***
За полтора часа, проведённые в пробке, Арсений успел предупредить парня об опоздании и пожалеть, что в своё время не купил мигалку, как более продвинутые коллеги. По правилам дорожного движения, которые он, к сожалению, знал, световой и звуковой сигналы не давали на дороге преимущества при отсутствии специальных обозначений на корпусе машины, как у Скорой, например, или цветных номеров. Да, это никому обычно не мешало, обыватели, как стадо, покорно реагировали на кваканье сирены и пропускали, но ему не хватало отсутствия совести, дабы воспользоваться чужой неосведомлённостью. Хотя Антон бы точно заметил примочку или правительственные номера и, если б даже не спросил прямо, то сделал бы верные выводы. Тот встретил его посреди комнаты, видимо, среагировав на поворот ключа, был остановлен ладонью, потому не подошёл, и молча наблюдал, как мужчина обыскивал номер. Спокойствие улетучилось, когда он, закончив осмотр, не поспешил в протянутые руки. Так они и стояли, глядя друг на друга, пока чужое лицо сначала бледнело, потом вытягивалось. Парень не успел возмутиться вслух из-за нарушенного обещания — Арсений заткнул готовую вырваться фразу поцелуем, притянув второго за ворот джемпера. Ему было любопытно, действительно ли партнёр мог полезть насильно в случае неподчинения, и порадовал факт, что не мог, пусть угрожал накануне. Реакция вызвала у него смешок, который поняли правильно, судя по тому, как, отстранившись на миллиметр, прошипели в губы: — Зараза. Зря научил тебя шутить. — Ты бы видел своё лицо, — рассмеялся он, следом просунул между ними прихваченную из дома бумагу. — На, кстати. Твою читал, теперь моя очередь, — партнёр отодвинулся ещё дальше, бегло прочитал справку и нахмурился. — Чистый. — И зачем? — Хочу без резинки. Организуешь? На него уставились, как на сумасшедшего, шагнули назад, словно отгораживались от наступления противника, и забормотали: — Это не безопасно, трение может вызвать… — Антон, ты не понял, — перебил мужчина. — Я хочу, — повторил с нажимом, надеясь, что фраза сойдёт за аргумент, улыбнулся в ответ растерянности, которую увидел в другом впервые. Парень думал неприлично долго, будто и не думал вовсе, а просто тянул время. В мозгу щёлкнуло. — А, дошло. Сколько добавить? — Двадцатку, — выпалил тот с готовностью. — За маленький нюанс? Не на такой ответ Арсений рассчитывал. В его фантазиях после «Я хочу» купленный человек кивал и моментально приступал к исполнению команды. В конце концов от отсутствия презерватива в лучшую сторону изменились бы ощущения актива, а не пассива, но пререкаться не приходилось. К тому же, ему пояснили причины такой наценки: — Мы чужие люди, я брезгливый, — проследив, как смиренно он вытащил из кармана телефон, зашёл в приложение банка, прикрывая экран во время ввода пароля, вбил в поле заявленную сумму, парень издал нечленораздельный звук и вырвал гаджет из руки. — Что ж ты за человек, а? Для тебя деньги значения не имеют или «нюанс» так упёрся? — Отдай, я перевести не успел. — Антон не среагировал на просьбу, продолжил изучающе рассматривать в ответ. Мужчина пожал плечами, поскольку с подачи «дрессировщика» успел смириться со своими заскоками. — Видимо, меня в любом случае клинит: либо в одну сторону, либо в другую. — «Либо я боюсь тебя, либо хочу получить целиком». — Мы тут разве не за тем, чтобы ты, как хороший работник, слушался клиента? Одёргивать себя за грубость было поздно, парень уже поморщился, однако не обидчиво, а брезгливо как-то, как сделал бы он сам. Затем развернул его за бёдра к стене, укусил за мочку и сказал: — Мы тут, чтобы ты меня слушался, а не наоборот. Он не успел отшутиться про язык порно, на который был сменён «русский литературный», потому что почувствовал горячую ладонь, забравшуюся под рубашку. Рёбра то гладили, то царапали, целуя шею, иногда смещались ниже, к тазовым косточкам, чтобы вжать в затвердевший пах, и снова нежно коснуться. Второй умел одновременно и показывать власть, и относиться с уважением — это дурманило, как алкогольный градус. Мужчина никогда не знал, чего ждать в ответ — едкий комментарий, комплимент, прямолинейность, шутку или поцелуй, оттого каждую секунду был готов сразу ко всему, жаждал всего и разом, при этом зная, что вреда ему не причинят. Доверие между ними было, может, односторонним, посаженным в подсознание искусственно, но всецелым. Арсений не боялся, что партнёр опустится до настоящей грубости, был убеждён, что тот сделает всё посильное, лишь бы доставить одно только удовольствие. И вера оправдалась, когда его довели до постели, раздели, отошли к рюкзаку и вернулись с тюбиком лубриканта. Не комментируя свои действия, при этом не терпя попытку возразить против неравного счёта оргазмов, Антон разместился между ног и принял член в губы, попутно введя руку в тело. Он контролировал конечности достаточно, чтобы не вырвать тому клок волос, пока цеплялся за кудри, даже умудрился оттянуть от себя, достигнув пика, за что получил благодарный поцелуй в лоб, затем был переложен на живот. Молодой человек не дал и минуты на отдых, вошёл внутрь медленно, бережно. Как и ожидалось, чужая плоть показалась горячее, одушевлённее, чем в первый раз, без слоя латекса. Удовлетворить себя какой-нибудь «мёртвой» игрушкой или пальцами Арсений мог и наедине, а вот чувствовать живого партнёра было значительно приятнее. Второй одобрительно хмыкнул, когда он привстал на колени, упёрся одной рукой в каркас кровати, другой же потянулся к вновь возбудившемуся органу. Однако нижний сдался через какое-то время, поняв, что не мог попасть в заданный быстрый темп, и просто вцепился в дерево, умоляя себя молчать. Прекрасно было до безумия, потом стало ещё лучше: его перевернули на бок, легли рядом и принялись помогать ладонью с тем, с чем справиться самому не получилось. В какой-то момент его ухо поймало сладкий, судорожный выдох сзади, и слух отключился, чтобы другие звуки это не перебили. Мозг по кругу проигрывал, как пластинка, одну и ту же секунду, наполнил ей сначала сознание, потом подсознание, заменил весь остальной мир. Ничего, кроме потрясающего ощущения их единения и того выдоха, полного желания, больше не существовало. Время, пространство, обещанная незначительная боль от трения, работа, семья, бытовые заботы исчезли, не оставив после себя даже вакуум. Наполнили и опустошили одновременно. Было не просто «хорошо», такое слово бы обесценило происходящее. Он впивался ногтями в обнимавшие его запястья, зарывался то ли в свои пряди, то ли в волосы партнёра, закинув руку за спину, пытаясь стать ещё ближе, прилегать друг к другу ещё плотнее, чтобы чувствовать чужое сердцебиение в грудной клетке. Потому не заметил дрожь обоих, не понял, когда и как всё закончилось, лишь с опозданием обратил внимание, что тепло покинуло тело. Очнулся от транса Арсений не сразу, Антон за прошедшее время сходил в душ, возвратился и, прямо влажным забравшись под одеяло, развернул к себе лицом. До него долетел уже конец фразы: — …бегаешь по утрам или плаванием занимался? — Что? — пришлось зажмуриться из-за света, ударившего по зрачкам. Голову уложили на грудь и заботливо прикрыли веки ладонью, пряча от яркости солнца. — Повтори, будь добр. — Говорю, дыхалка у тебя мощная, завидую, — хмыкнул второй. — Я вот, если б так же стонал, выдохся бы минут через пять. — Стонал? — На него, отстранившегося, покосились, готовясь, видимо, повторить угрозу про толковый словарь. — Нет, серьёзно, я стонал? — Э-э-э, да? — парень будто сам перестал быть уверенным в сказанном. Тот пощёлкал пальцами перед его глазами. — Ты в норме? На крик боли не было похоже, но про изнасилование я тогда пошутил. — Мужчину придержали за плечи, не дав физически уйти от ответа. — Я точно вреда не нанёс? — Порядок, отпусти. Просто… — смирившись с чужим беспокойством, он лёг обратно. — Переклинило немного, звуки пропали. Партнёр вздрогнул, сам отодвинул его и небольно потряс, будто сломанную игрушку: — Врача вызвать? Сейчас нормально всё работает? Хорошо меня слышишь? — Лучше, чем хотел бы, — огрызнулся Арсений. — Перестань, говорю, это скорее психологическое было, чем физиологическое. Плечи отпустили, ласково погладили по волосам и хмыкнули: — В таком случае соглашусь, сиплю отвратительно. Курить, вроде, бросил, а всё равно хоть наушники всем надевай. — Ты не в ту сторону понял, — усмехнулся он, обвив двумя руками скользкое от воды тело. — Поясни тогда, — судя по тону, собеседник хмурился, затем вдруг охнул. — Хочешь сказать, тебе так нравятся мои звуки, что мозг отрубил твои собственные? — Чего ты прицепился, а? Лучше телефон передай. Мужчина протянул к столу, где остался предмет, правую руку, невербально повторив просьбу. В солнечных лучах блеснуло обручальное кольцо, которое он забыл, как делал раньше, убрать в карман. Они уставились друг на друга: один — с ужасом, второй — с непониманием. — Необязательно его снимать каждый раз, — успокоил Антон, не сдвинувшись в указанную сторону. — Все мои клиенты женаты, так что давай не будем держать друг друга за дураков, Кость. — Я скорее по привычке, — промямлил он, сжимаясь в комок стыда, — ничего личного. Парень молчал пару минут, задумчиво перебирая его чёрные локоны, затем выдал: — Часто ей изменяешь? Арсений мысленно взвесил, сколько раз за годы семейной жизни задержался на работе, а сколько раз соврал, что задержался, и покачал головой, пощекотав щекой чужую грудь: — Нет, но случалось. Не пытаюсь строить из себя святого, просто не думай, что я бросаюсь на всё, что движется. — Могу поинтересоваться, что останавливает? Проблемы по части… — второй перебил сам себя, видимо, прокрутив в голове их встречи. — Хотя не похоже. — У меня достаточно своеобразное отношение к женщинам, — не удивившись своей искренности, признался он. В конце концов предыдущие свидания дали понять, что осуждения от партнёра ждать не стоило. — Если речь про неприязнь, то она и на мужчин распространяется, насколько я заметил, — рассмеялся тот. — Не без этого, врать не буду. — Ты вообще людей-то любишь? — Антон заметил возникшую паузу и задал новый вопрос раньше, чем прозвучал ответ на прошлый: — А детей хотя бы? Мужчина не был уверен даже в том, любил ли себя, не задумывался об этом прежде. Упёрся лбом в чужую ключицу, копаясь в воспоминаниях, чтобы найти хоть одного человека, к которому оказался бы привязан за тридцать пять лет жизни и десятка лет работы во благо народа. И расстроился, когда не нашёл, поэтому ответил сразу на вторую реплику: — У нас с дочерью натянутые отношения, скажем так. — Подросток? — всё же отлепившись от него, понимающе протянул парень, потом нахмурился, когда он мотнул головой. — В каком она классе? — Во втором, вроде. Или в третьем. — Да ладно, настолько натянутые? Лет-то сколько, знаешь? — Точно больше восьми, — выдал после очередной заминки, следом усмехнулся. — Не смотри на меня так удивлённо. Алёна, моя жена, ей на восьмилетие закатила вечеринку, которая влетела в копеечку, мы поругались тогда сильно. Поэтому и запомнил. Дружелюбное лицо вытянулось, Арсений только сейчас заметил, что помнил тот день не из-за праздника, а из-за ссоры и расходов. Антон почему-то не спешил его осуждать, но с этим он вполне справился без посторонней помощи: — Я что муж отвратный, что отец. — Привстал на локте, улыбнулся, стараясь разрядить атмосферу. — Хотя это ты ещё мать не видел. Если бы она нашла где-то круглосуточный салон красоты, тоже бы дома появлялась два раза в неделю — переодеться, — «…хотя всё равно как-то умудряется оставаться неухоженной». Собеседник рассмеялся уже свободнее, поцеловал его в макушку, притянул поближе, как бы показывая, что колкости не будет, и проговорил: — Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Ребёнок не голодает, не ночует по подъездам? — Нет, конечно, — скривился он. — Обута, одета, накормлена, спасибо няне. Раз в неделю с лошадками занимается, книжки про космос любит, — на него снова недоверчиво уставились. — Что? Я отслеживаю не её интересы, а свои расходы. Раскраски с принцессами раньше стоили дешевле, чем сейчас — энциклопедии. — Получается, ты всё равно лучше среднестатистического бати-алкоголика, — заключил второй. — Вам бы её к астрономам отдать в кружок какой-нибудь, чтоб интерес даром не пропадал. Вместо логичного недовольства вмешательством в частную жизнь, Арсений вздохнул: — Если бы деньги можно было печатать… — Брось, — перебили его, — вопрос приоритета. Вряд ли это будет бить по карману так же, как, например, наши встречи. — Ты плюнешь мне в лицо, если я скажу, что между очередным детским кружком и тобой я бы выбрал тебя? Парень почесал свой подбородок, потом клюнул поцелуем висок и хмыкнул: — Нет, я плюну тебе в лицо, только если ты об этом попросишь. — Что, и такие извращенцы находятся? — откликнулся Арсений с искренним удивлением. — Это ещё самое безобидное. — Гадость какая, — мужчина обнял второго покрепче, радуясь пониманию, что в чужой обыденности встречались и более неприятные субъекты, чем он. — Согласен, — подтвердили равнодушно. — А вообще твоя фраза звучит скорее, как комплимент. — Теперь твоя очередь чувствовать себя особенным? — Ага. Со временем научу тебя подкатывать грамотно и лишусь работы. Шутить же, как сегодня выяснилось, научил. Арсений поморщился, пусть знал, что эмоцию не увидят: — Антон, мне не пятнадцать, я умею флиртовать. Просто не хочу. То, что происходит с тобой — исключение, а не стиль жизни. — Напомни на юбилейную десятую встречу подарить чашку с надписью «лучшему мужу». — Очень смешно, — цокнул он. — Тебе бы юмористические монологи писать, а не проституцией заниматься, — и тут же прикусил язык, коря себя за нравоучения. В конце концов человек, который покупал тело, был совсем не лучше того, кто это тело продавал. Однако второй не принял фразу за оскорбление, кивнул, короткой щетиной задев лоб: — Так я и пишу. Ещё секунду назад такой поворот был лишь шуткой, сейчас же показался самым логичным из всего, что можно было услышать. Мужчина моментально зажегся идеей получить больше забавного, чем выдавали в беседах, от единственного, кому удавалось его рассмешить: — Покажешь? — Зачем? — парень, вернув им пару сантиметров личного пространства, вопросительно изогнул бровь. — А зачем тебе понадобилась лишняя информация о моей семье? — парировал Арсений. — Стало интересно, что ты за личность, когда выходишь из этого номера. — Вот и мне, считай, интересно, с кем я провожу больше времени, чем с родственниками. Как ты там любишь говорить? «Честная сделка»? Ему нежно улыбнулись и выдохнули в ответ: — Ладно, в следующий раз притащу наброски, забились. Только обещай не… — продолжение реплики спряталось за поджатыми губами. — Не смеяться? — подсказал он. — Мне казалось, ради этого жанр и был придуман. — Не осуждать, — шепнул Антон так боязливо, словно его мнение вправду имело значение. Сознание отозвалось приливом гордости. — Ну, ты же меня не осуждаешь, хотя есть, за что. По крайней мере вслух. Тоже честно получится. Кивнув, второй вдруг резко приподнялся, заставив его сползти на подушку с уютной груди: — Ты писал, у тебя свободное окно — два часа. — Без учёта пробок, да. — Кто-то жаловался, что «быстро», в прошлый раз. Так вот, почти три часа прошло, — ему передали телефон. — Никуда не опоздаешь? С приглушёнными матами мужчина подскочил с постели, принялся одеваться и попутно звонить супруге, которая, естественно, не брала трубку. Плюнув на галстук, сунул тот в карман, накинул пиджак, проверил, ничего ли не забыл, не собрался ли уехать, например, без белья или носка. Парень поймал его уже в прихожей: — Эй, а попрощаться? Он вернулся, поцеловал того, на долю секунды потерявшись в сладости чужих губ, затем попробовал набрать номер заново — никто не ответил. — Я напишу, ладно? Пока. — Стой, мы разве ещё действительно… — продолжение осталось за закрытой дверью. Только в машине до него дошло, что Антон не рассчитывал на новую встречу, потому, видимо, и согласился поделиться «монологом», считая, что дал ему всё нужное и гештальт был закрыт. Может, случись полноценный секс на первом свидании, эпопея бы закончилась, сейчас же Арсений не представлял, как прожить ближайшие сутки без ощущения тёплой кожи под пальцами, без тягучих поцелуев, шутливых стычек и лёгкости их общения. Алёна игнорировала попытки дозвониться, так что и она, и пробка дали возможность написать более важному абоненту: «Да, действительно ещё увидимся».***
Арсений явился в ресторан с опозданием чуть ли не на два часа, взъерошенный, как воробей, но спокойный, потому что мыслями остался с парнем в гостиничном номере. На него толком не обратили внимание, что порадовало — скандала не хотелось, хотя тот явно ожидал по приезде домой. Тёща, усиленно молодившаяся с помощью чудес косметологии, находясь напротив него, раздавала едва уловимыми движениями накаченных губ «ценные» рекомендации о воспитании детей, которым Алёна лет шесть уже не занималась, и попивала вино. Жена, сидевшая напротив Кьяры, очень внимательно слушала, кивала невпопад, попутно снимая фотоотчёты для социальной сети, и иногда огрызалась на дочь: — Ешь давай, книжка твоя не убежит. Не будешь нормально питаться — не вырастешь. Девочка тут же послушно брала вилку в руку, отковыривала от наверняка остывшей котлеты крохотный кусочек, прятала тот во рту и утыкалась обратно в книгу. Раз в пару минут сценка повторялась: мать огрызалась, ребёнок слушался, не выказывая при этом ни аппетита, ни сопротивления. Мужчине было неуютно от происходящего, от этой бессмысленной демонстрации власти со стороны супруги. Мысли всё же с опозданием вошли в помещение, выдав вердикт: одна его знакомая проститутка умела командовать получше, вежливее хотя бы. Наверное, если бы Антон накануне не сказал про кружок астрономии, он бы не заметил, что, в отличие от детей за соседними столами, его родное чадо не было увлечено гаджетом с мультиками или примитивной игрой. Она не листала однотипные видео, чтобы занять себя, как делал на заседаниях Сергей Борисович, пока взрослые имитировали счастливую семью, а читала, причём совсем не сказки, не детскую литературу. Трудно было вспомнить, кто из присутствовавших на встрече научил Кьяру читать. Может, этим занималась няня, которой в таком случае стоило бы выдать премию. Честно говоря, за последний год между ними двумя не случилось ещё ни одного диалога длиннее четырёх фраз: к нему не лезли, это обычно вызывало тихую радость. В отношения дочери с её матерью Арсений тем более не вклинивался, однако сейчас, неожиданно для себя, вдруг шикнул на супругу, открывшую рот для очередного замечания, и наклонился к своей маленькой соседке: — Десерт будешь? — на него подняли изумлённые глазки, следом перевели взгляд на тарелку, где от порции обеда осталось больше половины. — Если не хочешь, не доедай. Давай лучше по тортику? Не дождавшись кивка, мужчина махнул официанту. Это не сделало его хорошим отцом, но находиться в кругу семьи, пусть на полчаса, но стало комфортнее.