательного времяпровождения и такой хоть и юной, но интригующей связи они останутся друг для друга просто никем. Нет, Ян такого не допустит. И чем его так привлек этот чертов бармен?! Он сам не понимал, а из-за этого долго не мог уснуть. То вспоминал моменты с прошедшего вечера и ночи, то углублялся внутрь себя чтоб понять почему он столько думает о брюнете. И это точно не была любовь с первого взгляда, нет. Не может такого быть. Это было нормой для Рыбальского, очень долго рефлексировать, копать себя, анализировать свои эмоции. Стоило кому-то из знакомых вызвать что-то противоречивое в душе Яна, так мог ещё неделю об этом думать. Но, он так и ничего не понял. То ли дело было в его обаянии, то ли в том, что в романтическом и сексуальном плане у Яна давно никого не было. То ли в самой сущности Рыбальского? В тот день он заснул лишь под утро и то не выдержав отправил сообщение Самуилу. «Спасибо за вечер и ночь, было круто.» — Сначала он хотел написать просто «спасибо за ночь», но это звучало слишком «по гейски», поэтому Рыбальский все же добавил «вечер». Хотя стало ли это звучать более гетеросексуально? Наверное, нет.