Красота, требующая плату

Выписавшись и придя домой, Джи, выбросив список противопоказаний куда-то в сторону, начала высматривать что-то, что могло бы помочь девушке вызвать глиста. Последнее, о чём та могла думать когда-либо... – Он — единственное моё спасение. Будет жрать за троих, а я, не толстея, останусь в такой же форме, какой и буду всегда... Зная лишь мелкие детали о глистах, девушка вспомнила, что они появляются в организме человека благодаря нарушенной гигиене... – Нужно идти на мусорку и сожрать что-то грязное, отвратительное. Может, облизать мертвого голубя… Я не могу терять работу! В девушке говорило нечто, что пугало саму девушку, но вместе с этим Джи правда не хотела терять ни работу, ни состояние. Осталось еще немного, чтобы можно было выплатить долг за операцию. Мама будет жить с отцом, всё будет так, как должно. Прибежав к ближайшему мусорному баку, Джи, предварительно надев на себя пальто с капюшоном, старалась не показаться никому на глаза. Ей было стыдно даже думать, что из всех способов она выбрала самый грязный, отвратительный. "Я начала этот путь ещё прибывая в адской агонии с оземпиком, мне не помогли даже нравоучения Насти. Я ебанутая дура, но когда мне было не плевать". Открыв зеленую крышку, девушка увидела кучу мусорных мешков, забросанных друг на друга. Разорвав первый своими ногтями, та не увидела ничего интересного, кроме как объедков от курицы и сгнившей корочки арбуза. Запрыгнув внутрь бака, девушка, всё также нервно оглядываясь по сторонам, продолжая прикрывать свой профиль тканью капюшона, начала делать намеченный план... "Начало положено". Облизав и искусав по кусочку каждого объедка, Джи приступила ко второму, третьему, десятому мешку, уже начиная чувствовать, как нос, свыкаясь с неприятным запахом, перестает подвергать горло пытке в избежании рвотного позыва. Съев сгнивший, совсем мягкий банан, такой же гнилой бутерброд и сделав пару попыток проглотить собачьи фекалии, в конце концов, срыгнула их вместе с недавно найденными продуктами... Пара дней спустя... Встав с кровати, как оно и положено ранним утром, девушка, не желая даже вспоминать о недавней пробе натурального дерьма со сгнившими продуктами, направилась на кухню, предварительно не моя руки, не чистя зубы и не делая ничего, что могло бы помешать внутреннему организму расти и спасать Джи. – Я... Я понимаю, что нужно сказать Насте о своей затее. Возможно, её слова — не пустой звук, она правда хочет мне помочь. Но никто не сделает это так эффективно, как я сама. Разговор сам с собой помог Джи хоть немного обдумать события и начало её безумной авантюры, перешедшей грань реальности и ночного кошмара. Порезав грязную, всю в грязи и земле морковь, девушка всё еще с отвращением, но принялась кушать подобного рода "перекус" для глиста, который начал расти, уживаться в девушке. Это говорили её частые боли в животе, сыпь на руках, которую Джи умело прятала под слоем тоналки, и одышка, которая была с ней и до этого, но теперь её стало больше. Она начиналась даже при обычной ходьбе... – Всё ради карьеры, Джи. Мы справимся.       Приехав на очередную съемку, Джи начала слышать еле уловимые, но всё же ядовитые упреки в сторону новенькой. Подойдя к гримерной двери, девушка услышала мелкие шепотки ещё явнее... – Она упала на съемке из-за «Оземпика». – Ну и? Чё бубнить о этой тёлке, которая не смогла просто пройти к двери дальше и стать плюс-сайз моделью? – Шутливо закончила одна из моделей, будто чувствуя стоящую по ту сторону двери Джи. Открыв дверь, девушка, стараясь не переиграть свою роль "незнающей", поприветствовалась с каждой моделью и, усевшись на своём месте, принялась смотреть на себя в зеркале, поправляя прическу, раскладывая все необходимые вещи на туалетный столик. – Ну как там состояние, Джи? Не став обращать внимание на подобное выделение имени среди остальных слов в предложении, девушка, отпив пару глотков воды, пожала плечами, хмыкая. – Пока на жизнь не обижена, а что? Поняв грубый намёк, одна из моделей начала упрекать девушку, грубо высказываясь о ней, будто не страшась получить выговор от Сары... – Чья бы корова тыкала, а? Сама не справилась с правдой, начала употреблять, не смогла и всё равно осталась здесь? – Я хотя бы молчу и не разжигаю споры, в отличие от некоторых тёлок. Визажист, удачно войдя в комнату, остановил бешеную модель от нападения на Джи. Она, даже не поморщившись, лишь посмотрела на девушку с усмешкой. На её лице виднелся легкий испуг. "Соси мой хуй, сука".       Придя домой, девушка, уже не в состоянии терпеть адскую боль в животе, подбежала к шкафчику и, достав оттуда заготовленные таблетки на все недомогания, достала от спазма. – Больно! Сука! Положив в рот десять круглых таблеток, Джи, даже не запивая, начала махать головой вверх-вниз. Ей было больно даже лежать, не говоря о том, чтобы налить воды или просто взять графин... "Я подписала смертный приговор... Я не смогу остановить это..." Спустя пару часов боль девушки не останавливалась. Уже искусав все стенки рта до крови, Джи, не думая ни о чем лучше, начала ковылять к холодильнику. Резким движением открыв его, девушка увидела кастрюлю сваренных позавчера спагетти. Этой детали было достаточно, чтобы Джи резким взмахом, повалив содержимое на пол, не начала длинными пальцами сжимать тонкие нити макарон, сдавливать их в мелкую кашицу. Сжирать, причмокивая, будто голодная псина или знакомые ей африканцы. – ЖРИ, ТВАРЬ, ТОЛЬКО ПРЕКРАТИ ЖРАТЬ МЕНЯ! Переместив свой взгляд теперь на сырую курицу, упакованную в полиэтиленовый пакет, Джи, ногтями вцепившись в неё, начала пожирать жирную, неприятную на языке, но не для него кожицу. Толстые куски розоватого мяса рвались зубами, мясными нитями застревая в них. Организм пытался отвергнуть всё это, но Джи, вдавливая себе в глотку кашеобразное нечто вперемешку с блевотой, в конце концов проглатывала это, чувствуя, как он начинает быть довольным, сытым... – Префуркати... Прфу-у-у... – Замычала Джи, обессиленно упав на пол, развалившись бесполезным пластом посреди жирного, всего в разбросанной еде пола. Руки не слушались, пихали всё, что соприкасалось с пальцами: улетавшая каждый раз, дразнящая без того разгневанный ум муха, всё в пыли и выпавших волосинках спагетти... Всё. Пара дней спустя... Убираться в квартире становилось труднее и труднее — невозможность контролировать ситуацию во время адских болей живота начала бесить Джи. "Может, я сделала что-то не то?.." Включив телевизор и переключив на новостной канал, девушка увидела быстро летящий текст. – Быстро восходящая звезда Джи Даинг – красота или «Оземпик»? "Всё намного хуже..." Сделав громкость выше, Джи, уже заварив ненавистную порцию кофе, от которой живот крутило только больше, но и это было её единственным спасением не умереть от бессонницы, села на диван и, переместив свой взор на коробку, услышала... – Джи Даинг – молодая модель, которая покорила народ не только своими длинными ногами, но и стройной фигурой! – Как всем известно, моделям запрещается есть так много еды, как нам, обычным людям, но присланные от анонимных пользователей снимки доказывают совершенно обратные вещи. На экране всплыла пара-тройка фотографий исподтишка, где Джи, сидя рядом с Анастасией в ресторане, кушают, но модель делает это куда активнее и с порцией побольше, нежели у её подруги... "Эти суки начали снимать меня на камеры... Не дай бог я сделаю что-то ещё вне дома, меня высушат на месте..." – Также мы выяснили ежедневный чек Джи. Фотографии сделали те же анонимы. Захотелось выключить ящик, разломать экран, сделать что-то, чтобы выпуск о новенькой модели не продолжался так... "Какого хрена они выпускают это на экран?!" – Чек составляет больше десяти тысяч долларов! С нынешней зарплатой модели эти цифры ничего не значат, но что делать остальным? – Сдохнуть, сука! – Вскрикнула модель, быстро зацепив пульт и выключив телевизор, откинулась на спинку дивана. Море сплетен, и лишь на одной Джи. "Я покажу этим гадким сучкам, кто я такая". Неделю спустя... Увидев на плашке уведомлений, что сегодня выходной день для Джи, девушка, даже не улыбнувшись, лишь посмотрела сбережения на карте. Недавнее начисление за съемку пополнило пустоту в электронном кошельке. – $80.000. Этого хватит на то, чтобы пойти в магазин... Умывшись и также надев на себя что-то приличнее заблеванной майки с шортами, Джи, уже выйдя на этаж, хотела было пойти в лифт, но соседняя дверь, открывшись, помешала ей сделать это. Из-за металлической преграды вышла Анастасия, напуганная. Ногти вжались в шершавую поверхность, когда та увидела свою подругу. – Джи?.. С тобой всё нормально?.. Отрешенно посмотрев на "подругу", Джи, плюнув ей в лицо, начала идти дальше к лифту, но поступок не избавил девушку от присоски в виде надоедливой девчонки, подумавшей, что она сможет справиться с проблемой обезумевшей модели. Если даже она не понимает, как справиться с ним внутри, то кто сможет хотя бы догадаться до его присутствия?.. – Эй? На тебе же лица нет, ты чего? Это из-за новостей? Резко повернувшись к девушке, Джи начала диалог, который захотела тут же окончить. Забыть всё, что было у них когда-то. – Чего тебе, сука?! Что тебе надо от меня? Хватит быть спасателем даже там, где тебя не просят! Уйми задницу, тупоголовая! Из-за тебя я сделала это! Напугано посмотрев на округлые, совсем без отблеска глаза, Анастасия задалась единственным вопросом. – Что "это"?.. Джи, не выдержав ещё одного слова от девушки, начала быстрым шагом подходить к её двери. Анастасия, уже скрывшись в квартире, защелкнула замок. Но модель, подойдя к металлической преграде от внешнего мира, начала стучать по ней: руками, ногами, огромным выпирающим ключом, оставляя на поверхности мелкие царапины, вмятины, неравномерно прилипающую грязь. – Джи, я не понимаю, что с тобой, но прошу, прекрати! Я знаю, ты не такая! – Еле слышно закричала Анастасия, казалось, стараясь всеми доступными способами достучаться до Джи. – Замолчи, иначе я обглодаю тебя до кусочка! Угрозы подействовали, и Анастасия замолкла, прекратив действовать девушке на нервы.       Дойдя до ближайшего «24/7 супермаркета», Джи, взяв металлическую тележку и зацепив локтем пластиковую корзину, пошла вглубь мясных отделов. Сейчас ей как никогда хотелось вкусить жир, плоть, кожу... "Нужно запастись продуктами на... месяц...а два. Я не смогу так долго держаться на одной лишь лапше и курице". Добравшись до морозилок, девушка увидела милого продавца-мясника, который, уже взяв нож, было хотел выслушать Джи и отрезать ей самый вкусный кусок, но она, ворвавшись прямо в прилавок к продавцу, начала брать в охапку огромные жирные стейки коровы, свинины, бесцеремонно раскусывая их, заставляя язык выделять слюну, заставлять его угомониться. – Девушка, это зона для продавцов. Выйдите отсюда. – Начал мужчина, стараясь не трогать обезумевшую клиентку. Джи, посмотрев на мужчину исподлобья, лишь ухмыльнувшись, демонстративно раскусила огромный кусок мяса и, плюнув образовавшуюся кашицу прямо ему в лицо, сказала, чтобы услышал только он. – Ты, червь. Ещё раз ты мне укажешь, что делать, я снесу твой мозг и буду разглаживать каждую извилину, если остались, своим языком, пока их не будет вовсе. Ты. Меня. Понял? – Медленно, словно смакуя каждую букву, произнесла Джи. Дважды повторять не пришлось, мужчина, опасаясь девушку и закона за оборону, начал смотреть на другие ларьки, пытаясь найти спасительную охрану. И, наконец выбрав подходящее мясо, девушка вышла из магазина, пройдя мимо кассиров, которые, видимо, уже, услышав рассказы продавца-мясника, не стали ничего говорить сгорбившейся, спрятанной за капюшоном и толстым слоем одежды Джи. Не дойдя даже до середины дома, девушка, почувствовав знакомую боль в животе, поняла, что нужно делать, и, схватив огромную бордовую печень, начала сжирать её прямо на улице у всех на виду... Прохожие, пялясь, было хотели что-то высказать против, но от одного холодного, обезумевшего взгляда те, словно увидев саму смерть, отшатывались и, ускоряя шаг, шли туда, куда хотели... Пара дней спустя... – Девочки, прошу, не горбитесь... Кадры просто... Модели, не зная, что и делать, изгибались как могли, в то время как кадры у Джи щелкались "быстрее вспышки метеорита". Как любила говорить Сара, после того как весь инстаграм кишил фотографиями одной единственной африканкой, пока другие, кусая локти её стройной фигуре и утонченным, с каждым днем остреющим скулам. – Джи, попку ко мне, лицом... куда-нибудь. Ты сколько не ешь? Но девушка, не став подпитывать очевидный интерес ради сплетен от хорошего фотографа, но не человека Роба, сказала: – Фотографируй мою задницу, а не глаза. – Шоколадка, хватит меня провоцировать, твои батончики отпад. Вспышка камеры ослепила глаза, отчего живот скрутило, будто червяк начал управлять Джи, не останавливаясь на одном лишь желудке. Это насторожило девушку, хоть та и продолжала выпячивать прелести прямо в объектив, страх колючим холодком прошелся по спине... "Я явно выбрала самый ужасный путь из всех... Я поплачусь чьей-нибудь или даже своей собственной жизнью. Игра не стоит свеч". Думать было поздно, бежать от всего этого тоже. Заходя в магазин, Джи начала чувствовать пронзающее сверло взглядов на спине. Идя просто по улице, девушка была объектом шепотков. "Сколько бы я ни хотела, это неотвратимый процесс. Мне было стыдно изначально, но а что сейчас? Мне стыдно за то, что я вру маме... Она явно бы начала отговаривать меня от принятия «Оземпика» и уж тем более вызывания глиста... Надо позвонить маме". Роб, сообщив о перерыве на перекус и перекур, ушёл по своим делам, пока Джи, достав телефон из сумочки, не набрала дрожащими пальцами номер мамы, уже предвкушая страшный разговор о не менее страшной правде. – Доченька? – Хриплый, еле живой голос снова ударил по ушам. Хотелось плакать, кричать в агонии и покарать себя за то, что в мыслях вообще всплыла идея об этом чертовом звонке... – Ма, привет... Я хочу... – Ком в горле вновь начал рвать горло, слишком знакомый. Слезы каждый день проливались на подушку от осознания потерянной Джи, той самой, униженной и обиженной на жизнь. "Я, сука, тупая дура... Зачем..." – Что происходит, Джи? Ты плачешь? – Да, плачу... Я такая тупая дура... – Прошу, доченька, не говори глупостей! Деньги можешь не присылать, врач сказал, что пока ты можешь так не торопиться с вложениями! Джи знала, что мама врала, чтобы просто не пугать дочь и не шатать без того убитое состояние. Операция была слишком дорогой даже для мерок моделей, но Джи, уже сделав всё, что было в её тупой, безмозглой голове, не стала зарабатывать больше... – Уже поздно, что либо останавливать... Оно растёт во мне... – Кто? Кто растёт?! – Связь начала першить, отчего голос перестал походить на что-либо связанное. Руки задрожали в попытке выронить телефон и не забирать обратно, чтобы не слышать напуганный голос матери. – Я не хотела доходить до такого... Я просто хотела помочь тебе... – Прошу, милая, ты сделаешь лучше, если скажешь, кто растёт в тебе... – Монстр... Моё новое отражение — монстр... Я всегда хотела остаться такой, какой ты сотворила меня, но теперь... Невозможно... Джи осталась там, где-то в Африке... Сейчас её нет... Пальцы, будто по чьему-то велению, начали сжимать телефон, специально зажимая понижение громкости динамика. Но даже пропадающий каждую секунду голос дал последнюю, уже ничего не стоящую надежду... – Я люблю... те... Дж... – Последнее, что услышала Джи, — вырвав динамик из уха и начав резкими движениями нажимать на отключение звонка. Траур ударил девушку в сердце, но не в мозг. Он давно стал не тем, каким был раньше, — сейчас Джи управляют, а она, марионетка, лишь поддается командам. – О, боже, мамочка проснулась? Не умерла ещё? – Сказала модель, стоящая позади упавшей на колени Джи. – Она и не умирала. – А чего мы так тихо говорим? – Продолжила вторая, чувствуя и зная, как комната закипает в ауре гнева и ненависти. – Проглоти язык, проститутка. – Что ты щас сказала?! – Начала третья, уже не став терпеть нападки новенькой модели. Но не успела она ничего сделать, как Джи, встав на ноги, резко повернулась, схватила модель за запястье, сжала его до режущей боли, пока не услышала женский крик, и прошептала прямо в ухо задергавшейся в бесполезной попытке выбраться модели. – Слушай сюда, белокожая, я не буду играться с тобой в игры – вырву кишки, обмотаю твоё горло, и ты будешь висеть как экспонат. Поняла? – Д-д... – Не смогла сказать модель, как тут же была отброшена куда-то в сторону Джи. Подруги, явно напуганные происходящим, побежали спасать девушку из напуганного состояния, но та, уже не в состоянии связать и пары букв, заикалась, время от времени смотря на уходящую Джи. – Мы скажем Саре, она быстро вышвырнет тебя, тварь! Так и не досняв снимки, Джи, подойдя к Робу и сунув ему купюры в грудь, сказала: – Скажи, что у меня скрутило живот. Врать не пришлось, девушка вправду страдала режущей, адской болью живота. – Шоколадка, прошу, скажи. – Нет, я знаю, что ты докладываешь этим курицам всё, что я тебе скажу. – Джи, я вижу, что ты меняешься на глазах. Это правда не смешно и не весело. Ты была должна отказаться от «Оземпика». По голосу Роба можно было сказать лишь одно: он правда переживает и не хочет выпытать информацию для кого-то, только для себя. Джи, понимая это, замешкалась, будто настраивая мозги на ответ от самой себя. – Я отказалась от него, но я... Я дура, бестолковая. – Шоколадка, я не знаю, что ты принимаешь, но мне не нравится, что ты так быстро снижаешь вес... На тебе уже мяса нет, ты ведь понимаешь?.. Прошу, сходи к врачу, – Сказал Роб, отдав подкуп прямо в руки Джи. – Я скажу Саре хоть что, но взамен — ты сходишь к врачу и узнаешь о своем состоянии. Опустив голову и прикрыв свои пустые глаза прикрывающимися веками, Джи обессиленно прошептала. – Его не остановит никто, кроме меня... – Кого "его"? Но девушка поспешила уйти, оставив фотографа и всю кампанию без ответов, лишь с увеличивающимися каждый день вопросами...       После очередной перепалки с пустого места и вскоре съёмки полуобнаженного характера Джи, вернувшись домой, открыла холодильник. – Пу...сто?.. – Сказала девушка, уже не смакуя слова, вытягивая их. Сейчас ей было больно говорить, кашляя сухой непонятной субстанцией, разъедающей горло изнутри. Мелкая сыпь, разрастаясь по всему телу, начала пытать девушку чесоткой, после которой от кожи девушки не оставалось ничего, кроме отпадающей на пол омертвевшей корочки, длинных когтистых следов и даже гематом. Джи привыкла себя избивать за эту слабость — чесать кожу целыми сутками. "Я сожрала всё, что было на два месяца... За два дня?.." Удивившись своему аппетиту, девушка, всё также не забывая о том, ради чего всё это затеяла, подошла к весам, увидела "42" и слабо, еле видно, улыбнулась. Ради чего была огромная плата, продолжало быть с Джи. Стройнее фигуры в модельном агентстве девушки просто не найти. Ради новенькой модели конструкторам приходится шить индивидуальные экземпляры одежды, заставляя крыс за спиной девушки шептаться активнее, злее. "Пусть подавятся. Я не срала полторы недели, а эти сучки вызывают рвоту, завидуя мне!" Пара недель спустя… Отфотографировав пару десятков снимков в очередной секс-журнал на тему шиномонтажки, Джи, уже подобравшись к столу с закусками, буквально вцепилась в него ногтями, бесцеремонно сжирая курицу-гриль, картошку фри и прочее, словно бы девушка была животным, не знающим ни этикета, ни границ. – Ты совсем дура? Я это есть не буду. – Сожри свой язык, паскуда. – Промямлила девушка, всё продолжая запихивать в себя килограммы курицы, запивая всё это рядом стоящим стаканом колы, но всё также не чувствуя даже мелкого намёка на удовлетворение. Еда стала обычной пресной бумагой, после которой хочется жрать ещё и ещё. – Что ты сейчас сказала? Забыла угрозу про Сару? Она давно всё знает, лишь ждет момента... Устав выслушивать многочисленные оскорбления и шепотки сзади Джи, девушка, схватив пластиковый стакан и налив туда горячей воды из-под бойлера, плеснула её прямо в рядом стоящую девушку. Та, закрыв красное обожженное лицо руками, начала кричать, не переставая проклинать Джи. – Я сказала, чтобы ты заткнула свой вонючий рот, проститутка! Я не собираюсь отдавать это место кому-то из вас, тупых потаскух, которые насосали это место! – Озлобленная девушка начала медленными шагами приближаться к кричащей модели. – Я сожрала говно собаки, чтобы быть здесь! А НА ЧТО ГОТОВА ТЫ?! – Сказала Джи, начав длинными пальцами выдирать её мокрые, горячие волосы. – ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ!! – Тебе никто не поможет, тварь! Я буду звездой Vogue, а не ты! ПОНЯЛА?! Смотря на девушку как на кусок мяса, Джи, уже не контролируя себя, начала дергать руками, только сильнее сжав волосы модели, и, сделав один резкий взмах в сторону, увидела в кулаке блондинистый клок волос. – А-а-а-а-а-а!!! – Заверещала девушка, начав убегать к другим, напуганным моделям, вставшим в углу огромной студии. – Что, думаете, я вас не обыграла? Я всегда слышала сплетни о себе. Где они сейчас?! Но девушку остановила вошедшая в комнату Сара. По крайней мере, так хотелось верить... – А ты, тварь, сказавшая мне, что я жирная уродка! Ты виновата в нём!! Нисколько не испугавшись, Сара лишь начала медленно подходить к Джи, будто не чувствуя напряжения в комнате. – Детка, ты заигралась в роль чокнутой модели. Сколько дней я слышу одно и тоже?! Иди домой и даже не смей возвращаться, пока ты не выпустишь ту самую Джи. И девушка, словно борясь с собой, опустилась на колени, зарыдала, укутав длинные, костлявые пальцы в соломенные, спасавшие только парики волосы. Теперь Джи осознала, в кого превратилась. Исхудалое чудовище, готовое наброситься на своих же коллег, прорываясь к главной, глупой, не стоящей даже собственного здоровья, а самое главное, истинной мечте — попасть на обложку Vogue... "Я... должна... убрать... его..."