Чонгук просыпается от нежных прикосновений неумелых, но проворных пальчиков у себя на члене. Он придавлен плотным одеялом, а напротив лежит его хен. Спросонья голова тяжелая и ему трудно понять, что происходит. Но как только он чувствует мягкое и влажное прикосновение у себя в паху, воспоминания постепенно возвращаются в его помутневшую голову.
Вчерашняя ночь, внезапная встреча в кафе на окраине города, просьба Чимина, их борьба с симптомами его течки, Чимин, мастурбирующий перед ними, Чимин, плачущий в агонии за дверью, принятие решения, его опьяняющие феромоны, его поцелуи, стоны и крики, вязка.
Юркий язычок ласкает чувствительную уздечку и Чонгук вскакивает на кровати, поднимая одеяло и заглядывая под него. Омега лежит у него на ногах и с неприкрытым удовольствием аккуратно движет ладошкой и ласкает его головку. Когда встречается с Чонгуком взглядом, он счастливо улыбается ему. Альфа ахает и откидывается на подушки. Прошло несколько часов после первой вязки и Чимина опять накрыло волной течного желания.
Мин, что все еще спал рядом, начинает хмуриться и морщиться. Брови его сводятся к переносице. Комната и до того была переполнена густыми феромонами, а теперь, когда Чонгук проснулся, в полной мере чувствуя чужие ласки на своем члене, спальня наполняется терпким мятным ароматом перемешанным с Чиминовым насыщенным приторным медом.
Как правило, альфы плохо реагируют на запах других мужчин. Но Юнги и Чонгук дружили столько лет, что видели друг друга в совершенно разных ипостасях. Спасать хена во время гона, удерживать и стараться подавить буйство своими феромонами — это то, что пришлось делать Чонгуку слишком рано. Когда у Юнги в двадцать лет внезапно начался гон, пока они втроем отдыхали на Чеджу во время каникул в университете и школе, никто из них не был готов к такому. Чон взял разъяренного альфу на себя и, несмотря на то, что тот был старше на добрых четыре года, а его собственный пубертат едва успел начаться, смог подавить и успокоить хена. Именно после этого Мин перестал относиться к нему как к несмышленому мальчишке. Чонгук стал для него равным и, порой, он понимал, что его сила и контроль феромонов куда выше его собственных. Будь Чон ровесником, он мог бы заставить его свернуться клубком и скулить. Однако уже тогда Мин понимал, что такую силу Чонгук смог проявить только из-за того, что он ощущал на себе ответственность за омегу, что жил с ними под одной крышей. После этого, Юнги не реагировал на чужой запах, как на инородный и более организм не отторгал его.
Сейчас же он скривился от внезапно ударившего аромата в нос, лицо исказилось в недовольной гримасе, и он громко чихнул просыпаясь. Юнги мотнул головой и в шоке посмотрел на Чонгука, открывшего рот от удовольствия. Мужчина сонно озирается вокруг себя, но его взгляд мутнеет сильнее от насыщенных ароматов вожделения. Он трясет головой и постепенно старается вернуть себе ясность сознания. Шуршание под общим одеялом и жар, исходящий откуда-то снизу дает понимание о местонахождении Чимина, протяжный низкий стон Чонгука просвещает его в том, что же Пак там делает. Он устало трет глаза и пытается вернуть ясный рассудок. Хотя куда ему, ведь ниже парень внезапно сбрасывает с себя одеяло и смотрит своими черными глазами, в которых зрачки расширены до невозможного. Чимин возбужден, его омега ищет удовлетворения и, возможно, он не вполне в себе. Он смотрит на него, гипнотизируя своими блестящими омутами, ослепляя жадным оскалом.
— Чимини… - несмело обращается он.
— Юнни, доброе утро! - воскликнул омега, возвращаясь к более интересному занятию.
Он жадно вылизывает и заглатывает член, слегка хмурясь, от того, что не получается взять его в рот полностью. Юнги смотрел на него, абсолютно голого, с засосами и царапинами на шее и синяками на бедрах. Осознание, что сегодня только второй день, а его лучший друг уже испытывает его терпение своими выходками, заставляет его простонать отнюдь не от наслаждения и откинуться на подушки.
Видеть Чимина таким при свете дня слишком непривычно. Не то что непривычно - абсолютно невообразимо. Чимин - серьезный парень, всегда думал только об учебе и достижении своих целей. Своих друзей-альф подбил не пользоваться благами богатых родителей и так же идти своим путем. Чимин никогда не вел себя как типичная омежка, не флиртовал с ними, не строил глазки, черт, он даже чемодан никогда не просил понести, всегда все сам. Требуется слишком много ментальных усилий, чтобы дать себе отчет в том, что течка творит с его другом.
— Воу! — вскрикнул Чонгук, когда ощутил, как его головка уперлась в горло, а по всей длине его сжали мягкие щечки.
Мужчина резко вскакивает, ощущая острую необходимость помочь омеге справиться с его далеко не маленькими габаритами. Хотя изначально он просто хотел позволить ему делать, чего душа желает, не вмешиваясь.
— Ебать! — Мин вскочил вслед за ним, маленькая ручка подкралась к нему и обхватила его уже крепко-стоящий от количества феромонов в комнате член.
Альфы переглянулись. Чон аккуратно придерживал Чимина за волосы, не позволяя совершать резких движений. Хотя желал он разрушить этот шаловливый ротик. Хотелось взять все в свои руки и просто вытрахать всю душу из непослушного омеги, который даже не удосужился дождаться их пробуждения. Но, справедливости ради, Чимин действительно был словно не в себе, и винить его в такой самодеятельности было сложно.
— Его течка сведет меня с ума, — прошептал Чонгук.
Юнги лишь пожал плечами и выставил руки за спину и откинулся на них, принимая ласку маленьких пальчиков на своем органе.
Чимин снялся с члена и громко ответил:
— Я пиздец как теку и мне срочно нужен кто-то из вас, и скорее всего Юнги…
— Просто это всё слегка не в твоем характере, мы к такому не то чтобы привыкли, — прошипел Юнги в ответ, когда чужая ладонь плотнее обхватила его.
Ему становилось страшно, уж слишком он непохож на себя. Чимин, не отрываясь от своего занятия, покраснел и отвел взгляд.
— Да вам-то откуда знать про мой характер… — обиженно процедил он и вновь припал губами к Чонгуку, на этот раз резко опускаясь на него, туго обхватывая губами и утыкаясь носом в лобок.
Чонгука же словно током прошивает от этого действия, он чувствует, как стенки чужого горла плотно сдавливают налитую кровью головку, как Чимин судорожно пытается побороть накатившее ощущение рвотного рефлекса. Альфу вновь откидывает на подушки и он с рыком изгибается дугой на постели, не в силах удерживать себя на тонкой грани. Тяжелая жилистая рука хватается сильнее за белокурую макушку и прихватывает Чиминовы волосы, чтобы придержать его от резких движений. Но дрожь, рожденная наслаждением, не позволяет ему остановить непослушную омегу от самоуправства.
Пак судорожно сглатывает, отправляя Чона в белый туман, и начинает неистово, интенсивно двигать головой. Он проходится язычком по всей длине, он втягивает щеки, он работает так усердно, словно учился этому на дорогих курсах по минету. Горло саднит, но эта боль только отравляет и без того заволоченный в мареве желания разум. Он не обращает внимания на то, как Чонгук начинает стонать и скулить одновременно, на то, что его движения чрезмерно интенсивные и то, как альфа пытается остановить его, несильно дергая за волосы, чтобы умерить омежий пыл.
Юнги так же находится где-то не в этой реальности, прыткие пальчики обхватили его не дюжие размеры и в быстром темпе движутся по мокрому от естественной смазки стволу. Он жадный до чужих стонов, кажется, осознание собственной власти над ними ведет его еще сильнее, чем прошлой ночью. Его дырка течет и дергается в жажде насадиться на горячий и толстый член, который исполнит все самые постыдные желания.
Чимин закатывает глаза и заглатывает до основания. Чонгук вне себя, он никогда так быстро не кончал от оральных ласк. И он, будьте уверены, не собирался спускать в рот без спроса, но жадный, сведенный с ума омега не оставил ему никакого выбора, когда стенки его горла вновь судорожно сомкнулись вокруг ствола. Чимин восторженно взвизгнул, получая порцию горячей спермы. Дышать в таком положении было практически невозможно, он покраснел и зажмурился, а из уголков глаз выступили слезы. Его собственный член дергался и жаждал прикосновений, коих он не получал со вчерашней ночи, когда он был вынужден справляться со своей течкой самостоятельно. Уже не совсем понимая, где он находится, он разжал пальцы на члене Юнги и обеими руками опирается о горячие мускулистые бедра Чонгука, который, казалось тоже готов заплакать от того, что этот несносный омега творил с ним.
Еще никогда альфа не ощущал себя таким подавленным из-за оргазма. Он метался между тем, чтобы нагнуть омегу под собой прямо сейчас и тем, чтобы устроить ему показательную порку. Парень довольно долго держал чужую плоть у себя во рту, даже после того, как семя перестало извергаться ему в горло. Чонгук осознавал, что если так и продолжится, у него образуется узел, которому… Ох, это становится действительно опасным.
Тяжело вздохнув, он хрипло произносит:
— Чимин. Пора слезать.
Учуяв в альфьих феромонах странное настроение, омега поспешно поднял голову, выпуская член из сладкого плена своих губ. Он сел на колени и в смятении посмотрел на недовольного Чонгука. Не такой реакции он ожидал от своих действий. Скулеж вырвался из груди без его ведома. Чимин опустил взгляд, прячась.
— Альфа, — виновато позвал он.
— Что? — голос отдавал сталью.
Даже Юнги, что был невольным свидетелем этой сцены, пробрало от этой грубости. Он так же поднялся на постели, ожидая, что его либо выставят прочь, либо привлекут к действию. Когда омега выказывает такое неуважение, не мудрено что Гук не совсем доволен произошедшим. Его бесит, когда кто-то пытается его подавить, когда кто-то спорит с ним за власть. Чимин никогда не позволял себе такого. В их компании никогда не было иерархии, но сейчас, когда они несут на себе ответственность за Чимина, он должен быть послушным и не лезть на рожон. Щенок заигрался и речь отнюдь не о младшем альфе.
— Я не хотел, я…
Это выше его сил. Чон поднимается и хватает Чимина за руку, тянет на себя и роняет между ним и Юнги на кровать, лицом в подушки. Парень распластан на полотенце и простынях, руки вытянуты и они могут спокойно рассмотреть все следы вчерашней ночи, оставленные на медовой коже их друга. Старший альфа хмыкает, поудобнее усаживаясь над ним. Чонгука же забавляет такая реакция Чимина. Словно он не игрался с ним минуту назад, а ведь он намеренно провоцировал его. Внутренне Чонгук смеется с этой ситуации, но Чимину об этом пока что знать не обязательно. До чего же он милый, когда пытается играть в невинность, хотя сам секунду назад еле подавил улыбку, когда услышал каким тоном к нему обращаются.
— Минни, чего ты не хотел?
— Не хотел тебя злить, я только хотел… Ах! — громкий шлепок разрезает пространство.
— Хотел внимание альфы, да? — нарочито громко рычит Чон, гладя красный след на чужой ягодице. — Омега возомнил, что может командовать, а стоит заткнуть его жадную дырку членом, только и знает, что скулить и просить еще, правда, Минни? — Чимин невнятно мычит что-то, по-прежнему уткнувшись в мягкую ткань подушки, — я не слышу.
— Прости, — он поднимает виноватый взгляд, но Чонгук видит в них таких чертей, что ему не снились даже.
Он
не хочет, чтобы его простили. Он жаждет настоящей
порки. Юнги скалится, глядя на Чонгука. О, он не видел Чиминова лица, но он все
услышал.
— Хен, кажется он говорил, что ему очень срочно нужен кто-то из нас, и скорее всего ты. Что думаешь, можем ли мы себе позволить угождать такому негоднику? — ему нельзя быть неосторожным, он обязан дать Чимину все, чего бы он не пожелал, и если он хочет, чтобы его выпороли, то кто они такие чтобы ему отказывать в этом.
И он никогда бы не решился на такие речи, если бы не увидел мимолетную улыбку на Чиминовых губах в миг, когда он одарил его своим шлепком, а после слов про жадную дырку — отнюдь не застенчивый румянец.
Чимин никогда не тек так сильно. Его член болезненно терся о полотенце на постели и он приподнял попку, чтобы избавить себя от этого жгучего чувства. Чон же воспринимает этот жест по своему и припечатывает его обратно к кровати ударом тяжелой руки. Чимин взвизгивает уже который раз за проведенное с ними время. Никогда прежде они не слышали и намека на то, что он умеет производить подобные звуки. А теперь слух обоих альф ласкают эти невероятные стоны на практически не воспринимаемой человеческим ухом частоте. Они переглядываются. Юнги видит азарт в чужих потемневших глазах и ощущает его властный аромат.
— Мы не можем поощрять такое несносное поведение, — рокочет Юнги где-то над покрасневшим ушком омеги.
Чимин пускает слюни в подушку, на глаза в очередной раз наворачиваются слезы от силы возбуждения. Чонгук не жалел его. Это не эротические шлепки, это порка. Она так заводит, что все тело словно наэлектризовано. Любое касание может свести его с ума, но он не получает ровным счетом ничего. Двое лучших друзей смотрят на него откуда-то сверху и видимо решают, как наказать его. Ночью он ощущал себя их богом, перед которым они готовы были преклоняться, теперь он хочет сам в их ногах валяться, вымаливая их ласку. Ласку? Блять, он уже готов шлепок начать вымаливать. Держится только благодаря тому, что со всей силы прикусывает губы, потому что знает, если попросит, они и этого его лишат.
— Простите… - скулит он.
Третий шлепок становится неожиданностью. Чонгук не предупреждает, не дает подготовиться, он рассекает воздух и хлещет его своей ладонью, выбивая умоляющий звук. Чимин хнычет от такой стимуляции, по коже проходится волна мурашек и он сжимает бедра, стараясь не кончить от того, что его шлепнули трижды.
— Я придумал, — от голоса Чонгука сквозит ехидством, Пак сжимает руки в кулаках, ему даже не за что ухватиться — Чонгук удерживает его сверху своей гигантской ладонью. — Я шлепнул тебя трижды, продержишься до десяти и я разрешу тебе прокатиться на члене Юнги, как тебе?
Пак резко поднял лицо от подушки, в надежде заглядывая в чужие черные глаза. Чонгук змей, не иначе. Еще ночью он строил из себя ахринеть какого джентльмена, чтобы сейчас… А, впрочем, разве не этого так хотел Чимин?
— А если больше? — хрипло шепчет он. Чон не разрешает себе подарить омеге одобряющую улыбку, его широкая ладонь ложится на припухшую щечку и он прижимается своим лбом к чужому.
— Минни, ты не понял. Если ты кончишь раньше десятого удара, ты не получишь ничего, — теперь он ухмыляется. — А если ты продержишься пятнадцать ударов, мы оба наполним твою маленькую мокрую дырку одновременно, ты ведь этого хочешь? — Чимин хватает ртом спертый воздух между ними.
Юнги беззвучно смеется. Как же он не заметил этого? С его опытом не разглядеть в Чимине мазохистские наклонности? Не трудно догадаться, если парень так долго жаждал лишиться девственности, но испытывал проблемы с доверием к партнеру, очевидно, что его желания были на таком уровне, что сложно доверить их первому встречному. Он смотрит на Чонгука, что отстраняется от омеги, и разглядывает его лицо в миг следующего шлепка. В его голове рождается пресловутое любопытство, знал ли младший об этом вчера?
— Считай, Чимини, — произносит он, вовлекаясь в эту игру. — Если тебе так нравится сосать, то можешь не сдерживаться и кончать, потому что, если ты проиграешь, твой рот будет единственным, кто получит от нас внимание сегодня. И как бы тебе это не нравилось, боюсь в нем недостаточно нервных окончаний, чтобы довести тебя до оргазма.
— Какой это удар по счету?
Чимин дышит в подушку не смея поднять голову, как же ему страшно показать свою улыбку на эти слова. Он думает, что разозлил своих друзей, не осознавая, что они видят его насквозь.
— Че-тыре… — собравшись с силами, он отстраняется от подушки и мямлит.
Чонгук замахивается и шлепает. Ягодица пунцовеет, а Чимин всхлипывает, сам не понимая от чего. Боль обжигает, но то, как тело его реагирует на эту боль – безумство. А если, учесть, что член его от каждого удара проезжается по грубой ткани, он перестает быть уверен в своих силах. А так хочется получить главный приз. Он с силой сжимает губы, стараясь перебороть предоргазменную дрожь в теле, стараясь держаться у края обрыва и не сорваться вниз. Не позволять себе кончить — невероятно.
— Сколько?
— Пять… — он сипит.
Чон понимает, что омега на грани. Десять — слишком много. Он начал слишком сильно, а отступать нельзя. Снизить количество? Он думает, а Чимин скулит от жажды прикосновений, любых, он сейчас в таком состоянии, что, кажется, кончит даже от своей собственной дрожи.
— Ох, Минни, тебе сложно да? Слишком сложно, ведь тебе так нравится, — Чон мурлычет над его ушком, на что тот взвизгивает, ведь чужое нежное придыхание — тоже касание, а он уже слишком близко. — Давай я дам тебе фору.
Чонгук дергает его за руки, заставляя подняться на колени и опереться о изголовье кровати. Омега судорожно выдыхает. Так хотя бы член без стимуляции, так легче, он может быть уверен, что сможет стерпеть еще три, но надо ему как минимум еще десять, на меньшее он не согласен.
— Юнги-хен, будь так добр, принеси из его ящика с бельем что-нибудь… — он вновь шлепает, комната звенит от вскрика. — Что-нибудь красивое, кружевное и… сколько, Минни? — голос его на последнем вопросе становится грубым, Чимин со стоном извергает из себя крупную порцию ароматной смазки, что стекает по мягким ляжкам.
— Шесть… — он слишком слаб перед этим.
Юнги уже у комода, разглядывает прелести чужого ящика. Перебирает в руках нежное дорогое кружево. В целом, оно не то, чтобы какое-то специфичное, самое обычное нижнее белье. Только пальцы дрожат от осознания, чье оно. И если вчера он мучился вопросом, как они сохранят свою дружбу после этого, то теперь он старается задвинуть эти мысли в самый дальний ящик своего подсознания, потому что он не знает ответ на этот вопрос. А когда он чего-то не знает, у него начинает тело чесаться от чувства неполноценности. Взгляд его падает на тонкую веревочку, торчащую где-то под низом. Своими цепкими пальцами он достает трусики и ухмыляясь рассматривает их. Тишина, до этого нарушаемая только сиплым сопением омеги и его грудным рокотом, вновь разрывается громким хлопком.
— Семь… — не стоит ждать вопроса, быстрее будет покончить с этим.
Юнги оборачивается на друзей и машет Гуку красными стрингами.
— То, что надо, а?
Чонгук дарит ему свою солнечную улыбку, в этот же момент перехватывая личико Чимина, чтобы тот не смотрел по сторонам. Тот плаксиво хнычет, не имея возможности даже предположить, что задумали сделать альфы.
Юнги плавно проходится обратно к кровати и подхватывает Чимина за грудь, поднимая на колени. Тот в панике смотрит на них, не понимая, что случится в следующий миг. Его изнывающего члена касается нежная ткань и он вздрагивает, смотря вниз. Его трусики плотно затягиваются у основания члена, у самых яиц. Он всхлипывает от непонимания, когда Юнги, что-то напевая себе под нос вяжет ими сверху аккуратный бантик. Его широкие ладони проходятся по всему телу, посылая крупную дрожь, пальцы сжимают его розовые соски, и он скалится слыша яркий стон, после гладит его грудь и толкает обратно к изголовью. Чимин все еще в смятении, когда чувствует обжигающе горячий шлепок от Юнги.
— Восемь! — кричит он, теряя связь с реальностью, глаза закатываются и хочется молить о пощаде.
Он жаждет получить в себя член, нет хочет всего и сразу. Он буквально голоден до того, чтобы альфы разрушили его. Нет, вчера они были прекрасными, вчера они сделали все правильно для его первого раза, он запомнит это на всю жизнь, но теперь… Теперь он хочет по-настоящему насладиться сексом. Теперь он хочет быть тем, кого берут. Но, кажется он выбрал совсем не ту тактику, они не берут и не дают, потому что он не заслужил. За это утро он заслужил только десять ударов по заднице.
— Ох, совсем немного осталось, да? Я вполне готов к тому чтобы ты объездил меня, Чимини, ты уже весь в нетерпении, правда?
— Да, Юнни, я уже… Ах! — Чимин изгибается дугой, когда его вновь шлепают, член пульсирует, и кажется, он вот-вот не выдержит, но в последний миг снова удерживается на краю обрыва. — Девять, Юнни! — слезы текут ручьем, а все тело замерло в болезненном предвкушении, он уже ощущает волну, что поднимается от кончиков его пальцев на ногах и внутренне он умоляет, чтобы десятый удар прозвучал как можно скорее.
И это происходит. Юнги заносит свою руку и оставляет шлепок с удвоенной силой, оргазм обрушивается на Чимина как лавина с горной вершины. Как цунами — огромная волна накрывает его, не давая никакой возможности вдохнуть, только шум в ушах и немой крик — ох, кажется он соскользнул и рухнул вниз, только крепкие руки успели подхватить его содрогающееся в оргазмических судорогах тело. Он не чувствует, как давление на члене ослабевает, но когда это происходит, он снова падает в пучину наслаждения, бурно изливаясь на свой живот. Кажется, он даже не заметил, как Чонгук и Юнги перевернули его и положили на спину. Сквозь марево в глазах он видит Чонгука перед собой, а на периферии сознания ощущает как твердый член Юнги упирается ему в поясницу. Чиминовы ноги разъезжаются, или это Мин аккуратно раздвинул их? Чимин совсем не понимает, что с ним творится, понимает только то, что его дырочка пульсирует и жаждет получить в себя как можно больше.
— Ты готов, Чимини? — Пак молчит, но послушно расслабляется в его руках, когда его приподнимают над собой и аккуратно насаживают на горячую жаждущую плоть.
Он изумленно распахивает рот, вчера он был слишком озабочен своей течкой, он даже не заметил насколько у альф огромные члены. Он никогда не сможет привыкнуть к такому. Но все же, он ведь так хотел этого. Он хотел выдержать пятнадцать ударов, чтобы его альфы воплотили свои угрозы в жизнь.
— Все в порядке? — обеспокоенно спрашивает Юнги, когда слышит всхлип с его стороны.
Чимин плачет, когда Мин полностью погружается в него, он чувствует себя таким наполненным, но понимает, как ему этого мало, он так хочет их обоих в себе, он так жаждет, чтобы они оба были рядом с ним в такой момент. И осознание, что он не справился с пятнадцатью ударами колет его в самое сердце, он хочет закатить истерику, хочет кричать об этой несправедливости. Чонгук присаживается напротив него и ласково стирает его слезы, не видя в них боли.
— Минни, что такое? Расскажешь нам?
Чимин всхлипывает и отводит взгляд.
— Я… — он касается своего живота, где, как ему кажется, должен находиться член Юнги. — Я хочу вас двоих, но…
— Но что, милый? Что тебе мешает попросить об этом? Зачем же так плакать? — Мин не может терпеть его слез.
Чимин озирается на своего хена и ловит щекой его ласковый поцелуй. Его руки плавно скользят по стройному телу, сжимая талию, стараясь избавить омегу от любого дискомфорта. Пак в замешательстве смотрит то на одного, то на другого.
— Но я смог выдержать только десять… — не смело шепчет он.
Чонгук нежно улыбается ему и целует в губы, не давая ответа на вопросы.
— Чимин, мы здесь для того, чтобы тебе было хорошо, — со всей своей ласковой серьезностью произносит Гук. — Тебе было хорошо, когда мы наказали тебя за самовольство?
Омега несмело кивает, поджимая губы в смущении.
— Значит, если ты хочешь нас двоих, мы сделаем все возможное, чтобы исполнить твое желание. А теперь покажи хену, как тебе нравится, что он сейчас внутри, — Чонгук чмокает его в носик и опускается к уже привставшему члену омеги, нежно слизывая с него следы сладкой спермы.
— Ох… вы правда? — Юнги подхватил его под бедра и приподнял над собой, Чимин коротко вдохнул и ахнул, когда Юнги резко толкнулся в него, выбивая воздух из груди.
Чимин только раз был на члене альфы и это чувство было все еще ново для него. А когда Мин так точно и степенно его трахал — это не Чонгук, сменивший три позы за один раз. Юнги планировал использовать всего одну, и она одна сведет Чимина с ума.
Когда Чимин стал откидываться ему на плечо заходясь в стонах, он стал плавно выходить и с силой вбиваться, каждый раз обозначая свое давление на упругие стенки Чиминова лона. Пак так же ощущал как Чонгук ласкает его член, обделенный вниманием вчерашней ночью. Ему вновь хотелось плакать, но уже от счастья ощущать всю их нежность и заботу к себе. Юнги слегка меняет угол и Чимин вскрикивает. Все погружается в вакуум, дыхание ни к черту, его член весь мокрый и пульсирует у Чонгука на языке, дырка растрахана под жесткими толчками альфы. Юнги оставляет россыпь засосов у него на загривке, кусает его шею, рычит на ухо, покусывая и лаская его языком.
Чимин ощущает прилив тепла где-то внизу живота. Его внутренности будто завязываются тугим узлом и его омега жаждет. До чего же он непослушный, парень не успевает сообразить, как изливается на лицо Чонгука, вскрикивая от прилива наслаждения. Юнги смеется ему на ухо и замедляется. Испуганный взгляд задерживается на удивленном лице альфы, но когда он видит, что происходит дальше, совсем теряет дар речи. Чонгук собирает со своего лица чужое семя и размазывает по своему горячему крепкому члену. Блять. На что же Чимин напросился? Чон поднимает свою руку в лицу и сплевывает в нее.
— Не волнуйся, Минни, я совсем не обижен. Ты только в следующий раз предупреди, хорошо?
Чимин закатывает глаза, кивая и проникаясь прикосновением чужих пальцев к краям своей натянутой вокруг толстого члена Юнги дырки.
— Расслабься, мы знаем, что делаем.
Чимин покраснел от такого заявления.
— Откуда? — еле дыша говорит он.
Чон аккуратно проталкивает один палец, стенки туго натягиваются, а он внимательно следит за чужой реакцией.
— Ну, не то, чтобы у меня был такой опыт, я думаю, мы все здесь пройдем через это впервые, — Чон заглядывает в глаза Юнги, как бы спрашивая, так ли это?
Мужчина не медлит с ответом, желая успокоить Чимина.
— Нет, такого у меня еще не было. Я даже рад, что это происходит с вами, а не с кем-то там…
Чимин прикусывает губу, когда Чонгук натягивает его колечко мышц, чтобы втиснуть еще один палец. Альфа сконцентрировался не только на выражении его лица. Ведь у омеги может быть просто идея фикс на двойном проникновении и он может желать этого даже сквозь боль. На взгляд Чона это слишком опасное поведение и такого он не допустит, поэтому, когда Чимин стискивает руки в кулачках, когда всем остальным своим видом показывал, что все в порядке, он медленно вытащил пальцы и поднялся, не забывая чмокнуть встрепенувшегося Пака в губы.
— Не волнуйся, я просто хочу сходить за твоей смазкой, хорошо?
Тот лишь возмущенно глотает воздух, когда Юнги гладит его, чтобы он не брыкался и не возникал.
— Вчера увидели, маленький, что в этом такого? М? — ласковый поцелуй в шею, и он уже обратно растекается в его руках.
— Что еще вы там видели? — спрашивает он.
— Позаимствовали таблеточку для тебя, чтобы ты мог ни о чем не беспокоиться и получать максимум удовольствия от своей течки, — Юнги забавляет, что Чимин так смущается. До чего же он необычный в течке.
— Ту, что вы дали мне вчера? — с сомнением тянет Чимин.
Юнги только угукает и продолжает выцеловывать чужую шею, наслаждаясь тихим постаныванием.
Чонгук возвращается с небольшим бутыльком в руках, кажется, он смыл с себя следы омежьей спермы, в том числе и с члена, на что Чимин супится. Заметив этот пристальный взгляд на себе Чон недолго думает, что так так расстроило его в нем.
— Она просто уже подсохла и так ничего бы не получилось, я совсем-совсем тобой не брезгую, Минни, — казалось, Чонгуку необходимо раз за разом показывать, что Чимин может быть спокоен и расслаблен с ними. Но он был совсем не против, все таки он может довольно сильно волноваться о конкретных вещах, о каких Чонгук в жизни бы не задумался.
Он выливает большое количество смазки себе на руку и греет ее, прежде чем вновь коснуться места, где Чимин стягивает член Юнги. Ощущать под своей ладонью чужой член - довольно странно, но если отбросить это “странно” — вполне терпимо. Постараться выкинуть из головы то, что перед ним его лучшие друзья — сложно. Но когда он перестает замечать невербальные сигналы о боли от Чимина, все душевное напряжение покидает его. Все-таки делить омегу с другим альфой в какой-то степени даже удобно, ведь пока все его внимание обращено на то, чтобы достаточно растянуть вход, Юнги озабочен тем, чтобы отвлечь омегу от любого вида дискомфорта. Чимин даже захихикал в какой-то момент от чего-то, очевидно очень забавного, что нашептывал Мин ему на ухо. Альфа только порой покачивал его на своих бедрах, не давая особенно расслабляться, поддерживая его в возбужденном тонусе. Когда же хен почувствовал, что Чонгук вставил три пальца, он обратил на это внимание и самого омеги, который, казалось, забыл вовсе что сидит на твердом члене и его растягивают для второго такого же.
— Смотри, уже три пальца, как думаешь ты готов, Чимина? — он нежно поцеловал его в висок и дунул ему в ушко, вызывая тихое хихиканье и ойканье от ощущения наполненности.
— Я думаю, что вполне готов, — задумчиво протянул Чонгук, целуя Чимина в его уже давным-давно поднявшийся член.
Тот лишь пискнул от такой ласки.
Когда натяжение изменилось, Юнги рыкнул. Чимин и без того был до ужаса тугой. Теперь же к былому давлению присоединяется Чонгук. То, что у Чимина сразу отказывает сознание — вполне ожидаемо, но то, что у самого Юнги голова идет кругом — нет. Он сам с ума сходит от того, что они творят, а видя, как Чонгук стонет и перехватывает Чимина ближе к себе, у него так вообще башню рвет.
Чонгук вошел несколько секунд назад и омега, усаженная на них весь затрепетал.Чимин заходится в стонах, когда Мин несмело начинает двигаться. Чонгук тотчас подстраивается под эти движения и, боже, вместо того, чтобы двигаться в асинхронен, он решает входить и выходить одновременно. Так он не создает лишнее трение, но усиливает давление. А давления много. Много смазки. Много криков и стонов. Чимин не понимает, о кого ему опереться, он изгибается и хватается за плечи обоих альф, старается держаться на своих ногах, которые то и дело подкашиваются и разъезжаются.
Чон стонет, его шея напряжена, руки блуждают по чужому телу, а вся эта ситуация так сильно заводит Юнги, которому еще ни разу не удалось кончить за сегодняшнее утро. Он, наверняка так же, как и его друзья ранее, пытается удержаться. Но каждый вскрик наслаждения, исходящий от омеги заставляет его яйца поджиматься, а член позорно пульсировать. Юнги припадает к омежьей груди, ласкает все доступные участки тела, где-то фоном слыша, как хрипло стонет Чонгук, вылизывающий Чиминову шею.
Пак же, кажется, уже второй раз изливается где-то между его с Чонгуком животов, Мин понимает, что омега захочет, чтобы и этот раз закончился вязкой, но не знает, кого на этот раз выберет Чимин. По логике должен быть он, нет, он хочет, чтобы выбрали его. Да, они все обсудили заранее, но он не может себе представить, как он отреагирует внутренне, если Чимин попросит остаться не его. Чонгук сжимает чужие бедра, а Юнги оплетает жилистыми ладонями талию, когда он слышит хриплое:
— Хен, я не вынесу, я… — эти слова становятся для него спасением, они должны дойти вместе. Не мог он позволить себе кончить раньше Чонгука.
— Гукки, Юнни, пожалуйста, — молил Чимин об очередной раз, — я ведь тоже скоро…
Для альф такая просьба равноценна приказу, и они двигаются быстрее, они заставляют Чимина плакать от силы стимуляции.
— Ваши узлы, прошу, оставьте их во мне, когда… — ноги его разъезжаются окончательно, а сам он вовсе уже не в состоянии говорить, его вновь накрывает оргазменной негой. Юнги вновь подхватывает его под ляжками.
Чонгук в шоке смотрит на Юнги и машет головой. Юнги же не выдерживает и закатывает глаза в экстазе, он обильно кончает. Чимин прикладывает руку к низу своего живота, словно желая ощутить чужое семя снаружи. Он распахивает глаза и смотрит на Чона, когда понимает, что только что коснулся его члена сквозь свою тонкую кожу. Альфа громко стонет и кончает следом за Юнги. И он хочет выйти, не хочет дать этому произойти, это действительно может быть опасным, но Чимин целует его. Целует не так, как целовал до этого, оставляя невинный чмок на чужих губах. Вчера он по-настоящему целовал лишь Юнги. Сейчас он врывается в его рот своим язычком, переплетается с чужим, жадно стонет в его рот. Чонгук пускает все на самотек, не желая думать, как они будут расцепляться и сколько им предстоит пробыть в этой до жути неудобной позе.
***
Утром пятого дня омега стоял на кухне и делал что-то по-настоящему волшебное. В джезве варился черный кофе для Юнги, в кофемашина старалась для Чонгука и Чимина. Сам уже разрезал питательный сендвич с авокадо и красной рыбой, двигаясь плавно и легко. Он красиво выложил аккуратные треугольники на тарелки, снял с плиты джезву и наполнил маленькую чашку бодрящим напитком. И уже было собирался подняться в спальню, чтобы подать альфам завтрак прямо в постель. Вчера ночью они и вправду утомились. Он улыбнулся своим мыслям и вздрогнул, услышав звуки за своей спиной.
— Не успело солнце встать, а ты уже на ногах и что-то замышляешь, — зевая, сказал Чонгук, входя в кухню вслед за Юнги.
Юнги учуял аромат любимого напитка и потянул довольную улыбку, когда Чимин вручил его ему в руки. Он тихо поблагодарил его за заботу и по привычке потянулся для поцелуя.
Когда его лицо приблизилось, Чимин дрогнул и смущаясь повернул голову, заключая мужчину в объятия. Юнги понимает, что Чимин остыл и теперь целовать их для него неприемлемо. В груди разгорается неприятное чувство, но он старается не обращать на него внимания. Мин не должен был теплить надежду на что-то большее, но сердцу не прикажешь.Чимин крепко обнимает его, но тело немеет, а рукам он не позволяет так же крепко сжать изящное тело. Он осторожно похлопывает Чимина по плечу и отстраняется.
— Спасибо, — тихо благодарит Пак, и нехотя отстраняется.
Мин хмыкает.
— Это не я приготовил этот кофе, способный буквально вернуть меня из мертвых, тебе спасибо.
Чон, наблюдая за этими неловкими объятиями, решает держать дистанцию. Очевидно, что Чимин более не нуждается в их интимной ласке. Им стоит прекратить называть его ласковыми прозвищами и касаться его больше, чем принято.
После завтрака они обсуждают свои планы на ближайшее время и понимают, что встретятся они ещё раз очень не скоро. У Пака планируется командировка в Японию, сроки которой даже ещё не определились.
— От недели до нескольких месяцев, — сказал Чимин, пожимая плечами.
Юнги и Чонгук понимающе кивнули. Омега часто где-то пропадал.
Прощаясь, они обмениваются неловкими объятиями.
***
Пара месяцев после инцидента с течкой пролетели незаметно. Все вернулись к своим обычным будням. Когда фаза завершилась, Чимин не показал виду, что ему за что-то стыдно или что ему неудобно общаться. Он действительно был благодарен своим друзьям за помощь и все, что они сделали для него сверх того, о чем он просил их. Юнги и Чонгук старались не вспоминать об этом, чтобы не тревожить и без того больную душу.
В их обычной жизни, увы, было мало места для возвышенных чувств. Единственное изменение — теперь они чувствовали себя свободнее для обсуждения личной жизни друг друга. Поэтому когда в один из пятничных вечеров они втроем собрались у Юнги дома, чтобы пропустить по стаканчику горячительного, альфы стали допытывать Чимина.
— Чимин, просто скажи, кто он, окей? — весело подначивал его Чонгук.
Пак непонимающе глянул на него.
— Кто “он”? Ты о чем вообще? — он развалился на диване с бокалом виски, лениво вытянув ноги, гудящие после тяжелого рабочего дня.
Чимин был неотразим. Не каждый мог выглядеть так прекрасно в наполовину расстегнутой блузке, с растрепанной укладкой. Широкие кремовые брюки после утомительного дня стали неистово давить и бесить так, что он не постеснялся их расстегнуть и откисать на диване прямо в таком “непотребном” виде.
Альфы сидели в креслах напротив него, оба в домашнем облачении, так как собирались после встречи зависнуть с приставкой на всю ночь. Взрослые мужчины, а развлечения как у пятнадцатилеток.
— В смысле “кто он”? Твой молочный приятель, кто же еще? — в недоумении спросил Мин.
Чимин непонимающе посмотрел на друзей, начиная смеяться от их идиотских вопросов.
— Вы о чем вообще? Какой нахрен молочный приятель?
Чонгук поднялся и беззастенчиво прислонился к чужой макушке.
— Тот, кем ты так сильно пахнешь, Минни. Ты что не замечаешь, как твой альфа тебя помечает своим запахом? — ему было смешно от того, что Чимин настолько несмышленый в таких вопросах.
— Он дело говорит, я его с порога учуял, — поддакнул Мин.
Чимин посмотрел на альф как на душевнобольных. Он медленно поставил стакан с виски на стол и поднялся с дивана, раздумывая.
— Но у меня нет альфы, — резюмировал он, после долгих минут размышления.
Юнги и Чонгук только ехидно переглянулись.
— Зато он так не считает, учитывая количество оставленного на тебе феромона, — подметил Юнги.
Чимин отворачивается от них, вновь задумавшись. После прислоняет к лицу манжеты своей блузки и вдыхает запах. Он хмурится. Трет свою шею и прислоняет ладони к носу. Он глубоко вдыхает и с сомнением оборачивается на друзей.
— Как вы сказали? Молочный? — Чимин сузил глаза, глядя на мужчин в креслах.
Чонгук все еще улыбался, а Юнги слегка посмеивался с поведения их друга. Неужели так сложно принять факт, что какой-то альфа положил на тебя глаз настолько, что стал незаметно помечать своим запахом?
— Да, Чимин, ты пахнешь как чертово медовое молоко! — не вынес Чонгук.
— Да не может быть такого! — воскликнул Чимин, встряхивая руками.
— Ну как это не может быть, если ты так пахнешь?!
— Вы не понимаете?! Это
я так пахну!
Юнги вот точно не понимал, он отставил свой виски на столик и серьезно посмотрел на Чимина.
— Я вроде так и сказал, может ты нам объяснишь, что на
этот раз не так?
Чимин весь побледнел, губы дрожали, он весь съежился, перекрестил руки на груди и стоял в самом углу гостиной, отводя взгляд в сторону.
— Блять… — прошептал он. — Это не чей-то запах на мне, это
мой запах.
Альфы в очередной раз переглянулись, отчего то вмиг расхотелось веселиться.
— И…
— Или… Или это чей-то запах, только этот кто-то, находится прямо
во мне, — он дрожащей рукой указал на свой живот.
Чонгук смотрел на него, выпучив глаза, онемев от шока. Юнги же осипшим голосом спросил:
— А из альф у тебя были…
— Только
вы.
