Сколько стоит любовь?

Микки было двадцать три. Он работал в маленьком продуктовом магазине в Саут-Сайде на пересечении двух улиц. Это место — то, где бы он никогда не оказался по своей воле, если бы не следователь по УДО, который буквально заставил его подписать рабочий контракт. Хотя, если говорить по правде, то это — лучший из всех возможных вариантов. Микки не хотел подметать улицы или вывозить мусор, не хотел работать в магазине одежды, как какой-то инфлюенсер, что бы ни значило это слово. Всё, что от него требовалось — это стоять на кассе, следить за тем, чтобы никто ничего не вынес, иногда улыбаться и, сука, разговаривать. Одному богу известно, какого чёрта он должен был оказаться в магазине в стариковском районе, где 80% покупателей — люди пожилого возраста. Как правило, они ходят в магазин не столько за продуктами, сколько для того, чтобы скрасить свои однотипные будни и поболтать. Они как хищники, которые набросятся, если Микки посмеет проявить хоть толику неуважения или отведёт взгляд быстрее, чем человек перед ним. Были и другие старики — они бубнили себе под нос, кряхтели и очень-очень долго расплачивались на кассе, потому что болезни никого не обходят стороной. А ещё были очень милые и добрые, которым было действительно интересно, завтракал ли сегодня Милкович, и как проходит его день. Не поймите неправильно, Микки не ненавидел пожилых людей, но и любви к ним не питал. Вообще, он мог относиться к ним как угодно, главное не грубить, вежливо поддерживать диалог и улыбаться. Это были практически заповеди кассира, напечатанные на бумаге и отпечатавшиеся в мозгу Микки. Слова, которые он повторял себе каждый день, когда шёл из своей маленькой квартирки в другой квартал. Важной составляющей продуктивной работы был коллектив, с которым Милковичу не сказать, что повезло. В основном это были молодые девчонки, которые подрабатывали после занятий в колледжах и университетах, но было и несколько парней, с которыми Микки перекидывался парой слов. Перед тем, как устроиться в магазин, Милкович долго думал над тем, как люди отнесутся к тому, что он был на условно-досрочном. Но, как оказалось, он был не один, кто вышел раньше положенного срока. Гретта отбыла наказание за распространение наркотиков, как и Микки. А Джейми за хранение оружия без лицензии. Микки не знал, было ли это той причиной, по которой именно с ними у него были более тёплые отношения, чем с остальными, или что-то другое. Их директор был самым настоящим уебаном, который буквально не давал Милковичу прохода. Он цеплялся, ругался, помыкал им и указывал, что страшно бесило брюнета. Он не привык быть чьей-то собачкой на коротком поводке и каждый раз контролировать себя, чтобы не послать начальника на хуй. Все углы сглаживал Марвин — их менеджер. Он был дружелюбным, высоким и обладал максимальным уровнем эмпатии к людям, поэтому возникающие конфликты — неважно, между персоналом или между покупателями — решал в миг. А ещё обладал способностью обращать внимание на себя, поэтому Микки всегда хотелось его слушать, открыв рот. Покупатели были в основном постоянными, поэтому некоторые из них заработали себе прозвища. Например «Почтальон» — парень, который стоял перед дверьми магазина за пару минут до открытия каждый день, хотя своё прозвище он получил из-за места работы. «Пижон» — малолетка, который никогда не здоровался и даже не снимал огромные AirPods со своей головы, когда подходил на кассу. «Забывашка» — беременная девушка, которая постоянно забывала кошелёк в машине и заставляла очередь ждать. «Красавчиком» Микки называл любого парня, чью внешность находил симпатичной. Но был ещё один, который стал ходить в магазин через два дня, после того как Милкович устроился, и которого ещё никто никак не окрестил. Над ним все смеялись, потому что парень мог прийти пять, а то и шесть раз за день, чтобы купить какую-нибудь ерунду. Вариантов для его прозвища было много — «Рыжий», «Бестолковый», «Веснушка» или просто «Придурок». Но ни одно из них так к нему и не прилипло, зато Микки каждый раз глупо улыбался, когда видел его в магазине, и страшно бесился. В десять утра понедельника Рыжий решил, что он не может жить без тёртого сыра и пачки сливочного масла. Микки следил за ним глазами, потому что парень вёл себя подозрительно с того самого момента, как начал часто приходить, — оглядывался по сторонам и старался словить взгляд сурового на вид кассира. Милкович взял в руки бутылку воды, чтобы сделать пару глотков, пока новый поток покупателей не прибыл, а потом открыл кассу. — Эй, Гретта, у меня заканчиваются монеты, не могла бы ты сходить к боссу? — окликнул он девушку, которая выкладывала товар на полку. Она оставила своё занятие, поставив тяжёлую коробку на пол, и подошла к Микки, чтобы заглянуть в кассу и узнать, какого номинала не хватает для расчёта. Затем Гретта кивнула и скрылась за стеллажами магазина. Милкович поднёс бутылку к губам, когда заметил приближающегося парня. Внезапно, он остановился, не доходя до кассы, а потом ушёл в сторону холодильников с напитками. Чувак был очень странный, под взглядом которого Микки чувствовал себя чуть ли не голым. — Теперь всё, — сказал он, когда снова подошёл и выложил на ленту сникерс и точно такую же бутылку воды, которую несколько секунд назад держал в руках Микки. Кассир еле себя сдержал, чтобы не закатить глаза. Парень протянул пятидесяти долларовую купюру. — Подождёте пару минут? У меня нет сдачи, — сказал Микки, глядя в полу-пустую кассу. — На сдачу я могу взять тебя, — сказал он, приподнимая одну бровь. И, да. Основной причиной того, что Милкович бесился, было то, что Рыжий откровенно его клеил. Он не видел границ личного и рабочего, ставя Микки в неловкое положение каждый раз, когда открывал рот. У кассира отвисла челюсть от такой наглости, и он не мог найти ответа, пока его не спасла Гретта, которая принесла монеты. Микки отдал сдачу так быстро, как только мог, учитывая его перчатки, скрывающие надписи на костяшках. — Увидимся, — бросил Придурок через плечо и подмигнул, прежде чем взять свои покупки в руки и уйти восвояси. — А он ничего такой, симпатичный, — одобрительно хмыкнула Гретта, глядя на широкую удаляющуюся спину. Микки оставил это без своего комментария, потому что всё ещё находился немного в шоке. Он привык к бестактным людям за две недели работы в магазине и понимал, что это — часть его работы, находить общий язык с кем бы то ни было. Но этот парень взрывал его мозг к чертям собачьим. — Он гей, Гретта, даже не думай, — предупредил он девушку, которую уже успел немного узнать. Гретта была из тех, кто не пропустит ни одного хорошенького парня на улице и сделает всё, чтобы завладеть мужским вниманием. Она чем-то напоминала Микки его сестру. — С чего ты взял? Гей-радар сработал? — Вроде того, — сказал Микки, отворачиваясь от шатенки, когда в поле зрения появился покупатель. И так было по восемь часов пять дней в неделю. Он улыбался, здоровался, пробивал продукты, рассчитывал, а потом снова улыбался и желал хорошего дня. Однотипная работа, которая может легко заебать уже через неделю. Тогда на помощь приходят такие, как Рыжий — наглые, дерзкие, бестактные, которые своим комментарием могут заставить Микки краснеть ещё несколько часов после. Через три часа он вернулся снова и Микки задался вопросом о том, не стало ли это новым хобби Рыжего — приходить сюда и бесить его. Разве у него нет никаких важных дел? Он подошёл к кассе с упаковкой макарон и соусом к ним с таким гордым лицом, как будто он покупает яхту, а не обычные продукты. Сейчас Микки уже было неловко смотреть ему в глаза. Милкович знал, что прямо над головой есть камера, но не был уверен, что она снимает без звука. В ином случае он бы нашёл, как прокомментировать это довольное лицо напротив. — Что-нибудь ещё? — спросил Микки, ожидая, пока Рыжий расплатится, но он не спешил это делать. — Сколько стоит вот эта жвачка? — спросил он, указывая пальцем на маленькую полку около кассы. — Я не знаю, мне нужно её пробить, чтобы узнать, — вежливо ответил Микки, не понимая, почему Рыжий не может раскрыть свои красивые зелёные глаза пошире и разглядеть ценник. — Я думал, что персонал обязан знать цены в магазине, — нахмурился парень. — Это не входит в мои обязанности, — пожал плечами Микки. А потом посыпался поток вопросов: — Почему ты в перчатках? — Потому что мне так удобно. — Почему у вас нет оборудования против краж? — Этот вопрос не ко мне. — Почему у вас завышенные цены? — Этот вопрос тоже не ко мне. Микки закатил глаза и тяжело вздохнул, упираясь руками в кассу. Он посмотрел на парня перед собой, не понимая, какие черти сидят в этой голове. — Пойдёшь со мной на свидание? — вдруг выдал Рыжий. — Может мы закончим играть в эту странную игру, и я смогу дальше спокойно работать? — он попытался увести тему разговора. — Ты не ответил на мой вопрос. — Нет. Рыжий улыбнулся, видимо, ожидая такого ответа. Но его взгляд и улыбка говорили о том, что игра началась. Ему работать ещё несколько часов, но он умрёт раньше, чем закончит, если всё продолжится в том же духе. После ухода парня люди хлынули с новой силой — закончился рабочий день. Микки не успевал прощаться, как снова приходилось здороваться. Минус маленького магазина — всего две кассы. В обычное время он стоял там один, а по вечерам приходилось звать кого-то на помощь. Гретта ненавидела стоять на кассе и Микки мог понять, почему. Люди сменялись один за другим, пока на глаза Милковича снова не попался человек, который заставил его собрать все остатки своего самообладания по кусочкам. Парень молчал и в руках у него ничего не было, что заставило кассира удивлённо поднять на него брови. — Можно мне смазку с разогревающим эффектом, пожалуйста? — сказал он гордо и решительно, даже маленькая улыбка не тронула его губы. Микки задержал дыхание, пока облизывал губы. Он ничего не мог сделать с теплом, распространившимся по его телу, а в комнате стало резко нечем дышать. Милкович мог поклясться, что слышал, как одобрительно хмыкнула Гретта рядом с ним. Он нагнулся, чтобы вытащить её из коробки, выигрывая пару секунд, чтобы не продолжать неловкий зрительный контакт. Микки опустил глаза на бутылочку смазки, которую держал в руках, и закусил нижнюю губу, когда озвучил цену. Парень ушёл быстрее, чем Микки бы хотелось. Но только в этот раз. Гретта закрывала вторую кассу, пересчитывая купюры и монеты, а Милковичу предстояло ещё убрать магазин перед закрытием и обслужить нескольких «забывашек» — людей, которые забегают в магазин в последнее минуты. Он думал, что теперь сможет вздохнуть спокойно, потому что Рыжий никогда не появлялся перед закрытием — спасибо большое. Но у Вселенной были другие планы на Микки. Парень прошёл гордой, неспешной походкой через автоматические стеклянные двери и направился сразу к кассе. Он решительно взглянул на кассира широко открытыми глазами и сложил руки под грудью. Под этим взглядом Милкович весь съёжился, а потом устало вздохнул. — Чем я могу помочь на этот раз? — Я купил то, что мы будем есть на ужин, — по-видимому пасту с соусом. — И то, чем будем заниматься тоже, — прозрачный намёк на смазку, от которого у Милковича сердце забилось в горле. — С тебя напитки. Он подмигнул, а Микки пытался поднять свою челюсть с пола под заливистый смех Гретты. — Соглашайся, — одобрительно кивнула девушка. — Мужчины, которые знают, чего хотят — сексуальны. Что-то внутри Микки тоже было с ней согласно, судя по тому, как у него затряслись поджилки и по тому, как сухо стало во рту. — Прекрати, блять, — шикнул он, понимая, что готов буквально провалиться под землю от неловкости этого разговора. — Не собираюсь сдаваться, — сказал Рыжий и ушёл по-английски, не попрощавшись. Микки посмотрел на время и практически бегом бросился к дверям, чтобы запереть их и опустить металлические жалюзи. Гретта будет его подкалывать ещё долго — он был в этом уверен. Ну и чёрт с ней. Милкович закрыл магазин, а потом они разошлись с девушкой в разные стороны. Он оборачивался, когда сворачивал за угол, когда шёл по парковке, и даже всю дорогу домой. Рыжий в последнее время стал походить на безумца. Парень всегда кидал неоднозначные взгляды на Микки, но то, что было сегодня — перешло черту. Микки бы ему ответил, правда, но это было запрещено правилами. Спасибо, что камера была за спиной, и он мог хотя бы закатывать глаза без страха быть за это отчитанным. Вдали показался серенький и неприметный многоэтажный дом, в котором находилась его квартира. Он ждал момента, когда сможет поужинать, а после упасть в тёплые объятия. И, если честно, то глупая улыбка не сходила с его губ всю дорогу домой. Микки перепрыгивал сразу через две ступеньки, пока не оказался перед металлической дверью, через которую чувствовался запах еды. Он не успел даже достать ключи, потому что дверь распахнулась прямо перед носом, а потом его нагло затянули прямо вовнутрь и крепко сжали в родных объятиях. Ладно, еда может подождать — сначала обнимашки. Микки поднял руки, чтобы провести ими по тёплой спине, пока нежные поцелуи покрывали каждый миллиметр его лица, а затем нашли путь прямо к губам. — Чем занимался сегодня? — спросил он, отстранившись. — Учился. — Я знаю, как ты учился, — нахмурился Микки. — Сколько нужно повторять, чтобы ты перестал ходить в магазин по пять раз за день, Йен? Галлагер надулся, смешно выдвинув челюсть, но всего на секунду, потому что в его голове что-то щёлкнуло, а глаза загорелись. — Не могу ничего с собой поделать, — пожал он плечами, лаская спину своего парня через лёгкую ткань футболки. — Я приготовил нам ужин. Микки посмеялся и придвинулся ближе, кладя ладони на щёки Йена, а потом поцеловал. Паста с соусом — он в курсе. — Меня бесит, что я не могу ответить ни на один из твоих идиотских подкатов, — прошептал он в губы Йена. — А мне наоборот это нравится. — Повезёт, если мне не сделают выговор за то, что ты там сегодня наболтал. Микки никогда не злился и не бесился на Йена за то, что он приходил и доставал его. Его раздражал сам факт того, что он не мог схватить Рыжего за футболку и выцеловать из него жизнь. На самом деле ему очень нравилось, что его парень его поддерживает, даже если одного визита было бы достаточно. Телефон Микки завибрировал в кармане, оповещая о новом сообщении. Он достал его из переднего кармана штанов, а потом экран засветился ещё одним новым сообщением. [Гретта]: надеюсь, что твой поклонник тебя дождался. [Гретта]: прекрати строить из себя девственника и объезди этого рыжего красавчика;) — Она права, — хмыкнул Йен, читая сообщение снизу вверх. — Прекрати строить из себя девственника, Микки. Голубые глаза недобро блеснули, когда Милкович поднял взгляд на своего парня. — Я тебе сейчас покажу девственника. Раздевайся, Галлагер. Микки засмеялся с того, как быстро домашняя футболка слетела с тела его парня. А потом так же быстро их губы оказались прижаты друг к другу в голодном поцелуе. — Я в душ, — сказал он, понимая, что хочет смыть с себя грязь. Микки шёл вперёд, заставляя Галлагера отступать назад к дивану в гостиной, пока тот не упал на него задницей. Йен был в полном беспорядке — его веснушчатая грудь раскраснелась, глаза полыхали огнём, а рот приоткрылся в ожидании. Микки хотел поддаться соблазну и прямо сейчас забраться сверху, но понимал, что хочет сначала принять душ и захватить смазку из спальни. Через пару минут он вернулся, видя недовольного Йена на диване, как будто у него забрали сладость. Хотя, в каком-то смысле так и было. — А как же еда? — прошептал Йен, приближаясь вперёд, чтобы крепко сжать задницу Микки руками. — Думаю, что найду, чем тебя накормить, — Микки соблазнительно закусил губу и подался вперёд. Он опустился на Галлагера сверху, перебрасывая ногу через его бёдра, а потом соединил их губы. Они боролись за лидерство — так происходило каждый раз, когда дело шло к сексу. Микки не хотел уступать, но и Йен тоже, поэтому их поцелуи всегда были дикими, полными зубов и слюны. Галлагер в этот раз проиграл, отрываясь от поцелуя, чтобы застонать, позволяя Микки взять в рот его губу. Всё потому, что Милкович пошёл на хитрость — завёл руку себе за спину и сжал член, обтянутый двумя слоями ткани. — Почему ты до сих пор одет? — недовольно прошептал Микки, прижимаясь грудью к Йену, но сразу застонал, когда парень начал ласкать его член. — Подумал, что ты захочешь сделать это сам, — ответил он в кожу на шее Милковича, обдавая её горячим дыханием. Йен тоже сделал ход, надавливая подушечкой пальца на сжатое колечко мышц, вызывая стон из груди Микки. А затем снова поцелуй, в котором Галлагер позволил своему парню главенствовать, но только для того, чтобы сбросить его с себя на диван и улечься сверху, победно улыбаясь. Йен оставил руку на члене своего парня, чтобы дразнить, пока выцеловывал дорожку от ключиц до пупка, но Микки заставил его вернуться обратно к губам, потянув за волосы вверх. — Ты теряешь время, Галлагер, — недовольно пробубнил Микки, кусая своего парня за нижнюю губу. — Ты любишь нежности, — самодовольно сказал Йен, отрываясь от губ и переходя к животу Милковича. И, да. Микки обожал чувствовать себя особенным, чувствовать заботу и ласку. Он бы хотел окружить себя Йеном и никогда не покидать этот кокон тепла, спокойствия и любви. Именно поэтому по коже пробежал табун мурашек, когда Йен провёл руками по его телу, нежно целуя подрагивающий живот. Галлагер не стал медлить и спустился к члену, облизывая головку, а потом вобрал его в рот. Микки блаженно закатил глаза и застонал, не собираясь себя сдерживать, а после вцепился руками в рыжие волосы, превращая их в беспорядок. Он случайно надавил чуть сильнее на голову Йена, проталкивая член глубже, и немного испугался, но парень лишь одобрительно замычал. Тогда Микки стал толкаться сам в тёплую влажность рта, приподнимая бёдра. Через пару движений Йен отстранился с громким чмоком, не желая заставлять Милковича кончить раньше положенного. Он встал и стянул с себя чёрные спортивные штаны вместе с трусами, отпихивая одежду куда подальше, а потом посмотрел на лежащего на диване Микки, который пожирал его взглядом. Тогда Йен самодовольно улыбнулся и сел на диван, вдали от Микки, наглаживая член. — Что ты делаешь? — нахмурился Милкович. — Хочешь этот член? Тогда иди и возьми его, — просто сказал он. На самом деле, одному чёрту известно, сколько самообладания ему потребовалось, чтобы сказать это и не наброситься на Микки. И если он сейчас решит подразнить Йена в ответ, то рыжий просто сойдёт с ума. К счастью, Микки было наплевать на то, что этот идиот бормочет — он хотел его до боли в животе и до звёзд перед глазами, поэтому снова взобрался сверху, припадая губами к губам. Йен выдавил смазку с разогревающим эффектом себе на пальцы и протянул руку, чтобы коснуться ей колечка мышц, а затем расслабить его настолько, насколько возможно, учитывая их нетерпеливость. Им никогда не требовалось много времени на подготовку — частый секс сделал Микки всегда практически готовым. Йен загонял пальцы на всю длину по самые костяшки, пока Микки пытался заглушить стоны его губами, одновременно пытаясь насадиться на пальцы глубже. Тогда Галлагер понял, что пришло время заменить их своим членом, поэтому смазал его и вошёл. Они замерли, одновременно издав стоны наслаждения и облегчения. Их губы вновь соединились с небывалой страстью, а потом Микки начал двигаться. Он выгибал спину, желая как можно лучше принять член, но в то же время не хотел отрываться от Йена. Микки всегда сохранял телесный контакт во время секса, и, казалось, что одного члена в заднице ему было мало, поэтому он всегда целовал, кусал, посасывал, запутывая свои руки в волосах или просто ведя ими по спине и плечам своего парня. Йен смотрел на него, как на божество, чувствуя себя самым счастливым и удачливым засранцем на свете, потому что в его руках был Микки — парень, который отдавал всего себя их отношениям и заставлял Йена хотеть быть лучше, стремиться и добиваться. Галлагер сполз чуть ниже по дивану, упираясь пятками в пол, а потом крепко схватил Микки за задницу и начал совершать толчки, чувствуя себя до безумия хорошо и желая разделить это чувство с Милковичем. Казалось, что Микки был счастлив, по тому, как он запрокидывал голову и стонал, как подмахивал бёдрами и встречал толчки, как наклонялся, чтобы оставить на губах Йена несчётный за этот вечер поцелуй. — Я люблю тебя, — прошептал он, прижавшись ближе к Йену, заставляя его замедлиться. — Я люблю тебя больше, — ответил ему Галлагер с улыбкой, смотря в родные счастливые глаза. Интимный момент мог бы растянуться до бесконечности, если бы Йен не перевернул их, возвращая в прежнюю позу и располагаясь между ног Микки. Он прижался в последний раз губами к сухим губам Милковича, а затем снова начал движения, уже не сдерживаясь. Микки прогибался в спине и сжимал руки в кулаки, желая сейчас расцарапать спину Галлагера, но он не дал ему такой возможности, находясь в полу-сидячем положении. Йен сжал в руке член своего парня, понимая, что он находится близко к разрядке, и ускорил свои толчки. В тот момент, когда белые струи начали пачкать их животы, Микки приподнялся на локтях и притянул Йена к себе, заставляя его упасть на него грудью, что стало последней каплей выдержки, и Галлагер кончил сам, находясь глубоко в заднице своего парня. — Вообще-то я не планировал сейчас кончать, — сквозь смех сказал он, приподнимаясь, чтобы вытащить член. — Это тебе за то, что ты назвал меня девственником, — хмыкнул Микки, сдвигаясь, чтобы освободить место для Йена. Галлагер лёг рядом на бок и подпёр голову одной рукой, второй выводя непонятные узоры на груди Микки. — Это Гретта назвала тебя так, — напомнил рыжий. — Я всего лишь повторил. Микки засмеялся, поднимая руку, чтобы запустить её в смешные завитки на затылке Йена, а после притянуть его к себе для поцелуя. — Неплохо для девственника, да? — шептал он между поцелуями, но Галлагер не был заинтересован в разговорах, потому мычал, соглашаясь, а потом проталкивал язык между приоткрытых губ Микки. Через мгновение они отстранились друг от друга и просто лежали рядом, разделяя этот чудесный момент — ноги были запутаны в ногах, а пальцы крепко переплетались на груди Микки. Йен повернул голову и встретился глазами с Микки. Глазами, которые смотрели на него с любовью и обожанием. Глазами, в которые он когда-то влюбился, а после полюбил всей душой. И слова, о которых он давно думал, сорвались с его языка: — Выходи за меня. — Выйдешь за меня? Они замерли, не ожидав такого поворота событий. А потом начали целоваться, крепко-крепко и сильно-сильно, иногда прерываясь на смех, который пробирал их время от времени. — Да, — ответили они вместе, смотря друг на друга с любовью. И, кажется, это был самый счастливый день в их жизни, если исключить тот, когда они впервые встретились. Когда наступило время подняться с дивана и пойти в душ, как минимум один из них был недоволен — Микки. И как минимум один планировал помыться вместе — Йен. С трудом сдерживая себя, чтобы не начать второй раунд, им всё же удалось нормально помыться. Микки шлёпнул Йена по рукам всего три раза, пресекая его попытки, — у них впереди целая ночь, а потом целая жизнь. — Почему ты не знаешь цены в своём магазине? — Йен задал вопрос, который не давал ему покоя целый день, пока подогревал ужин. — Потому что в нашем магазине около тысячи товаров, а ты мог бы быть и повнимательнее, — подразнил Микки, прилепившись к Йену сзади, пока тот стоял около плиты. — Мы поедим хоть когда-нибудь в этой жизни? Йен захихикал и развернулся в объятиях, пока голодный Милкович не начал жевать его плечо, а потом положил руки ему на щёки и крепко поцеловал. Да, может быть Микки и не знал цену всего того, что есть в их магазине, зато он точно знал, сколько стоит любовь. Любовь стоит того, чтобы её испытывать. Стоит того, чтобы искать её всю жизнь, а найдя, беречь, как самый хрупкий на свете цветок. Любовь стоит того, чтобы терпеть его выходки и не закатывать глаза на придурковатости. Любовь стоит того, чтобы любить. А если вы хотите знать её цену, то записывайте: один высокий Рыжий, с веснушками, с очаровательной улыбкой, самыми красивыми в мире глазами и большим…