Ординаторская

      В душном помещении витал смрад и атмосфера нереальности и неадекватности происходящего. Да и в целом когда даже недолго задерживаешься здесь, уже не чувствуешь себя нормальным. По крайней мере таким себя Фобос не чувствовал уже давно. Иногда молодой студент даже подумывал о возможной своей диспансеризации, как только пройдёт практику. Но смотря на царивший ужас в стенах психбольницы, он каждый раз содрогался внутри и мечтал поскорее закончить очередной рабочий день. Хотя среди тяжело запущенных пациентов, Фобос выделял лично одного, что выглядел не просто вполне адекватно, но и отвечал всем важным параметрам внутри парня. Он прибыл не так давно, но уже успел занять все мысли юноши и причем не самые приличные. Его диагноз не был настолько критичным, чтобы не позволять вести осмысленный диалог, но особая отстранённость и мутный туман во взгляде, присущих практически всем психически нестабильным людям выдавала его одним из них. А после так называемого «лечения» в этих стенах, Фобос на сто процентов был уверен что в здравом рассудке пациент пробудет недолго. Но это не могло не привлекать парня ещё больше.       Почти не контактируя с больным, он украдкой задерживал взгляд на нём, во время обхода или выдаче таблеток. Каждый раз любуясь неухоженными, но очень длинными локонами седого цвета, этими маленькими красивыми руками, испещренными шрамами, Фобос прокручивал его необычное древнее имя на губах. Даже ощущая какой то трепет. Вот и сейчас подходило это время. Вместо того чтобы просто выдать легкие антидепрессанты, молодой санитар ловко подменил их на мощный транквилизатор. Конечно же Иоанн ничего не заметил бы, но по плану он не должен был уснуть, ведь Фобос просчитал время действия препарата.       Слегка хватая за узкие плечи, парень медленно и аккуратно ведёт цель в свою маленькую ординаторскую. Лекарство постепенно давало эффект и по пациенту это было видно: светлые ресницы всë охотнее и стремительнее смыкались с друг другом, из-под тяжёлых век совершенно перестали сверкать небесно-голубые глаза, даже наоборот, они потемнели. Любовный объект практиканта сам по себе был небольшого роста и очевидно даже не крепкого сложения, но Фобоса даже слегка напрягло как легко и не намерено ворчливый старик следует за ним, негромко шлëпая сланцами по дряхлому линолеуму. Внушительной длины небрежная коса волочилась следом за его спиной.       Всë происходящие практически в точности следовало фантастическому плану, с такой подозрительной простотой, что начинало крайне смущать юношу. Он с детским энтузиазмом мотал кудрявой головой по сторонам и игриво метался по коридорам, стараясь найти возможных свидетелей своими острыми чёрными глазами. Иоанн же кажется уже был не состоянии учуять игривые нотки в поведении своего проводника, к своему несчастью.       Юный санитар с озорным взглядом всматривался в некогда пухлые губы, кои теперь полностью потрескались и покрылись сухой коркой. Его взор скользнул меж двух плохо застегнутых кусках ткани, оголяющих ярко выпирающие рëбра, что бесконечно манили прикоснутся к ним. Фобос кокетливо коснулся небольшой ручки, испещренной морщинами, и вольно без спроса, взял еë в свою. Вновь воображение кудрявого заиграло яркими красками и оттенками, лишь только он увидел насколько тонки и малы худые фаланги своего тайного возлюбленного. Держа чужую, как казалось, хрупкую руку с своей до селе не крупной ладони, так практикант почувствовал себя гигантом. Он не мог перестать думать о неподражаемой идеальности Иоанна, ну разве человек может настолько изящен? Это наверно не посланный с небес ангел лично для какого-та студентика как он.       Они наконец завернули в тупик этого бесконечно мечущегося коридора, встав перед деревянной дверью. Пытаясь действовать максимально тихо, Фобос отпустил лëгкую кисть, быстро достав ключи и с небольшим раздражением открыв дверь. Он быстро повернулся, одаряя своего пациента милой улыбкой, и аккуратно взял за два тонких запястья. Возбуждение всë активнее подкатывало и окрыляло разум, мысли об этих шрамированых запястьях, перевязанных тонким шнурком крепко накрепко, всë надавливали на рушущаюся адекватность, намереваясь воплотиться в реальность. Юноша попятился назад, заводя одурманенного пациента в тëмное помещение.       Молодой практикант был рад, что вечно напряжённый и внимательный старик был очень расслаблен и послушно не препятствовал. Одна таблетка была способна убить личность на несколько часов, к огромному счастью Фобоса. Всё ещё мутные голубые глаза, смотрели вперед, мимо санитара, словно не видя ничего. Они почти закатывались под тёмные дрожащие веки и казалось что действие средства всё больше влияло на нервную систему и самосознание. Иоанн почти клевал носом, его маленькое тело шаталось и если бы не чрезмерно заботливый санитар, то он бы непременно опустился на жесткий холодный пол. Почти утопая в белой одежде Фобоса, он бесцельно и скорее рефлекторно вытянул руки и вцепился в неë, напоминая неповоротливого олененка и тем самым вызывая дичайший табун мурашек у возбуждённого парня. Фобос почти застонал, когда почувствовал желанное тело так тесно. Настолько ужасно тесно, что прекрасное лицо теперь утыкалось в грудь, белые волосы упали на предплечье, а сморщенные руки слабо цеплялись за него как за единственную нить в конце тоннеля. О большем парень и не мог мечтать, даже ещё недавнее желание просто прикоснуться к белым длинным прядкам, что причудливо вились на кончике косы, казалось таким несбыточным и далёким. А тут, держа несметное сокровище в руках, до Фобоса только спустя пару долгих минут дошло, что наконец-то они одни и он может всецело обладать этим беспомощным телом. Большие руки легко держали торс, но через некоторое время уже начали затекать и Фобос, не дыша от счастья, опустился на старое кресло, утягивая за собой Иоанна. Тот напоминал сломанную шарнирную куклу и хоть разгибать его суставы было непросто, студент смог устроить старого пациента на своих коленях.Даже когда Иоанн уселся всем своим весом на молодого студента, Фобос вновь мысленно восторгнулся игрушечности своего пациента.Юный санитар с медленным удовольствием осознавал что его возлюбленный весил не больше самого юноши лет так в тринадцать, если не в девять.       Сильные руки с особой охотой бродили по поддающимся ласкам изгибам компактного тела, без какого либо сопротивления извне. Когда нерадивый студент как бы случайно касался старика в любое другое время, то тут же чувствовал холодный осуждающий взгляд, особенно когда длинные пальцы случайно просачивались сквозь концы серебряных волос или невзначай касались худой спины и тонких плеч. От такой колючей недоступности, воображение юноши лишь всё отчётливее и безнаказанней создавало сюжеты, ублажающие запретные желания, но совершенно не останавливающие, порой, нелепых попыток.       Это была фантастически радостная победа над чужим разумом, Фобосу даже не пришлось проходить долгий путь до хотя бы дружеских отношений с такой холодной особой. Лишь одна капелька простого снотворного способна открыть безграничные возможности перед его разумом, не включающие в себя долгие ухаживания, взаимопонимание и любовь.       Иоанн довольно быстро упал руками на грудь санитара, даже не пытаясь себя сдержать и протягиваясь во всю длину человека под собой. Один из сандалий незаметно громко шлепнулся на пол, пока пальцы небольшой стопы оттопыривалась в неясном удовольствии. От таких прикосновений тело молодого парня лишь нагревалось, он и сам чувствовал как бурлящая кровь растекалась до самых пяток и обратно. Туманный взгляд старика всё ещё смотрел куда-то сквозь юношу, кажется он даже не понимал как свободно чужие руки бродят по его телу, огибая миниатюрную талию вместе с тяжело вздымающейся узкой спиной.       Длинные холодные фаланги вольно промелькнули под мешковатую и слишком большую рубашку, наверно купленную и переданную его приемным сыном. При мысли о пасынке возлюбленного, Фобос лишь иронично завистливо пошутил у себя в голове, не намереваясь долго думать об этом. На неожиданно приятные касания, пациент невольно тяжело вздохнул. Когда вытянутые пальцы начали разглаживать выпирающие рёбра, словно играясь и подсчитывая их, Иоанн протянул тихий стон. Упругие смуглые пальцы массировали выпирающие кости, обжигаясь их теплотой. Фобос ощущал себя хирургом, что вот-вот вскроет руками тонкую клетку рёбер и сожмет больные внутренности в кулак, разрывая влажные лёгкие и сдавливая маленькое медленно стучащее сердце. Его ногти от нетерпения царапали чужую белую кожу, оставляя красные несильные следы, но даже от них Иоанн болезненно тихо стонал и у студента промелькнула мысль, что он может прийти в себя и тогда парад грязного разврата внезапно завершится, не успев толком начаться.       Прекратив царапанье, Фобос мило улыбнулся моложавому старику, близко приблизившись к его лицу и заглядывая в глаза с расширенными зрачками. Его объект обожания еле удерживал себя в вертикальном положении, покачиваясь на неудобных острых коленях. Санитар поддерживал его лёгкую фигуру одной рукой, а второй бесстыдно начал трогать тонкую венозную шею, оглаживая следы от верёвок, проволок и прочих средств для лишения себя жизни. Пористые и ухабистые шрамы мягко ощущались под подушечками пальцев, которые случайно цепляли седые волосы, спутавшиеся у шеи. Сколько же было неудачных попыток самоубийства у этого жалкого человека, что он надоел даже собственному сыну, который любезно сплавил его сюда?       Крупная ладонь обхватила лицо, нежно поглаживая впалую щеку и очерчивая большим пальцем линию тонких шершавых губ, слегка давя на них и немного проникая внутрь. Пациент не оказывал сопротивления этому как и всему остальному, но какая то слабая, скорее инстинктивная реакция осталась и Иоанн отвернул голову, с трудом двигая шеей. Он кажется хотел что-то сказать, что-то очевидно против происходящего с ним, но и сам удивился насколько тщетны оказались его попытки выговорить хотя бы слово. Сначала Фобос даже слегка удивился, но эти безрезультатные попытки выбраться и тихие стоны с трепетными вздохами даже чем-то позабавили его. Он ехидно хихикнул, уверенно и осторожно обволакивая длинными фалангами кукольный овал лица и поворачивая к себе, оборвав смешные и нелепые попытки выбраться. Пальцы слегка надавливали на чуть опавшие щёки, приближая лицо к своему. От неожиданности, пациент даже не успел отреагировать, как ощутил чужие губы на своих.Этот поцелуй был наверно первым за долгие годы у Иоанна, но сам он этого ещё не успел осознать.Чужие смуглые руки активно притягивали его за талию и узкий подбородок, заставляя растягивать лобызания. Седые ресницы медленно моргали, рассматривая крайне близкое смуглое лицо напротив. Фобос же тем временем, не останавливался на простом легком поцелуе, всё активнее растягивал его. Ух, как же он этого долго ждал. Он был рад такой тесной близости с ним, с сожалением осознавая, что другое крайне мало вероятно в будущем. Поэтому всё удовольствие он должен вынести хотя бы с помощью своих недюжинных умений.       Тёплые языки спутывались и распутывались, сходились и расходились, по крайне мере студент делал всё чтобы старик не мог бессознательно не поддаться на эти его тесные ласки.       Теперь когда Иоанном снова овладело беспамятство, руки могли вновь беспечно гулять по всему фарфоровому телу. Пальцы охотно соединялись в круг на крохотной талии, затем пробираясь под рубаху и разглаживая плоский вытянутый живот, переходящий то на исполосованные рубцами вставшие рёбра на коих легко находились мягкие ореолы сосков, то опускаясь далеко вниз, огибая пупок и по итогу останавливаясь на лобке. Иоанн всё чаще дышал, его стоны уже давно превратились в тихое мычание и вздохи сладкого удовольствия. Порой ловкие руки опытно оглаживали вывернутые на бок бёдра, слегка грязно подхватывая за ягодицы, но тут же останавливаясь. Фобосу именно это место казалось очень не эстетичным и он предполагал что его возлюбленному это бы тоже не понравилось, будь тот в сознании. На самом деле, больше всего любвеобильному практиканту хотелось коснутся небольших стоп, скромно касающихся друг друга большими пальцами. Они медленно словно упругие кошачьи лапы сладко пихались в ноги возбужденного практиканта, чуть-чуть царапая его джинсы. Маленькое тело всё норовило сползти вниз, видимо препарат совсем сморил мужчину и он обмяк в руках Фобоса, прильнув к груди.       Его дыхание и без того очень медленное, казалось прервалось имея промежутки между вдохами в разнице более чем десяти секунд. Облизав пересохшие горячие губы, студент решил сменить позицию. Слишком слащаво миленько выглядела их поза, словно он и являлся этим рыжим пасынком. Фобос поднялся, небрежно хватая за предплечья старика, обвисшего в его объятьях. Одним ловким движением своих сильных рук он опустил Иоанна на своё место и тот безвольно остался лежать в том же положении в котором бросили его на кушетку. Полулежащая поза выглядела на столько неестественно, будто перед парнем лежала сломанная кукла со сломанными конечностями. Несмотря даже на сильную встряску, на его расслабленном лице не дрогнула ни одна мышца. Только глаза медленно закрылись.       «Тем лучше…» подумалось Фобосу. По крайней мере он точно ничего не запомнит и можно будет повторить эту затею.       Опустившись на колени перед креслом, студент потянулся к ногам, необычайно маленького размера. Взяв одну голую ножку в свои большие руки, он любовно оглядывал нежную ступню с немного выпирающими венами. Как и в ситуации с руками, конечность не выглядела на настоящий возраст Иоанна и с вожделением кудрявый юноша признавал что пациент был прирождённым аристократом, которому не приходилось сильно напрягаться при жизни. А в купе с белоснежной кожей, длинными шёлковыми волосами и врождённой брезгливостью это только усиливало впечатление. Мысленно восхищаясь стариком, студент одновременно с тем ухмылялся тому куда вся эта тонкость и недоступность души привела такого горделиво-красивого человека в руки проворливого и умного извращенца. От всей этой ироничной ситуации он даже тихо хохотнул вслух, от чего его пациент ненадолго и ненамного раскрыл глаза. Голубые очи посмотрели с такой полной осознанностью на практиканта, что тот даже задумался — а действовало ли всё это время лекарство?..       Из-за темноты, в которой они находились, было сложно различить, где заканчиваются красные белки и начинается шершавая белая кожа. Будучи под транквилизаторами и в настолько невменяемом состоянии, что даже чувство собственной гордости и, в конце концов, безопасности, затмились нежной пеленой на грани с физическими ласками, Фобос не мог не отметить что старикан всё ещё остаётся неимоверно изящен на каком-то подсознательном уровне. Серебристые ресницы довольно скоро вновь схлопнулись, оставляя практикантка с множеством идей на следующие их встречи.       Тем временем, смуглые пальцы бродили вдоль и поперёк по, изящно выгибающимся от нежных прикосновений, ножкам. Интересующемуся студенту особенно нравилось отдельно осматривать тонкие фаланги на ногах и проникать меж них. Толстые венки то яро появлялись, то пропадали над выпирающими сухожилиями, острые ноготки рук с трепетом и аккуратностью гладили их. Порой миниатюрная нога дрогла и пыталась выбраться от навязчивых ласканий, а её обладатель трепетно вздыхал, как ребёнок которого одолевают ночные кошмары.       Наконец липкий язык чуть прикоснулся к обратной стороне ступни, стараясь поцеловать одну из множества синих венок, что так и наравила ускользнуть от него. За языком последовали и мягкие влажные губы, оставляя свои следы на выраженных сухожилиях. Удивительно, насколько эта кожа осталась нежной и не высохла как некоторые части немолодого тела. Шумно вдыхая воздух, парень скользил мокрыми устами по всей стопе, что казалась очень тёплой и даже горячей. Его ступня слегка дёргалась время от времени, когда чувствовала как скользкий холодный язык касался мокрыми льдинками по уязвимому месту. Парень был далековат от чужого лица, но иногда, прерываясь между своими поцелуями мог слышать слабые, еле слышные вздохи, которые неспешно вырывались из груди и застревали в глотке тихими хрипами. Подозревая, что пациент сейчас видит весёлые картины, что шлёт ему в мозг транквилизатор в виде побочки, Фобос подумал о том, что неплохо было бы заставить его стонать в полный голос. Хоть это и было очень рискованно в их ситуации с картонными стенками.       Остановив свои грязные ласки, молодой санитар схватил ступню обеими ладонями, чувствуя и подмечая под себя, как же приятно пульсируют выпирающие вены и бесцеремонно царапнул зубами мизинец. Словно агрессивная собака, что осознала свою виновность, он принялся сразу же зализывать место, на котором остались красные отметины. Даже внушительный укус за казалось бы самое болезненное место, не пробудил и не привёл в чувство Иоанна. Его тело и вовсе перестало реагировать на внешние раздражители и издавать какие либо сладкие звуки.       Наступила необычайно гробовая тишина для этих стен и Фобос с сожалением чувствовал, что его рабочее время подходит к концу. Остальные могли заметить долгое и странное отсутствие пациента и к тому же ему следовало ещё отоспаться от ядерного седативного до окончания тихого часа. Иначе кое кому не поздоровится за очередную путаницу в лекарствах…       Снова взять на руки спящего пациента, оказалось так же несложно, хотя ноги достаточно онемели от крышесносного возбуждения, которого юноша не испытывал давно. Тихо идя по коридорам психбольницы, он аккуратно нес свою большую и хрупкую драгоценность снова на место, словно боясь что эти грязные стены запятнают еë и окончательно испортят внешнюю красоту.