Быть твоим альфой

      Весь пыл страсти сошел на нет, Чонгук выглядел слегка взволнованным, казалось, тот боится сделать лишнее движение, сказать лишнее слово. Он не просил Юнги остаться, просто молча перестелил постельное белье, дал ему домашнюю одежду. Мин мог спокойно уйти и Чон бы не обиделся, но он остался. Потому что сам не хотел лишаться чужого тепла. Потому что все еще чувствовал себя уязвимым и желал еще немного побыть в этом странном мире, где он может быть слабым и нуждающимся. Сперва Юнги просто лежал на своей стороне кровати, Чонгук смотрел что-то в своем телефоне, видимо волновался сделать что-то неправильно. Мин вздохнул и поднырнул под чужую руку, обнимая его поперек живота. — Чонгук, все в порядке, тебе не стоит так нервничать, — он постарался максимально ласково сказать эти слова, чтобы донести всю их полноту. Тот же выдохнул расслабляясь и откладывая телефон. Он аккуратно обнял Юнги за плечи. — Я… просто слегка шокирован всем произошедшим, и я боюсь спрашивать у тебя, что это значит, и вообще… Я боюсь даже сказать, что я не требую от тебя ответа или чего-то еще, потому что когда так говорят, кажется наоборот, что ждут ответа. И это правда так… Блять. Я слишком много говорю и все равно нервничаю. Юнги хмыкнул и слегка приподнялся, чтобы коротко поцеловать его в щеку. На что Чон только резко вдохнул и, кажется, слегка покраснел. — Я был у Чимина сегодня. Альфа напрягается. Слишком волнительно все, что происходит в последнее время. — Гук, ты можешь перестать паниковать? Я не смогу тебе ничего рассказать, если ты будешь так трястись. Все нор-маль-но. Успокойся. Хотел быть слабым и нуждающимся? Ну нет, Юнги, ты здесь все таки хен. — Ладно, — выдыхает Гук. — Пожалуйста, расскажи. — Только, пожалуйста, пообещай, что ты не убьешь меня. — Нет, конечно нет, только если он не сказал тебе, что он любит тебя и хочет быть с тобой. Я же так вообще с ума сойду от вины. Юнги хрипло смеется. — В какой-то степени… — А? — нет, ну и как не паниковать? — Чимин сказал, дословно: “Я люблю вас двоих. Одинаково” Чонгук отстранился, чтобы заглянуть в чужие глаза. Взгляд его был напряженный. — И? — И… что он не видит жизни, если кто-то из нас уйдет… Он вообще много чего сказал, много чего… тяжелого. В плане, понимаешь… — Юнги! — воскликнул Чонгук, перебивая. — Что? — виновато ответил тот. Чонгук выскочил из кровати, позволяя Мину упасть на подушки, тот как-то болезненно закряхтел. — Вставай, поехали к нему! Что же это, как ты мог не сказать? — Чонгук, пол третьего ночи, куда ты собрался? — Юнги! Он сказал, как друзей? Он любит нас одинаково, как друзей? — он был взвинчен, скинул с себя штаны и стоял в одних боксерах, держа в руках джинсы. Старший обессиленно лежал на чужой подушке и смотрел ужасно жалостливо. — Нет, не как друзей. — Тогда не имеет значения, который сейчас час, Юнги! Это все не важно, поехали к нему, мы обязаны объясниться, почему же ты не сказал сразу, а? — Чонгук, прошу, притормози… — Юнги постанывая поднялся обратно и сел, облокотившись на мягкое изголовье кровати. — Я, если честно, вчера не спал всю ночь, я на ногах больше суток, и прошло чуть меньше двух часов после того, как ты снял меня со своего узла. Если ты сейчас хочешь, чтобы я поехал куда-то, то тебе придется нести меня на руках и то не факт, что я не откинусь по дороге. Чонгук уронил вещь из рук и очень виновато посмотрел на хена. Губы его дрогнули и он бросился обратно в кровать, очень ласково обнимая его. — Боже, прости меня! Я совсем выбросил из головы, что… — Что я попросил тебя меня выебать, а потом повязать, да еще и альфой назвал? — хохотнул Юнги. — Нет! Ну или… Боже, просто Чимин, он же… — Все в порядке с ним, мы не ругались, ничего такого, я его выслушал, он немного поплакал и уснул в гнезде. Если хочешь, мы съездим к нему с утра. Только что ты хочешь ему сказать? Чонгук вновь улегся на свою подушку и задумчиво посмотрел в чужие глаза. — А мы… то есть, ты… Ты рассматривал возможность, что… На лице Юнги отразилось понимание. Понимание, что хочет сказать Чонгук. — То есть, втроем? — Мхм… — несмело ответил он. — То есть, типа шведская семья? — Ну, типа… Юнги отвернулся и посмотрел вперед, куда-то в черный квадрат не включенного телевизора напротив кровати. Он о таком особенно не задумывался. И как это Чонгук себе представляет? — Но… Как это вообще… может выглядеть? — Юнги, тебе тридцать или шестьдесят? Никогда не слышал о полиамории? Юнги сурово зыркнул в его сторону. — Я просто вас с Чимином не понимаю, как возможно любить кого-то одинаково? Это вообще бред полный. Вот, есть я, ты меня любишь. — Ага, — Чон широко улыбнулся. — Но при этом, ты и Чимина любишь. — Ну да. — Я просто не понимаю, насколько должно быть большое у тебя сердце, чтобы вместить туда сразу двоих. Чонгук рассмеялся, и Юнги насупился. — Прости, прости, просто… Просто ты смешной, когда так говоришь, типа, вообще не в твоем стиле… Сердце… Блин, вот, знаешь, необъяснимо. Просто, я всегда на тебя смотрел, как на пример для подражания. Я думал, что я восхищаюсь тобой и просто хочу быть похожим, не знаю… Но потом появилось влечение. И я совсем себя не понимал, я как-то странно о тебе думал и вообще, блин, когда я представляю Чимина с кем-то другим, меня прямо трясет от бешенства, но если с тобой, то… Я просто хочу, чтобы вы были счастливы, вот и все. И теперь, я не знаю, почему предложил это… Хотя нет, знаю. Потому что я думал, что, чтобы все были в плюсе, вам надо быть вместе, а я буду радоваться за вас. Не то чтобы я знал, что Чимин любит тебя, но я был уверен, что ему будет хорошо с тобой. — Чонгук замолчал, вдыхая воздух, которого стало мало. Юнги внимательно смотрел на него, слушал. — В общем, я не планировал признаваться тебе, да и мне почему-то казалось, что ты догадываешься о моих чувствах относительно тебя, я же такой прилипала. Даже на работу пошел туда же, куда и ты. — Я думал, вместе веселее… — Ну я так и понял, до тебя все, как до жирафа, — он усмехнулся, беря Юнги за руку, мол, не обижайся. — Так вот, раз уж он любит нас обоих, и никого не хочет отпускать, и еще и ребенок у нас общий, а он не хочет знать, от кого… Да и ты… — Попросил себя трахнуть… — договаривает Мин. Чонгук усмехается, крепче сжимая его руку. — Да, еще и ты попросил меня… Я в шоке. Я до сих пор поверить не могу, что это произошло. Юнги хмыкает на это. Он и сам поверить не мог, что это произошло. Однако, ему понравилось. Да и вообще, после того, что сказал Чонгук, все словно выстраивалось в нужный порядок. Все пазлы сходились, все их изгибы идеально подходили друг к другу, и не хватало только одного единственного. Кажется, этим пазлом был он сам. Когда он ехал к Чонгуку, он размышлял о том, что он должен принять решение. Но, отчего-то это казалось сейчас неправильным. — Знаешь, пускай Чимин и решает, — вздохнул он, спускаясь на подушке, прикрывая глаза. — Но… Твои чувства… То есть, что касается меня, то я и мечтать о таком не смел, но ты… — Что я? — Ты наверняка не хочешь делить его с кем-то… Юнги не открывал глаз и уже собирался засыпать, только Чонгук никак не собирался укладываться. — Гука, до тебя тоже как до жирафа. Я, может и не понимаю, как это — любить двоих одинаково. Но, как просто любить двоих, вполне могу понять. Нет, это не признание и не ответ, не радуйся пока. Но я готов попробовать, окей? Если Чимин не будет против, если он, скажем, не будет ревновать тебя к моей заднице… Чонгук вспыхивает и толкает хена в плечо. — Эй, не говори так! Юнги смеется, обнажая десны и открывает глаза, смотрит на красного Чонгука. — А что такого-то? Ты думаешь, что после сегодняшнего я с тебя слезу? — он перевернулся на другой бок, спиной к альфе. — Ляг и обними меня, наконец. Чонгук ошалело смотрел на одновременно странного и такого любимого Юнги, чье поведение сейчас шло вразрез с тем, каким он знал его всю жизнь. Но такой он был еще привлекательнее. Он лег на бок и крепко обнял мужчину, притягивая ближе к себе. Тот удовлетворенно вздохнул. — Меня никогда так не обнимали, представляешь? Я и подумать не мог, что это настолько приятно. — Кажется, меня тоже. В следующий раз покажешь мне, каково это. Юнги лишь улыбнулся. Спустя несколько минут, когда он был на грани от того, чтобы провалиться в сон, сказал: — И бросай курить. Если Чимин согласится, я не позволю тебе травить нашего ребенка. И вообще, член у тебя должен быть рабочий, чтобы быть в отношениях сразу с двумя. Чонгук хохотнул и уткнулся старшему в шею. — Хорошо, хен. Следующим утром, а началось оно слишком рано на вкус Юнги, который поспал около пяти часов за последние сутки, Чонгук затащил его в душ, и помог со всем, в чем требовалась помощь. Хотя помощь требовалась только в том, чтобы выгнать Чонгука из ванной комнаты. После кофе стало легче, но не настолько, чтобы Юнги мог вести машину, не переживая о том, что он заснет и врежется в какой-нибудь столб, так же как их ненаглядный. Оказалось, что их ждали, что для Мина стало неожиданностью. Чонгук видимо еще ночью написал Чимину предупреждение о том, что они приедут. Пак выглядел взволнованным, словно перед очередным боем. Бой за свои права, или за что либо еще, Юнги догадаться не мог. Вот как-то в голову не приходило, отчего Чимин то и дело кусал губы, и отводил глаза, приветствуя их. Не приходило, пока он не зашел в уборную помыть руки и не увидел по новому свой облик в зеркале. Вот истерзанная до красноватых царапин от альфьих клыков шея, вот засос, вот красные губы, которые такие, из-за того, что с утра Чонгук хотел получить доказательство, что ему это все не приснилось. Хотя казалось бы, доказательств целый набор. Да и если принюхаться, то пахнет он как лесной сбор, который от нервишек заваривают. — Эм… А что случилось? — робко поинтересовался Чимин, когда заваривал на кухне этот самый сбор. Альфы многозначительно молчали, переглядываясь, взглядом споря друг с другом, кто начнет разговор. Юнги проиграл в этом споре и тяжело вздохнул. — Чимини, может сядешь? Тот дернулся и облокотился на каменную столешницу. — Зачем? — Надо кое-что рассказать… Чимин еще раз прошелся по ним взглядом и скривил губы, отворачиваясь. — Я, наверное, не хочу слушать. Не хотелось бы родить раньше срока, — бросил он, широким шагом выходя из кухни. Юнги в шоке посмотрел на Чонгука, тот тоже не понимал, что такое произошло. Не мог же Чимин так отреагировать? — Минни, постой! — крикнул Чонгук, бросаясь вслед. Юнги ковылял. Ну не мог он так же побежать. Он сейчас и стоял то еле-еле. И как это Чимин выдержал двоих? Он конечно омега, и естественная смазка с феромонами помогают, но не настолько же? А для него это так же был первый раз. — Что вам нужно? Зачем вы пришли? Весь Сеул выебали и теперь сюда пришли?! — Чимин повернулся и стал бить своим кулачком по чонгуковой груди, которая за последние дни все удары на себя принимает. — Здесь вы уже были, не видно? — омега указывает на круглый живот. Чимин красный от злости, а когда смотрит на Юнги, тут же в ноги взгляд бросает. — Чимина… — тоскливо тянет он. — Тебя омега пометила, блядун! Ты не видишь? Зачем ты пришел, Юнги? Почему ты… — он всхлипнул и закрыл ладошкой рот. И тут до Юнги доходит. О, Чимин сделал совсем не те выводы, когда увидел их. Неужели он решил, что они с Чонгуком развлекались всю ночь хрен пойми с кем, а после пришли к нему, чтобы… Чтобы что? — Чимин! Прекрати плакать и сядь наконец! Никто никого не трахал! — рявкает Мин. Ну уж слишком злит его такое поведение. Слишком злит то, что он так думает о них. Чонгук бережно обнимает Чимина и усаживает его в кресло, сам поворачивает голову в пол оборота и бросает Юнги многозначительную ухмылку. Он присел рядом с омегой на корточки и взял его за руку, стараясь успокоить. — Извини, если хочешь плакать, то ты можешь конечно, просто выслушай, пожалуйста, — сказал Юнги, болезненно хмурясь, когда садился на диван. — Да что с тобой? — спрашивает Пак. — Эм, во-первых. Вчера, когда ты рассказал мне… То, что рассказал… — Что я люблю вас? — хрипло говорит Чимин, стараясь смотреть в глаза, а не на разодранную шею Юнги. — Да, — он поджимает губы. — Мне следовало сказать тебе еще кое-что, но я умолчал об этом, потому как не знал, что ты сделаешь с этой информацией и как ты ее воспримешь. В общем, за день до этого, когда Чонгук приехал к тебе во второй раз, он был у меня. — Угу, — он помнил об этом. — Он был у меня и, в общем, так уж вышло, что он признался мне в чувствах. Чимин переводит взгляд на Чонгука, что сидел у его ног. Он выглядел встревоженным и виноватым, но кивнул на чужой немой вопрос. — И… — Вчера я приехал к нему, чтобы разобраться, разобраться с тем, что вы оба мне сказали. Потому что сам я, увы не смог бы найти выход, понимаешь? Пак кладет руку на живот, ласково поглаживая его, кивает, ожидая продолжения рассказа. — Но, так уж вышло, что я и сам… После его признания испытывал некоторого рода влечение… — как же сложно подбираются слова, еще сложнее, когда Чимин сидит напротив и глаза его расширяются до размера крупных монет и он рот открывает в чудовищном удивлении, указывая пальцем то на Юнги, то на Чонгука, пытаясь понять. — Да, мы переспали. Точнее… ах, это не важно. Важно то, что я не против попробовать… Чимин вскидывает брови и, кажется совсем забыл как дышать, рот то он открыл, а ни выхода ни вдоха не делает. Он прикрывает рот ладошкой. — То есть… — шепчет. — Да, мы пришли, чтобы спросить тебя, ты мог бы рассмотреть отношения, в которых мы были бы втроем? — А вы? — вырывается у Чимина раньше, чем он успевает подумать. Он смотрит вниз, где Чонгук ласково держит его за руку. — Нет, я о таком даже и мечтать не смел, Чимини… Я даже не думал, что для кого-то из вас это может быть приемлемо. Юнги сказал… — Да, я сказал, что я не против. — Но… Ты ведь не… — Пока я не могу ответить на чувства Чонгука в полной мере, но я не могу сказать, что я совсем ничего не испытываю к нему. Но все же, сказать, что вы для меня равны я тоже не могу. Потому что, Чимин, без тебя я абсолютно точно пропаду. Чимин поджимает губы, кивая. После тянется за чашкой с ароматным настоем и сербает оттуда. Он прикрывает глаза, раздумывая, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Но когда он говорит вновь, Юнги краснеет как спелый томат. — То есть, после того как я сказал, что я не могу выбрать кого-то одного, ты решил, что это ахуенная идея, чтобы Чонгук тебя выебал? — он смотрит с недовольством. — И меня, блять, не пригласили! Чонгук прыскает от смеха, а Юнги поджимает губы, чтобы не заржать в голос, все еще краснея. — Прости, Чимини, все случилось слишком внезапно… — говорит Чонгук борясь с приступом истерического хохота. — Да что вы за люди такие? — Чимин и сам смеется внутри, но играет очень уверенно. — Я тебе сказал: я не цветочек, и я… Юнгия! — вскрикивает Чимин, поднимаясь. — Это по твоему справедливо?! Я за двадцать шесть лет один раз в течку был с альфами, у меня всего-то в жизни было… — он хмурится и загибает пальцы, подсчитывая, — шесть раз! Шесть раз за пять дней течки, а ты взял, и просто… Уму непостижимо, ты ебучий эгоист, Юнги! Как ты мог так поступить со мной?! Юнги свалился на пол уже не сдерживаясь и хохоча в голос, стуча по полу. Чонгук ревел. Буквально, у него слезы текли. — А я ведь так и сказал, Чонгук! — воскликнул Мин поднимаясь и садясь на пол. — Что? — Чимину, кажется не до смеха. — Что, мы можем попробовать, если ты не будешь ревновать меня к его заднице! И тут Чимин сам хихикает. — Ну что за альфы… — он пингвиньей походкой идет к Юнги и тянет его за руку, чтобы тот поднялся. Когда тот стоит напротив него, он внимательно осматривает масштаб трагедии, задумчиво трогая царапины и принюхиваясь. — Пахнешь чудесно. Нам нравится, — улыбается он, падая в чужие объятия. Чонгук, что все еще сидит на полу, широко улыбается, умиляясь этой сцене. — Чон Чонгук, тебя долго ждать?! — зовет Чимин не оборачиваясь. Альфа вскакивает и сгребает их в свои широкие объятия. Впервые за последние шесть месяцев Чимин чувствует себя так замечательно. Так, как он и не мечтал себя почувствовать.