•••
Шум перед главным входом в больницу стоял просто ужасный. Народу - дикое бушующее море, необузданное и шквальное. Совершенно разными демонами кишела вся улица: беспорядочно галдящий персонал в белых медицинских халатах нервно толкался, не имея понятия, чем помочь старшим. Высокие фигуры переругивающихся между собой медиков выглядели достаточно внушительно, но даже они со своими вычищенными до блеска стетоскопами не знали, что делать. Выкрикивающие всевозможные слова папарацци, наперебой с шумными репортёрами известных газет, задавали работникам вопросы, один абсурднее другого. Бестолковые прохожие глупо сталкивались друг с другом на улице. Без умолку орали дети. И даже несколько жирных, потных полицейских в синих фуражках безостановочно галдели, столпившись с правой стороны тротуара. Так тесно, что страшно оторвать спину от кирпичной стены больницы. Задавят ещё, засранцы. Именно это зрелище Блиц застал, выйдя из главных дверей Святой Анны. «Ебать, и чего им дома-то не сидится, неугомонное зверьё!» - со злостью подумал Блиц, вымотанный настолько, что так и остался стоять возле стены, придерживая за шкирку расползающуюся по земле Луну. Мысленно, под впечатлением после недавней прививки, гончая кажется была уже далеко отсюда, в никем не изведанной стране, а сам Блиц просто не видел смысла в том, чтобы зря надрывать себе жопу на этом блошином рынке. Само как-нибудь рассосётся, не будут же они там толпиться целый день, а здесь, в тени крыльца было так спокойно и прохладно, что так и хотелось выкурить сигарету другую. Чтобы успокоиться. Да и лучше уж переждать ненастье в безопасности, крепко держа одной рукой беспомощную дочь, а другой надёжную кирпичную стену. Но внезапно до него долетели отрывки слов, обронённых впопыхах одним из низкорослых бесов работников больницы, разводящих панику ненужным копошением. Парнишка лет двадцати, совсем ещё юный на вид: курчавый, с маленькими кривыми рожками в разные стороны, и курносым заострённым носом, на кончике которого красовались круглые очки в чёрной оправе. По щекам парнишки рассыпалась целая поляна тёмных веснушек. -Я слышал… - едва различимый сквозь толпу голос прозвучал слегка невнятно. Высокий и взволнованный, он явно принадлежал мальчишке, -да, кажется ещё кого-то из знати грохнули. Вся больница на ушах: кажется к нам везут очередного аристократа с тяжёлым кошельком. Начальник от радости просто прыгал… Блиц невольно навострил уши, в то время как тело напряглось, будто нападения ожидая. Знати? И почему эти слова принесли с собой столько тревоги? Нехорошее предчувствие зашевелилось где-то глубоко внутри него, будто горсть живых личинок внезапно закопошилась в желудке. Он не расслышал, что ответил собеседник курчавого мальчишки, но почти сразу же тот нервно, словно в панике, замахал руками: -Нет-нет, по словам доносчика, кажется он ещё жив, но Доктор Мильтон сказал, его смертельно ранили. Он уже едет сюда на всех порах. Да, скоро должен быть здесь. «Дьявол вас подери, кого там ещё принесло? Какую важную шишку на этот раз грохнули?» Речь снова перешла в неразборчивый бубнёж, отчего Блиц почти выругался в голос. Он не понимал почему, но узнать имя безликого аристократа стало вдруг жизненно необходимо. -Не знаю, Джон, не знаю… - уныло продолжал курчавый свой монолог, -Теперь, когда это уже произошло, всё зависит в первую очередь от времени. Мы сделаем что сможем, но… «Бля-ять, какого хуя? А поподробнее чтоли объяснить в падлу?» Остаток предложения бес естественно не расслышал: высокий голос мальчишки затерялся в новом взрыве шума. Толпа разразилась нестройным хором криков и воплей, а камеры в руках журналистов с остервенением защёлкали ослепительными вспышками. Жалобно скрипнули тормоза знакомого фургона, и в мгновение ока вокруг помятых дверей авто столпились десятки демонов в белых халатах, закрывая от толпы своими жирными тушами. От такой наглости Блиц остолбенел. До него не сразу дошла вся ужасная суть происходящего. -Эй, мать вашу, это мой фургон, долбоёбы! - крикнул он, выпуская наконец Луну из усмирительных объятий. -Какого хрена..? Мокси, чёрт бы тебя побрал! Медленными неуверенными шагами он направился вперёд. Словно в трансе бесёнок наблюдал, как из его фургона, покоццанного словно после бомбёжки, вытаскивают нечто длинное и нескладное. Очень осторожно, чтобы не повредить неведомый предмет, но в тоже время быстро, не теряя времени. Словно даже секунда промедления могла привести к летальному исходу. Наблюдал, как чьё-то тело бережно перекладывают на носилки и в спешке волокут ко входу. -Эй, Мокси… Милли… Только секунду спустя он осознал, что неизвестным для себя образом успел отойти от спасительной стены на приличных десять метров, оставив позади скулящую Луну. Но ему было плевать. Широко распахнутыми глазами бесёнок смотрел, как вокруг носилок орудуют сразу трое медиков, ловко оказывая первую помощь прямо на ходу. Одновременно с этим они умудрялись сохранять какое-то странное, гармоничное взаимодействие, выкрикивая указания младшим по званию демонам. «У пациента серьёзная степень кровопотери! Сильное кровотечение в правом плече! Срочно остановить кровь!» «Подготовить операционную номер шесть! Живо! Три левых ребра сломаны, вывих правой ноги!» «Пульс слишком слаб, подключить капельницы! Пациент потерял сознание, скорее!» Не успел он опомниться, как толпа опрокинула его на измазанный чьей-то рвотой асфальт, и прошлась по нему раз десять, втоптав в землю и смешав с грязью. Он мог бы легко увернуться, или уползти на худой конец, но сильнейший шок сковал его налитое свинцовой тяжестью тело. Сердце билось так быстро, как никогда раньше. Он не понимал, что происходит. Шум, гам, толкотня вокруг… со всех сторон наперебой кричали разносортные жители ада. Раздвинув слегка руки, которыми до того момента прикрывал голову, Блиц в мгновение ока застыл соляным столбом: лишь только он поднял взгляд красных глаз, он увидел его - демона, что лежал на носилках неподвижной безжизненной куклой. Ну а точнее краем глаза заметил его на секунду мелькнувший, когда-то шикарный, но теперь же облезлый и растрёпанный хвост, испачканный засохшей кровью. Совиный, мать его, хвост. Совиный, тёмно серый, пушистый, мягкий, длинный, и очень очень красивый. Хвост Столаса… -Но, как же так… - сдавленно прошептал Блиц, продолжая пялиться перед собой пустым взглядом, даже когда шум вокруг него стих и опустела вонючая улица. Нет, это не могло быть правдой, произошла какая-то глупая, идиотская ошибка. «Я слышал… да, кажется ещё кого-то из знати грохнули.» Нет, он отказывался верить. Это же всего лишь какой-то странный, совсем неуместный розыгрыш? «Кажется он ещё жив, но Доктор Мильтон сказал, его смертельно ранили.» Нет, это ложь! Такого не может быть! «Теперь, когда это уже произошло, всё зависит в первую очередь от времени. Мы сделаем что сможем, но…» Что за ёбыную хуйню несёт этот молокосос?! Он ничерта не понимает! Столаса не могли смертельно ранить! Столас, он… он же… -Сэр, вы в порядке? - раздался знакомый, и до странного встревоженный, похожий на овечье блеяние голос, совсем близко от него, но Блиц никак не отреагировал. Даже головы не потрудился повернуть. -Босс… - окликнул уже другой голос, женский, полный отвратительного сочувствия. Но бес попрежнему молчал. Обеспокоенные его состоянием - не затоптали ли их босса насмерть? - агенты И.М.П обступили раздавленного не в физическом, но душевном смысле бесёнка, и даже Луна робко подошла, чтобы шумно обнюхать лицо приёмного отца. Никто из них не знал, что сказать. Что вообще делать с этим как никогда хрупким, уничтоженным психологически бесом? Что говорить, чтобы не сделать хуже? Как действовать? Выглядело со стороны так, будто трое обеспокоенных бесов столпились вокруг сбитого машиной пса, не имея понятия чем помочь бедняге. Но внезапно Блиц шумно выдохнул, - словно из под толщи воды вынырнул, - и бессознательно накрыл лицо рукой, почувствовав, как нечто горячее и мерзкое вновь подступает к горлу, а глаза начинает пощипывать необъяснимой влагой. Эта самая влага выделялась непозволительно быстро, собираясь в прозрачные капли, и бесшумно стекая по щекам. Но тем не менее он оставался спокоен. Или хотел думать, что остаётся. -Что, чёрт возьми, здесь произошло? - наконец спросил он, но голос звучал слабо и хрипло. Он предательски дрожал, выдавая абсолютно всё. Блиц вообще выглядел довольно помятым со всеми своими синяками и царапинами, что с любовью оставила крошка Луни, ну а теперь так вообще походил на раздавленного грузовиком, а затем восставшего прямиком из под земли ходячего мертвеца. У ребят от такого жалкого зрелища всё внутри сжалось. Луна даже тихонько заскулила, поджимая к голове уши. -Давайте я помогу вам, а то выглядите… не очень хорошо. - замялся Мокси, протягивая начальнику вымазанную кровью руку. Тот был таким убитым на вид, что подшучивать над ним сейчас не повернулся бы язык. Словно брошенного, искалеченного щенка пинаешь… картина не для слабонервных. На явное замечание в свой адрес Блиц промолчал, хотя в любой другой раз ответил бы колкостью на колкость, да ещё какой. Кто угодно бы охуел от такой богатой на ругательства фантазии. Однако сейчас бесёнок просто принял протянутую руку и с трудом поднялся на трясущиеся ноги. Одно неверное движение - упадёт и больше не поднимется, рассыплется в прах. Мокси с Милли коротко переглянулись, кивнули друг другу, подхватили его под руки с обеих сторон, и направились в сторону полуразрушенного фургона И.М.П -Вы не ответили. - напомнил начальник абсолютно бесцветным тоном, но даже так, он… казался таким хрупким и ранимым. Горечь сквозила во взгляде, читалась в том, как сильно поджаты тонкие губы, как нахмурены брови… и этот наигранный пофигизм, будто ему нет дела. Блиц всегда был плохим актером. И шутки его совсем не смешные. Их по-настоящему ценил лишь… Столас… или же просто делал вид, что ценит. -Как вы уже наверное поняли, сэр, Принца Столаса сильно ранили. - осторожно ответила Милли вместо своего ссыкла мужа. -Мы отправились в погоню сразу после вашего приказа, но они уже были слишком далеко. Если честно, мы немного заблудились, пришлось спрашивать дорогу… а когда мы наконец добрались… принц был уже в полубессознательном состоянии. Мне жаль. После этих слов Блиц резко покачнулся, но подчиненные, судя по всему ожидавшие чего-то подобного, удержали его в вертикальном положении. Луна настороженно шагала рядом. -Да не переживайте вы так! - попытался приободрить его Мокси, хлопая по пыльному плечу. -Это же лучшая клиника города, а Столас не так уж и слаб! Принц из рода Гоэтии как-никак! Всё обойдётся, вот увидите, глазом не успеете моргнуть! Однако Блиц уже снова не слушал, уставившись пустым взглядом на открывшуюся ему картину: двери в фургон были благополучно распахнуты, а на заднем сиденье… Рога сатаны, как же так? Дерьмо… он снова плакал, но уже в открытую, позволяя слезам свободно стекать по щекам и шее куда-то вниз, за шиворот. Замызганная временем сидушка обитая тёмной кожей теперь была испачкана ещё и кровью. Кое-где свежей, кое-где уже засохшей. Тёмная и липкая. И перья. Много перьев - короткие, длинные, изломанные… Не давая себе отчёта, Блиц поднял одно особенно длинное, судя по всему из хвоста птицы, и поднёс к лицу. Прижался мордочкой. Втянул ноздрями едва уловимый запах. Запах Столаса… запах молока, кленового сиропа, цветочного шампуня, а теперь ещё и металла. Густой, тяжелый, душащий изнутри. Захлопнув за собой дверь, бесёнок устало поглядел из окна, провожая взглядом белоснежные стены больницы. Вздохнув так горько, как никогда раньше, он свернулся калачиком, и положил голову на колени Луне, уткнулся заплаканной мордочкой ей в живот. А та к удивлению была не против. Растерялась разве что, не зная куда деть руки, но потом благополучно опустила их отцу на плечи. «Настолько насколько потребуется, значит? Хах, какой же я ублюдок. Прости меня… прости меня, Столас… прости…» Его затрясло. Машина пролетела на красный свет светофора, резко затормозила перед носом у какого-то беса малолетки, а затем бренча всеми своими деталями завернула за угол. Больница скрылась из виду, а вместе с тем глаза вымотанного Блица уже слипались. «Ты не заслуживаешь любви, Блиц.»•••
На город опустилась вуаль холодной ветреной ночи. Редкие деревья во дворе больницы покачивались под её унылыми ахами и вздохами, накренялись низко, словно болванчики на рыночном прилавке. Мрачная картина: небо затянуто в тёмные свинцовые тучи, будто каждый сантиметр синего полотна закатали в асфальт. Лёгкая, подхваченная ветром морось холодила кожу всюду, где её не скрывала одежда. Микроскопические капельки смешивались с воздухом и наполняли нежные лёгкие тяжёлым, пахнущим сырой землей воздухом, из-за чего скрытый тенью, непрошеный гость чувствовал удушье. Ему не было места здесь, в палате спящего Принца Столаса, да и во всём мире, если честно, тоже. Ему нигде не рады. Он проверял это, и не единожды. Нередко, слишком замученный тяжёлым чувством пустоты в груди, - в особенности когда дочери не было дома, - он накидывал на плечи плащ, и покидал дом под покровом ночи. Брёл по пустым вонючим улочкам, пока не утыкался в дверь какого-нибудь ночного клуба для бесов - для таких же низкосортных отбросов, как и он сам. В тесных, пропахшим дымом и потом трактирах он пил, пил и пил до состояния полной невменяемость, пока мысли не покидали тяжёлой головы. Он пьянствовал, не ведая границ, накуривался всякой дрянью, не имеющей даже названия, пока не начинало троиться в глазах, трахался до полной потери сил. И так раз за разом. Но просыпаясь наутро не чувствовал себя ни на йоту лучше. Напротив, к вечной хандре прибавлялась ещё и тошнотворная боль во всём теле. Но тем не менее, одетый в чёрный костюм с рваным, развивающимся за спиной плащом, он стоял здесь, под окном одной из хорошо охраняемых палат. За двухслойным стеклом не горел свет, все давно спали. Но оно и к лучшему. Он не должен был находиться здесь. Не имел никакого права после того, что случилось. Тяжело вздохнув, Блиц разбежался и прыгнул на стену, хватаясь лапами за обвивающие её лозы. Он хорошо лазал: ловко и бесшумно взбирался по кирпичной стене, перебирая руками как тощий чёрный паук. Для опытного киллера это было просто, как перепрыгнуть через забор. По словам одного из медиков, Столас находился на втором этаже. Блиц уже не был уверен в правильности происходящего, если конечно был вообще когда-то. Но просто… грудь его раздирала такая адская боль, что сидеть дома не было сил. Не сегодня. Только не сейчас. Сидеть в баре и трахаться - тем более. Его воротило от одной лишь мысли похотливых взглядов в свою сторону. Никто из тех шлюх не смотрел на него как на личность, их взгляды были прикованы исключительно к паху беса. Он для них - пиздатая секс-машина, легко заменимая и незначительная. Огромный хуй - вот и вся его ценность. А вот Столас… Столас, он… Да чёрт знает, что на самом деле в голове у этой похотливой, аристократичной сучки. Но… он не знал почему. Не знал зачем. Главное - ради чего? Был уверен лишь в одном - ему необходимо увидеть Столаса. Убедиться что всё нормально. Что то была… не последняя их встреча… И какого чёрта его беспокоила судьба какого-то жалкого, лживого, высокомерного аристократа? Он не знал. Он. Ничерта. Не знал. Скрипнула сточная труба за которую он ухватился, а лёгкий шорох плаща был похож скорее на взмах птичьих крыльев, неуловимых как порыв ветра. Нужный подоконник нашёлся сразу же. Почему? Ответ очевиден. С внутренней его стороны стол до краёв был уставлен бесчисленными вазами цветов. Любимые цветы принца - лунная хризантема, что бы это там ни значило. В сказочной во всех смыслах, королевской оранжерее, предпочтение было отдано именно этому виду демонических растений. Блиц бывал там ни раз - Столас водил… Бес бесшумно взобрался на нужный ему подоконник, а затем… ох, он никогда не думал, что скажет подобное, но… это зрелище было лучшим, что низкосортному ублюдку вроде него посчастливилось видеть за свою жизнь. Не давая себе отчёта, он присел скрестив ноги, и упёрся головой об оконную раму. Взгляд его проникал сквозь толстое стекло, сквозь бесчисленные лепестки цветов и завесу тюлевых штор, упираясь в скромную больничную койку на которой свернувшись калачиком лежал Столас. Живой Столас. А на большее он, жалкий цирковой бес, и надеяться не смел. На долю секунды слабая - и первая за эти как никогда дерьмовые сутки, - улыбка осветила его измождённый облик. Опустив взгляд с расслабленного - и такого… беззащитного? - лица ниже, он также заметил многочисленные повязки, которыми были обмотаны предплечья и ноги. Грудную клетку аналогично украшал белоснежный бинт, а прямоугольным пластырем заклеили ссадину на щеке. Врачи постарались на славу, впервые за многие годы. Ну ещё бы, ведь сам Принц Столас, наследник рода Гоэтии пожаловал к ним с ранением. Нельзя ударить в грязь лицом, ведь где лежит знаменитость, там и журналисты щёлкают своими камерами, ненасытные шакалы. Как стервятники, столпившийся над телом раненой зебры… бесчувственные твари: раздерут до мяса, не оставив ни кусочка, и плевать им на состояние жертвы. «Три левых ребра сломаны, вывих правой ноги. Сильное кровотечение в правом плече…» - вспомнил вдруг Блиц, и сердце его пропустило удар. А если бы… он тогда был рядом, изменилось бы что-нибудь? Пребывал бы принц сейчас в таком плачевном состоянии? А ведь Столас всегда приходил к нему на помощь, и чем же отплатил Блиц? Ничем. Ничем, кроме жалкого, полного орфографических ошибок «выздоравливай поскорее». Никогда ещё так сильно не хотелось сдохнуть. Он действительно низкосортный ублюдок, раз посмел показать здесь своё эгоистичное ебало. Снова скрипнула старая труба. Внезапно Блиц замер, точно дикий зверь почуявший угрозу, и на пределе возможностей навострил зрение, вглядываясь в тёмные очертания комнаты. Только что… неподвижно лежавшая фигура принца… вздрогнула? Нет же, не может быть. Лишь игра разыгравшегося воображения, но тем не менее очень неуютно стало находится здесь, словно чей-то пронизывающий взгляд внаглую изучал его сгорбленное тело. Кажется он слегка задержался. Вздохнув так горько, что казалось взвыло даже усеянное тучами небо, - точно волк в ответ на зов, - он поднялся с ледяного подоконника и спрыгнул вниз, не оставив после себя ни следа. Растворился в тени, как призрак. Словно и не было здесь этой ночью никакого Блица Баксо. И никогда не будет. Он не придёт сюда больше.•••
Но он возвращался. Снова и снова. Каждую грёбаную ночь… и каждый раз обещал себе: «это в последний раз». Однако он лгал. Лгал как окружающим - в наглую, так и себе - с отчаянием на сердце. Лгал взволнованной Луне, оправдывая еженощные отсутствия пьяными гулянками в баре, с друзьями, коих у него не было. Лгал Милли с Мокси, ссылаясь на накопившуюся усталость, когда бывало надолго выпадал из реальности. Лгал себе, повторяя снова и снова, как же ему плевать на судьбу этого жалкого аристократишки, когда приходил к нему каждую ночь, и глаз не сводил с мерно вздымающейся фигуры. Сторожил её сон. Проверял сохранность. Считал каждый вздох. Ему было страшно. Палата королевской особы охранялась хорошо, да, но недостаточно хорошо для разыгравшегося воображения Блица. НЕДОСТАТОЧНО. Чертовски недостаточно. И не то чтобы в его власти было остановить зарвавшегося Страйкера… но… не важно. Он не позволит этому случиться вновь. Не позволит. Он к чертям расхреначит этой сволочи её поганое ебало, заставляя глотать свои же отсечённые конечности. Переломает каждую кость руки, что касалась Столаса. Отрежет гнилой, вонючий язык, которым тот осмелился произносить сокровенное имя… Эта мразь не достойна жить на одной земле со Столасом. Не достойна дышать тем же воздухом. Не достойна ошибочно полагать, что это сойдёт ей с рук. И Блиц тоже. И каждый раз он убеждал себя в том, что неудержимое желание наведаться к Столасу было вызвано чувством долга. Чувством вины. Раскаянием. Да чем угодно, но только не треклятой «любовью», как порой выражался Мокси в своих романтических песнях. Даже думать было страшно о привязанности. Ужасно глупой, губительной, и бессмысленной, если учитывать их статусы в обществе. Ясно было как день - она приведёт его к смерти, ведь где это видано, чтобы один из высших предпочёл принцессе грязного, безродного беса? И потому следовало в лучшем случае вычеркнуть этого мерзкого демона из жизни, а в худшем же - сохранить прежние отношения с взаимовыгодными условиями. От Блица - высококлассный секс, от Столаса - Гримуар. Вот и всё. Только бы вдолбить это наконец в пустую голову принца… Но необъяснимое тепло поднималось в груди каждый раз, стоило бесу увидеть спокойно спящую на привычном месте птицу, постепенно выздоравливающую и набирающуюся сил. Даже мурлыкать хотелось. И каждый раз та горечь, с которой он оставлял принца до первых рассветных лучей, приводила в ужас. Почему же так больно уходить? «Хотя, с другой стороны… - успокаивал сам себя Блиц в моменты особенно сильной тревоги. -Больно мне не только от этого. Боль причиняет абсолютно всё в этой сраной жизни. К примеру, ебучий недосып после бессонных ночей, недавно взорванная Луной микроволновка, что б ей пусто было, вечный идиотизм Мокси, его хуёвые вопли о вечной любви… в общем много чего. Не стоит сильно волноваться. Я бы даже сказал, боль - норма для меня?» И ведь верно, на данный момент недосып являлся одной из самых главных его проблем. Он причинял реальные неудобства: Блиц стал очень раздражителен. Мокси с Милли стали даже вести себя тише воды ниже травы в его присутствии, а под свирепым взглядом начальника не смели проявлять и толики нежность друг к другу. Это конечно принесло бы радость в ином случае, но только не когда в твоём присутствии повисает это неловкое, тяжёлое молчание, и ты точно знаешь - всё происходящее вокруг вызвано неподдельным страхом к твоей персоне. Такого даже врагу не пожелаешь. Блиц злился на самого себя за это, чувствовал раздражение, усталость и всепоглощающую вину, из-за чего стал буквально бомбой замедленного действия, но сделать ничего не мог. Даже сорвался на бедной Луне пару дней назад, чего никогда раньше не происходило. Физзаролли звал его в ресторан не единожды, предлагал даже взять с собой Столаса, но Блиц конечно же отказался. Последний раз, чего греха таить, в особенно грубой, даже для себя, форме. Они не говорили с тех самых пор - не успели помириться, как снова посрались, и всё из-за Блица. Весь мир будто сошёл с ума разом, страстно желая добить его трепыхающийся в агонии разум. Несколько раз писал Столас. От одной лишь мысли желудок Блица скручивало тошнотворной болью. Принц был вежлив и ласков как всегда, приглашая его в больницу повидаться, и в такие моменты сердце у бесёнка больно сжималось, словно вот-вот откажет под напором тяжести. Сломается. Каждый раз без исключений он отвечал, что очень занят, и каждый раз после этого с него будто срезали кожу. «Не смагу прити.» «Занет севодня.» «Нехачу.» Он был на пределе. А дела компании тем временем шли полным ходом: по всем законам подлости именно сейчас заказы посыпались на них, как снег во время затянувшейся бури, коих в аду, конечно же, не бывает. Он знал о таком явлении природы лишь потому, что однажды тот самый клиент, которых у них в компании называют кончеными долбоёбами, вызвал его из самой Сибири. Ну и Столас, непревзойдённый мечтатель, конечно же рассказывал. Доходы также росли, вот только Блицу от сего факта было ни горячо, ни холодно. Богатство о котором бес так давно мечтал, отошло на второй план уродливой картины маслом. Наверное стоило взять отпуск? Или сходить в бар на худой конец. Отвлечься.•••
«Принц Столас стремительно идёт на поправку» - поведал нам этим утром один из работников Госпиталя Святой Анны. По словам лечащего врача наследника, его выпишут в течении нескольких следующих недель, в честь чего семья Гоэтии устраивает грандиозный бал в своём неприступном Совином Поместье. Весь ад стоит на ушах после случившегося, произошедшее не укладывается в головах граждан, но больше всего конечно общественность волнует другой вопрос: кто же всё-таки преступник? «Я не посмею выпустить детей из дома, пока этот псих не будет благополучно гнить за решёткой!» - заявила нам сегодня взволнованная миссис Миллиуд, мать пятерых детей. Однако хотим заверить вас, дорогие читатели: расследование идёт полным ходом, так что очень скоро желание Миллиуд, и всего ада в целом, непременно сбудется. А теперь немного о погоде…» Именно так гласила статья «Принц Столас выписывается? Так кто же преступник года?», за которую Блицу не посчастливилось схватиться этим утром. Он даже кофе умудрился облиться, оглашая весь офис душераздирающими орами, от которых наверняка голуби с крыш попадали. Как бы не так, сучки, он доберётся до Страйкера первым, чтобы как следует вправить этой мрази мозги, а затем желательно, скормить их ему же на завтрак. Читая тот бред, что пишут про случившееся в газете, он даже не знал, кого хочет придушить больше: треклятых репортёров, сующих ненасытные ебала во все щели, или Страйкера, стараниями которого весь этот балаган и свалился на них. Или же всё-таки себя, за то что собирается сегодня снова осквернить палату Столаса своим присутствием? Нет… всё же если бы мог, первым делом он бы достал этого уёбка Мокси, который назвал его жалким трусом, по какой-то очередной дебильной, только ему известной причине. Ну прекрасно. Настроение блещет мотивацией с самого утра. Мотивацией перестрелять нахрен всех людей на земле. О да, после такой процедуры ему определённо стало бы немного легче. Человеческие крики боли - лучшая мантра для разгорячённых бесовских нервов. Его буквально трясло от количества выпитых энергетиков, которые к слову, едва ли не заменили Блицу полноценный приём пищи. А ещё у него страшно болела голова, да и вообще каждая клеточка тела в целом. Под глазами расцвели два тёмных фиолетовых круга, которые он уже даже не пытался маскировать таналкой. А не похер ли? Свидетельство его непозволительной и бесповоротной слабости. Но он был упрям как мул - хоть этого не отнять, - а потому ничто и никто не заставит его отступить. Начальник И.М.П не знал, с каких пор началась эта дурацкая игра в «я отплачу тебе любой ценой, даже если сам при этом стану грудой вонючего мусора», но определённо желал довести её до конца. Упрямство, к счастью или же нет, всегда было его отличительной чертой, даже для беса. Её не отнять, ведь она вплетена красной ниточкой в цепочку его ДНК. И потому это стало для Блица новой, совершенно странной миссией. Собственной миссией. «Операция Птичка В Клетке». Столас неофициально стал для него тем самым сложным клиентом, которых у них в компании называют «кончеными долбоёбами». Весело. Ведь закончиться миссия лишь тогда, когда принца благополучно выпишут из больницы. Он пообещал себе - лишь только нога Столаса выйдет за периметр территории Святой Анны, всё встанет на свои места. Они вернут прежние отношения. А сам он забудет всё это как страшный сон. Но в глубине души Блиц знал - ничерта он не забудет. Понимал, что будет ебать как больно снова сплетаться в грязном сексе, осознавая каждой клеточкой тела - ему здесь не место. Только не рядом со Столасом. Как мучительно будет смотреть в эти кроваво-красные глаза, и не иметь никакого права отвечать им той же нежностью. Аж блевать тянет с собственных мыслей. И с каких пор он так размяк? Блиц тяжело выдохнул: за монотонной бумажной работой он и не заметил, как время прошло, и вот уже часовая стрелка криво висящих часов указывает на большую цифру 12. Циферблат как всегда мутный, и с краю немного запачкан в тёмной крови - Луна однажды переборщила, вытряхивая из жмота-клиента недоплаченные бабки. Он просидел в пустом офисе до полуночи, с мазохистским удовольствием погружаясь в невесёлые мысли. А как же остальные? Неужели ушли, ничего не сказав на прощание? Даже простое «босс, я домой»? Серьёзно? Хотя в этом не было ничего удивительного: в последние дни начальник срывался на бедных подчиненных так часто, что те стали внаглую его избегать. Ха. Ну и пусть. Но вот Луна… наверное ей просто надоело лицезреть недовольное ебало приёмного отца каждый божий день. Да и не важный из него опекун, если честно… Плевать, он выдержит, хоть и до безумия больно осознавать своё постоянное и бесповоротное одиночество. Но он сам всё себе испортил. -Так, Блиц… - пробормотал он, массируя пульсирующие виски. -Ещё немного и всё закончиться… каких-то две-три недели, и всё встанет на свои места… «Ты будешь одинок, Блиц.» Бес отчаянно затряс головой, стараясь вытравить из неё приевшиеся до безумия образы. Но фигура пышного стройного тела как назло не унималась: тянула когтистые лапы всё ближе, ближе, ближе… к его, Блица, дрожащей шее… он судорожно сглотнул, и кадык под тонкой кожей дёрнулся вверх-вниз. «Блиц, Блиц… - ворковала Веросика, зубы которой отвратительно скрипели в привычном оскале, -Как же так… ты снова отталкиваешь тех, кто лишь хочет помочь тебе… ты неисправим. Одинокий несчастный бес, никчёмный самолюбивый лжец, и жестокий подонок. Ты умрёшь в одиночестве. Влюбиться в наследника именитого рода… ты действительно жалок, как ни крути. Всегда таким был. Вот только он тебя ни в грош не ставит, ты же понимаешь? Мой бедный несчастный бес…» В обшарпанную стену вдруг прилетел поистине убийственной мощи удар, а затем поверхность её покрылась мелкими витиеватыми трещинами, как если бы в окно швырнули увесистым булыжником. Блиц стоял тяжело дыша, а по руке его стекали струйки алой крови - костяшки были безнадёжно разбиты, и ныли жутко, причиняя жгучую боль, но он просто стоял и смотрел в никуда, устало привалившись к стене. Рука его сильно дрожала, как дрожали и плечи, и ноги, вообще всё… Страшно, но от чего..? От слов про вечное одиночество? Или же..? В следующий момент он обхватил плечи руками и выбежал из кабинета, не разбирая даже куда несут его обезумевшие ноги. Чувствовал себя Блиц совершенно разбитым, как теперь и бетонная стена в офисе, как хрупкая психика, и как вся его чёртова жизнь. Придётся снова штукатурить несчастную стенку. Он выпрыгнул из окна и рванул через кишащую машинами дорогу. Гигантские фуры проносились мимо, едва не задевая его - Блиц едва успевал отскакивать в сторону, но делал это скорее на автомате, по привычке. Ему было всё равно, собьют или нет. Всё смешалось в один многоголосый шум, напоминающий скорее конец света, чем окрестности ночного города. «Замолчи! Замолчи! Замолчи!» - кричал он, но не слышал своего голоса в этом море. Песчинка среди бескрайней пустыни. Он был как кролик, выброшенный в центр разъярённого стада буйволов. Беззащитный и глупый, подгоняемый лишь чувством ужаса. Ему сигналили, на него орали, обзывали последними словами, но он не замечал. Бежал без остановки, зажимая руками уши - лишь бы не слышать. Лишь бы не чувствовать всепоглощающей бури внутри себя. Ещё и погода на редкость хуёвая: ветер хлестал со всех сторон, свинцовые тучи нависали сверху, и кажется шёл дождь. Конечно, безусловно дождь. Ведь чем ещё можно объяснить мокрые щёки? Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем шумные дороги сменились тихими тёмными улочками какого-то заросшего зеленью парка, но это привело в чувство не хуже пощёчины. То ли приступ паники стих, то ли спокойная местность располагала, Блиц не знал. Всё что сейчас существовало, это лишь твёрдая поверхность под ногами, и яростно стучащее сердце в груди. Из-за его бешеной скачки не было слышно ничего вокруг. Кружилась голова. Земля ходила под ним ходуном, как дикая кобыла. Тошнило. Но тем не менее, Блиц стал приходить в себя, с опаской оглядываясь по сторонам. Ухоженный парк пестрил цветами разных сортов. Кусты белых роз благоухали в дали, деревья раскачивались под напором ветра. Гибкие ивы изящно шелестели… безопасно, иными словами. Эта местность ему хорошо знакома, к счастью. Он и сам не понимал, каким образом одолел двухчасовую дорогу в Госпиталь Святой Анны за каких-то там… а собственно, сколько вообще времени прошло? «Мать вашу! Какого дьявола уже блядских три часа ночи!?» - рассвирепел он лишь только взглянул на экран разбитого телефона. Железка в ответ жалобно пискнула: «зарядка на исходе, осталось 15 процентов!» Теперь не удивительно, что так горели ступни: он пробежал чтоб их, двадцать чёртовых километров! Используя при этом далеко не прямые дороги, как сделал бы любой другой, чуть более нормальный демон на его месте. Он добирался сюда по каким-то хуй знает каким вообще зарослям, если судить по рваной испачканной одежде и застрявших в ней листочках. Плащ был серым от пыли. Ноги просто отваливались, глаза отчего-то сильно болели, их будто огнём жгло, а щеки неприятно горели. Все в этом мире хотели ему страданий! Отправившись дальше уже в большей мере - если не окончательно, - пришедшим в себя, Блиц вытащил из одежды все листочки, камушки, веточки… встряхнул от пыли плащ, смахнул с рогов паутину, вытер окровавленные руки о штаны. Мда, увидеть это убожество конечно некому, но неприятное ощущение всё же осело на дне живота. Да и похер. Не на бал же он в конце концов собрался? Самой неприятной деталью, к его удивлению и раздражению, оказались липкие от крови руки. Он не взял с собой ни воды, ни салфеток, ведь такой хуйнёй обычно страдал лишь Столас. Это для принца считалось романтичным вытереть с уголков губ Блица соус или там мороженое, а потом час ворковать над тем, какой он милый и неуклюжий. Ха! Это Блиц-то неуклюжий? Не Столас, который шагу не может ступить не навернувшись о собственные длинные ноги? В груди вдруг снова кольнуло. Бес чертыхнулся про себя, и ускорил шаг. Впереди уже виднелись белоснежные стены здания, ставшим ему почти третьим домом. Безусловно третьим. На первом месте стоял офис, где он сидел почти с утра до вечера, на втором квартира в Имп Сити, куда возвращался в промежутках между работой, а на третьем, как уже было сказано раннее - Госпиталь Святой Анны, в котором торчал две трети от всей ночи. Иногда даже засыпал на его холодных, продуваемых всеми ветрами балконах. А ведь прошло всего недели три-четыре, так почему же больница стала ему как родная? Эта стерильная, пропахшая лекарствами постройка, со всеми своими работниками, чьи притворные улыбки были так широки, что слышался даже скрип зубов. «Всего лишь миссия, да?» - ехидно спрашивал голос в его голове, но Блиц лишь мчался вперёд с большей силой. Через пару минут всё та же кирпичная стена всплыла перед ним, и Блиц с готовностью запрыгнул на неё, как паук. Вцепился когтями в лозы, прижался грудью к холодному камню так, словно старался слиться с ним. Стал проворно карабкаться вверх, ощущая в груди привычное предвкушение. Его сознание жаждало увидеть принца, жаждало почувствовать хоть что-то приятное за этот мерзкий во всех смыслах день. Жаждало встретиться с кем-то… родным? Наркотик высшего качества. Столас никогда не разговаривал с ним, и тем более не поддерживал. Конечно, ведь он спал. Но порой Блицу казалось, что принц всё же слышит его… Нет, не слова, ведь Блиц не смел опуститься до того, чтобы изливать свою душу перед спящим Столасом, стоять на коленях и слёзно просить прощения. Он не говорил вслух о своих проблемах: ни о ссоре с Физзи, ни о бойкоте Мокси, молчаливом неодобрении Милли, закрывшейся от него Луне. Ничего. Ни разу не проронил ни слова. Но тем не менее, спящий в нескольких метрах от него демон мог будто слышать его, Блица, мысли, в которых тот бесстыдно кричал и плакал. Глупо конечно, но всё же. Он не мог этому противиться. Здесь, рядом со Столасом, было безопасно как нигде больше. Схватившись лапами за край подоконника, подтянувшись на руках, и встав затем в полный рост, он уже в наглую отряхивал плащ, как вдруг резко замер, не смея вздохнуть. Едва успевшая проступит улыбка тут же застыла, сползая как размытая водой акварель, а сердце ухнуло куда-то вниз. Но как же? Разве… Разве Столас обычно спит с распахнутым настежь окном? Внутри Блица что-то окончательно сломалось и болезненно осело вниз, рассыпавшись на кровавые осколки. Накрывая всё тело жгучим чувством. Отчаянием, ужасом. Всем и сразу, пожалуй. Оконные створки были непривычно распахнуты, а серые тюлевые шторы развивались как паруса. Ветер свободно гулял по комнате, разметая опавшие цветы по всему полу. Лепестками было усеяно всё вокруг. А больничная койка… пуста. Пуста, как теперь и сердце Блица. Как пробитая насквозь грудная клетка, и потяжелевшая в миг голова. Он не понимал, что происходит. Жутко неправильным это казалось. Неправильным, как худое, изломанное ранами тело. Как окровавленное сиденье в машине, или усыпанная перьями земля. Забыв о всяких принципах, отчего-то в миг сжавшийся бесёнок спрыгнул с подоконника в комнату, покачнувшись на некрепких ногах, схватился за край стола и провёл рукой по деревянной столешнице. Очень маленьким и одиноким он вдруг показался сам себе. Плечи узкие, ручки тонкие. Под глазами расползаются тёмные тени, а кости выпирают сильнее обычного. Пустой, хрупкий, потерянный. -Не может быть… как же так? - прошептал он очень сипло, опускаясь на колени и роняя голову на пустую кровать, зарываясь в неё мордочкой, сминая руками простыни, и так больно, до дрожи кусая собственные губы. Металлический привкус проступил на языке. Но кажется, у него не осталось больше слёз. Не осталось больше сил, чтобы чувствовать. Ничего, кроме той чёрной всепоглощающей дыры в груди. И хорошо, это даже к лучшему. Нужно собраться с силами. -Где тебя теперь искать, глупая птица? - горько усмехнулся Блиц. Его оставили в буквальном смысле с пустыми руками, ведь даже заблокированный телефон принца остался лежать на тумбе. Новый, без единой трещины. Вдохнув привычный запах ещё раз - видимо не успел выветриться, - он резко вскочил на ноги, и направился обратно к окну. Нужно было вытаскивать Столаса из лап этого… да не важно, из лап кого бы то ни было. Этой птице не место в тесной, пропахшей кровью клетке, не место на разделочной доске или под землёй, в холодной сырой могиле. Она заслуживает только самого лучшего. Заслуживает свободно парить в небесах, встречать утро с первыми лучами рассвета, и лететь вперёд, оставляя позади всех. Оставляя позади Блица. Однако подбежав наконец к окну, бесёнок с удивлением обнаружил, что оно оказалось заперто. Но ведь это невозможно! Разве что… западня? Вполне в духе Страйкера - убить двух зайцев одним выстрелом и остаться при этом в выигрыше. Ну надо же, как хорошо продумано. Браво! Блиц безуспешно дёрнул за ручку, затем ещё раз, и убедился в правдивости своей теории. Внутри заклокотала такая ярость, с какой закипает в вулкане раскалённая лава. А Блиц-то наивно полагал, что именно он тут является хозяином положения, хищником, наблюдающим за своей жертвой из тени. Но на деле же они со Столасом лишь повторили судьбу несчастных цикады с богомолом, за которыми из укрытия наблюдал ненасытный чиж. -Блять, да пошли вы все к чёрту! - в отчаянье закричал Блиц, подбегая теперь уже к запертой двери, и дёргая за ручку её. И на кой чёрт было запирать его в этой комнате совершенно одного? Надавить на больное? Напомнить, какой же он всё-таки одинокий кусок дерьма? Ха, а хороша шутка. Или быть может выставить его виноватым в этой непростой ситуации? Сделать преступником именно его, пока сам увозит Столаса в закат на своём вонючем чёрном коне. Чёрные кони самые худшие из существующих, чтоб он знал, долбоёб! Да! Но неужели мерзкий подонок считает Блица настолько жалким, что наивно надеяться будто тот не сможет банально разбить окно? Наверное стоило бы обидеться за такое пренебрежительное отношение к себе, но сейчас… За спиной у Блица внезапно что-то скрипнуло, заставляя мгновенно обернуться. Никого. Лишь пустая тумба, усыпанная лепестками белых роз. Ни прощальной записки от ублюдка, ни предсмертного послания от Столаса, в спешке выцарапанного когтями по дереву. Ничего. Но должны же были остаться какие-то следы схватки? Элементарный беспорядок, рваные простыни, раскиданные по полу перья? Ну хоть какие-то зацепки, чтоб им пусто было! Что, так сложно? В сердцах Блиц снова выругался, и в раздражении окинул комнату взглядом. Но внезапно… -Ты всё-таки пришёл, Блиц. Что-то ты припозднился сегодня.•••
Послышался тихий скрип и высокая фигура спрыгнула с тумбы, обритая очертания буквально в полёте. Коснулась пола первая нога, и показалась неясная сера-голубя тень. Коснулась вторая, и силуэт приобрёл весьма соблазнительные очертания худого, вытянутого тела. Каждое пёрышко стало видно по отдельности. Любой самый незначительный штрих, каждый изъян, будь то неровность цвета или ворсинка, что неровно топорщилась на фоне общего направления роста перьев. Широко распахнутые, переливающиеся винным оттенком глаза, что горели в этой тьме как лампы. Чуть встрёпанная, как после сна, макушка, пух на которой забавно стоял дыбом. Белая ночная рубашка, видимо больничная… слишком уж не по аристократически милую картину это создавало. Хотя… даже аристократы порой выглядят так, по домашнему. Наверное… ночью к примеру. Ведь не будут же они в самом деле спать в своих торжественных церемониальных мантиях? Только сумасшедший мог бы… -Выглядишь уставшим, милый. - коснулся он ладонью щеки Блица, а тот, пришибленный окончательно, не смог даже увернуться. Подумать только! Опытный киллер, основатель своей собственной компании, и просто вёрткий бесёнок, не смог увернуться! Не хотел и не увернулся. Столас на это счастливо улыбнулся. В ту же секунду тёплая ладонь легла бесу на лицо, нежно поглаживая скулы, и обводя пальцами тени под нижним веком. Вторая ладонь легла рядом. Так тепло стало. Спокойно… будто внезапно провалился в те дни, когда была жива любимая мама… её нежные руки, улыбка… весёлые игры с друзьями и моменты желанной беззаботной жизни. Тогда не нужно было бояться за свою жизнь каждую грёбаную секунду, не нужно было убивать людей ради денег, и не было нужды в том, чтобы страдать из-за сложных взаимоотношений, причиняющих дикую боль ежедневно. Не то чтобы всё было идеальным тогда, его детские годы нельзя назвать лёгкими. Совсем наоборот. В цирке Кэша Баксо, где выступал маленький Блиц с друзьям, им приходилось из кожи вон лезть ради элементарных благ, на которые у других демонов всегда имелись средства. Всегда не хватало еды, не хватало вещей и одежды. Чего греха таить, тогда жизнь казалась ему убогой и бедной. Просто кошмарной. Он мечтал вырости, стать сильным и независимым, оставить позади позорное прошлое, но… сейчас он отдал бы всё, чтобы вернуться в те дни хоть на минуту. Закрыв глаза, Блиц на секунду представил себе ту другую реальность, в которой мог бы сейчас спокойно жить не случись пожара в тот злополучный день, окинул взглядом свой тихий уютный дом на краю леса, погладил по голове несуществующую, но такую красивую жену, весело помахал их резвящимся во дворе детям… две девочки: одна широка в плечах - гончая, обтянутая тёмной потёртой тканью, а вторая стройна как ветка ивы - утончённая совушка. Кажется стоит лишь бросить небрежный взгляд - рассыплется. Представил, как высокая стройная женщина в его объятиях нежно смотрит на него, берёт за руку, касается лица. Но… разве не должна она быть чуть ниже? Почему вместо пухлого личика краснощёкой девушки на него смотрит худой демон с двумя парами алых как кровь глаз? Откуда вдруг взялась эта шальная, до дрожи в руках манящая ухмылка на пушистом лице, нежные пёрышки которого развивает ветер? И откуда… откуда вдруг взялось сильное чувство, словно так всё быть и должно? Будто в подтверждение этих мыслей лицо демона стало медленно приближаться к лицу Блица, прямо к его тонким обветренным губам, ещё секунда, и между ними осталось каких-то жалких два сантиметра. Затем один… затем, сердце беса вдруг забилось очень часто, словно хотело разбиться на тысячу кусков. Он закрыл глаза и замер в ожидании прикосновения, с трепетным нетерпением в душе. Мир остановился для них двоих. И вот прошла секунда, вторая, третья, а прикосновения так и не последовало. Оно будто медленно отдалялось всё дальше в небытие, растворялось как сладкий сон, прерванный на самом интересном месте. И тепло тоже. Приятное ощущение живого тепла на теле уходило стремительно, оставляя вместо себя лишь пронизывающий до костей холод. Необъяснимая тяжесть повисла на его шее, как стальная цепь сковывающая движения. Блиц в нерешительности приоткрыл глаза, и застыл от ужаса: вокруг них со Столасом не осталось ничего, кроме мёртвого пустыря, землю которого словно покрывало застилал чёрный слой пепла. Пепел был всюду куда хватало глаз, как и уголь, и бесчисленные, нежно-серые перья, разметаемые по сторонам вялым ветром. Мёртвая земля куда ни глянь. Воздух тяжёл как густая липкая смола, а играющие где-то вдалеке дети рассыпались на кусочки обуглившейся кровавой плоти… животный страх окутал Блица подобно вездесущему чёрному пеплу. Он не верил в увиденное. Не желал. Но когда в следующую секунду с какой-то странной, нездоровой надеждой опустил взгляд ниже, туда где тяжесть сковывала его грудную клетку, то едва не лишился чувств. Ноги бесёнка беспомощно подкосились и он в конец опустошенный рухнул на колени, опускаясь в пепел почти по самый пояс. А совсем рядом с ним, на земле, в судороге оплетая его талию руками растянулся тощий как сама смерть, с изломанными конечностями Столас. Столас… он трясся словно в припадке, изо рта тянулась струйка крови, а глаза горели так яростно, так неистово, что у Блица спина покрылась холодным потом. «Чёрт, Столас! Столас, взгляни на меня! Какого дьявола здесь произошло..?» Принц хотел что-то сказать, он уже было приоткрыл рот, но из клюва вырвался лишь болезненный кровавый кашель. Тогда Блиц сам склонился над ним, чтобы их лица оказались на одном уровне. Бесёнок бережно коснулся ладонью впалых щёк, потянулся проверить пульс, но принц яростно зашипел ему в лицо, окрасив брызгами багровой слюны. «Блиц-ц… ненавижу тебя…» Бесёнок застыл на месте, цепляясь за каждое слабое движение окровавленного клюва напротив себя. Читал по губам, словно не мог поверить в услышанное. «Жалкий… жалкий… жалкий подонок…» Затем новый приступ кровавого кашля, но Блиц не мог оторвать глаз… всё слушал и слушал, как заворожённый, в то время как истекающий гноем с кровью Столас сдавливал ему шею цепкими когтями. Ядовитый смех застилал взор белой пеленой, пока Блиц медленно задыхался в смертельных объятиях. Он не мог пошевелиться, не мог дышать… «Неужто ты правда поверил? Хаха… ты будешь одинок, лживый ублюдок…» «Мерзкие твари вроде тебя не заслуживают счастья…» «Ты не заслуживаешь любви, Блиц…» «Ты мне не нужен…» -Блиц, с тобой всё в порядке? «Сдохни… сдохни… умри…» -Блиц! Ты слышишь меня?! Послышался звонкий хлопок, как если бы лопнул увесистый воздушный шарик. Этот звук наконец вернул Блица в реальность. В ту самую реальность, где комната освещалась слабым светом ночника, где по полу расползались лепестки цветов, и где Столас был совершенно цел, не считая бинта, которым зафиксировали грудную клетку принца. И ни единого намёка на едкий, чёрный, как сама смерть, пепел, заползающий в лёгкие на подобии ядовитого газа. «Три левых ребра сломаны, вывих правой ноги. Сильное кровотечение в правом плече…» - вспомнил он слова, принадлежавшие словно другой жизни. Однако вместе с осознанием к нему вернулась и боль в щеке - жгучая, ноющая… как если бы кто-то только что… -Узнаёшь меня? - настороженно поинтересовался Столас, вглядываясь в глаза беса с необычайной серьезностью. Он смотрел так пристально, так внимательно, словно Блицу по силам отрастить десяти сантиметровые когти и разорвать ему глотку в этот самый момент. Ну что за бред. -Тоже мне, допросчик нашёлся! Что я по твоему, не в силах узнать одну придурковатую птицу? Принц в ответ лишь закатил глаза, но само его поведение будто стало спокойней. Он удовлетворённо покачал головой: -Что ж, спасибо и на том. -А что ты там уже, в психи меня успел записать? Небось уже и комнатку подходящую в псих-больнице разыскал? - грубо хохотнул Блиц. -Ну зачем же так… я же о тебе беспокоюсь. - устало вздохнул принц. -Я объяснял тебе разные вещи, а ты будто выпал из реальности. Смотрел на меня, но словно не видел. Бес многозначительно фыркнул. -Ну так может кто-то просто слишком много работает языком, когда не надо, а? Пиздец. Кажется я тебе уже говорил, что твои лекции про ботанику - скука смертная? Иногда тебя так штырит, что… -Ты тяжело дышал. - прервал его Столас голосом не терпящим возражений. -И смотрел перед собой, будто призрака увидел. А ещё шептал что-то, но я не разобрал что… -Столас, - оборвал теперь уже Блиц, в миг посерьёзнев лицом. Нужно было заканчивать этот спектакль. -Прекрати нести хуйню. Я проебал всю прошлую ночь, мало ли что мне могло привидеться в бреду. Сплю на ходу, хоть ты меня еби! Пойми меня. -Ага, хорошо… Повисло неловкое молчание, прерываемое лишь тиканьем настенных часов. Блиц рассеянно посмотрел на них, в полумраке едва различая позолоченные витиеватые цифри. Четыре часа утра. Светает уже… птицы орут как резаные. Скоро начнётся рабочий день, и добираться ему, судя по всему придётся на своих двух, ведь тратиться на всю ту «мажорскую» хуйню вроде такси - не в его вкусе, в падлу то есть. Не привык. А значит, не менее двух часов. А он так мечтал выспаться… что ж, делать нечего. Даже больничный не взять, чтоб их всех конь сожрал, этих проклятых клиентов! «Сделай то, сделай сё… не проебись там… нет, хочу чтоб он сдох при зимнем солнцестоянии, сучка… хочу, чтоб зарезали его исключительно китайской катаной девятнадцатого века… работай, еблан, иначе не видать тебе денег… нет же, пули должны быть смазаны крысиным ядом, чтоб помучилась, мразь, я что, так многого прошу?» И как после этого любить свою работу? Ведь у него практически нет времени заниматься этой самой работой! Ходить на миссии там, хуярить людей! Одна чёртова бумажная волокита! Но тогда в чём смысл позволять грешным людям ебать свои уши, если нельзя после этого в полной мере ебать их близких в отместку? В чём кайф? Если так подумать, то в последнее время жестокая судьба отняла у него буквально всё, ради чего стоило жить: сон обратился полным кошмаром, дочь забила на него окончательно, друзья осознавшие истинное лицо начальника, отстранились, ну а вся сладость работы, суть которой заключалась во вспарывание человеческих животов превратилась в скучную офисную хуйню! Но скорее всего - и он сам, скрипя зубами это признавал, - дело крылось в нём самом. Он сам всё себе разрушил, и единственная надежда в том, лишь бы не окончательно. Лишь бы всё поскорее закончилось. -Не хочешь остаться на ночь? - несмело проронил Столас, возвращая Блица в такую отвратительную и беспросветную реальность. Сплетая их руки вместе и заглядывая в измождённое лицо. Только сейчас Блиц заметил то, как близко принц успел подойти к нему. То, с какой нежностью обнимал за плечи. Как забавно нагнулся, чтобы стоять на том же уровне. В нём было замечательно абсолютно всё: от хрупкой аристократичной худобы, до сладостной нежности в характере. Нежность, которой он, Блиц, не заслуживал. Принц благоухал весенними цветами: сиренью, ландышами, и мимозой… запах дворцовой оранжереи будто впитался в мягкий покров серого оперения. Даже здесь, окружённый букетами хризантем и лилий, Столас производил впечатление самого редкого образца мира цветов. Самый яркий и нежный. Самый желанный из всех. За все те бессонные ночи у Блица накопилось достаточно времени подумать над их отношениями. Время - лучшее лекарство для душевных ран, имелось бы только желание. Имелось, и имелось в достатке. Гнев его бесследно исчез, растворился подхваченный ночным ветром. И он простил Столаса за всё. За каждое больное слово и жестокое действие со стороны наследника Гоэтии. Расстояние, что расползалось между ними как пропасть, как море, до краёв заполненное едкими чернилами, казалось самым страшным в мире наказанием. Он простил Столаса полностью, как бы сильно не сопротивлялся сердцу. Полюбил, хоть и знал жестокую правду… Правда в том, что простить он может кого и когда угодно, стоит лишь захотеть, а вот против ненависти к себе лекарства нет. Простит ли Столас его? Имеет ли он вообще права просить? Стоило отступить пылающему гневу, как вина накрыла ледяной волной, захлестнула всё тело. Блиц не знал, что делать. Он так отчаянно, так безумно боялся утонуть в ней. Захлебнуться своими же чувствами… -Нет. - коротко ответил Блиц, отстраняясь даже слишком быстро. -Мне на работу через пару часов. Нужно ещё успеть домой зайти, - он энергично развёл руками в стороны, будто пытался докричаться до очередного конченого клиента. -Несёт от меня должно быть знатно! Столас растерянно заморгал, переминаясь с ноги на ногу. -Ты ещё не был дома? -Не представилось возможности. - буркнул Блиц, хмуро разглядывая запертое окно. Он бы зашёл домой как обычно, может даже передохнул бы часок другой, если бы не поганое видение, пришедшее как всегда не вовремя. Ну, от нехватки сна ещё не такое случается. Он спал когда только мог: в автобусах, на обедах, перекурах. Засыпал даже пару раз сидя на толчке! Но полноценного отдыха ничто не заменит. «Может действительно нужно больше спать? А то мерещится всякий пиздец, будто мне ночью кошмаров мало. Ещё узнает кто, от психушки не отверчусь потом. Ну и насрать! Сова теперь, чтоб ей пусто было, знает о моих заскоках, так что больше приходить нельзя.» Блиц с усилием надавил на пульсирующие болью виски, и горько вздохнул. Неужели действительно всё? Столас тем временем вернул на лицо былую радость, и хитро состроил глазки, прекрасно зная, как это заводит Блица. -Настолько сильно хотел увидеть меня? -Да пиздец, как хотел! Только о тебе и думал весь день! О тебе и твоей тощей аристократичной заднице! - съязвил бесёнок, несдержанно огрызаясь на причину своих ночных рандеву. И как оказалось, не таких уж односторонних, какими он их себе представлял. Столас тоже ждал их с нетерпением! Ох, сколько же проблем было с этой несносной бесячей птицей… -Я больше сюда не приду. - едва слышно добавил он, опуская пустой взгляд себе под ноги. -Это был последний раз… И снова, снова ноющая боль там, где по сути не должно быть ничего. Снова в груди так пусто, будто бьющееся в ней секунду назад сердце живьём вырвали из клетки рёбер. «Да, я ублюдок. Да, подонок. Да, в природе подобных мне мразей причинять боль, но… никто даже не представляет, как мучительно причинять её тем, кого так сильно… кого…» Блиц тихо зашипел, с силой наступая на невидимый хвост своей гордости, что так отчаянно кричала, извиваясь под его пыльным сапогом. Задавил, чтобы произнести те слова хотя бы сейчас. Хотя бы мысленно. «Кого любишь.» Столас ненадолго притих, пока Блиц на ватных ногах продвигался к подоконнику, вскочил на него словно кошка, вздохнул полной грудью, хотя так странно это казалось сейчас - дышать… так тяжело… обернулся в последний раз, и сделал всё, чтобы голос казался ровным: -Открой окно. -Но почему..? - внезапно всхлипнул Столас, чьи блестящие глаза были распахнуты так широко, что каждая слезинка под ними, как яркий кристаллик под лампой микроскопом, различалась слишком хорошо. Слишком ясно, чтобы плечи Блица не содрогнулись. Новая волна отчаяние захлестнула его, но в этот раз он с ужасом заметил, что нету сил всплыть на поверхность, к солнцу… никто не подаст руки, ведь он сам оттолкнул её минуту назад. Бес с силой впился в собственные губы, до боли сжимая рассечённые ранее кулаки. Не было больше сил смотреть в эти алые, полные слёз и отчаянья глаза. Такие яркие, что дух захватывает. И так красиво они сверкали каждый раз, стоило улыбке осветить лицо… но разве смогут они сиять так же ярко, будучи осквернены постоянным присутствием беса? Они погаснут так же быстро, как умирают цветы, лишённые дневного света. Рядом с Блицем нет ничего, кроме тьмы. -Это потому что я узнал? Молчание. -Почему ты не хочешь остаться? Ведь ты приходил каждую ночь, лишая себя сна и отдыха, чтобы увидеть меня… но ни разу не заговорил. Это из-за того происшествия? Злобно скрепят зубы в остром оскале, ещё одно слово… -Чего ты боишься на самом деле? Почему… -Потому что я самовлюблённый подонок! - закричал Блиц, не в силах больше слушать. -Тебе не понять этого, Столас! - процедил он последнее слово, будто ругательство. Глаза его горели безумным пламенем, и в уголках собирались капельки горячих слёз. Он не скрывал их больше, хоть и пытался сдержать рвущийся из груди вопль, до боли и трещин в зубах сжимая челюсти. Не было сил, терпения, желания… хотелось собрать всю горькую правду, вырвать её из своей груди и сунуть под нос ставшей слепой птице. Открыть глаза на истину. -Потому что мрази вроде нас, - он яростно ткнул себя в грудь. -Не заслуживают чего-то большего. И то что случилось… полностью это подтверждает. Я, блять, не знаю как всё это нормально объяснить… боюсь, если сближусь с кем-то, мне причинят боль. Лгу всем вокруг, убегаю, прячусь, веду себя как мудак. Только нервы всем ебу своим поведением. Я не заслуживаю… Блиц резко обернулся, обнимая себя за плечи, пока всё его тело било мелкой дрожью. Щёки стали совсем влажными. Возможно не стоило разводить здесь сопли, изливая свою душу при первой же возможности. Очень сильно не стоило. Только хуже стало. Даже хуже чем было до. Чувство такой неприятной уязвимости, будто весь твой внутренний мир с его обширным запасом грязных секретов, вывернули наизнанку. Да перед кем? Перед лицом того, кому хотелось только самого лучшего. Того, перед кем не хотелось выглядеть ни слабым, ни грязным, ни беспомощным. Разве Столас заслуживал, чтобы на него, такого ответственного, такого важного принца Гоэтии, - занятого и без того, - какой-то никчёмный бес взваливал свои не стоящие внимания аристократии проблемы? Слишком интимные и неприятные для чужих ушей. -Открой чёртово окно. - прошептал Блиц тихо, сквозь плотно сомкнутые зубы. Он не хотел больше задерживаться здесь. Но желанного звука открывающегося окна так и не последовало. Вместо этого тёплые руки обхватили его поперёк туловища. Мягкие перья защекотали шею, пока ладони крепко сжимали где-то в районе живота. К нему осторожно прижались со спины, притягивая ближе, а голова уткнулась в спину, меж острых выпирающих лопаток. Блиц хотел было вырваться из тисков незаслуженно бережных рук, отстроиться, убежать, спрятаться… да что угодно! Но застыл, чувствуя как тело прижавшееся к нему со спины содрогается при каждом судорожном вздохе. Неужели ему стало плохо? Успевший уже напридумывать всего самого худшего, напуганный бесёнок обернулся, чтобы проверить состояние несносной птицы, но та лишь продолжила хныкать, уткнувшись теперь заплаканным лицом ему в грудь. Оставляя солёные разводы на куртке, без того грязной и не видевшей чистки со времён рождения ада. Принц Гоэтии рыдал навзрыд в собственной палате, рухнув на колени и вцепившись бесу в одежду всеми когтями. Это было… непривычно? Нужно было наверное как-то успокоить беднягу, но Блиц не имел ни малейшего понятия как, - впервые с ним такое случалось, - поэтому лишь осторожно сжал плечи Столаса в ответ, и неуверенно погладил взъерошенные перья, мягкие как шёлк. Даже здесь принц не позволял себе ударить в грязь лицом: исправно следил за чистотой даже будучи лежащим на перевези. Запах сирени ударил в нос… Блиц невольно вдохнул глубже, зарываясь лицом в густые перья на макушке. -Что такое? Столас неопределённо промычал что-то в ответ, задыхаясь в рыданиях и влажных всхлипах. И это всемогущий принц Гоэтии? Блиц усмехнулся. -Ну ну, ты же не маленький мальчик, чтобы рыдать тут на моём плече. Ты коварный, мудрый принц Гоэтии. Наследник семьи. Ты должен быть сильным. - бормотал он то, что первым приходило на ум. -На тебя рассчитывают сотни блядских демонов. А потом сам же себя осадил: -Ой, блять… это наверное не лучший способ подбодрить, но… а-ай, заебало уже. Не знаю я, как это работает! Забей. Ты в общем, не разводи тут сопли. Не мелкий уже! Столас глухо хихикнул сквозь слёзы, но только затем, чтобы потом возобновить концерт с новой силой - он вцепился бесу в куртку лишь неистовей. Блиц с ужасом слышал, как она едва ли не трещит по швам от захвата совиных когтей. Таким образом этот нервный смешок больше походил на истерический. -Да ладно тебе! - воскликнул раздосадованный Блиц, возобновляя ставшие теперь уверенными поглаживания. Он уже начинал сомневаться, способен ли вообще докричаться до этой аристократичной птички. -Что на тебя вдруг нашло?! -Н-не… не надо… - мямлил Столас заплетающимся языком. -Чего блять? Громче говори! И вытащи наконец башку из моей куртки, хватит пачкать её своими соп… -Не уходи. - повторил Столас как никогда чётко. Не стал даже растягивать гласные в привычной манере. Он был серьёзен. Он просил остаться… Секунда… затем втора… третья… тишина, прерываемая лишь судорожным дыханием. И в следующий миг заплаканный Столас поднял растрёпанную голову, моргнул несколько раз, смахивая с ресниц слёзы, и вперился в беса взглядом алых как кровь глаз. Они сверкали как два огромных сияющих рубина, ведь влага сделала их поверхность ещё ярче. Они словно горели во тьме двумя прекрасными зеркалами, отражающими всего тебя, все изъяны твоей жалкой смертной души. И тем сложнее было смотреть в них: чем глубже заглядываешь, тем больше отвратного видишь. Взгляд, отравляющий как яд. Взгляд, от которого так хочется спрятаться, но которого также так нестерпимо хочется коснуться. Сгореть в нём дотла как бабочке, но проникнуть в загадочные глубины, что он скрывает за собой. Слишком чистый, слишком прекрасный чтобы портить его ужасной чернью своего грязного сердца. «Я не достоин этого. Я не достоин. Не достоин. Не…» Голос был чётким и достаточно громким, но этого было недостаточно. Нет, наверное он не так понял. Просто не расслышал. -О чём ты? - переспросил Блиц с горькой улыбкой на губах. -Я же не предлагаю расторгнуть договор. Буду приходить к тебе каждое полнолуние, как раньше. Могу трахать тебя хоть ночь напролёт. Если хочешь… -Нет, останься со мной сейчас. -Столас… долбонутая ты на голову, похотливая птичка, - усмехнулся Блиц сквозь чувство безысходности. -Ебать тебя несомненно приятно, спору нет, но я не собираюсь делать этого сейчас. Ещё сломаю тебе что-нибудь, и будешь потом валяться в больничке ещё пару месяцев. А ведь в газетах только-только писали, что Принц Гоэтии идёт на поправку. Представляешь, сколько шума бу… -Ты меня не слушаешь, или что?! - яростно закричал Столас. И судя по всему он наложил на дверь какое-то заклятие, не пропускающее звук, иначе вся больница давным давно сбежалась бы на крики наследника. Предусмотрительный, чтоб его. Блиц удивлённо моргнул. Что-то неощутимо изменилось в самой атмосфере комнаты. Столас наконец прекратил плакать. Выпрямившись как мог, - сидя на коленях это не так эффектно смотрелось, - он отстранился на расстояние вытянутой руки: то ли просто не хотел отходить, то ли боялся, ведь мало ли что может натворить этот ненормальный имп. Разбить окно например. Взгляд принца стал серьёзным и властным, не отличимым от других, свойственных подобным ему аристократам. Даже немного пугающим, что ли? Не часто Блиц его таким видел. Дождавшись полного и безоговорочного внимания со стороны бесёнка, Столас начал своё предложение: -Хоть раз в жизни послушай меня. Вытащи голову из песка и взгляни правде в глаза. - вздохнул он. -С чего ты решил, что мне от тебя нужен лишь секс? Блиц хмуро поглядел на него: -Может потому что ты вызываешь меня каждый месяц ради этого? -Да, не спорю… - устало потёр переносицу Столас. -Но просто так, без причины, ты отказался бы приходить. Это был единственный способ... -Конечно! - развёл руками Блиц. -Нас с детства учили, что аристократы - беспринципные мрази, и кроме выгоды им ничего от нас не нужно. А поскольку брать с меня нищеброда в тот момент было нечего, это выглядело ахуеть как подозрительно, когда ты звал меня «погулять». - он с сарказмом в голосе показал кавычки. -Мне было пиздец не по себе. Думал, игрушку хочешь из меня сделать… эдакую экзотичную ручную хуйню. Поиграться и выбросить, как ненужный мусор. И я бы тогда совсем сломался, окончательно. -Блиц… какой же ты всё-таки глупый… -Кто бы говорил. - огрызнулся бес, обнажая оскал полный острых как бритва зубов. -Мы в аду, открой глаза! Покажешь здесь слабость - сдохнешь. Не хочешь испытывать боль? Будь первым, кто её причинит. Не хочешь разочаровываться в окружающих? Жди от них самого худшего. И никто, слышишь? Никто и никогда не станет помогать тебе просто так. -Но ведь ты был готов отправиться за мной, думая что тот ковбой здесь побывал. Разве тебе была от этого какая-то выгода? - не унимался Столас. От бессилия Блиц зарычал, отстраняясь всё дальше, пока спина не упёрлась в стену. Он был слишком измождён и подавлен, не владел своим языком в полной мере. И это раздражало его всё больше. С каждой секундой росло давление, а Столас давил и давил на него сверху, подливая бензина в печку раскалённых до бела нервов. Было как никогда сложно молчать. -Конечно я собирался найти тебя. - зло усмехнулся он. -Мне ведь до сих пор нужна блядская книга… -Но книга была у тебя всё время. -Что? -Книга была у тебя. - повторил взбудораженный Столас, заглядывая раздражённому бесу в глаза с нездоровым интересом. -И ты явно знал об этом. Если бы тебя заботила только выгода, ты обрадовался бы моей пропаже, но ты выглядел таким разбитым… -Столас… - угрожающе прорычал бес. -Но почему? У Блица иссяк весь запас дибильных отговорок, он был пуст, как жадно выеденное яйцо. Работа и недосып вытянули из него все жизненные силы, каплю за каплей, оставляя после себя лишь полуживого изможденного мертвеца. Кожа - бледная, тело - худое, под глазами тени, а кости выпирают как у иссушенного болезнью человека. Но он всё ещё был самим собой, всё тем же упрямым бесом. Хотя Блиц был уверен - ещё слово, и маска на его лице расколется надвое, обнажая невзрачную правду. Он понимал, чего ждёт от него Столас, каких именно слов. Те самые, сказать которые у него никогда не хватало смелости. Ведь он знал - ответа пережить увы, не удасться. -Почему? - прошептал принц с мольбой в голосе, а глаза его засияли ярче, наполняясь едва уловимой пеленой слёз. И эта простая фраза разбила волю Блица в дребезги. -Потому что люблю тебя. - также тихо и печально произнёс он, отворачиваясь к окну. Но принц не дал ему отстранится - взял в руки лицо и повернул к себе. Опустился на колени перед бесом, склоняя голову и касаясь лбом его лба. Во взгляде читалась неприкрытая нежность, но не та слащавая гримаса, которой принц искажал лицо каждый раз при встрече. Другая. Счастливая. Искренняя. Глаза Блица распахнулись шире, когда он услышал тихое: -А я тебя.•••
В комнате царил уютный полумрак, из-за штор задвинутых на окно. Один лишь тоненький лучик, скромно высовывающийся в щель между ними и белой стеной, игриво щекотал босые ступни, выглядывающие из под одеяла. И хотя птицы уже часа три как начали орать свои счастливые утренние песни, это не мешало несдержанному храпу безнаказанно разноситься по комнате. В наглую. Будто не существовало такого понятия, как «непозволительно поздно». Да и кто вообще придумал эту идиотскую фразу - слишком поздно? Лучше уж слишком поздно, чем никогда. Или это одно и тоже? Да плевать. Такую восхитительную и неповторимую атмосферу, когда в воздухе витает спокойный сон, а ноги греет ленивое полуденное солнце, не смог бы заменить даже страстный и горячий секс. Ничто на свете. Ритмично тикала стрелка настенных часов, наблюдая за представшей перед ней картиной застывшим распахнутым оком. Видимо прибывала в лёгком шоке, пока мирно спящие на кровати демоны безмятежно сопели, прижавшись друг к другу. Но внезапно их совместную идиллию, а также уютную тишину, накрывающую комнату куполом комфорта, как лист бумаги порвал совершенно немелодичный телефонный вызов, на потрескавшемся, замотанном скотчем мобильнике. Певец какой-то старой, всеми забытой рок-группы теперь орал на всю комнату свои дикие необузданные куплеты. Даже слов не разобрать… Трезвонил гаджет долго и настойчиво, пока наконец-таки не добился недовольного вошканья из бод одеяла. Страх потерял, малой. Давно об стенку не кидали, или что? Будто невдомёк ему, что жестокая расправа может прийти в любой момент и настигнуть, когда ждать будет меньше всего. Сонное бормотание донеслось из беспорядочной кучи подушек, из самой середины клубка переплетённых рук и ног. Очень недовольным и сиплым со сна голосом Блиц выговаривал страшные проклятия, разобрать которые было не легче, чем заплетающуюся речь бухого в усмерть пьяницы. Но Столас, вопреки первоклассному светскому воспитанию, вёл себя не лучше, издавая странные шипящие звуки и забавно пряча под подушку растрёпанную голову, в тщетных попытках спастись от шума. Оба не спали большую часть ночи, а бес так вообще чуть ли не двое суток к ряду, и поэтому выглядели они не самым лучшим образом. Но назойливо верещащий телефон это судя по всему мало заботило, так что успокоившись ненадолго, - как бы делая вдох перед новым заходом, - он с удовольствием возобновил режущий слух концерт. -Блици, - простонал Столас в подушку совершенно убитым голосом. Тоже сиплым. -Ради сатаны, поменяй рингтон на телефоне… Будто в подтверждение его словам, именно в этот момент голос певца сорвался на особенно истошный крик. Слово, смутно напоминающее английское «псих». -Сука… - в тон ему прошипел бес. -Честное слово, я урою того уёбка, что трезвонит мне с утра пораньше. Я что, не имею права даже одного утра провести без всего этого дерьма в ушах? Грёбаные пиздаболы… -Просто ответь уже. - вздохнул принц. Мелодия тем временем начинала играть уже по третьему кругу. «Вотжешь мразота такая… Неймётся ей с самого утра, шило в жопе видите ли заиграло именно в этот момент… выебу, ну точно выебу…» В миг покрывшаяся мурашками рука Блица лениво высунулась из под одеяла и потянулась к близ стоящей тумбе, за источником не дающего спать шума. Затем бес раздражённо поднес трубку к уху и приготовился уже поливать самыми грязными ругательствами незадачливого собеседника, как его самым невероятным образом заставили заткнуться. Прибывая в лёгком ахуе, бесёнок округлил глаза, ставшие похожими на блюдца. От неожиданности он чуть телефон из рук не выронил: не привык, чтобы на него так орали с самого утра. -Блиц, сучара! - раздался громогласный рёв. -Где тебя черти носят, хренов долбоёб? Опять небось бухал всю ночь со своими шлюхами из бара? На какой помойке ты заснул в этот раз? Вопль из трубки был настолько громким, что подскочил даже Столас, вцепившись бесу в плечи. Блиц от неожиданности зашипел. -Каждую грёбаную ночь одно и тоже! - не унималась взбешённая гончая. -Что должно случиться, чтоб твои нахер отбитые мозги наконец встали на место? Вот собьёт тебя бухого однажды грузовик, тогда только и поймёшь, вот только поздно будет! Таких как ты только могила лечит! Мокси мне с самого утра мозги ебёт: «где босс? Где босс?» Да если б я знала! Пиздуй в офис, хренов начальник компании! Ошарашенный гневной тирадой Блиц даже не нашёлся что ответить. Наверное стоило разозлиться и проорать что-нибудь такое же колкое в ответ, - уж в чём-чём, но в дебатах по матам он непобедим, - но не настолько часто Луна звонила ему, да ещё и сама, чтобы сбрасывать её звонок так просто. По-своему, но она волновалась за приёмного отца. Ходила хмурая и задумчивая последние несколько недель: ещё более подавленная чем обычно. Странно это было. Ещё и поэтому бес не нашёлся что сказать: обычно именно он был тем, кто отчитывает за излишнюю опрометчивость и безрассудство, ведь он был в семье отцом. Теперь же Луна кричала на него по телефону, думая что он ушёл в запой на целую ночь. Небывалые перемены… «Если бы это действительно было так, я оказался бы в куда большем дерьме, чем сейчас. Луна, да и не только она на самом деле, ещё Милли с Мокси, стали беспокойными в последнее время. Конечно, я же блять не сказал им, в чём причина моего дерьмового состояния. А если бы сказал, разочаровались бы они? Такой хладнокровный и беспощадный начальник компании вдруг почувствовал вину за случившееся и стал зависать под окном какого-то аристократа каждую ночь, пока не влюбился в него окончательно… ну не позор ли?» Бес задумчиво поглядел на Столаса, у которого перья на голове стояли дыбом то ли от громкого звука, то ли просто ото сна. Даже истошный крик дочери ушёл на второй план, превратившись в фоновый шум, стоило Блиц погрузился в свои размышления. Он до сих пор не знал, правильно ли поступил оставшись сегодня здесь. Знал лишь, что не хочет уходить. И что страшно хочет лежать в этой тесной больничной койке весь день, прижавшись к телу Столаса, и зарывшись мордочкой в пушистые перья на груди. Лежать и довольно мурлыкать. Погружаться в сладкую дрёму, и с удовольствием принимать все ласки, которыми любимые руки его одаривают. Хоть и незаслуженно, конечно. Этого демона он не будет достоин никогда, и он покорно принимал данный факт. Но это чувство уходило далеко на второй план, терялось в других, куда более значимых ощущениях. Может быть когда-нибудь потом, в будущем, он и задумается о разнице в статусе, положение в обществе, характере, и прочей хуйне, но только не сейчас. Может быть позже. Сейчас ему так… хорошо? Дурачат ли его на самом деле? Был ли принц искренен, говоря о взаимной любви? Тоже не важно. По крайней мере сейчас, пока Блиц так вымотан, что не способен подозревать во лжи всех и вся вокруг себя. Пока он настолько слаб, что готов поверить во что угодно, лишь бы не оставаться одному, снова. А потом они разберутся в этом. Вместе. -Двенадцать, мать твою, утра! Работа началась четыре часа назад! Мало того что шляешься неизвестно где, так теперь ещё и внаглую прогуливаешь, как последний мудак! Я закрывала на всё глаза, пока это не касалось работы, но Мокси съебался в сартир и хнычет как баба: с очередным блядским заданием видите ли не справился! Милли трясётся над ним как курица, а клиентов тем временем хуева туча! И как прикажешь мне что-то сделать, пока каждая мразь пытается вылить на меня побольше дерьма?! Ни тебе пожрать нормально, ни посрать! Блиц, я тебя блять закопаю, если… -Молодая леди, - прервал её Столас холодным голосом, осознав наконец, что Блиц ушёл далеко в себя и отвечать не собирается. -Мне очень жаль, что так вышло, но не могли бы вы говорить чуть тише? Ваши крики слышны на всю округу. На какое-то время повисла гробовая тишина. -Какого хуя? Он опять вломился к тебе? - зарычала гончая в трубку спустя пару напряжённых секунд. -Уёбок, если ты что-то сделал с Блицем… -Я здесь, дорогая, всё нормально! - вмешался Блиц, сверкая лучезарной улыбкой, как если бы был ребёнком которому дали конфету. Усталости его как небывало, словно совершенно здоровый демон говорил теперь в трубку. Столас удивлённо поглядел на беса, но промолчал: быть может молча завидовал грубой гончей, а может понял, что лучше не лезть сейчас под руку. -Извини меня, Луни, милая, что-то я совсем заебался с этой работой. Потерпи ещё немного, я скоро буду. Пол часа мне… -Да нет. - оборвала его Луна, моментально изменившимся голосом, звучавшим теперь невероятно нежно на фоне недавнего вопля. -Оставайся, где бы ты там ни находился. Последние пару недель ты выглядел как раздавленный трактором труп. - заявила Луна с укором. -Я даже рада, что вы наконец… в смысле… короче наслаждайся, имбецыл, пока можешь! Я тут в одиночку за тебя долго горбатиться не собираюсь! Незамедлительно послышалось какое-то нечленораздельное ругательство, а затем быстрые гудки. Сбросила, засранка. Блиц не мог видеть лица Луны в тот момент, когда гончая серьёзным голосом говорила, что рада за них, но почему-то был уверен, что та поджав уши, выглядела до невозможности смущённой. У него даже чуть не отвисла челюсть. Столас выглядел не менее озадаченным, склонив голову в вежливом замешательстве, как и подобает аристократам. Видно невооружённым взглядом, как любопытство распирает его изнутри, но принц стойко молчал, ожидая объяснения. Ну а Блиц был слишком счастлив, чтобы позволить себе очередной подкол над бедной птицей. -Ты слышал? - спросил он, не скрывая ликования. -Нет, ну ты слышал её? -Я так понимаю, вопрос риторический? - со смехом поинтересовался Столас, прижимаясь к Блицу за новыми ласками. Бес на радостях и не заметил, как стал неосознанно поглаживать нежные перья на затылке. Они лежали рядом, совсем близко: Блиц расположился в центре кровати полулёжа, а Столас прямо на нём, облокотившись головой на грудь. Этот пернатый оказался на редкость прилипчивым, даже учитывая прошлый опыт общения: спал всю ночь, стискивая бесёнка в каких-то приторно-нежных, отчаянных объятиях. Будто стоит отпустить, и Блиц ускользнёт от него бесшумной тенью. Нужно признать, сперва у него в самом деле была такая мысль, но растворилась она также быстро, как растворяется в кипятке кубик сахара. Только оказавшись завёрнутым в прохладные простыни и нежные руки Столаса, он позабыл о своих планах и провалился в почти что мёртвый сон. Чувствовал только засыпая, как кожи головы осторожно касаются длинные тонкие пальцы. Как они гладят и успокаивают. -Она беспокоиться обо мне. - пояснил он с улыбкой. -В своей манере, но, мать вашу, беспокоиться же! Бля-ять… -Но ты же её отец. - удивился принц. -Разве это не естественно? Блиц со скептицизмом посмотрел на него: -Да нихуя. Я пытаюсь дать Луни всё самое лучшее, но ей будто насрать с высокой колокольни. Насрать! Ей ничего не нужно. -Мне кажется ты преувеличиваешь. Ведь она же позвонила, когда ты не пришёл на работу. - возразил Столас, поворачивая голову другим боком. -Ага… - неуверенно протянул Блиц. Всё что связано с дочерью было для него сложным и непонятным. Хоть головой об стенку бейся! Мотет ей действительно не всё равно, а может нервничает лишь из-за прибавившейся в миг работы. Но вот последние слова… можно ли списать на это? -Ладно, похер. - сказал Блиц, рот которого чуть ли не трещал по швам от широченного зевка. Его снова клонило в сон: располагала и ситуация, и компания. -Кажется мне только что перепал нежданный выходной. - хохотнул он. -Будем надеяться лишь, что когда я вернусь, офис не будет выглядеть как чёртовы руины. Столас едва слышно хихикнул. Блиц же снова зевнул. -Ладно, не знаю как ты, птичка, но я собираюсь отоспаться за всё то время, что сидел на подоконнике обдуваемый семи блядскими ветрами. А ведь мог бы вместо этого дрыхнуть в своей кровати. Он предусмотрительно не стал добавлять, что окажись он тогда уложенным хоть в настоящие королевские покои, - а не тот продавленный сотнями задниц диван, - не смог бы сомкнуть глаз, мучаемый сомнениями. -Всё в порядке? - уточнил Столас, наблюдая за тем, как бесёнок опускается на кровати ниже, залезает по одеяло по самый нос и морщась, поворачивает голову боком: с такими длинными рогами как у него, сон без того чтобы проткнуть подушку, становиться реальным квестом. Блиц неопределённо махнул, позволяя принцу устроиться на своей груди. -Мне всё ещё страшно. - усмехнулся он. -Вдруг я размякну как последний лох, привыкну, а затем ты меня быстренько выбросишь? Я ж тогда так и помру, просирая всю оставшуюся жизнь за просмотром идиотских телешоу, обставленный бутылками бухла и пустыми коробками из под пиццы. Самая жалкая смерть в истории. Хотя, может это даже справедливо? - задумчиво протянул он. -Жалкая смерть для жалкого… Ему вдруг мягко закрыли рот пятью тонкими длинными пальцами. Столас. Бесёнок мог бы укусить руку, или скинуть её с себя, а податливого принца оттолкнуть, но не хотел. Ему было всё равно. Столас тем временем плавно приподнялся на локтях, и навис над Блицем как тень. Это могло бы выглядеть зловеще в другой ситуации, но не сейчас. Блиц слишком устал от всей этой суеты - его упрямство и страх проиграли в этой долгой кровожадной битве, не без помощи конечно, но теперь ему просто было слегка любопытно. Большие и какие-то невероятно притягательные глаза, будто луна вдруг до краёв налилась кровью, вперились в него. Невозможно было оторвать взгляда. -Мне тоже страшно. - прошептал Столас едва слышно. -Я тоже боюсь, что в один прекрасный день останусь совсем один, никому не нужный и брошенный. Я живу уже достаточно долго, чтобы понять - окружающим от меня нужна лишь выгода. -Звучит хреново. - улыбнулся Блиц. -Совершенно верно. Я тоже боюсь остаться один, как и ты. Мы нужны друг другу. - улыбнулся принц в ответ, беря лицо бесёнка в свои руки. -И я люблю тебя… -Ладно, давай попробуем.