Oh, my Clematis Hope bloomed through the abyss Oh, my Clematis Always be by my side
My small heart Like small waves inside Break and push towards you Melting and falling away And only then can I see my eternity
***
одинокий коралл, отколовшийся от своего семейства, был принесён морским течением. фигура девушки, издалека напоминающая нежный лепесток вишни, кружащий в воздухе и не знающий, куда ему приземлиться, где на него не наступят и не запятнают, подняла с берега обломок морского дна. она стояла босая, ступни утопали в мокром песке, каждые несколько секунд омываемым морской водой. внезапно ей стало нестерпимо тоскливо: её мягкие руки ощутили хрупкость коралла – чуть сожми и треснет. жить в этом мире – ощущать себя так же под натиском давящих монструозных взглядов, под тяжёлыми, сжимающими горло оковами и зудящим на шее именным клеймом. какое-то время она молча смотрела куда-то далеко за горизонт, словно ожидала, что оттуда вот-вот выплывет корабль и заберёт их отсюда в мир, где не нужно столь отчаянно и страшно бороться за существование и любовь. взмах руки – веточка коралла взмывает в небо, секунда – круги расходятся по гладкой поверхности воды, забравшей обломок обратно. через пять минут его снова принесёт к берегу – непрерывный цикл борьбы за себя, исход в каждой точке которого определён заранее. выйти из этого круга бесконечной жизни и смерти – даже собери все упорство, стремление и копившуюся злобу воедино – невозможно. точно так же невозможно заставить себя переступить черту и сделать шаг вперёд к тому, кому до тебя есть дело. легче сделать шаг назад и добровольно свалиться в небытие. жизнь – сплошное заставь, борись, сопротивляйся, (не) умирай. — о чём думаешь? – беззаботный мягкий голос суа вывел из раздумий. а о чём мизи собственно мыслила? о земле, о море, о несчастном кусочке коралла, покинувшего свой дом, о жизни и смерти, о суа, такой маленькой и хрупкой, словно ангел… она пыталась думать об отвлечённых вещах, но все они так или иначе приводили к суа. — о земле. как думаешь, на земле есть море? – мизи упорно смотрела перед собой, в какую-то далёкую точку или на то, как огромное безымянное светило отражается в виде блеска на морской глади, будто оставляет ожоги, или на то медленно приближающееся сюда облако в форме рыбки. мизи как-то узнала, что наблюдение за явлениями природы успокаивает душу и выравнивает дыхание, но появление суа каждый раз нарушало этот медитативный порядок, а её сердце подскакивало, словно заведённое. — земля голубая, я видела, значит, там есть большое море, – дело в том, что суа некогда видела фотографию планеты, висевшую у неё дома. однако её приёмная семья не позволила ей грезить дольше положенного, и космическое тело, такое родное человеческому ребёнку, отправилось прямо в жгучие ладони яркого пламени. но суа запомнила очертания такой притягательной, красивой планеты, их дома, и могла бы описывать её долго и подробно. вот бы была возможность нарисовать, распечатать, вставить в рамку, но толки о доме – всем известное нерушимое табу. порыв ветра заставил суа, стоявшую в белом платьице, неприятно поёжиться. большую часть времени они все носили одинаковую белую одежду: пока они в стенах сада носить что-то другое было запрещено. мизи, краешком глаза заметив, как пытается скрыть дрожь её подруга, резким движением потянула молнию своей белой олимпийки вниз. — дурочка, не мёрзни, – и только мизи оголила свои плечи, спуская греющую её ткань вниз, как суа беспокойно и резко, словно птица взмахнула крылом, оказалась прямо перед лицом мизи, позволяя ледяной воде намочить её ступни, и натянула эту кофту обратно. мизи оторопела, когда суа запустила свои руки ей под олимпийку, обняв девушку за талию и прижавшись ближе, опустила голову на плечо. — не хочу, чтобы ты замёрзла, жертвуя своим теплом. просто поделись, – мизи боялась вздохнуть и пошевелиться, словно к ней действительно прижался воробушек, и любое, даже самое незаметное движение могло его спугнуть. спустя несколько секунд в состоянии какой-то заторможенности, мизи еле заметно коснулась горячими ладонями чужой продрогшей спины. точно, это физика. тепловой обмен. тело с более высокой температурой будет отдавать своё тепло до тех пор, пока температура обоих тел не станет одинаковой. а после они смогут это тепло поддерживать вместе. суа как всегда оказалась чуть умнее. но сработает ли такое, когда придётся делить что-то не предопределённое? например, судьбу. умереть вместе. выжить вместе. прыгнуть в море вместе и на его волнах отправиться в сторону земли. было бы славно. осмелев, мизи обняла девушку крепче, прижавшись щекой к её тёмным волосам – они пахли свежим яблоком. на самом деле, все жители сада пахли одинаково: единые правила, единая форма, единый набор средств гигиены. несмотря на это суа пахла чем-то ещё, чем-то истинно человеческим, оттого мизи ощущала себя будто в объятиях уюта, дома, семьи – все эти слова вызывают приятные ассоциации, хотя ни мизи, ни суа не знают, что такое человеческая забота, семья и тепло. возможно, это чувство оставлено им в наследство от предыдущих поколений, видовой компонент, неотделимая часть генома. руки суа уже не такие холодные, но они всё продолжают стоять, ища поддержки в объятиях друг друга. — онни, ты не думала подстричься? – суа подняла на мизи взгляд, а левой рукой потянулась к клубнично-розовым прядям, пропуская их через согретые пальцы, – мне кажется, что тебе очень пойдёт. — тебе так не нравятся мои длинные? – мизи тихо усмехнулась, одной рукой поправив сползшие на нос очки. — тебе не нравятся. — им нравятся. — не им жить тобой, – суа слегка свела брови к переносице – за её словами будто бы скрывался иной смысл, далёкий от темы длины волос мизи, но никто не решался эту тему поднимать или прямо говорить о ней, иначе равновесие, которое было обретено, грозится пошатнуться, сколлапсировать. — это не так-то просто, – мизи вздыхает и свободной рукой аккуратно и невесомо проводит большим пальцем по чужим бровям, разглаживая, – только не хмурься. суа от прикосновения уходит и прячется в чужом плече, губы недовольно сомкнуты, а во взгляде всё ещё плещется искра несправедливости. — однажды ты обязательно сделаешь это. так как хочешь сама, – цедит, предварительно пропустив эту фразу через мыслительную мясорубку – результат не одной бессонной ночи. мизи знает, что суа недоговаривает: все её слова – красивая обёртка, которую даже сама суа не хочет, не может развернуть: они друг другу негласно дали обещание. и обе выбрали молчание. выброшенный обломок снова оказался у их ног. — ни к чему это всё, пошли обратно.***
морской берег – тоже часть сада, часть территории, где они заперты навсегда и вынуждены работать в условиях, нарушающих любой трудовой кодекс, если иноработодатели вообще слышали о таком. на земле есть: свобода, правá, море (?) на земле нет: суа но однажды это изменится, и они вместе исправят этот недостаток. больше днём взаимодействовать не получилось: внимательный глаз инопланетных существ не позволял продохнуть ни на минуту, подавляя любое бунтарское желание, кипящее внутри и грозящееся выплеснуться желчью наружу. после дня тренировок мизи лежала на своей кровати и вспоминала шум моря. собирая в голове образ увиденного днём пейзажа, на ум случайно пришёл образ суа: её коротких, чуть взъерошенных от ветра волос, щурящихся тёмных глаз, что могут поглотить космос целиком, а вместо этого неустанно смотрят на неё; наверняка, неземная, ангельская улыбка, которую можно поймать лишь в особые дни. в такие моменты суа хочется осторожно-крепко сжать в объятиях, уверенно-сладко поцеловать, чтобы знала она, какое колоссальное влияние имеет над мизи. но привязываться к кому-то – себе дороже: это словно дорога, усеянная иглами, ни свернуть, ни обойти. в их случае: либо люби отчаянно, разгоняя максимальную скорость, понимая всевозможные последствия в виде аварий и других несчастных случаев, либо никак – держи в себе до последнего, скрутись в трубочку, но не дай прорваться чувствам, а прикосновениям зайти за черту, а взгляду пресечь грань дозволенного. мизи пытается придерживаться второго пути: любить – свернуть на неизвестную тропу. лучше не пытаться вовсе, иначе будет и плохо, и печально, и травмоопасно. — ты не спишь? – однако предмет постоянных сомнений, словно астероид врывается в пространство галактики под названием мизи, и уверенно рушит все только что отстроенные догмы. суа спрашивает, но ответа не ждёт – она уже пришла, чтобы намеренно прилечь рядом, и она знает, что для неё ответ всегда положительный. суа совершенно точно знает, что делает, врываясь в личное пространство своей подруги: протягивая руки к лицу напротив, перебирая нежного цвета локоны. глаза сосредоточенно следуют за движениями рук, избегая прямого контакта с чужими. и мизи премного благодарна, потому что это окончательно сломало бы её под тяжестью неопределённых эмоций, таящихся в душе и со стуком сердца стремящихся наружу, вон из груди. — я знаю, о чём ты думаешь, – больше не задаёт вопросов, не желая получать на них абстрактные ответы, а ставит перед фактом, который они вроде бы договорились не озвучивать. или так считала только мизи? острый взгляд суа сфокусировался на чужом лице, голос, обычно нежный и тихий, вдруг приобрел резкость и грубость в ночном шёпоте, а пальцы слишком сильно сжали светлые пряди, – прекрати. мизи боялась шелохнуться и таки попалась в оковы чужого взгляда, будто считывающего каждое колебание её нервных импульсов. видеть такую суа – не пожелать никому: она кипит и бурлит, не в силах скрывать накопившееся, не в силах закрывать и отводить глаза – суа чувствует глубокую боль, ещё не будучи раненной, предательство, ещё не будучи преданной. мизи затаила дыхание. неужели всё её невысказанное вслух – просто открытая книга? или это суа наделена телепатическими способностями? — если ты так поступишь, я тебя никогда не прощу, – гнев суа потух уже на первых словах – такие люди злятся сильно, но неумело, неспособны прождать и пяти минут, – я всё вижу. обещай мне, что мы будем держаться задуманной траектории, – суа протягивает мизинчик – как будто детская клятва на пальцах чего-то стоит, как будто это - самый серьёзный договор, нарушение которого способно убить всех связанных с ним. мизи не остается ничего, как снова впустить воздух в лёгкие (конец света неожиданно миновал) и примирительно протянуть свою руку: — хорошо…я обещаю. только не хмурься. мизи хотела бы слукавить, обещать одно, а сделать другое, но произнеся эти слова, больше не могла об этом думать. вербально выразив согласие, она не могла оступиться. иначе – предательство, нож в спину, эгоистический порыв. именно это дала понять суа своим проницательным взглядом, сведёнными бровями и цепкой хваткой пальцев. а мизи слишком слаба перед ней. её мысли всегда где-то между, на грани. и вот сейчас, находясь в запредельной близости, её поглощают другие, новые идеи. — как всё закончится, я подстригу тебя, – атмосфера раскалённого железа улетучилась как только суа переключила тему разговора, а потом сделала нечто, что заставило мизи перестать прокручивать в голове их диалог, думать, в какую из двух пропастей шагнуть и сосредоточиться в моменте – суа внезапно придвинулась ближе, настолько, что кончик её носа едва касался чужого. глаза суа мерцали в темноте ночи, улыбка, чуть смущённая, аккуратно тронула уголки её губ, дыхание мягко касалось щёк – всё это незаметно отрезало все провода в сознании мизи, её сервер выдавал ошибку и единственное спасение виделось в порыве хватай-беги. мизи определённо сошла с ума, но суа всё же сошла первая: прикосновение нежных губ к чужим снесло последнюю преграду – её смыло мощным цунами. — ждать, пока ты это сделаешь – себе дороже, – суа фыркнула, немного отодвинулась и прикрыла глаза, давая понять, что останется спать здесь, но руку она не выпустила – будто показывая, что сегодня они будут делить одно одеяло и одну подушку, – всё будет хорошо, – прижала ладонь к своей горящей от смущения щеке и затихла. а душа мизи странствовала в воспоминаниях настоящего и прошлого: все моменты, прожитые вместе, их отстроенное настоящее, всё осознанное и не очень – всё это освободилось из-под власти и контроля и оказалось вне возведённой в абсолют принятой политики. мизи привыкла жить по правилам: если ты послушный – тебя похвалят. и она была готова быть послушной, несмотря на то, как сильно эти правила презирала. ещё она привыкла решать всё самостоятельно: жертва – осознанный выбор, прятаться – осознанный выбор, сидеть молча, не нарушая идиотских правил, – осознанный выбор. и это в какой-то степени ради суа. но никогда ей не приходило в голову, что по этому поводу чувствует сама суа? оказывается, ей ближе обратное. а точно ли сама мизи не думает точно так же? чего ей хочется? о чём она думает? проблема снова выброшена волной на берег. а хочется одного: довериться человеку напротив, потянуться к свету, добру, теплу, оставляя позади тяжесть своей ноши, холодные снега одиночества, закрыть глаза на предупреждающий сигнал о бедствии, о заведомо проигранной битве. наплевать на логику вещей и правила. просто быть рядом. и тут направление мысли сменило ориентир. мизи медленно придвинулась ближе, свободной рукой укрывая их обеих тонким одеялом. может, стоит вверить будущее хрупкой надежде? дать ей шанс. мысли потихоньку рассредоточились, пока мизи медленно засыпала, погружаясь в мечты. в эту ночь ей снилось, как они вместе будут сиять на чужой сцене в ожидании не то казни, не то помилования, а вечером суа с той же осторожностью отрежет мизи волосы, как она только что отрезала все сомнения, и станет легче. душевно, физически. а потом…а потом они на волне бушующего моря вернутся домой, туда, где у них будут правá и свобода. там они проснутся вместе в одной постели, а всё это окажется одним большим кошмаром. и жизнь вернётся на круги своя.