Быть твоим альфой

На следующий день Чимин вернулся домой с работы слегка грустным, но чувство удовлетворения от завершенных пунктов в списке задач помогало справиться с печальными мыслями. С сегодняшнего дня он официально был в декретном отпуске, а за последнее время он успел много чего сделать. Коляска была выбрана, как и кроватка. Еще много мелочей они приобрели с Чонгуком, и Чимин строго настрого запретил тому что-то покупать, у него самого денег было достаточно. Оставалось только собрать сумку в роддом, но с этим ему обещали помочь Кимы: Тэхен, как врач, и Сокджин, как опытный омега. Чимин зашел в свою спальню и медленно осмотрелся. Где-то он видел оставленную Юнги рубашку. Заметил ее на следующий день после того, как тот уехал на срочную встречу с отцом. Чимин достал ее из вороха одежды, отложенной для стирки и прислонил ее к лицу. Глубоко вдохнул и аромат хвойного леса приятно всколыхнул в его сознании воспоминания о том самом поцелуе. Поцелуй — громко сказано. Так, намек или скорее вопрос. Он улыбался в приятную на ощупь ткань и продолжал вдыхать аромат. Чимин скучал по Юнги. Он не знал причины, почему тот внезапно пропал, но старался верить, что причины у него серьезные, и эти причины не связаны с самим Чимином. Он лег на кровать и свернулся клубочком, по прежнему прижимая к себе забытую рубашку. И его уже начало было клонить в сон, как он услышал звук открывающейся входной двери. Пак вздрогнул и поднялся, бояться было нечего, только самые близкие имели доступ к нему домой. И этих самых близких можно было пересчитать по пальцам одной руки. Не без сожаления омега поднялся и оставил ароматную вещь на постели. Решил все таки встретить незваного гостя. На середине лестницы его встретил Чонгук. Выглядел он слегка взволнованным и расстроенным. — Гук? Ты чего не предупредил? — Чимин. Надо поговорить. Очень срочно. Чимин растерялся и перенял чужое беспокойство. От внезапной тревоги запульсировало в висках. — Это же никак не связано с Юнги? — спросил он единственное, о чем он беспокоился в последнее время. Чон заметно погрустнел и кивнул, беря Чимина за руку и помогая ему спуститься в гостиную. Тот поджал губы и позволил ему проявить этот жест. Ему пока не было особенно тяжело передвигаться, но все свои “я сам” он старался оставлять при себе. Когда Чимин сел на диван, Чонгук сел в кресло напротив и внимательно посмотрел тому в глаза. Он коротко выдохнул и сказал: — Сегодня я был у родителей. Я не знал, для какой цели они меня попросили приехать, обычно я приезжаю пару раз в месяц, а тут внезапно позвонили, сказали, очень важно и все такое, — он старался говорить спокойно, не позволяя своему волнению вырваться наружу. Чимин сидел, сложив руки на коленях и старался ровно дышать. — Мама мне начала рассказывать, что вот, мол, мы все были хорошими ребятами, как такое могло случиться… Я и сам не понимал, что стряслось. А потом она стала говорить о тебе, мол, вот ты нагулял ребенка, — Чимин вспыхнул в возмущении, — прости, эти старики не понимают ничего, тут ничего не поделаешь. Так вот, потом она сказала, что с ней связывался Мин Бансон… И, вобщем, он сказал, что подобрал для Юнги достойных омег, потому что после известий о тебе, ему, видите ли, стало тревожно, что его сын до сих пор не женат, и якобы, это зазорно в таком возрасте не иметь семьи, блять. Пусть Юнги меня простит, но его отец какой-то конченный. Я всегда так думал. — Согласен, неприятный тип, — пробормотал Чимин. — Так что случилось? — Вобщем, этот псих сказал, дословно: “Чимин потаскун, хрен пойми от кого забеременел”, а Юнги сказал, что от него, — Чонгук поднял глаза на Чимина, который коротко ахнул, едва он успел договорить последнюю фразу. — Быть не может! Юнги так сказал? — Он сказал, что ты его омега, и что это его ребенок. Так вот скажи мне, почему он решил, что он может так сказать? Я чего-то не знаю? Мы же вот-вот говорили с тобой недавно! — он выглядел расстроенным и потерянным, а Чимин только прикрыл рот ладошкой от шока. — Гука, я вообще не знаю, почему он так сказал! Я не знаю, может, он так решил меня защитить… Он мне не пишет, не звонит, и я сам звонил, писал, меня игнорит, понимаешь? С того дня, как он сказал, что надо к родителям поехать. Стоило только вспомнить совсем жалкое "Я скучаю", которое Чимин отправил Юнги поздно ночью в догонку ко всем своим предыдущим сообщениям, что щеки краснели сами собой. Он тогда чувствовал себя слабым и разбитым, слова печатались сами. Но на утро он все же удалил то сообщение, заметив, что Юнги так и не просмотрел. Но осознание, что он решился написать из-за своей слабости и потребности в нем, чувствовалось странным покалыванием в груди. — Ну ладно, может и защитить хотел, но я вообще не понимаю, что им двигало. — Гук, он мне признался. — Что? — он все расслышал, просто поверить не смог. — Сказал, что любит меня вот уже десять лет. С лица чонгука можно было главу в медицинский учебник писать — как выглядит шоковое состояние. — Правда? Так и сказал? — Ага. — Чимина, ты же не отверг его? Скажи, что ты не отверг его. Пак вжал голову в плечи и зажмурился. — Отверг. Чонгук вскакивает и хватает омегу за плечи, пытается уловить его испуганный взгляд. — Как ты мог? Чимин, ну как ты мог так поступить с ним? Я знаю, ты может и не любишь его так же сильно, может, ты никогда не думал о нем в таком ключе, но не может же быть, чтобы ты совсем-совсем ничего не чувствовал к нему! Чимин испуганно отворачивается и пытается оттолкнуть от себя альфу, что сильно вцепился в его плечи и то и дело тряс его. Он вообще не понимал реакции Чонгука. Они же обсуждали с ним все сложности. Почему по его мнению Чимин должен был принять чувства Юнги. Еще обиднее становилось от того, что он вел себя так, словно ему совершенно безразлично, что Чимин будет с другим альфой. И нет, он никогда не давал ему никаких намеков, но в последнее время тот вел себя так, словно он действительно любит Чимина. Все его восхищенные взгляды, объятия и прикосновения. Все это рождало внутри слишком много надежды на что-то большее. И, хотя он знал, то он не должен думать о нем в таком ключе, что у них ничего не может быть, он все равно хотел теплить внутри эту надежду. — Чонгук! Отпусти меня! Что ты делаешь, что на тебя нашло? — закричал Чимин, убирая от себя сильные руки. Альфа выглядел ужасно расстроенным. — А если это твой сын? Как ты вообще себе это представляешь? — Наплевать, Чимин! Будьте вместе, будьте счастливы! Нет никакой необходимости оглядываться на меня! Чимин поднялся и сурово посмотрел на него. В глазах заблестели капли слез обиды. — Почему ты постоянно пытаешься решать что-то за меня? Если бы Юнги так сильно хотел быть со мной, он не пропал бы на столько дней! А ты… Почему ты не понимаешь, что мне на тебя не наплевать? — Чимин глотает слова, которые никогда не должны прозвучать. — Или, видимо, я для тебя ничего не значу. Извини. Я просто надумал… Не бери в голову. Чонгук удивленно смотрит на чужой внезапно опустевший взгляд и не знает, как себя вести. Когда Чимин поднимается по лестнице обратно в спальню, он порывается было подойти и помочь. Но понимает, так он сделает только хуже. Не стоит сбивать его с толку. Пусть лучше думает, что Чимин ему безразличен, это избавит омегу от угрызений совести и позволит ему обрести свое счастье с Юнги. Больно было думать об этом, но решение он уже принял и отступать от него не был намерен. Он тихо попрощался и извинился за шум. И он не видел, как тот вновь сворачивается клубком на постели и обнимает рубашку другого альфы, пуская горькие слезы, тяжело дыша в накрывшей его истерической жалости к себе. Чонгук незамедлительно сел в машину и поехал к Мину. Тот очевидно боялся реакции Чимина на свой обман. Скорее всего стыдил себя и поэтому исчез из их поля зрения. За все эти годы у него появился реальный шанс с любимым человеком, а он собирался так по-идиотски его просрать? — Юнги! Мать твою, открывай чертову дверь! — он колотил в дверь квартиры уже ногами, ожидая пока другу надоест играть в игнорщика. — Эй, чего ты творишь? — внезапный голос старшего за его спиной заставил испуганно вздрогнуть всем телом и обернуться. — Боже! Я обосрался, — Чон схватился за сердце, глядя на Юнги. — Где тебя носило? Чимин извелся весь. — Лежал в больнице, — спокойным голосом говорит он, так, словно и не значит это ничего. — Ты чего? Призрака увидел? Чонгук с сомнением смотрел на старшего. Пытаясь увидеть в нем хоть каплю сожаления. — Ты идиот? — Да с чего бы? — удивленно спрашивает Юнги, открывая дверь в свою квартиру. — Еще и дверь запачкал, будешь сам мыть. Чонгук последовал за ним, не дожидаясь приглашения. — Какая нахрен больница? Что с тобой стряслось? — Проходил обследование, — неубедительно лжет он, разуваясь и идя вглубь квартиры. — Да ты скажешь нормально или нет, а? — он грубо развернул хена к себе, заглядывая в его уставшие глаза. — Что тебе сказать? Что мой психованный отец подарил мне микроинфаркт? Чонгук с сожалением убирает руку и смотрит так, словно тот сказал ему, что осталось жить три дня. — Правда? Мне ужасно жаль, Юнги. Почему ты ничего не сказал? — Не хотел волновать, — Чонгук налетает на него с объятиями и он легко принимает их. — Все уже в порядке. Просто нужно будет бросить курить и постараться избегать стресса и волнений. Но в последнее время их слишком много, а встреча с отцом и вовсе меня добила. Ну ты чего? — Чонгук всхлипнул куда-то ему в шею. — Никогда больше так не делай. Ты должен рассказывать нам обо всем. И твой отец - реально псих. — Ну перестань. Ничего страшного не случилось. Я жив, относительно здоров и если буду придерживаться рекомендаций, проживу еще очень долго. А с отцом я больше встречаться не планирую. — Что он сказал тебе? — Чон поднял голову, внимательно глядя на Юнги. — Он назвал Чимина шлюхой. Меня уже на этом моменте подмывало ему зубы выбить. Чтобы это прекратить, я сказал, что это мой ребенок. Думал, может он успокоится. — Но? — Он сказал, что я видимо, настолько ничтожный, что Чимину было стыдно сказать, что ребенок мой. И я знаю, что все это полный бред, просто… — Я понимаю, это ужасно, слышать такое от собственного отца. — Это пиздец. — Юнги, я пришел, чтобы сказать тебе. — М? — Ты обязан добиться Чимина. Юнги опешил и отстранился. Мотнул головой. — О чем это ты? — Он рассказал мне, что ты ему признался. Ты должен его добиться. Чонгук выглядел решительным. Только Юнги совсем не понимал его. Одно дело обоим молчать, другое подталкивать их друг к другу. — Ты ничего не перепутал? Почему ты не признался? Тот и вовсе нахмурился. — Это еще зачем? — За тем, что ты его любишь? Почему ты не борешься? — сурово спрашивает Юнги. — Не собираюсь я бороться! Зачем мне это нужно? Юнги поджимает губы и играет желваками. После устало трет глаза и стонет от усталости под удивленным взглядом Чонгука. Ладони его вплетаются в темные волосы и тянут за них, чтобы снять накатившую головную боль. — Ты мне просто скажи, что с тобой не так? Ты ровно так же в него влюблен, и блять, поверь, у тебя с ним шансов столько же, если не больше, чем у меня. Объясни пожалуйста, почему ты внезапно решил за меня поболеть? — Не понимаешь? — как-то расстроенно спрашивает Чон. — Абсолютно не понимаю. Ты ведешь себя противоестественно. Ты же альфа. Это просто уму непостижимо. Все твои инстинкты должны говорить тебе брать и завоевывать, драться со мной, в конце концов. А ты вместо того, чтобы быть с ним, пользоваться предоставленной возможностью, когда я съебался, когда я показал себя идиотом, ты пытаешься свести меня с ним. Я вот вообще тебя не понимаю! Чонгук смотрел потеряно, глаза его бегали по чужому лицу и он пытался найти в нем хоть намек на догадку. — Нет, Юнги, не собираюсь, вы должны быть вместе, счастливы и точка. Я слишком сильно вас люблю, чтобы пытаться влезть между вами. Поэтому будь добр, поезжай к Чимину, извинись перед ним как следует, а потом скажи ему еще раз, что любишь его, только в этот раз не спрашивай. Скажи, что ты хочешь от него, чтобы он был твоим омегой. Скажи от всего сердца, что ты намерен быть его альфой, что ты сделаешь все для того, чтобы он был счастливым. — Да хрен тебе, — Юнги отворачивается и идет дальше. Чонгук бросается вслед за ним. — Да что с тобой такое, а? Юнги закипает и бросается на него сразу с кулаками. Жестко бьет того в грудь, и гневно рявкает. — Мне нахрен не нужна такая забота! Не нужна мне твоя фора, я не жалкий и не ничтожный. Если я хочу получить внимание омеги, я способен сам его добиться. Если мне надо, чтобы он был со мной, я в состоянии получить желаемое без идиотской помощи. Если ты хочешь унизить меня, то у тебя отлично получается. А если хочешь, чтобы я всерьез боролся за него, тогда будь мужиком и сделай тоже самое. Либо мы оба остаемся его друзьями, либо мы будем бороться за него и за ребенка, независимо от того, кто его отец по крови. Чонгук не ищет драки, поэтому спокойно терпит все удары. — Мы не в диких джунглях. Нет необходимости превращаться в животное. — А это не я предложил. Это ты решил, что я сделал недостаточно для того, чтобы добиться взаимности от Чимина. Только я сделал максимум, который он позволил бы мне. Так что не надо пиздеть, а просто иди к нему и сделай тоже самое. И тогда мы, может быть, поговорим о том, чтобы приступать к более активным действиям, но я тебя уверяю, Чимину будет достаточно того, что мы ему скажем, чтобы он принял решение. Только боюсь оно тебе не понравится. — Ты меня вообще не понимаешь, Юнги! Хватит нести этот бред! Неужели ты за столько лет дружбы со мной, так и не понял, что я люблю тебя ровно так же, как и Чимина? На этих словах Юнги осекается и бледнеет. Он с сомнением смотрит в чужие глаза и не видит в них ни насмешки, ни иронии. Только бесконечный океан душевной боли. — Что ты имеешь ввиду? — То и имею ввиду. Тебе рассказать о гомосексуальности? Или о бисексуальности? Что именно тебе не понятно? Когда ты уже перестанешь называть меня ненормальным и неправильным? Юнги замер без движения. Рот только раскрыл, не в силах больше произнести ни слова. Задней мыслью только подумал, что хорошо, что в груди не давит. Случись сейчас рецидив, Чонгук бы себе не простил. Оказалось, слышать признания в любви гораздо менее больно, чем отказы. И сейчас, хоть он и был удивлен куда сильнее, чем когда либо, внутри появилось крайне приятное чувство. — Юнги, ты в порядке? — аккуратно спросил Чон, касаясь его плеча. — Я не хотел тебя пугать. Ты извини, если я внезапно так… Боже, не стой истуканом! Мне страшно, что с твоим сердцем что-то опять случится из-за того, что я наговорил тебе! — Чонгук уже начал было переживать, Юнги буквально оцепенел, безвольно опустив руки. Глаза его и те замерли. Вдруг он моргнул и отвел взгляд. Вызывая вздох облегчения у другого альфы. — Ну слава богу, ты живой. — Ты меня любишь, то есть, прям так же как Чимина? — робко переспросил он. Чонгук не знал, как еще ему описать свои чувства, чтобы тому стало понятнее. Поэтому в это мгновение, он не придумал ничего более очевидного, кроме как шагнуть к Юнги навстречу и прислониться к нему вплотную. Он был ниже и меньше, даже в объеме мышц, визуально слегка крупнее того же Чимина, поэтому Гуку было крайне просто сгрести его и впиться в его губы своими, жарко целуя его, не давая шанса на отказ. А Юнги хоть и вздрогнул испуганно, но не смог найти в себе сил оттолкнуть. Или даже не нашел желания. Потому что, казалось, за всю жизнь, его впервые целуют, потому что любят. В этот момент он так невыносимо сильно возжелал узнать, какой он, поцелуй Чонгука, поцелуй другого альфы. А он был напористый, безапелляционный, такой, что Мин сам захотел открыть рот и впустить Чонгука еще ближе. Казалось, так он не целовал Чимина. Так он не позволил бы себе касаться омеги. Такой поцелуй предназначался именно альфе, именно Юнги. Требовательный язык, которым он буквально вынуждал подчиняться, вынуждал его собственный язык вплетаться в этот танец. В нос ударил аромат мелиссы и для альфы было непостижимо, так реагировать на чужой феромон. Ноги не подкашивались, однако сладкая истома поднималась из глубин, оседая приятной свежестью на языке. А когда Чон широкой ладонью обнял его щеку, из его рта вырвался хриплый стон. От чего он тут же невероятно смутился и резко выбрался из чужих объятий. Щеки с ушами резко приняли малиновый цвет. Чонгук смотрел на него едва ли не с ухмылкой. Он пытался, пытался сдержать широкую улыбку, но не смог, когда посмотрел в глаза альфы, в которых появился неподдельный возбужденный блеск. — Я люблю тебя ровно так же, как Чимина, Юнги, — теперь уже словами произнес он, улыбаясь еще шире, довольно прикрывая глаза. Юнги хотел было что-то сказать, но слов не нашел. Пару раз только вдохнул, для того чтобы что-то произнести, и тут же закрывал рот, задумываясь. — Тебе наверное надо привыкнуть к этой мысли. Я надеюсь, что не сильно разочаровал тебя, — сказал он, вытирая большим пальцем слегка влажный край губ. Юнги алел к каждым его словом все сильнее и сильнее. Но сил что-то отвечать на чужое ехидство в себе он не находил. Откровенный шок. Он только что целовался с другим альфой. Точнее, ему только что признался другой альфа. Его поцеловал другой альфа. Он застонал в поцелуй другого альфы. И, кажется, у него встал от феромона другого альфы. — Тебе надо уйти, — хрипло прошептал он, касаясь горячих мочек ушей. — Если ты ждешь от меня какой-то реакции, то, прости, такой дать не могу. Чонгук кивнул, улыбка медленно растаяла. Он развернулся и оставил хена одного. Когда Чон подъехал к своему дому, он долго сидел в машине, и смотрел на пустующее пассажирское сиденье. Ему хотелось, чтобы на нем был Чимин. Или может, Юнги, а у него на коленях, вопреки всем правилам дорожного движения, Чимин, нежно обнимающий его. А лучше, чтобы на нем была люлька с младенцем, а на заднем сидении сидели Юнги с Чимином, так безопаснее и комфортнее. Он действительно был крайне жадным. Хотелось всего и сразу. Он мельком глянул на наручные часы. Время - без пятнадцати двенадцать. Чимин возможно еще не спит. Чон снял машину с ручника и поддерживаемый визгом колес, пустился в путь к омеге. Уже второй раз за этот день он заходил в дом без приглашения. И на этот раз он был полон решимости сделать все правильно. Юнги попросил его так же признаться Чимину. Пусть у него будет полная картина. Пусть он знает об их чувствах во всей полноте. В доме было тихо, он практически прокрался в хозяйскую спальню и увидел там Чимина. В гнезде из одежды. Тот выглядел вымотанным и печальным, сладко сопел, обнимая какую-то ткань. Чон присел на колени, рядом с омежьим гнездом, не пытаясь нарушить чужое пространство. Все, на что его хватило, это сидеть рядом и наблюдать за чужим ровным дыханием. От такой близости к любимому, его феромон стал гуще и насыщеннее. Чимин, учуяв рядом посторонний запах распахнул глаза и поднялся. Он растерянно хлопал ресницами, вглядываясь в темноту. — Гукки? — удивленно спросил омега. Чонгук неловко улыбнулся. — Угу, ты прости, опять пришел без приглашения. Я надеялся, что ты еще не спишь. Чимин потер глаза и как-то ужасно ласково улыбнулся. — Ты не хочешь ко мне в гнездо? — голос его немного хрипел. — Тут правда еще рубашка Юнги… Надеюсь, тебя не смутит этот посторонний запах. Чонгук в восхищении улыбнулся и очень аккуратно перелез через борт из одежды, стараясь ничего не сломать. И попал прямо в объятия сонного омеги, что тут же носом уткнулся его в шею, прямо в запаховую железу. Он нежно приобнял его, позволяя дышать своим феромоном. Чимин же тихо пискнул от удовольствия. — Сегодня я остался без феромона альфы, — начал бурчать он. — Так хотели обо мне заботиться, а теперь вот, забыли про меня. Чонгук хмыкает на это, аккуратно гладя его по голове. — Ты пахнешь Юнги, вы виделись? — Ага… — Я его чем-то обидел? Он меня игнорирует… — Чимин канючил, словно ребенок, а Чон только и успевал этому умиляться. — Нет, просто у него были неприятности. Чимина, мне надо тебе кое-что сказать. — Что? — Ты меня не прогонишь? — Смотря что ты скажешь. — Я тебя люблю, Чимина, всегда любил, сколько себя помню, — его голос спокойный, ласковый и бархатный. А Чимин в его объятиях заметно напрягается. — Как любишь, Гук? Как друга? Чонгук устало вздыхает. Вот, опять ему нужно объяснять, как именно он любит. Он медленно отстраняется, так, чтобы чиминово лицо было перед ним. Омега выглядел смущенным и одновременно напуганным. Чонгук медленно приближается к его лицу, и очень вежливо, без напора, целует. Чимин только ахнуть успевает, прежде чем их губы соприкоснутся. Он прикрывает глаза, и позволяет ему больше, чем позволил Юнги. Сам не знал почему, может потому что был сонным или потому что ужасно желал этого в последние дни. Он полностью расслабляется в чужих руках и отдается моменту. Чонгук мягко сминает его губы, позволяет себе легко пройтись по ним языком и сразу же отстраняется, после чего расцеловывает щеки, веки, нос и лоб. Возвращается к губам, на этот раз Чимин сам открывает рот, позволяет поцелую быть откровеннее. Он тихо стонет и продолжает, продолжает обмениваться откровенной лаской. Пальцы альфы нежно гладят его щеку, другой рукой он перемещается со спины на круглый живот. Чимин жмурится от этого действия и они оба ощущают толчок малыша. Чонгук коротко вздыхает и отстраняется, восхищенно заглядывая Чимину в глаза. — Вау… — шепчет он. — Волшебство какое-то! Чимин широко улыбается и кивает. — Совершенно волшебно! Когда вы тогда были со мной, он так же толкнулся, он ведь вообще редко активничает, совсем спокойный у меня. — Ему видимо нравится наше общество, — тихо, на грани слышимости произносит он. — феромон Юнги очень насыщенный, и от меня, и от рубашки, так что, я думаю малышу нравится именно микс, — Чон посмеивается. Чимин же на это ничего не хочет отвечать. Ему самому определенно нравился именно микс. — Чимина… — Что? — Теперь ты знаешь, что мы чувствуем к тебе. Я просто хотел сказать тебе, что… — он делает паузу, подбирает слова, — все карты в твоих руках. Разыграй их правильно.