Зацени мой маник

      Сколько Чонгук себя помнит, он всегда не любил яркие цвета. Для него всё, что имело яркий оттенок, становилось бельмом на глазу. И оно выполняло только одну функцию. Раздражать.       Яркость раздражала не только глаза, но и нервы, особенно когда цвета были кислотными и несочетающимися. В них часто одевали детей родители, думая, что им очень идут такие наряды и это смотрится миленько.       Брехня.       Смотрелось отвратительно и уродливо — альфа не даст соврать, — были даже случаи, когда в садик приводили ребёнка в слишком яркой одежде и маленький Чонгук мог нечаянно разлить что-то или испачкать ребёнка в раздражающих вещах только ради того, чтобы его переодели и цвета перестали бесить маленького альфу. А может, и не нечаянно, но кто теперь что докажет. Правильно, никто. Это раздражение заставило Чонгука серьёзно пересмотреть свои вкусы не только в одежде, но и в дизайне квартиры, интерьере, да даже на работе в своём кабинете он отдавал предпочтение нейтральным цветам.       Белый. Серый. Чёрный.       Три цвета, что сопровождали альфу всю его жизнь, были в каждом уголке, в каждой вещи. Рабочие костюмы или домашние футболки — неважно. Самое главное, чтобы было только три цвета. Его квартира вся в этих оттенках. Без исключений. Он старался искать всё только определённых цветов. Посуда — вся чёрная, шампунь и гель для душа — либо белые, либо прозрачные. С постельным бельём было то же самое, он даже губки для посуды заказывал чёрные. На работе оказывалась такая же ситуация. Все блокноты, ручки, папки — всё только определённых цветов, даже стикеры для заметок были белыми и только белыми. Если удавалось найти чёрные, на улице альфы был целый праздник. Многие, замечая это, говорили ему, что у него зацикленность и прочая психологическая лабуда, но альфа плевать на это хотел.       Ему не нравятся яркие цвета — значит, их не будет в его жизни. И точка.       Была.       Пока в его жизни не появился самый яркий человек из всех, кого Чонгуку приходилось встречать. И по воле судьбы это человек был для него всем: его душой, его сердцем, его кислородом, его жизнью.       Его истинный омега.       Его Тэхёни.       Ким Тэхён ворвался в спокойную и размеренную жизнь альфы внезапно и уже не вышел из неё. В то утро альфа опаздывал на встречу и впервые за шестилетний стаж вождения совершил ошибку на дороге, которая повлекла за собой судьбоносную встречу. Он не успел проскочить на зелёный, из-за чего чуть не сбил идущего по пешеходному переходу человека. Сонгун хотя бы успел вовремя затормозить и лишь напугал омегу, которым и оказался Тэхён. Тот, постояв в ступоре минуту и похлопав глазками, наехал на невнимательного водителя, из-за которого чуть приступ не схлопотал и не отправился к праотцам раньше положенного.       А Чонгук, в свою очередь, только и мог, что выйти из машины, слушая крики омеги на всю улицу, да вдыхать насыщенный аромат спелых яблок. Он был очарован, ему казалось, это ангел перед ним, не иначе, ведь не мог человек быть настолько прекрасным. Светло-русые кудряшки забавно подпрыгивали от лёгкого ветра, тёмные глаза, полыхая гневом, завораживали, чёткие скулы и необычной формы губы… В этом лице было прекрасно всё. Особенно три родинки, которые альфа успел насчитать, пока разглядывал неудавшуюся жертву ДТП, которая, видя, что реакции на крики нет, назвала альфу отсталым и уже собиралась уходить. Чонгук, заметив это, действовал скорее машинально, чем осознанно. Он схватил омегу за руку и не придумал ничего лучше, чем пригласить на чашку кофе в качестве извинений. К его счастью, ему не отказали.       За чашечкой кофе они разговорились, и альфа признался, что, почувствовав запах Тэхёна, выпал из реальности, так как это был его любимый запах, что определяло омегу как истинного для Чона. Ким, в свою очередь, не постеснявшись посетителей кафе, придвинулся в альфе ближе и уткнулся носом в запаховую железу, вдыхая природный аромат полной грудью и заставляя Чонгука покрыться пунцовыми пятнами. Лёгкие сразу заполнил запах свежемолотой корицы с ноткой ванили, что безумно обожал омега. Отстранившись, он заулыбался.       Дальше диалог стал проходить уже свободнее, они рассказывали друг другу о себе, делились забавными фактами из жизни и обсуждали кино и сериалы, которые оба смотрели и которые пришлись по вкусу. В тот день разошлись они только ближе к вечеру и то — только из-за того, что кафе уже закрывалось. Чонгук, как истинный джентльмен, предложил подвезти омегу домой, а тот не стал отказываться.       С того самого дня в бело-серо-чёрной жизни Чонгука появился яркий разноцветный Тэхён.       Он принёс с собой всю палитру оттенков, превратив квартиру альфы в радужный домик, но любовь сделала Чона слепцом и глупцом, наверное, потому что ему стало казаться, что именно цветов в его жизни и не хватало. На кухне появилась посуда глубокого синего оттенка, в гостиной чёрный диван дополнили красные подушки, в ванной висели зелёные полотенца, а кровать была застелена покрывалом бледно-лилового цвета, что смотрелось даже гармонично. Но из всего изобилия цветов, что омега внёс в его бесцветную жизнь, альфа полюбил пока только один — бирюзовый. Именно такого цвета комплект постельного белья был тогда, когда они впервые отдались друг другу, и именно такого цвета была простынь, по которой дрожащие в предоргазменной неге колени Чонгука разъезжались в стороны, пока его возлюбленный входил под новым углом глубже, доставая до простаты альфы и даря ни с чем не сравнимое удовольствие.       После этого цветом их страсти стала бирюза, а не опостыленный и всем привычный вульгарный красный. Нет. Только нежный и мягкий бирюзовый.       Но была ещё одна причина, почему его — на данный момент уже — муж обожал цвета.       Чон Тэхён по профессии был мастером маникюра и обожал разноцветные и необычные дизайны. Но не все его клиенты готовы были поддержать его энтузиазм и полёт фантазии, что очень расстраивало омегу, но выход из ситуации нашёлся. У Тэхёна был его любимый муж, готовый на всё ради квадратной сверкающей от счастья улыбки. Он согласился предоставить свои руки для экспериментов.       Вот и сейчас он сидит в гостиной их квартиры на диване, прижимает к себе красную подушку и поглядывает на время, отображающееся на экране айфона. Минут двадцать назад от омеги пришло голосовое сообщение, в котором восторженный голос супруга вещал, что у него есть офигенная идея для маникюра.       «Милый, это просто пушка будет. Отвечаю».       И сейчас именно эта «пушка» пугала альфу, заставляя печально поглядывать на уже прилично отросшие бирюзового цвета ногти с аккуратно обрезанной и обработанной кутикулой. Зная Тэхёна, можно было сказать, что сегодня у него, скорее всего, будет что-то из ряда вон выходящее, но радостное лицо омеги того стоит, поэтому, ещё раз горестно вздохнув, Чонгук ждёт долгожданный писк, знаменующий открытие замка в двери. И ожиданию приходит конец: хлопок сигнализирует о том, что Тэхён вернулся домой, и это подтверждается, когда в гостиную влетает стройный омега в полупрозрачной чёрной рубашке и белых брюках. Альфа ловит взглядом фигуру мужа и подмечает детали, такие как солнцезащитные очки с красной оправой, что мелькают среди выкрашенных в сиреневый цвет волос, множество ярких браслетов и колец на руках, ну и куда же без яркого маникюра кислотно-зелёного цвета.       — Салатовый, Гук-и, — поправляет его омега. — Это салатовый, а не зелёный.       — Я сказал это вслух? — когда дело касается Тэхёна, его язык работает быстрее мозга.       — Да, но это неважно. — Омега подходит ближе ко всё ещё сидящему на диване мужу и, присаживаясь рядом, хватая чужие руки, рассматривает свою работу, что делал почти месяц назад. — Пластина отросла уже довольно прилично, скорее всего, тебе неудобно, не так ли?       Альфа кивает, отвечая на вопрос, продолжая молча рассматривать мужчину перед ним. Его милый и самый красивый омега, его Тэхён. У Чонгука сердце сжимается каждый раз, как в первый. Даже сейчас он не может сидеть спокойно и без волнения от простого прикосновения к своим рукам.       Разве это нормально? Всё ещё так реагировать на любимого человека даже спустя годы?       — Потом покроем красным лаком, добавим немного чёрного. И, думаю, ещё будут блёстки. Ну как тебе? — Пока альфа пребывал в своём внутреннем мире, Тэхён уже распланировал всё, что собирался испытать на супруге. Но, подняв голову и взглянув в затуманенные глаза, омега вздыхает и мягко улыбается. — Чонгук? Ты опять в облаках витаешь?       — М-м? Прости…       Мужчина виновато опускает глаза вниз, где соединены их руки, и не решается поднять взгляд. У него бывает такое, когда омега рядом, и иногда Чонгуку кажется, что это раздражает мужа и доставляет неудобства, но он ничего не может с собой поделать. Он слишком сильно любит Тэхёна.       — Чонгук…       Альфа отзывается на голос супруга и поднимает глаза, встречаясь с таким же взглядом, как и у него самого, в котором полно любви, тепла и понимания. Тэхён любит своего альфу так же сильно, и если Чонгук периодически сомневается в этом, то омега готов ему доказать. Хоть каждый день, каждый час, каждую минуту и каждую секунду. До конца своих дней.       Именно поэтому омега отпускает руки альфы и кладёт свои ладони на чужое лицо, чувствуя мягкую тёплую кожу под пальцами. Придвигаясь ближе, Тэхён ощущает тёплое дыхание возлюбленного, и через миг их губы соединяются. Поцелуй выходит нежным, по-детски невинным, но таким чувственным для данного момента.       Их момента.       Сейчас они общаются только своими чувствами и эмоциями, не говоря друг другу ни слова, ведь за них всё скажут их тела. Поэтому омега берёт инициативу и проникает языком в чужой рот, исследуя каждый миллиметр. Чонгук поддаётся и отвечает на поцелуй, слегка постанывая в губы любовника, а тем временем его руки расстёгивают пуговицы на чёрной рубашке омеги, мечтая поскорее прикоснуться к столь любимому и желанному телу. Тэхён помогает ему, и вскоре рубашка оказывается на полу, а руки альфы оглаживают грудь, задевая пальцами соски, заставляя омегу томно выдохнуть в рот Чонгуку, а тот только больше возбуждается. Бывший Ким отстраняется и оглядывает плоды своих трудов в виде затуманенного взгляда напротив, румянца на щеках, тяжело вздымающейся груди, всё ещё скрытой тканью футболки. В глаза бросается бугорок в области паха, скрытого спортивками, что по неясным для Тэ причинам находятся на красивых ногах его мужа.       — Хм. — Шаловливые пальцы омеги ложатся на колено альфы, заставляя последнего вздрогнуть от прикосновения, и скользят выше, достигая резинки, подцепляя ту. — Мне кажется, это лишнее сейчас.       Пошловатая ухмылка украшает лицо Тэхёна, а альфа, кажется, теряет связь с реальность, ведь не может быть человек настолько прекрасным. Или может? Но ему не удаётся развить эту цепочку мыслей в своей голове, так как омега мягко давит на плечи, заставляя откинуться на диван, а затем всё те же пальцы, уже полностью схватившись за резинку, тянут мешающую ткань вниз вместе с нижним бельём, освобождая налитый возбуждением член. Тот отпрыгивает и бьёт по прессу, нескрытому футболкой, налитой кровью головкой, с которой уже стекает пара капель предэякулята. Спортивки летят вслед за рубашкой, а омега голодным взглядом пожирает открывшуюся перед ним картину в виде возбуждённого Чонгука, что под таким взглядом смущается и прикрывает глаза ладонью.       Стыдно.       И эта ещё одна особенность их пары Тэхёна до сих пор умиляет — то, каким серьёзным и собраным альфа бывает на работе, являясь образцом для подражания для своих коллег, и то, как дома в их постели он становится мягким, податливым, будто моложе из-за своего смущения. Это подкупает, это волнует, это, чёрт возьми, дико возбуждает. Тэхён не собирается больше заставлять себя ждать, и ловкие длинные пальцы ложатся аккурат на возбуждённую плоть, то сжимая, то расслабляя хватку, посылая по телу Чона неконтролируемую волну удовольствия, заставляя альфу кусать ребро ладони, чтобы не вырывались слишком громкие и пошлые звуки.       — Нет, не так, — со всей строгостью, на которую он в данный момент вообще способен, произносит омега, останавливая движенния рукой. — Убери руку, Гук-и. Пока прошу по-хорошему.       — Н-но… — дрожащим от удовольствия голосом шепчет Чонгук.       — Никаких «но», милый, — перебивает альфу Тэхён, переставая двигать рукой. — Ты же знаешь, что бывает, если ты не слушаешься. Не так ли?       Чонгук разочарованно стонет и сам начинает двигать бёдрами, толкаясь в чужой кулак, пытаясь вернуть ритм движений мужа, что дарили удовольствие. Но Тэхён не даёт ему своевольничать, ослабляя хватку на колом стоящем члене, и наблюдает с ухмылкой за Чоном, который начинает хныкать и поскуливать, не получая долгожданной разрядки.       — Хорошо, хорошо, — выдыхает Чонгук. — Я буду… буду слушаться тебя, только продолжи. Умоляю, Тэ, не останавливайся.       — Хороший мальчик. — Омега снова сжимает ствол, проводит рукой на пробу, уделяя особое внимание красной от возбуждения головке, размазывая смазку по уздечке. Из горла альфы вырывается стон, который Тэхён ловит своими губами, втягивая возлюбленного в глубокий поцелуй, сплетая их языки и упиваясь чужими стонами.       Терзая чужие губы, омега ускоряет движения рукой, доводя Чонгука до пика, второй рукой Тэхён проводит по груди, лаская набухшие горошинки сосков. Альфа тонет в удовольствии, не успевая даже сфокусироваться на чём-то одном. Он чувствует приближение оргазма и отрывается от губ Тэхёна, оставляя между ними тоненькую ниточку слюны, которая рвётся, оставляя след на подбородке, но Чон этого даже не чувствует. Всё его внимание направлено на глаза напротив, что смотрят на него со всепоглощающей любовью, возбуждением, а также на любимые губы, что изгибаются в ухмылке. Омега пожирает его взглядом, заставляя чувствовать себя слабым и миниатюрным в чужих, но таких родных руках. И это чувство становится последней точкой в достижении оргазма. Альфа с рыком кончает, пачкая руку омеги, свой живот и фантомно ощущая, как пара капель попадает на грудь. Тэхён наблюдает за этой картиной, затаив дыхание, перед ним сейчас — самое прекрасное, что он видел в своей жизни. Его альфа, его мужчина, раскрасневшийся, пытающийся восстановить дыхание, после того как кончил от его рук.       Прекрасно.             — Не преувеличивай, — всё ещё тяжело дыша, произносит Чонгук.       Видимо, Тэхён сказал это вслух.       — Я не преувеличиваю, ты просто представить не можешь, насколько ты прекрасен в данный момент, Чонгук-и, — хриплым от возбуждения шёпотом произносит омега.       Заметив, что альфа собирается возразить, Тэхён прикладывает палец к его губам в немой просьбе молчать, второй рукой хватает мужа за ладонь и прикладывает её к паху, где, упираясь в джинсы, чувствуется возбуждённый член.       — Прямое доказательство того, как ты на меня влияешь.       От этого движения красные пятна на щеках расползаются на шею альфы, но это не мешает сжать ладонь на чужой эрекции, вырывая приглушённый стон из уст Тэхёна. Тот, в свою очередь, начинает толкаться сильнее, имитируя движения вверх-вниз, но барьер из одежды мешает получить больше наслаждения, из-за чего стоны омеги смешиваются со слабым поскуливанием. Тэхён отстраняется от альфы, хватается непослушными дрожащими пальцами за застёжку, пытаясь освободиться от вмиг ставшей неудобной одежды, не обращая внимания на цепкий взгляд, что следит за каждым движением. Всё-таки, справившись с застёжкой, омега скидывает с себя джинсы вместе с нижним бельём. Отбросив ненужные вещи в сторону, он возвращает взгляд на возлюбленного и наконец замечает… Чонгук смотрит на него затуманенным от возбуждения взглядом, проходясь по каждому сантиметру любимого тела и сжимая ладонями обивку дивана.       — Чего ты хочешь? — ухмыляясь, спрашивает Тэхён. — Просто скажи мне, и я дам тебе всё.       — Я хочу почувствовать твой вкус, — задыхаясь, хрипит Чонгук. — На языке.       Тэхён замирает всего на секунду, его прошибает от надломленного голоса и вида мужа. Это заставляет возбуждение ещё сильнее разгореться внизу живота, посылая по телу приятную дрожь. Омега сглатывает вязкую слюну, слегка кивая головой, отвечая безмолвным согласием на просьбу. Чон, заметив это, опускается ниже, полностью ложась на диван, и не двигается, предоставляя Тэхёну полную свободу действий. Тот подходит ближе, останавливаясь возле тёмной макушки, и перекидывает одну ногу, оказываясь аккурат над лицом Чонгука, но так, чтобы видеть глаза альфы.       Они встречаются взглядами — у обоих всё заволокло туманом возбуждения и страсти. Каждый ждёт момента, когда другой сорвётся и сделает первый шаг.       Гляделки длятся недолго, первым срывается альфа, хватая супруга за ягодицы, прижимая сильнее и упираясь носом в мошонку. Горячее дыхание обдаёт вход омеги, где уже видны первые капли смазки, но они не успевают упасть, Чонгук ловит их губами, ощущая сладость и любимый яркий аромат, что ещё больше сводит с ума, но не только его. Тэхён гортанно стонет и цепляется пальцами за тёмные шёлковые на ощупь волосы мужа, сильнее притягивая его к промежности. Чонгук понимает, что от него требуют, и больше не медлит. Юркий горячий язык проникает внутрь, раздвигая мягкие стенки, обдавая жаром нутро. Тэхён опускается сильнее, пытаясь насадиться на язык ещё больше, истекая смазкой от удовольствия. Чон так же пытается проникнуть глубже, чувствуя, как по подбородку и щекам на шею стекает смазка, создавая пошлые хлюпающие звуки, что разносятся по комнате вместе со стонами омеги.       Чонгук жмурится от удовольствия, ведь это — самая чарующая и пошлая мелодия, которую только доводилось слышать альфе. Одни звуки приводят Чона в экстаз, который отдаётся разрядами по всему телу, направляясь прямо в пах. Член снова стоит каменно, тело напряжено как струна, и альфа сдерживает себя из последних сил, чтобы не кончить снова от одних только звуков, что отражаются от стен квартиры. Но Тэхён замечает вернувшееся возбуждение мужа и, не долго думая, опускается головой к паху альфы. Он сразу подходит к работе серьёзно, язык искусно выписывает невообразимые пируэты по плоти, очерчивая каждую выступающую венку отдельно. Оттягивая крайнюю плоть, уделяет особое внимание головке, делает вакуум щеками, всасывая головку сильнее, затем снова возвращается к движениям головой. Он старается заглатывать глубже, не упуская ни миллиметра ствола и подстраиваясь под движения языком Чонгука.       — Тэ… я больше… не могу…       Чону кажется, что он кричит это, но на самом деле это жалостливый скулеж вперемешку со всхлипами и гортанными стонами. Альфа думает, что Тэхён остановится, но у того свои планы на этот счёт, поэтому омега двигает головой быстрее, помогая одновременно себе рукой, стараясь как можно быстрее довести до пика. И у него получается. С протяжным стоном Чон снова кончает, содрогаясь всем телом, пребывая на пике удовольствия от ощущения полной опустошённости, не замечая, что омега не выпускает член изо рта и принимает всё, что может дать ему супруг, до последней капли.       Подождав ещё пару секунд, Тэ выпускает член из плена, но не глотает семя, а сплёвывает на ладонь, что привлекает внимание Чонгука, который всё ещё пребывает на грани удовольствия, наблюдая за действиями мужа. Омега снова перемещается на пол меж расставленных ног альфы и ловит чужой взгляд, отвечая на него лёгкой ухмылкой. Не отрывая взгляда от чужих глаз, он подносит руку к сжатому колечку мышц, смазывая и слегка подразнивая. Приставляет пальцы, но не проникает, лишь слегка надавливая. Чонгук, понимая замысел возлюбленного, поражённо распахивает глаза. Его дыхание учащается, кончики пальцев начинают подрагивать от стыда и плохо скрытого предвкушения, которое сразу же подмечает изучивший его вдоль и поперёк Тэхён.       — Чонгук?       Немой вопрос в глазах, обращённых на альфу, заставляет сердце Чонгука пропустить удар.       Вот всегда он такой, сколько бы раз они ни спали, сколько бы раз омега ни был сверху и сколько бы раз Чонгук ни показывал, что всё прекрасно и ему нравится абсолютно каждое движение, сделанное омегой в его сторону, Тэхён всё равно каждый раз спрашивает, всё ли хорошо, нравится ли Чонгуку.       Тебе не больно?       Точно всё хорошо?       Ты же знаешь, что я остановлюсь, если тебе неприятно?       Только скажи, и всё прекратится.       Одно твоё слово, Чонгук, я и пальцем не пошевелю, полностью отдам контроль тебе…       И над процессом, и над телом, и над сердцем…       У Чона сердце разрывается от любви к этому человеку. Он самый прекрасный, самый нежный и самый заботливый из всех, кого Чонгук знает.       Любимый супруг.       Любимый омега.       Любимый Тэхён.       Его Тэхён.       Да к чёрту всё!       — Нет… — на грани слышимости произносит Чонгук, наблюдая, как эмоции на лице омеги сменяют друг друга с сумасшедшей скоростью, начиная от непонимания и заканчивая паникой с примесью лёгкого страха. Скорее всего, Тэхён уже накрутил себя на тему того, что он сделал что-то не так, поэтому он убирает руку, собираясь встать и уйти.       Альфа не дает ему сделать этого, хватая за руку, заставляя остаться на месте и дослушать:       — Нет, Тэхён, сегодня я не хочу так. Я хочу, чтобы ты вошёл без подготовки.       — Но…       — Никаких «но», Тэ, — перебивает уже начавшего возмущаться супруга. — Пожалуйста, прошу, просто сделай это. Возьми меня так, без подготовки. Резко. Быстро. Умоляю, Тэ…       Омега сомневается, с одной стороны зная, что тело альфы отличается от его тела и сколько бы раз они ни занимались сексом, Чон никогда не будет достаточно подготовлен и растянуть для такого, а с другой…       С другой стороны — перед ним лежит его личное искушение, его совершенство, его невероятный супруг, его личный будто сошедший с Олимпа греческий Бог. Распластанный, раскрасневшийся, весь мокрый и разомлевший от недавних оргазмов альфа смотрит на него умоляющим вперемешку с возбуждением взглядом, доверительно раздвигает ноги шире, приглашая пристроиться и занять своё законное место. Сомнения рассеиваются, словно дым, когда альфа, подливая масла в огонь, проводит рукой по прессу, собирая влагу и семя, опуская руку всё ниже и ниже. Он подбирается к паху, минуя член и опускаясь одним движением к колечку мышц, где отчётливо видны подтёки спермы, оставленные омегой, которые Чонгук тоже прихватывает пальцами, и под внимательным взглядом Тэхёна вставляет один на две фаланги. Поддразнивая мужа, он совершает движение, вставляя палец полностью и медленно вынимая обратно, но не до конца, продолжая раззадоривать и подстёгивать к действиям.       У Тэхёна, наблюдающего за этим, сбивается дыхание, руки подрагивают, и он вмиг теряет власть над своим разумом и над телом, перехватывая чужую руку. Он откидывает её, а сам хватает накаченные бёдра, сжимая напряжённые мышцы, притягивая к себе. Стоявший колом член омеги, истекающий природной смазкой, врезается в промежность с характерным шлепком, выбивая из груди Чона стон. Тэ проводит членом на пробу по сжатому колечку, собирая остатки семени, а затем одним быстрым движением входит до упора.       Чонгук гортанно стонет от небольшой боли и неприятного жжения, ведь сперма не лучшая замена смазки, но, чёрт возьми, как же прекрасно это чувство заполненности, которое ему дарит Тэхён. А тот, как будто почувствовав настрой любимого, сразу начинает с быстрого темпа, выходя не полностью и вбиваясь до упора.       Характерные шлепки и влажные звуки, стоны срывающимся голосом — привычная симфония для стен этой квартиры.       Тэхён обожает слушать, как альфа срывает под ним голос, захлёбываясь стонами и всхлипами от удовольствия, но омега понимает, что долго это не продлится: от зрелища бьющегося в удовольствии Чонгука оргазм омеги становится всё ближе. Руки опускаются на колом стоящий член, надрачивая в такт движениям, доводя обоих до пика.       Чонгук теряется в ощущениях рук, в двигающемся внутри его тела члене Тэхёна и больше не может сдерживаться, отдавая себя этим ласкам, отпуская контроль и достигая крышесносного оргазма до сведённых в судорогах мышц, до тёмных пятен перед глазами, до истошного крика. Омега недалеко отходит от состояния мужа, кончая следом в податливое нутро, сжимая свободной рукой бедро до синяка, выпуская последний сладостный стон. Он всё-таки не удерживается и падает без сил на альфу, который прижимает за плечи к себе ближе, целуя в макушку тяжело дышащего супруга.       — Тэ… — хрипло зовёт Чонгук, и тот из последних сил поднимает голову, заглядывая в любимые затуманенные негой глаза.       Альфа, улыбаясь, тянется к желанным губам, сливаясь с ними в мягком поцелуе.       — Ну что, в душ? — отрываясь от губ мужа, ласково спрашивает альфа.       — Да-а, — блаженно тянет омега, устраиваясь на тёплой груди удобнее. — Только если ты отнесёшь, а то у меня совсем нет сил.       — Хорошо, — посмеиваясь, отвечает Чон, откидывая голову на подлокотник. — Только полежим ещё немного.       — Угу, — мурлыкнув куда-то в грудь, отзывается омега. — Чонгук?       — М-м?       — Маникюр мы всё равно сделаем новый. Сегодня.       — Ха-ха. — На губах альфы появляется мягкая, расслабленная улыбка. — Хорошо, хорошо. Как скажешь, Тэхён-и. Как скажешь.

*****

      Лифт с характерным щелчком открывает двери на нужном этаже. Чонгук в строгом чёрном костюме тройке ступает на паркет идеально чистыми лакированными туфлями. Проходя дальше по коридору, не отвлекаясь от печатания сообщения в телефоне, альфа останавливается около стола секретаря, который находится возле его кабинета, и ставит сумку возле себя, пока принимает папки с документацией на сегодня и парочкой писем сверху.       — Доброе утро, босс.       — Доброе, Чимин-щи, какие планы на сегодня?       Чимин опускает голову в ежедневник, расположенный на столе, и, пробежавшись по исписанным страницам, снова смотрит на альфу.       — Заседание директоров в обед, встреча с застройщиками в три, встреча с Мистером Каном в пять. И ещё одна встреча с Мистером Ли в шесть, а также… — Пак замолкает на полуслове, цепляясь взглядом за руку альфы, которой тот расписывается в документах. Чимин резко выскакивает с места, хватаясь за руку Чона. — Это новая работа Тэхёна?!       — Ага. — Мужчина морщится от вскрика омеги, но руку не выдёргивает, позволяя любоваться новеньким маникюром.       Багровый красный, переливаясь ровным бликом под естественным светом, завораживает, а чёрные ровные линии, складывающиеся в замысловатый узор, дразнят воображение в попытке понять, что изображено на красном полотне. Чимин перебирает пальцы, рассматривая каждый по отдельности со всех возможных ракурсов.       — Боже, это прекрасно, кутикулы так аккуратно обработаны, покрытие ровное, без подтёков, а блик… Ты посмотри, какой идеальный блик. Это просто бомбезно, — восторженно пищит омега.       — Да, да, да, — отзывается альфа, вынимая свою руку из чужих, подхватывая свою сумку и папки с документами. Он отходит от излучающего восторг секретаря в сторону своего кабинета. — Это круто, но пора работать, Чимин.       — Господи, Чонгук, запиши меня к Тэхёну! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Сжимая ладони в просящем жесте, Пак следит за тем, как альфа пытается скрыться. — А я, так и быть, сам съезжу на встречу с Мин Юнги и выбью тебе разрешение на землю, на которую ты пускаешь слюни уже полгода.       Используя последний козырь, Чимин добивается того, чего хотел. Альфа резко застывает в проёме, заинтересованно смотря на омегу.       — Ты правда согласен встретиться с ним? Ты же больше меня плевался от того, как тебя бесит этот коротышка-альфа со своими пошлыми намёками и слишком помпезными ухаживаниями.       — Ага, но ради того, чтобы моими ручками наконец-то занялся твой муж, я готов идти на жертвы. Даже если это будет стоить моих нервов. Скорее всего, это будет самая ужасная встреча в моей жизни, — фыркает омега, скрещивая руки на груди.       — Хорошо, я напишу Тэ, а ты свяжись с Мистером Мином и договорись о встрече.       — Ура!       Воскликнув, Чимин тянется за рабочим телефоном, резво набирая номер, а Чонгук, наблюдая за ним, улыбается, закрывая за собой дверь.       На смартфон приходит сообщение.       «Ну что? Чимин заценил?»       «Ага. Напрашивается к тебе на маникюр».       «Хорошо :) Освобожу для него место на ближайшей неделе. Дай его номер, напишу ему сам».       Вбивая личный номер Чимина, альфа отвлекается на блик на ногтях и мечтательно улыбается, желая уже поскорее оказаться дома в объятиях супруга, а не в душном офисе, слушая отголоски криков Чимина по телефону и шум города за окном.       Но это будет только вечером, а пока — работа, работа и ещё раз работа.