***
Пробуждение от гендзюцу было неприятным — вздернутая интуицией, инстинктом о приближающейся опасности, девушка настолько быстро подскочила, что услышала, как хрустнули позвонки. Потребовалось время, чтобы отдышаться и совладать с чувством беспокойства внутри. За время войны в сердце появился темный комок, который Сакура оставляла для всех потерь, слез, ампутаций и гор трупов товарищей, через которые пришлось пройти, чтобы по итогу просто выжить. Сожаления и скорбь слишком большая роскошь. Если не хочешь, чтобы тебя сожрали — иди сражайся. Не хочешь видеть трупы — бери себя в руки и занимайся ирьёниндзюцу. Справа послышался хрип полустон шиноби, охранявшего её сон всё это время — Какаши-сенсей! — точно, он наверняка ранен. Её руки, что выпустили лечебную чакру, были покрыты мелкими язвами от кислоты после одного из измерений Кагуи. Она обязательно займётся этим сразу после своего учителя. — Ты отдохнула? — он говорил медленно и будто с трудом, но гортань точно была в норме. Больше походило на его, когда-то в далеком прошлом привычную, ленную манеру разговора. Розовые брови сдвинулись на переносице, стоило чакре дойти до его серых глаз и зрительных нервов, едва держащихся от переутомления. — Во сне резко стало так темно, знаете, — ему ничего не оставалось, как смотреть в глаза, одновременно сканирующие его организм и показывающие всю её душу, как на ладони. — Можно подумать, почувствовала, что произошло что-то плохое и вырвалась из него. Голос сошёл на нет, совсем унеся обладательницу в собственный мир. Какаши мягко отнял от себя кровоточащие женские руки с зелёным свечением. — Я тоже переживаю. Если ты достаточно восстановилась, есть только одно место, куда они могли пойти, чтобы всё закончить. Сердце продолжало истерично биться в груди, всё ожидая плохого, ужасного. Смерти. Ками, только не Наруто, только не Саске. Пожалуйста, после всего, через что они прошли, она точно не перенесёт гибель ни одного из них.***
Долина Завершения, из всего своего величия, привлекает их только черно-красным пятном крови. Два тела далеко на полуразрушенных каменных ладонях, так и не скажешь, дышат или нет. Осторожно спустив руку Какаши с плеча, она ещё раз взглянула, и убедившись, что он дождётся ее возвращения, бросилась вниз. В секунду приблизившись, на ходу концентрируя чакру, она поняла, что отсутствующие руки — у Наруто правую, а у Саске левую— сожгло от их убийственных техник. Скованное страхом смерти солнечное сплетение, наконец позволило глубоко выдохнуть, когда стало понятно, что эти двое тоже дышат. Саске очнулся быстро и начал просить вылечить сначала Наруто. Пролить прощение за всё, что сделал — а этого действительно было много. Стоит только вспомнить, как разрывался Наруто, сколько невинных людей могли остаться живы, будь он, как и сейчас, изначально на их стороне. — Похоже, ты снова с нами — лёгкий тембр Какаши встрепенул её. Джонин, почти сразу припадая на камень, расположился рядом с Саске и легко улыбался под маской, тот безмолвно ответил ему одним взглядом. Учитель и ученик когда-то. Будь у них на четыре глаза хоть один здоровый — она бы назвала это идиллией, ну и не закипала бы от злости, да. — Какого черта вы сюда спустились? В вашем состоянии сейчас даже мой Бьякуго не поможет восстановить хоть что-то до уровня нормы! Кровотечений масса, а тут ещё двое калек несчастных, — Сакура обильно жестикулировала, указывала мужчине на его ошибки буквально пальцем, недоумевая, почему с нее начинают смеяться, но не прекращая свою тираду. — Пожалей старика, я ведь люблю их не меньше твоего. Не сказать, что повисла тишина или птицы перестали летать над небом, но эти слова свалились как снег на голову. Сакура не видела своего лица, зато видела Саске, застопоренного и несколько смущённого, в итоге вдруг слегка улыбнувшегося. Наверно она со стороны выглядела ещё более нелепо. Но что уж поделать, Какаши крайне редко показывал себя с такой стороны. — Сакура-чан определись уже, ты ругаться будешь или плакать, а то я запутался уже, — очнувшийся Наруто, подал голос. Лицо его было настолько отекшим и распухшим от ударов, что открыть глаза получилось только один глаз и то наполовину. Он выглядел так плохо и при этом так счастливо, что слезы, до этого незамеченные, по её щекам полились бесконтрольно сильно. Она почувствовала радость и так свободно наконец-то расплакалась, от того что её друзья живы, что все они вместе. Что наконец всё, хоть немного, но может стать как прежде. Осознание этого и то, что война наконец закончилась, придавало новые силы на то, чтобы защитить мирное будущее, ради которого они сражались.