Магия внутри нас

— Почему никто дороги не может посыпать... — пробурчал Алик, в очередной раз чуть ли не наворачиваясь на скользком асфальте, что из-за мороза покрылся ледяной коркой. — Они еще долго с этим тянуть будут. Вот когда кто-нибудь шею себе сломает, тогда засыпят, — взял друга под руку Степа, чтобы тот точно не оставил свою голову где-то по дороге. А ему самому этот гололед в своих навороченных ботинках с нескользящей подошвой был совсем не страшен, поэтому смог бы стать отличной подушкой безопасности и не упасть, даже если Алик в кроссовках умудрится как-то потерять равновесие. Поляков же лишь покрепче сжал чужой локоть меж своей руки и, вздыхая, продолжил шагать по тротуару. Ни Алик, ни Степа не знали, куда направляются и идут. Главное – вместе, главное – только вдвоем, и никто не сможет им помешать. — Я послушал ту группу, про которую ты рассказывал. — прервал затянувшееся молчание Алик, а после попытался вспомнить — Как же там... То ли на «Л», то ли на «Н»... — Наутилус Помпилиус! — воскликнул Степа, прерывая чужие раздумья. — Неужели ты раньше ни разу не слышал? Легендарная ж группа. Брюнет помотал головой, поджимая губы, краем глаза смотря на друга. — Неа. — Да что ты вообще слушаешь? То не знаешь, это не знаешь. С кем я дружу... — наигранно возмутился Степа, отводя взгляд, мотая головой, подняв брови. Поляков закатил глаза. — Ты снова скажешь: «Опять твоя злоебучая попсятина», — тот отпрянул от Степиной руки, сделав пару шагов вперед, развернулся на 180 градусов и продолжил свой путь, шагая задом-наперед. — А это, на минуточку, инди-поп. Ты не имеешь пр... Козырев еле как успел подхватить летящего на землю друга, сразу же хватая за руку и потягивая на себя, в итоге вовлекая в крепкие объятия, с облегчением вздыхая. — «инди-поп». Поп – значит, попсятина, — почти на ухо, четко проговорил шатен, усмехаясь. На секунду у Алика замерло сердце. Приятное, покалывающее ощущение разнеслось по всему телу, заставляя шумно выдохнуть, а пар выйти изо рта. Да уж... Получается, двойная доза адреналина – и неожиданное падение, и Козырев со своими обнимашками. Парень не понимал этого чувства, что заполняло его с ног до головы каждый раз, как Степа затаскивал к себе в руки, не давая продыхнуть. А делать он это любил. Ой как любил... Но Алик и не жаловался. Ему наоборот нравилось. Нравилась эта магия внутри него. А не понимал он ее, наверное, только потому, что еще никогда раньше не влюблялся. Стояли они так не долго. Поляков быстро отпрянул, намереваясь продолжить спор. Однако Козырев сделал это первым. — Ладно, если бы это еще не было так сопливо, — разворачивая друга и снова беря того под руку, все так же не оставляя своей задачи, протянул последнее слово шатен. — Ты говоришь так, будто я какую-нибудь «Анну Асти» слушаю. — Кто это? — похлопал глазами в сторону Алика Степан, а после словил цокающий звук чужого языка. — Вот, если ты послушаешь ее, то у тебя точно кровь из ушей польется... — Да куда уж там, — усмехнулся Козырев, а после, выдержав несколько минут молчания, запел. Он стал пародировать песни из плейлиста Алика поочередно, намеренно делая свой голос до ужаса писклявым, непригодным для восприятия человеческим ухом, как и ухом Полякова, который весь сморщился, выражая все свое недовольство. А после вовсе не выдержал и неожиданно повалил друга в ближайший сугроб, делая это с такой силой, что Степе показалось, что снег на его спине отпечатается там, как белая краска для стен. Тот надул губы, сведя брови, как бы показывая выражение лица Алика, который сложил руки на груди и укоризненно смотрел в ответ. А после Степа расхохотался, откинув голову назад и расслабив тело, сливаясь с мягким снегом, что несколько секунд назад казался бетонным, подставляя лицо под, хоть и редкие, но крупные снежные хлопья, что растворялись на теплой коже не сразу. — Тут, кстати, удобно, — расслабленно вздохнул Козырев, прикрывая глаза, а после сделал Алику этакое предложение. — Прыгай ко мне, — погромче сказал тот, почему-то похлопав по коленке... А когда открыл глаза и приподнял голову, то заметил, что Алик очутился метров на десять дальше, чем стоял до. — Ну встать хотя бы помоги! — Ага, еще чего. Не старик, сам справишься! — крикнул брюнет так, чтоб его точно было слышно, не прекращая свой шаг вперед, что иногда прерывался из-за скользкой поверхности под ногами. Степа вновь упал головой в сугроб и тяжело вздохнул, на секунду прикрыв глаза, но, услышав в дали нечеткое «Блять», со смешком раскрыл их и устремил взгляд на друга, который, по всей видимости, отряхивал свои колени после падения. Козырев, полежав еще секунды две, все таки, с трудом поднялся, так же попытался отряхнуть свой зад и спину, но увидев, как Алик стремительно пропадает из вида, поспешил догнать. — А у меня вообще-то сколиоз... — со слезливым видом, сравнявшись с брюнетом, пожаловался Степан на такую «помощь» от друга. Но в ответ не получил абсолютно ничего. Как шел парень, смотря в даль, так и продолжал. — А ты думал, чего я за партой весь сгорбленный сижу? Вторая степень. Ну, этого еще не так видно, конечно, но скоро, правда, буду, как старик ходить. Алик, конечно, знал, что Степа тот еще шутник, но в этот раз говорил так убедительно, что юноша даже на секунду поверил, а после, немного помявшись и побегав глазами, решил уточнить — Правда? — Нет, баклан! — посмеялся Козырев и с удовольствием прохрустел всеми позвонками, прогнувшись в спине. — Какой же ты наивный, Алик, — потрепал по волосам друга шатен, скидывая с чужой шевелюры снег, все так же посмеиваясь. Поляков только поджал губы, поправляя свою прическу, и, кратко вздохнув, в пол голоса сказал. — Да иди ты... — А после заметил в дали какую-то потрепанную площадку и направился туда, чтобы немного отдохнуть. Ну или отморозить зад на холодных качелях. Степа же, подумав, что парень опять пытается куда-то сбежать, сначала остановился, развел руки в стороны и выгнул бровь, но заметив, как друг садится на качелю, сразу поспешил к нему и занял соседнюю, начиная раскачиваться, немного оттолкнувшись ногами от земли. — Ну че, Алик, признавайся, на какую-нить девчонку из класса запал уже? — усмехнувшись, поинтересовался Козырев, хитро поглядев на сидящего рядом. Алик поднял брови и перевел взгляд на друга, но быстро отвернулся и, тоже начав раскачиваться, ответил. — Да нет, вроде... Пока нет, — от чего-то немного смутился юноша. — Ну это пока, — усмехнулся Степа, раскачиваясь только сильней. — Вон, Настюха или Катя – красотки нашего класса. Хотя, не, Катька отстойная девчонка. Тут либо ум, либо красота... Ты сам понимаешь, чего она лишена. Поляков лишь без интереса «угукнул», смотря в землю, совсем слегка покачиваясь на качеле, а после затормозил и спросил в ответ, уже глядя прямо на Степу. — А тебе кто-то нравится? Тот поймал взгляд друга и, остановившись, поиграл бровями, дескать, намекая на Полякова, но почти сразу же засмеялся. — Мое сердце пока свободно, у тебя есть шанс, — гордо задрал подбородок Степа. Брюнет лишь цокнул языком, закатывая глаза, и наигранно, будто обиженно сказал. — Ха-ха, очень смешно. — Ой, да ладно. Красивый парень и отличным музыкальным вкусом – мечта всех баб, — самонадеянно ответил шатен, улыбаясь во все зубы. — Я по твоему баба? — не понятно, почему, возмутился Алик, нахмурившись, усмехаясь. — Ну ладно, мечта не только баб, — опустил взгляд Козырев, смотря куда-угодно, но только не на Полякова, уже с совсем легкой улыбочкой. — Как же задолбали эти твои шутки... — вздохнул брюнет, прикрывая глаза. — Понизь самооценку, я пока что в тебя не влюблён, — и только через несколько секунд до Алика дошло, что он только что сказал. — И не буду влюблен, — исправился тот, а Козырев стал вновь давить лыбу, но быстро поменялся в лице. — Ты разбил мне сердце. Сейчас я должен встать с качелей и убежать, прийти домой и плакать в подушку. Ты этого добиваешься, да? — жалостливо проныл горе-актер по имени «Степа», хватаясь за сердце. — Такой реакции я и ожидал, — Вздохнул уже привыкший к такому поведению Алик и поспешил встать с качелей, так как ноги уже потихоньку начинали неметь. Степа лишь хмыкнул, но тоже поднялся с насиженного места, сунув замерзшие руки в карманы, после делая пару шагов вперед, смотря на полную луну. — Думаю, спящей красавице пора ложиться в постель... Я тебя провожу, — как всегда погеройствовал тот, не забыв про шутку, что сформировалась ещё во второй учебный день этого года. Это прозвище, данное самим Степой, Алика бесило до жути. Стоило только парню заснуть на уроке... Поляков подкрался со спины, пока шатен пялил на небо, и дал ему легонький подзатыльник. — Стало уже не актуально, — сказал юноша после содеянного, встав перед Козыревым, слегка оттянул нижнее веко пальцем, показывая синяки под глазами из-за недосыпа от бесконечной подготовки к предстоящим полугодовым контрольным, и высунул язык, как бы изображая трупа. — Ладно, будешь просто красавицей, — улыбнулся Степа, потирая место, куда прилетела чужая рука. Слишком уж много тех, кто так и желает оставить на Степиной голове след... Надо как-то решать эту проблему. Юноша приблизился к другу, обняв за плечи, прижал к себе и двинулся в сторону чужого дома. — Луна сегодня красивая, да? Когда Степа обнял, то Алик снова почувствовал... «Это». Подумал: «Да ну, какая-то бредятина», а на щеках закрасовался не заметный в темноте румянец. После запрокинул свою руку на плечо Козырева в ответ и, подняв глаза в небо, ответил на повисшую в воздухе фразу. — Да... Правда, красивая.