Гнев порывом захватит тело, Бью вперёд, защищаюсь слева. Рассечённая бровь болела, Смех и кровь, мне пора бежать mp3: комплексы — алёна швец
* * *
2021 год
Урок физкультуры давно закончился, и Сынри уже успела переодеться, однако след от чужой ладони на спине полыхал так, словно ее ударили только что, а не пятнадцатью минутами ранее. Глаза застилала пелена ненависти, голова кружилась от чужих криков и взглядов; каждый из них словно так и говорил: «дура», «ненормальная», «психованная» и еще много всего того, что одноклассники твердили ей каждый день. В раздевалке было душно, жарко, воздух полнился «ароматами» чужого пота и едкими сплетнями, громким смехом с мерзким перешептыванием наперевес. Наружу хотелось вырваться как можно скорее. Сынри потирала ушибленную лопатку настолько интенсивно, насколько ей позволяли дотянуться до нее рубашка и розовый свитер, значительно севший после недавней неудачной стирки и облегающий ее несовершенное подростковое тело во всех самых неожиданных местах. «Такая…» — сказала про себя Сынри, глядя заплаканными глазами сквозь толстые стекла фиолетовых прямоугольных очков на свое отражение в зеркале, и тут же запнулась в собственных мыслях, а затем все же озвучила одними лишь губами: — Несуразная… Изначально на языке вертелось совсем другое слово: «толстая». Но вопреки всем оскорблениям, которые она постоянно выслушивала в адрес собственного веса, решила, что это будет уж слишком слабо с ее стороны — так быстро с ними согласиться. «Это просто освещение здесь хреновое и зеркало криво висит». «У тебя просто растущий организм». «Хорошего человека должно быть много». «Встречают по одёжке, а провожают по уму». «Главное не внешняя красота, а внутренняя». Сынри повторяла про себя эти дурацкие фразы снова и снова, будто бы назло. Назло всем: одноклассникам, родителям, себе со всеми своими кривыми зубами, «широкими костями», растяжками на бедрах, секущимися волосами, и прыщами. Странно, что в этот список чудесным образом не попали очки. Что ж, стоило отдать им должное: благодаря им Сынри не блуждала по школе как слепой котенок. Она почти рассвирепела в тот самый момент, когда кто-то — она не запомнила, кто именно — сегодня бросил мяч ей прямо в лицо, чудом не разбив линзы и не погнув оправу. Было страшно от того, что это могло случиться, приложи этот дурак (или дура?) чуть больше силы. В конце концов, Сынри — а точнее, ее родители — платили деньги только лишь ради того, чтобы она могла видеть всех этих уродов каждый божий день. Выбравшись в коридор, освещенный теплым апрельским солнцем, девчонка почувствовала, как на душе сразу стало вмиг спокойнее. Ненамного, но спокойнее. В женской раздевалке на днях перегорела лампочка, вынуждая учениц переодеваться в противном сумраке, придавая и так весьма неловкому процессу долю совершенно неуместной интимности, а вместе с тем — напряжение. Сынри раздражало, что недостатки чьих-то тел она скрывала, лишь подчеркивая чужую едва сформировавшуюся сексуальность, а ее — представляла в самом неказистом виде. Вдалеке замаячили фигуры одноклассников. Парни стояли у входа в столовую и о чем-то оживленно разговаривали, активно жестикулируя. Но стоило одному из них склониться над фонтанчиком для питья, у Сынри вдруг в голове что-то резко выключилось. «Никогда не поворачивайся к противнику спиной, Джэхён. Не ставь себя в уязвимое положение», — послала она ему мгновенный мысленное предупреждение за секунду до того, как ноющая от боли левая лопатка и горькая обида на одноклассника отдала ей команду сорваться с места. В секунду Сынри подлетела к нему, одной рукой хватая за воротник, а другой — со всей силы толкая в плечо. Удар железного фонтанчика о кафельную стену грохотом прокатился по всему коридору. Веснушки блеснули на ошеломленном лице парня, когда он зашелся в громком кашле, поперхнувшись водой. На секунду Сынри показалось, что она услышала треск ниток и хруст костей, и только тогда в ее голове что-то вновь включилось. Здравый смысл, по всей видимости. Девчонка тут же отдернула руки от одноклассника. Под пристальным взглядом его друга она почувствовала, что краснеет, и слезы вот-вот снова должны политься наружу, а главное, все никак не могла уразуметь: зачем она только что это сделала? — Вот же идиотка… — злобно прошипел Джэхён, а его товарищ, помогая ему подняться, не скрывая своей ярости, воскликнул: — Больная дура! Распираемая жгучей обидой, Сынри гаркнула в ответ, с каждым новым звуком чувствуя, как все сильнее и сильнее срывается на плач: — Ненавижу вас всех! И тут же скрылась за тяжелой серой дверью.***
«Как будто бы от того, что ты ударила его в ответ, спина перестала болеть, а к тебе все разом начали лучше относиться», — простонала внутренняя Сынри, тогда как внешняя только и успевала стирать слёзы с глаз. Это просторное помещение с высоким потолком совмещало в себе столовую и актовый зал. Огромная сцена с занавесом из плотной бордовой ткани тянулась от одной оранжевой стены к другой. За одной из штор Сынри предпочла скрыться от чужих любопытных глаз. Она ненавидела плакать в чужом присутствии. Еще больше она ненавидела себя за то, что постоянно это делала. «Ты когда-нибудь научишься рассчитывать свои силы? А если ты ему что-то сломала? Не боишься, что тебя могут поставить на учет? Ты не ему плечо сломала, ты себе жизнь сломала!» Сынри так быстро съела саму себя своими же мыслями, что совершенно не заметила, как в ее крепость из бордового бархата, звуковой установки и колонки так бесцеремонно ворвалась одна из кухарок (слово «повариха» всегда казалось ей почему-то слишком грубым). — Ты чего ревешь сидишь тут? — сдержанно, но в то же время с нескрываемым любопытством спросила женщина на вид лет пятидесяти, отряхивая свою спецовку. От нее разило — очевидно, только что нарезанным — чесноком. — Что-то случилось? Тебя обидел кто? — Не важно, — пробубнила Сынри, хотя в данный момент она буквально являлась олицетворением фразеологизма «наматывать сопли на кулак». — Ничего не случилось… — Как это, ничего не случилось? Чего плачешь-то тогда? — Один засранец из моего класса наорал на меня на физ-ре, из-за того, что я плохо играю в волейбол, и ударил меня по спине, — наконец нехотя выдала ей Сынри. Она была не в том состоянии, чтобы следить за своим языком, несмотря на то, что рядом стоял взрослый. Однако женщина, похоже, на ее жаргон даже внимания не обратила: — Ну так втащила бы ему в ответ. Тоже мне, джентльмен называется. — Ну так я и втащила! — в отчаянии воскликнула Сынри, поднимая глаза на кухарку и щурясь от солнечного света, от которого доселе спасал занавес. Слезы в тот же миг заблестели на ее глазах, и от этого она, наверное, стала выглядеть лишь еще более жалко. Как самая несчастная девочка на этой планете. — Так а ревешь-то чего? — все еще недоумевала женщина. — А чем я тогда лучше него? На этот вопрос кухарка не нашлась, что ответить. Она ожидала услышать все, что угодно, но никак не такую глубокую, но в то же время — так нелепо звучащую фразу из уст пятнадцатилетней девочки в контексте самой обычной будничной ссоры с одноклассниками. Внезапно ей даже захотелось поинтересоваться, не «эти» ли дни у нее сегодня начались. Но вместо этого она лишь вздохнула. — Вот, что я тебе скажу, — женщина присела рядом с ней на сцену, и, уложив свою шершавую от ежедневной готовки ладонь ей на плечо, произнесла: — иногда за себя надо уметь постоять. Ты это сделала. Вот и молодец. Не нужно этого стыдиться. — Да я и не стыжусь… — Сынри шмыгнула носом, разглядывая свои насквозь промокшие рукава. — Но и гордиться мне здесь особо нечем… — У тебя, случаем, не эти дни? — на всякий случай решила все же уточнить женщина. — Нет! — резко отозвалась Сынри, давая понять, что на сегодня хватит расспросов. На все уговоры выпить водички, сходить умыться, дойти до врача и попросить накапать успокоительного или выйти на улицу подышать свежим воздухом она лишь мотала головой. Разводя в стороны руки, вздыхая и пожимая плечами, кухарка вскоре в недоумении зашагала прочь, вновь оставляя Сынри одну. «Я, может, не хочу успокаиваться!» Еще несколько минут девчонка провела в жалении себя, плавно перетекающим в самобичевание, прежде чем откуда-то сверху послышался грубый женский голос: — Цой Сынри, встань пожалуйста, и пошли со мной. Нам нужно поговорить. Девчонка подняла глаза. Над ней возвышалась статная фигура директрисы. Сердце пропустило удар, и на секунду Сынри даже перестала всхлипывать. «Ну все. Теперь ты точно влипла по самые уши».