***
— Че ты, Теркель, опять со своей подружкой-жирушкой тут обжимаешься? — Хаха, та вже, парочка року, одна корова, другий теля, хоч би до будинку дотерпіли, ми з вас тут все зараз обригаемся! Теркель и Дорис не смотрели на них. Терпеть утренние издевательства от Нигеля и Саки стало привычно, оба уже не придавали издевкам особого значения. Сидите за одной партой = обжимаетесь, общаетесь вне школы = ебетесь, дружите = мутите. Раньше бесило, сейчас все равно. Теркель поднял на одноклассников уставшие глаза. — Отвалите уже, дебилы. А потом его отпинали во дворе школы. Обычный вторник Теркеля. Все болело, но он мужественно выдержал натиск чужой обуви, даже не заплакав. Это тоже у него не сразу получаться стало, только потом, когда они в седьмой класс перешли. Дорис помогла ему подняться и сесть на скамейку. — Ну вот зачем ты им так ответил, Теркель? Они просто дураки с недостатком внимания, подразнили бы и оставили нас в покое, — Дорис, причитая как обеспокоенная бабушка, заботливо обрабатывала салфеткой небольшую свежую ссадину на его лице. Кровь, конечно, во все стороны не хлестала, но девушку все равно при виде чужого боевого ранения пробил маленький неприятный озноб. Она не любила всю эту тему с кровью, кишками и вот этим вот — было противно и очень отталкивало, девушке больше по душе приходились романтические комедии с хеппи эндом под конец, принцессы, пони, цветочки, кексики. — Да достали, блин, — он взял салфетку из руки подруги и сам неуклюже обтер лицо, — Вот бы их на место кто поставил. — Да… — оба замолчали. О таком в их отстойной школе можно было только мечтать — учителям насрать на буллинг среди детей, а детям шоу с драками да разборками только в радость. Тяжело в такой ситуации быть единственными козлами отпущения в классе, неприятно это очень. Дорис вдруг оживилась. — А пошли ко мне сегодня? К нам мой брат вернулся, познакомлю вас, он тебе понравится, — при упоминании родственника лицо ее прыщавое засветилось искренней радостью. Теркель и не знал, что у нее есть брат. Интересно, у него тоже есть прыщи? — Ты не говорила, что у тебя… — Да, — перебила, редкость для вежливой Дорис, — Понимаешь, это больная тема для семьи, он как-то сбежал из дома и пропадал непонятно где, а сейчас вернулся, и мы можем наверстать упущенное! Ну вернулся так вернулся. Познакомятся, значит.***
Теркелю нравилось тусоваться с Дорис. Она была такой доброй и понимающей, иногда перебарщивала с опекой и вела себя слишком наивно, но всегда поддерживала его. У Дорис были проблемы с акне и лишним весом, из-за чего ее дразнили в школе, но вообще судить по обложке же тупость полнейшая. Теркель так считал. Какая разница, как от человека пахнет и сколько у него угрей на носу, если вы вместе можете помогать друг другу на контрошах и слоняться по детским площадкам вечерами, обсуждая последнюю серию «Игры престолов»(Теркелю нравился Тирион, потому что он весь из себя такой умный, а Дорис текла по матери драконов, что Теркелю было понятно, но чего он не понимал)? К тому же, Дорис делала ему неплохие обеды в школу (бенто, как она постоянно поправляла Теркеля). Дорис была помешана на аниме и всякой этой японской теме, часто балаболила о каких-то азиатах и мультах, но Теркель не шарил особо и не вникал, ему больше фэнтези было интересно. Подземелья там, драконы, властелины колец и хоббиты. Вот такое ему вкатывало, а потому он скорее третьего Ведьмака бы перепрошел в тысячный раз или книги все по нему перечитал, чем начал бы смотреть про какой-то гейский гаремник из вампиров. Пока они шли до дома Дорис, та опять воодушевленно затирала ему что-то о азиатах, включая на телефоне опэн… опенин… опенгини… короче, заставки к ее японским мультам. Теркель такого не понимал, но Дорис обижать не хотел, а потому состроил заинтересованную рожу и башкой кивал как болванчик. — Проходи, Теркель, чувствуй себя как дома, я пока накрою на стол! И умчала прочь, оставляя его в коридоре. Ну и ладно, не первый раз он тут, Дорис настолько часто зовет его к себе, что он уже реально как дома себя ощущает. Родители их опять, кажется, куда-то съебались, но это особо и не расстраивало, от них один шум. Вечно закатывают скандалы на ровном месте. Страдала не только дочь, но и вся посуда в ближайшем радиусе. А еще Теркелю неловко в их компании было. Его родня тоже, конечно, далеко не образцовый показатель домашнего очага, но там хоть пытались разговорами свою херню решать и столько алкашки не поглощали, как здесь. Кстати, о ней. Пацан пробежался глазами по грязному полу, усыпанному пустыми банками и бутылками из-под дешманского пива, и чуть поморщился. Так уж вышло, что он никогда не пробовал ни алкоголя, ни чего-то такого еще, и ему было нормально. Один только запах, исходящий от пустых банок, вызывал горечь на языке, стало противно, и школьник поспешил обойти всю эту свалку, пока двигался в сторону уборной. Из-за того, что смотрел он себе под ноги, обходя банки с бутылками, а не перед собой, Теркель не заметил нарисовавшуюся из ниоткуда преграду и ударился башкой о что-то твердое. Или о кого-то. Возникло неприятное такое чувство дежавю. — О, знакомая рожа. Кудряха, давно не виделись, ты типа извиниться пришел? Голоса он не припоминал, но когда поднял голову, потирая место ушиба, то тут же замер. Перед носом был утренний говнюк, который ему нахамил после их случайного столкновения. И улыбался он еще так нахально во все тридцать два, демонстрируя отсутствие одного верхнего зуба и небольшой шрам на растянутой губе. Шапка, которую он по какой-то причине не снял в помещении, слабо прикрывала торчащие из-под нее темные волосы, наверняка жесткие на ощупь. Теркель только сейчас обратил внимание на то, какой же потрепанной она выглядела — как будто этот тип ее на протяжении лет так десяти с себя не стягивал. Бровь рассекал пирсинг, делать который было, наверное, больно, на скуле синим пятном отпечатывался, судя по всему, чей-то тяжелый удар. Темные карие глаза изучали стушевавшегося школьника, заинтересованно скользя по нему, от чего Теркеля чуть передернуло: такого пристального внимания он не получал даже от родной матери, что уж говорить о каком-то левом маргинале. Пацан сглотнул, что не скрылось от глаз парня напротив. — А ты тут че забыл? — Теркель старался выровнять дрожащий голос. — Я? А ты какого хуя тут забыл, брекетман? — от вкрадчивой интонации Теркелю стало не по себе. Два темных зрачка вцепились в него и словно пытались таким образом вскрыть его кучерявую башку как консервную банку. Испытующий холодный взгляд напрягал до тряски в конечностях, но пацан его выдержал, потому что был задет выпадом. — А я разве обязан перед кем-то вроде тебя отчитываться? — от собственной дерзости в носу защипало, но он продолжал упрямо смотреть в эти утягивающие омуты, холодеющие с каждой секундой. Кажется, придурок разозлился. Маргинал сделал шаг, потом еще один. Теркель не заметил, как попятился, пока лопатки не встретили ровную поверхность за спиной. Стена. В носу все еще стоял неприятный запах дешевого пива, и нога по пути случайно задела одну из банок, так, что кучерявый чуть не споткнулся о нее. Нарастало напряжение, и мозг начинал в панике чеканить лихорадочное «бей или беги, бей или беги». Теркель не мог определиться, в какое направление качнуть этот суетившийся маятник, и просто загнанным зверем смотрел на нависающую над ним фигуру, источающую явную угрозу и запах каких-то горьких сигарет. По левую сторону от сжавшегося школьника с грохотом в стену впечаталась ладонь, и Теркель честно попытался припомнить хотя бы одну связную молитву из множества тех, которые постоянно тараторила его мать перед ужином, но как на зло в голове остался только белый шум, прерываемый тихим елейным «ну ты сам напросился, дебил». Когда лицо человека, который, видимо, лишит сегодня Теркеля его жалкой жизни, приблизилось к лицу последнего, в нос, прорвавшись через сигаретную вонь, ударили еле заметные нотки одеколона. Ого, выглядит как отброс, а о гигиене что-то знает, похвально. — Повтори-ка, пиздюк. Теркель зажмурился. Одно дело дать отпор Нигелю и Саки, чтобы те тебя потом нежно отпинали после школы, а другое — нарваться на кого-то, кто похож на бывшего зека, отсидевшего за особо тяжкое. Почему-то пацан был уверен, что это его последний день. — О, ребята, вижу, вы уже познакомились! — Дорис, свечась от счастья, захлопала в ладоши. Она появилась в коридоре ровно в тот момент, когда надежды на спасение у Теркеля не осталось, и прямо сейчас он готов был упасть ей в ноги и воздвигнуть алтарь в ее честь. «Святая Дорис спасительница жопы» — такую надпись бы он выгравировал на памятнике в честь своей драгоценной подруги. В уголках глаз скопилась влага, и Теркель только сейчас осознал, в каком напряжении находился все это время. Маргинал отстранился, повернувшись к девушке. — Ага, сестренка, даже поладили, на. "Сестренка!?" Он бросил на трясущегося школьника последний нечитаемый взгляд и нехотя отлепил ладонь от стены. Теркель был уверен, что на поверхности осталась вмятина от удара — настолько сильным он был. Дорис, наивная душа, не распознала в его интонации сарказма. — Здорово, Теркель! Рада, что вы с Джейсоном подружились, — она отряхнула потные ладони о штаны и повернулась в сторону кухни, — Предлагаю покушать, заодно пообщаемся поближе! Паркет под ее ногами скрипел, когда она убегала из коридора, и Теркель выдохнул. — Потом договорим, Теркель. От того, с какой интонацией было произнесено его имя, парень понял, что разговоров там много не будет.***