о любви и дождевых червях

— А ты бы все еще любил меня, если бы я был… ну, к примеру, пиявкой? Или нет, слизняком! Нет-нет-нет, дождевым червяком! — дурачится капризно Тьелко, глядя на то, как возится с Хуаном его сожитель. Ему почему-то в голову приходит эта дурная идея — реализовать мем из соцсетей. Он даже камеру включить успевает заранее. Морьо замирает, оборачивается, глядя хмуро на сидящего с ногами на новой кровати любовника. — Чего. Голос его звучит недоуменно-спокойно. Хуан, отпущенный из рук, укладывается на затянутой в черную ткань домашней футболки с угрюмым котиком груди. — Ну. Ты бы любил меня, если бы я был, к примеру, не вот тем Тьелко, которого ты знаешь, и даже не человеком, а червяком вроде тех, на которых рыбу ловят? — повторяет, сдувая отросшую белобрысую челку с лица, Тьелко. Сердце почему-то пропускает удар. — …не думаю, — пожимает плечами Морьо. И еще раз — провал пульса. — Ну воооот, — ноет будущий кинолог. — Почему… Он смеется голосом — а в глазах тревога. Морьо прикрывает глаза. — Эмпатическая привязанность, не связанная исключительно с биологической функцией продолжения рода, которую ты называешь любовью, не способна возникнуть у существ, чья центральная нервная система недостаточно для этого развита. Я бы мог ответить «да», если бы ты назвал дельфинов, кошек, собак, слонов или обезьян. Червяки любить не умеют. Так что я не смог бы тебя любить. Тьелко выдыхает — облегченно и обреченно одновременно. Угораздило же со всей своей дурью влюбиться в зануду-бариста, учившегося на какую-то биологическую специальность! Потом понимает маленькое несоответствие. — Погоди, я же сказал, что если Я буду… — Если бы был только ты, мы бы никогда не встретились. Уточняя возможность любви, ты подразумеваешь совершившиеся встречу и узнавание. Значит… я могу быть только того же вида. От этого и стоит плясать. Если ты червяк, то и я. Жаль, что червяки любить не умеют. Но если бы мы были дельфинами или слонами — то обязательно, что за вопросы вообще. Тьелко осмысливает сказанное секунд пять еще, потом расцветает прямо на глазах, отбрасывает телефон (так и забывая отключить видеозапись) и кидается на пол, радостно-дико урча и смеясь. Глаза у Морьо тоже смеются. Ехидно и нежно. Он его ловит, прикрывая рукой Хуана, чтобы не придавил. — Дурень! Это же мем, ты просто должен был сказать «да»! — А разве я этого не сделал? Ай! Тьелко, у меня завтра смена, никаких укусов, Намо за следы уже выговор выписал!.. — Пусть завидует молча, старый хрыч! Хуан встревает в разговор хозяев звонким лаем. Намо усмехается, закрывая автоматически опубликовавшуюся историю, обрывающуюся на столь интригующем моменте. На сердце как-то спокойно, хоть и хочется ворчать и называть идиотов идиотами. Его Мрачный мальчик заслуживает побыть счастливым. Особенно после всего, через что прошел. Да и этот звереныш, пожалуй. Может, тогда, когда придет их время уходить, они не станут возвращаться.