Не надо, дядя!

      Стоит ли благодарить судьбу за то, что та подкинула ему на попечение этого сопляка? Определенно. Сукуна хищно облизывался, то и дело поглядывая на своего племянника.       Юджи был внешне похож на него, но больше всего походил на своего папашу — единокровного брата Сукуны. Какая ирония: их отец переспал со своей женой и ее сестрицей-близняшкой, заделав обеим в один момент по ребенку. Они даже родились в один день с разницей лишь в пару минут.       Как же Сукуна бесился с этого факта: ведь именно он был сыном-той-самой-сестры. Дзин был законным ребенком, Сукуна — придатком, бастардом, кем угодно, но только не сыном. И хотя брат искренне любил его, Сукуне не хотелось лишний раз с ним пересекаться.       Оба росли в разных условиях, у обоих дороги разошлись. Мать Дзина погибла в автокатастрофе, а мать Сукуны скончалась от рака. Первая сестра умерла быстро, в момент, вторая же уходила в адских мучениях.       Дзин потерял мать в возрасте четырнадцати, а Сукуна наблюдал с шестнадцати лет за тем, как его матушка пытается выиграть ту битву, которую уже заранее проиграла.       Его брат женился на красивой девушке, которая очень нравилась Сукуне. С тех самых пор ему противны эти меркантильные дешевые шлюхи, которые ведутся на хер пойми, что. Да, у Дзина было все: квартира, стабильная офисная работа с неплохой зарплатой. Он был обделен магией, ведь, о как иронично, мамаша была той несчастливой близняшкой, чья сила была сожрана ее сестрицей. Зато Сукуна перенял немало от своей матери, чему был не очень рад.       Ему не светила работа, стабильность и, чертова фикция, спокойствие. Вся его жизнь идет от задания до задания. Он погряз в крови, в проклятиях, в ненависти ко всему живому и неживому. Ну как тут можно ноги раздвинуть перед таким, про женитьбу так вообще стоит промолчать!       И вот Дзин сообщает о том, что у него родился сын. Какая «радость»! Как же насрать Сукуне на то, что его братишка решил потрахаться с женой без защиты, от чего случился такой казус.       Юджи он видел пару раз в детстве. Пацан безумно раздражал. Но как же он был похож на них обоих.       — Взять и нарисовать ему те же полоски, что на тебе — вылитый ты! — говорил Дзин.       — Ага, подрастет, так и поступим. Пусть горбатится за меня на заданиях.       А мальчишка любил магию. Ему это было по кайфу. Как часто во время этих редких встреч он умолял своего дядю показать или научить его «магии». Каждый раз он получал решительный грубый отказ. Тогда он сам демонстрировал парочку неплохих для ребенка вещей. Но Сукуна не впечатлялся.       Пацан пытался каждый раз привлечь внимание к своей персоне, удивить своего дядю, но тот встречал этот детский напор со всей присущей ему взрослой агрессией и нежеланием. Зато сейчас…       Юджи едва стукнуло восемнадцать. Последний месяц своего детства он жил с дядей, ведь, какая жалость, мальчишка остался совсем сироткой. И их встреча тогда состоялась весьма тихо и грустно. А это было по нраву Сукуне: пацан хотя бы не егозит.       А он изменился. Скольких магов-сопляков повидал Сукуна, все они не могли похвастаться ни внешностью, ни силой, ни скоростью или магическим потенциалом, какие были у пацана. Он трахал многих, он знает, на что надо обращать пристальное внимание.       Мило, что мальчишка был тогда еще чист. Его невинность так и манила грязного и жестокого мудака, коим и был по натуре Сукуна. И он сломал его. А потом еще раз. И так продолжалось до тех пор, пока с уст сопляка вместо «Не надо, дядя!» не стало слетать «Я хочу еще!».       Он ждал его. Он с радостью отдавал и принимал все, что было между ними. И Сукуна впервые оценил по-настоящему, по достоинству, все то, что так стремился показать ему племянник. Впервые и он сам был не прочь удовлетворить его просьбы показать что-то или научить чему-то.       И он показывал. Он учил. Юджи оказался великолепным зрителем и учеником. Его персональный засранец. По-настоящему дорогое сокровище. А все же от блядства его бати вышел толк: сейчас он получил ту награду, ради которой стоило терпеть все лишения судьбы и ее несправедливость.       И лишь однажды, когда Сукуне грозила смертельная опасность, впервые за столько времени Юджи произнес ту фразу, которая сопровождала все их непростые извращенные отношения в самом начале. Это было так невинно, по-детски и чудесно, что после такого он не мог умереть. И он выжил.       А Юджи всего-то сказал ему, когда тот предупредил, что может погибнуть, «Не надо, дядя!»