Змей и лев - это у них в крови

Ещё один день из рутины популярного на весь Хогвартс слизеринца, Джона Харриса. Ему, хоть бесконечно повторяющиеся однотипные дни уже осточертели и надоели, жить в них было легко. Всегда знаешь что будет дальше, всегда знаешь что следующий день будет такой же, как и сегодня. Так вот, в очередной из спокойных, безветренных вечеров Шотландии в холодных стенах Хогвартса ничего не предвещало беды. Последний учебный год седьмого курса начался месяц назад, а на улицах уже были постоянные осенние дожди. Зачарованное небо в Большом зале было неприветливо хмурым, а облака собирались вместе, предвещая дождь снаружи. Ученики факультетов спокойно уплетали еду с тарелок, а многие из них уже думали о скорой встречи с кроватью. Джон Дейви Харрис, один из слизеринцев последнего курса, уже собрал свою группу, что-то увлечённо рассказывая, описывая события во всевозможных красках. Гул стоял в зале невыносимо громкий, но ему это не мешало: парень перекрикивал абсолютно все разговоры, затмевая не только своих однокурсников, а ещё и столы другого факультета так, что слышать его мог каждый. Но тут тяжёлая дверь Большого зала отворилась, и через неё зашёл один из учителей, Хагрид. В зале тут же повисла оглушающая тишина, пока одна девочка из Пуффендуя не вскрикнула. На своих руках хранитель ключей держал мальчика лет тринадцати, судя по его росту. Слишком большая одежда во многих местах порвана, а на местах где дыры истекали кровью раны. Зрелище конечно было не для слабонервных: парень, кстати как и Хагрид, был измазан в крови, на его лице порезы, сделанные, скорее всего мечом, ведь на ранения от магии были не сильно похожи. – Хагрид! – обеспокоенно воскликнул со своего места директор. – Кто это? – Я... Я не обнаружил мадам Помфри, директор Дамблдор! Я нашёл этого мальчика в Запретном Лесу, и... – полувеликан прервался, ведь помешали ему огромные слезы, стекающие по его лицу. А Дамблдор в это время уже добрался до Хагрида, показав ему на выход отсюда. – Дети, без паники. Директор Дамблдор всё решит, – когда за троицей закрылась дверь хмуро сказала профессор Макгонагалл. – Не волнуйтесь, никто сегодня не умрёт... – неуверенно добавила она. Дети, конечно же, и не собирались успокаиваться: каждый должен был обсудить произошедшее с сокурсником и обязательно создать новые сплетни. Джон лишь почувствовал к ним отвращение. Конечно, директор не даст умереть студенту, но создавать из такой ситуации... Это? Харрис даже не смог найти этому подходящее слово, не смотря на то, что словарный запас у него ого-го. Потому, когда ему предложили присоединиться к дискуссии, Джон мгновенно отказался, вызвав недоуменные взгляды. Но он не был бы Джоном Дейви Харрисом, если ему было бы не все равно. Как бы Джон не надеялся, даже на следующий день Хогвартс продолжал жужжать об этом, будто темы для обсуждения исчерпались, и осталась лишь одна - таинственный незнакомец, которого прозвали загадочная малолетка. Мнения разделились: одни считали, что ему лет одиннадцать, другие думали о тринадцати. Лично Джон ставил на второе: это просто по сравнению с Хагридом этот незнакомец казался таким маленьким. Учителя, сколько ученики бы их не расспрашивали, сохраняли молчание, этим только накаляя обстановку. Как оказалось, никто из Хогвартса не пропал, а это значит что мальчик тут не учится и не учился. Спустя неделю интерес не угас, наоборот все ожидали поговорить с этим мальчиком или хотя бы услышать о нём новости. Как оказалось мальчика звали Лололошка, это узнали слишком уж любопытные слизеринцы у своего декана, который, как всегда, отказать им не смог. Один из львов, который лежал в Больничном крыле, случайно подслушал разговор директора с мадам Помфри ночью, и, на следующее утро разболтал всем новости про то, что загадочный малый идёт на поправку. А также что завтра директору с ним можно будет поговорить. В этот самый день разговоры возобновились, словно в первый. На все новости о мальчике Джон реагировал одинаково: безразлично и равнодушно. Пока это его не касалось, ему вообще было всё равно. Но, похоже один только он так считал - мальчик был популярен, потому обсуждали его постоянно. А когда директор вышел из Больничного крыла, его встретило как в ничем не бывало половина Хогвартса. Но на это Дамблдор лишь добро усмехнулся, бодро прошагав к своему кабинету. Не смотря ни на что старик сделал объявление во время ужина. Оказалось, этот мальчик был уже как два года не мальчик: ему пятнадцать лет и он пройдёт распределение на факультет завтра с самого утра. Ах, да, также ему стало лучше и парень идёт на поправку. Завтрак начался без происшествий, и в принципе ничем от обычного не отличался, помимо того, что в зале было громче обычного, хоть и казалось куда уж громче. Джон, вновь собрав своих однокурсников вокруг себя, задорно ведал о какой-то теме, совершенно отличной от других столов, у которых разговор был лишь об одном. Но слизеринцы и не жаловались: идеи у Харриса всегда были интересны, хоть и отличаются от его настоящих, скрытых за сотнями замков. Для них слушателя, который не рассказал бы о них первому встречному, пока не нашлось. Сейчас тема Джона была о смене климата Земли и как это может повлиять на людей. А погода посреди осени была на удивление хорошей: солнечной и тёплой. Сезоны дождей вновь сменились яркой звездой, не сокрытой за тучами и которая нещадно грела, улучшая настроение каждого. Зачарованное небо сейчас преобразовалось в чем-то похожее на весеннее, и лишь ветер на улице отстаивал права холодной осени. Непрерывные разговоры прервал стук посудины об стеклянную посуду. Оказалось, это Дамблдор встал с места, прося тишины. Ученики тут же смолкли, так как ждали всё утро именно этого момента, даже Джону было слегка интересно. Но, конечно не так как другим, которые этим будто одержимы. – Дорогие ученики! Сегодня к нам присоединяется ещё один ученик! – сделав паузу чтобы осмотреть столы каждого факультета, директор продолжил. – Попрошу вашего внимания, сейчас пройдёт распределение Лололошка Харрис! Джон Харрис, сидящий за столом Слизерина, подавился напитком.