бросьте горы sim-карт, мобилы stay fly, но ловит сигнал всегда
— чё, какой? — м... с семенами льна и маком. он в 'пятерочке' по акции был. — ух ты, я такой не видела еще! как думаете, вкусный? дай открою. нет, погоди, дай сначала посмотреть! — неджире восторженно выхватила пачку крекеров из рук амаджики и снова плюхнулась на диван. ее цветные волосы рассыпались по дивану, несколько прядей прилипли к помаде на губах, и мирио с расфокусированным взглядом пытался их снять. тамаки с зажженной сигаретой сел рядом и открыл инстаграм. — мирио, держи. хм, интересный вкус! тамаки, ты, говоришь, в 'пятерочке' их купил, да? будешь, кстати? тамаки мягко покачал головой в ответ. получилось в такт музыки на фоне. — я уже ел сегодня... — полагаю, утром? — перебил его своим смехом тогама, вытягивая ноги и кладя их на кофейный столик. теперь руками он уже пытался пригладить свои собственные волосы, но смятый ежик на голове выглядел жалко. — ты же обычно вообще только сигаретами и святым духом питаешься. — примерно так все студенты и питаются. — пробурчал парень в ответ, снова утыкаясь в айфон. — э-э-э, не скажи!.. — мечтательно потянула девушка в ответ, оставив попытки заглянуть другу в телефон и продолжив уплетать крекеры один за другим. — некоторые – так конечно, но есть такие, которые стоимостью своих обедов могли бы всю группу прокормить... — вон тот же твой капремонт уж явно 'тук' по акции брать не будет. — подхватил тогама и громко рассмеялся. — с чего это он вдруг 'мой'? — медленно поднял голову тамаки, заглядывая повеселевшему другу в глаза. на фоне, наконец, выключилось 'розовое вино', проигравшее за вечер не менее пяти раз, и началось что-то медленное. неджире отвлеклась и, всучив полупустую пачку мирио в руки, начала поправлять волосы. — ну ка-а-ак же, тамаки, вы же с ним тусуетесь! — с чего вы взяли? — а сторис свои помнишь? — это один раз было. — а потом ты аккаунт закрыл! — и что? — ну как что. — выдохнула, хитро улыбнувшись, девушка. она сделала паузу, и на секунду у амаджики даже появилось желание поправить ее смазанную помаду, но он передумал. — сначала ты знакомишься с чисаки, потом закрываешь акк в инстаграме, потом знакомишься с его сестрёнкой мелкой, потом он за тебя платит в клубе, потом... — ты-то откуда знаешь? — нахмурился тамаки, про себя думая о том, что все эти этапы он уже давно прошел. — ну-у-у, знаешь, все-таки знакомых много, узнаю понемногу... — познакомил бы нас с ним! — снова перебил ее мирио, смяв в руке уже пустую пачку и закинув ее под диван. — это же такое знакомство, да он всё, что угодно достать может, да и сделать, да и... — сами и знакомьтесь. — прервал его амаджики, отправив окурок в пепельницу. — с чего вы взяли, что он с таким, как я, вообще общаться будет? — отличный вопрос! — снова возбуждено затараторила неджире. — мы вот тоже думали, но ты ничего не рассказываешь, ну а нам-то что? у тебя сторис такие, что вроде и непонятно ничего, а вроде и слишком много понятно становится, да и вообще ты изменился, и еще вы в институте здороваетесь, а он сам... — мы не здороваемся с ним в институте, — осторожно перебил ее парень, нетерпеливо заглядывая в экран. — да ла-а-адно, я же видела, как вы пару раз в коридоре переглянулись! слушай, а познакомишь меня с ним? ну пожа-а-алуйста, тебе ведь не сложно, ну познакомь! — да че ты сейчас-то его просишь? — засмеялся мирио, принимая даже своим нетрезвым мозгом, что с такими, как чисаки, просто так не знакомят. — надо просить, когда сам капремонт рядом будет, чтобы уж точно не отмазался. то есть сейчас как бы вся общага тусует и почти весь институт, но его-то тут явно нет! — это да-а-а – но и не надо! — мгновенно передумала неджире. — тут народу завались, и мы втроем, мы ведь давно вместе не бухали, а? сегодня оторвемся-я-я но только ты не забудь, тамаки, договорились? — ну конечно. — устало улыбнулся парень в ответ, зажигая новую сигарету и печатая ответ.так когда ты подъедешь?
уже близко, я напишу. свали оттуда по-тихому, я у черного входа в кампус буду стоять.жду.
— тамаки-и-и, пойдем танцевать! тамаки, пошли! смотри, там такая вкусная фанта была... пойдем, наконец что-то новое включили! девушка, осилив очередной шот, потащила друга в центр комнаты на импровизированный танцпол. тамаки бы честно поддался, если бы не отвлекся на очередное сообщение. почти на месте. выходишь?да я тут пока со своими... думаю, им могу просто сказать, что поеду с вами, они, вроде, не должны увязаться.
это которые парень и девушка? возьми их с собой, мы не против. на этом сообщении тамаки и завис. взять с собой? зачем? едва ли чисаки предложил это просто так, но чего он ждал? неджире с мирио явно слишком шумные для него, да и денег на дорогие клубы у них нет. [ у тамаки, конечно, тоже не было, но он, по крайней мере, уже смирился с мыслью о том, что сам он готов сэкономить хоть на воздухе ради лишнего вечера с чисаки и хроно ] [ и не дай бог они об этом узнают ] но мирио и неджире? те, конечно, будут в восторге от такого предложения, и после этого даже, быть может, смогут удержать язык за зубами, а сторис – за замком, но для тамаки подобный вечер может стать последним. пришлось попытаться вернуться к кофейному столику и выпить ещё – но негативные мысли уже начали набирать ход. это чисаки с куроно интересны тамаки, а не наоборот. это они – замочная скважина, через которую тамаки рассматривает другой мир, если не откровенно лучший, то уж точно более интересный и необычный, это они – люди другие, другого уровня, круга, других взглядов и приоритетов и, в конце концов, образования и достатка. да, знакомство их было совершенно случайным, да, тамаки, вероятнее всего, интересует их обоих лишь как временная безделушка, как майский жук, которого дети ловят для наблюдений в спичечный коробок, да, тамаки им не то, что недоговаривает – он скрывает практически всё, потому что чувствует, что дети на самом деле хотели поймать разноцветную бабочку, а поймали гусеницу, которая даже ни в кого не превратится. и, тем не менее, только в этом совсем другом мире, куда тамаки смеет выглянуть из-под своей скорлупы, он чувствует больше воздуха. не в стенах вуза, где он получает образование пусть и интересное, но отнимающее, по ощущениям, сил куда больше, чем есть у амаджики; не на студенческих вписках, где одни и те же сплетни перетекают из комнаты в комнату неделями, а алкоголь стоит дешевле самой дешевой еды – и даже не со своими друзьями, с которыми уже просто слишком привычно. в своей жизни тамаки не чувствует никакой потребности меняться и вылезать из своей раковины – в ней уютно, и ничего другого от него никто не ждёт. а чисаки и хроно? наверняка они что-то о нем узнали, но пока что они всё ещё продолжали иногда звать его с собой – неизвестно куда, куда-то в ночь и спонтанность – и тамаки соглашался каждый раз. ему хотелось быть с ними, хотя бы ещё немного, пока он им не надоел – обязательно надоест, тамаки не хотел себе врать. [ то есть, конечно, хотел, но зачем? ] ты здесь? оповещение вернуло тамаки в реальность. черт, он так и не ответил.извини, вылетаем.
— неджире! где мирио? — о, вот и я его ищу! со мной сегодня хоть кто-нибудь будет танцевать? я, вообще-то... — о, вот он. мирио! иди сюда. вы же хотели потусить с чисаки? тогда идёмте. если негативные мысли в голове мешают действовать – то нужно не думать, а действовать. стратегия, конечно, провальная, но порой спасала тамаки только она. машина уже ждала за углом здания. конечно, в самой черной тени – здесь чисаки действительно могли бы узнать. джип выглядел настолько подозрительно, что даже неджире замедлила шаг, но тамаки привык. он первым открыл заднюю дверь перед друзьями и пригласил их внутрь галантным: — давайте в темпе. — ой, как тут тесно... а, да нет вроде. мирио, блять, осторожнее! ой, привет, парни! чисаки и, э-э-э, куроно? или лучше хроно? я – неджире, приятно познакомиться! или мы уже знакомы? тамаки, конечно, о вас говорил, но мог бы и побольше... — неджире, да не части ты так! слова не даёшь вставить. я мирио, привет. всё, тамаки, залезай. тамаки послушно залез следом и захлопнул дверь. первым, что он увидел, был взгляд чисаки в зеркале заднего вида. он сидел не только в маске, но и в эйрподсах – тамаки уже знал, что никакой музыки там нет, только шумоподавление. очевидно, слушать его друзей он и так не собирался, и тамаки стало даже спокойнее. — и тебе привет, тамаки. вздрогнув, взгляд хроно тамаки увидел уже в боковом зеркале. хроно едва заметно улыбнулся: ему со стороны часто было видно, как порой чисаки и тамаки зависают взглядом друг на друге, даже не замечая этого. он знал, что это значит со стороны чисаки, но тамаки он так хорошо ещё не изучил; пока заметил только, что каждый раз тамаки заметно вздрагивал при попытке прервать их зрительный контакт. как и сейчас. — д-да, привет, хроно. надеюсь, долго нас не ждали? — только подъехали. погнали. мотор взревел, машина ожила. тамаки уцепился за мимолётное, труднообъяснимое чувство спокойствия, появившееся после обмена взглядами с чисаки и куроно, но неджире с мирио уже продолжили свой никогда не прекращающийся разговор. — понятия не имею, что ты там с собой взяла, ты вечно на улицу как в поход собираешься. — ну конечно, сначала 'как в поход', а потом 'дай мне вот это', 'а есть ли у тебя с собой вот это'! и вообще, я спросила, оставила ли я что-то на ст- — да ничего ты не оставила, там кроме четырех пустых стопок ничего не оставалось! — тогда где мое зеркальце? — откуда я знаю? и зачем тебе зеркальце, тут темно! — как зачем? губы поправить! — ты как в такой темноте губы собралась красить? — да мне ведь только поправить! и не так уж здесь и темно, хочешь, и тебя накрашу? — неджире, слушай, а ты захватила оттуда что-нибудь с собой? — в какой-то момент решил встрянуть амаджики. — в смысле? — тут же отвлеклась девушка. — выпить. — тамаки заглянул ей в глаза, чтобы до нее точно дошло, что не воды. — ам-м-м водки где-то полбутылки только есть... а тебе что, уже опохмелиться надо? ты слишком много пьешь! и вообще это, может быть, на всех! ты себя нормально чувствуешь? — неджире продолжила что-то говорить и спрашивать, как по списку, но сама уже протягивала бутылку другу. — неджире, бля, че ты ему всю бутылку отдала? он же ее сейчас всю выглокает... — мирио уверенно потянулся в сторону амаджики, который тут же начал пить, зная, что много выпить уже не успеет. — а что мне ему, в стаканчик наливать? ой-й-й мирио, блять, я же просила так не делать! ты знаешь, как противно, когда ты внутри? мирио тут же взорвался смехом, и неджире засмеялась вместе с ним. тамаки слышал подобное не раз, но заметил, что хроно всё-таки тоже улыбнулся. чисаки лишь бросил взгляд через зеркало – наверное, громкий смех прошел даже сквозь наушники. неджире почти сразу же продолжила что-то говорить, но тогама уже выхватил бутылку из рук парня. — хэй, тамаки, ну что ты, тебе настолько плохо с нами, что ты пытаешься напиться? девушка, наконец, замолкла на мгновение, и посмотрела почти что обеспокоено. тогда тамаки выдохнул и, поцеловав ее в лоб, ответил, что у него просто болит голова. — ну конечно, глупый тамаки! ты скоро вообще всё, что угодно, будешь лечить алкоголем. ты еще побольше не ешь, не спи, и вот тогда точно будешь в порядке. у меня есть с собой анальгин, миг и парацетамол, давай дам. нет, запивать ты будешь водой! я тебе дам только одну таблетку! мгновенно переключившись на напевание какой-то песни, неджире начала копаться в своей безразмерной сумке, пряча там временно оставленную в покое бутылку. тамаки достал из кармана помятую пачку бонда компакт и, положив руку на кнопку открытия окна, посмотрел в зеркало заднего вида, как бы спрашивая у чисаки разрешения. чисаки, словно угадывая, посмотрел на него в ответ – долгим взглядом, в котором, если захотеть, можно было прочитать вообще все, что угодно. тамаки смотрел настороженно и, не отрывая глаз, открыл окно. он зажег сигарету, даже не просто видя – чувствуя, что на него всё еще смотрят, и понял, что чисаки выиграл, и тамаки все-таки некомфортно. впрочем, теперь уже совсем немного. почти по привычке. город за окном проносился мимо. от желтых огней рябило в глазах, от синих голова болела чуть сильнее, но неджире коснулась плеча амаджики острыми ноготками и протянула ему таблетку. тогда тамаки из другого кармана достал маленькую коробочку, из которой высыпал все свои остальные таблетки, и запил всё вместе. девушка многозначительно и весьма многословно промолчала, но тамаки снова отвернулся, и она снова начала доказывать что-то мирио. в правом крыле джипа амаджики частично видел отражение хроно. в зеркале разноцветным пламенем моргала его шея и линия челюсти. стрелки почему-то выглядели тускло. сам хроно выглядел расслабленно, и тамаки невольно подумал о том, что вообще ни разу в жизни не видел его напряженным. потом тамаки вспомнил о том, что он даже не знал, куда они направлялись – но ни о чем не спросил, а только неожиданно засмеялся и выкинул дотлевающий бычок сигареты в окно. — чё ты ржешь? — да... не знаю. — тамаки провел рукой по волосам, зарываясь в пряди пальцами; периферийным зрением он увидел, как чисаки наблюдал за его движением. или тамаки показалось? голова стала болеть меньше, словно из нее выпустили лишний воздух. — я подумал, что... вы знаете, куда мы едем? — ты так и не сказал, а куда? — а я не знаю. мне всё равно. улыбку хроно тамаки увидел точно. — как это не знаешь? почему 'всё равно'? а почему ты сразу нам не сказал! а если... — не переживайте, вернем вас в целости и сохранности. это не очень далеко. за эти слова тамаки чуть не сказал куроно 'спасибо' вслух; кажется, тот и так все понял по его виду. благо, неджире снова на что-то отвлеклась: ответ ее удовлетворил, и можно было снова отвлечься на размазанный по горизонту ночной город. что ещё нравилось тамаки в подобных вечерах – возможность отпустить себя. получалось вовсе не полностью и далеко не во всех смыслах, но хотя бы частично. просто потому, что со временем тамаки прочувствовал: у чисаки все под контролем. то ли он действительно такой контрол-фрик, то ли жизнь на социальной ступени повыше сама по себе имеет свои нюансы, но с чисаки можно было не задумываться о том, что неожиданно возникнут какие-то организационные проблемы, вопросы, неудобства. эта мысль мимолетно пронеслась у тамаки где-то на подсознании после того, как куроно оказался очень близко к нему. 'мне показалось, или после фразы 'первые за мой счёт' ты заказал им безалкогольные коктейли?' — вот что куроно проговорил с улыбкой тамаки на ухо. в общем-то, просто шутка, после которой, правда, какое-то время мурашки не сходили с затылка. 'хори, ты посмотри на них. они бы сами не согласились, а им нужно хотя бы один пропустить.' — хотел было улыбнуться амаджики в ответ, но тут же стушевался и даже почти отвёл взгляд в сторону. 'хори'. сколько бы они не провели времени вместе, нормально ли было тамаки так его называть? а сколько они, собственно, провели времени вместе? это много или мало? тамаки почувствовал, что ему снова нужно выпить, раз негативные мысли не оставляли в покое. благо, вип-ложа обслуживалась достаточно быстро. — за знакомство. такие были первые слова чисаки за этот вечер. после них тамаки вынужден был сделать глоток чистого джина больше, чем он планировал изначально: он осознал, что скучал по его голосу. он мог не подавать вида, не меняться в лице, неважно – но перед самим собой это оказалось безоговорочной капитуляцией. вот тут хроно наклонился слишком близко, вот тут голос чисаки оказался слишком нужным. вот тут тамаки сделал ещё один небольшой глоток джина. на всякий случай. — тамаки-и-и, ты что, нам коктейли взял, а сам чистое что-то пьешь? тебе стыдно должно быть! 'неджире, у меня в этом заведении с лёгкой руки улетает вся стипендия, я экономлю, как могу.' — неджире, здесь хорошие вещи наливают, зачем разбавлять? — на удивление, это единственное место, где я могу пить джин-тоник. его тут подают вообще безо льда, берут отдельные вещи, сразу достаточно охлаждённые, и тоник тоже какой-то специальный. получается неразбавленно и даже вкусно. — скажешь, даже ром-колу здесь пить можно? — шутит мирио. — нет, ром-колу пить нельзя нигде. — убедительно отвечает хроно. неожиданно завязался достаточно расслабленный разговор. тамаки понял, что по крайней мере куроно действительно было просто интересно, как там живут среднестатистические студенты, а среднестатистическим студентам было интересно, какого это – пить специально охлаждённый джин с особенным хвойным тоником, а не блейзер со вкусом джинтоника. чисаки молчал; в начале вечера он всегда почти не разговаривал, то ли словно каждый раз заново привыкая к атмосфере, то ли постепенно отключаясь от мира внешнего и переходя в мир маленький, закупоренный, ограниченный от всего окружающего пространства стеклами и стенами вип-ложи. иногда он пока что всё ещё проверял телефон, иногда потягивал какой-то темный, почти черный лонг, иногда задумчиво смотрел куда-то в пустоту. иногда поглядывал вскользь на остальных, иногда задерживался взглядом на тамаки – или, быть может, тамаки так только казалось. [ или ему хотелось так думать, да-да ] обстановка оставалась странной, но постепенно тамаки словно заново привык к этой неуютности. музыка гремела басами, но где-то там, за стеклом, выходящим на танцпол; здесь же она растворялась в слоях дыма от электронок, мягких огнях софитов и плотных стенах. оставался только обволакивающий музыкальный ритм, под который можно было и разговаривать, и качаться в такт. в этом ритме, в неоновых огнях в темноте, на красном диване сидела напротив неджире – девочка-умница, отличница-комсомолка, с конкурсом красоты на студенческой весне, грудой золотых медалек за острый ум (или хотя бы красивые глазки) и прочей детской наивностью. тонкое платье, внушительная порция алкоголя, доверчивый голос – в такие ложи подобных девочек водят обычно с другими целями, но вот она, без гроша в кармане, заказывала очередной коктейль и параллельно рассказывала куроно какую-то историю, которую тот слушал в лучшем случае в пол уха. вот рядом с ней сидел мирио. ходячий золотой значок гто, удивительным образом ни капли алкоголя до самого конца школы, мальчик-атлет, мальчик-гроза-девичих-слез – уж хотя бы таких, как неджире, – мальчик 'всем помогу из последних сил'. жизнь его, конечно, пусть и запоздало, но потрепала тоже, но в клубе он смотрелся не менее несуразно. тамаки откинулся на мягкую спинку кресла и допил джин. в голове что-то едва заметно пульсировало – то ли остатки головной боли, то ли музыкальный бит с танцпола, то ли мысль 'и я такой же'. и я – такой же мальчик из захолустья, попавший в вуз чудом за зубрежку и, наверное, жалость за бедность; такой же простой, как две копейки, такой же узколобый – или не шибко открытый миру – такой же серый хлюпик без самоуверенности, да и откуда бы ей взяться, такой же- парень моргнул и понял, что чисаки неотрывно смотрел ему в глаза уже несколько бесконечно долгих секунд. во взгляде его – и осуждение, словно он слышал каждую его мысль, и ожидание, словно ждал он чего-то конкретного, и, как всегда – всё и сразу, чтобы разглядеть можно было всё, что захочешь. чисаки сидел прямо перед окном на танцпол, и пусть сам танцпол софиты освещали относительно ярко, но в ложе их хватало только на то, чтобы чисаки виделся лишь темным силуэтом с едва различимыми чертами. но глаза – тамаки видел блики в его глазах, и чувствовал себя пойманной птицей в клетке. птицу не готовились поймать – ее уже поймали. господи, чисаки ему даже не сказал ничего. нужно было выпить, а стакан был не к месту пуст. — тамаки, тебе обновить? куроно порой слишком хорошо чувствовал обстановку – или просто угадывал. тамаки вырвался из гипноза чужого взгляда и посмотрел на хроно почти с облегчением. всё вернулось в свое русло: неджире с мирио, которые, судя по подпеванию гулкой песне, вспомнили о заканчивающейся водке, мягкая темнота с волнами неона, свет от телефона куроно, отвлёкшегося на тамаки, терпеливо выжидающий официант. — эм, да. давайте джин-тоник, что ли? — закажи что-нибудь интересное. я оплачу, ты не против? джин-тоник – это все ещё джин-тоник, здесь есть вещи оригинальнее. — совершенно искренне считаю, что это был камень в мой огород. — куроно тут же деловито потянулся к барной карте на столике, словно выбрать другой напиток предложили ему. уже который раз за этот вечер тамаки подумал о том, что куроно – самый комфортный и понимающий человек на свете, потому что сам он как раз приготовился зависнуть на словах чисаки в непонимании, чем тому не угодил джин-тоник. или он хотел оплатить за него? он всё-таки понял, несколько это для него дорого, и старые шутки про экономию с общежитием и свободный кошелек рассыпались прахом? или джин-тоник и есть шутка, чтобы поддеть тамаки? — вот, попробуй вот этот, как тебе? ага, амаджики всё-таки завис. — ну давай? он хотел посмотреть в меню исключительно для вида, даже не собираясь всматриваться в строчку, на которую указал куроно, но тот неожиданно снова оказался слишком близко к нему. точнее, конечно, не слишком: они просто сидели рядом, наклонившись друг к другу совсем немного, посмотреть в меню. да, тамаки? тогда из-за чего конкретно ты напрягся? напрягся ли? — неджире, эй. а у тебя ещё осталось? — так, сейчас гляну... слушай, ну специально для тебя оставили. бутылка потянулась через стол; чисаки задумчиво проводил ее взглядом, рассматривая отражение бликов на стекле. — тамаки, если ты не против, то следующий коктейль тоже на мне. глоток; водка противная едва ли не до слез, зато вся остальная реальность по сравнению с ней уже не отражается от сознания тамаки с таким хрустальным звоном. так что можно и допить. — думаешь, мне зайдет коктейль на основе водки? — думаю, что тем, кто пьет ее чистой, она нравится меньше всего, так что нет. спустя несколько часов раздробленная картинка странной компании ожидаемо гармонизировалась. уровень знакомства у всех перешёл на крепкий 'знакомые' со ступени 'когда-то я тебя на какой-то вписке вроде видел', чисаки стал чуть более разговорчивым, неджире – чуть менее раздражающей, мимоходом были обсуждены и последние городские сплетни, и даже общий родной вуз. мирио заставил тамаки 'съесть ну хоть что-нибудь', чистого алкоголя ему больше никто не давал – поэтому организм пришел в себя, зная, что на большее ему надеяться смысла тоже нет. — нет, ну это же тоже глупость какая-то! — почему глупость? а что такого в том, что я просто не хочу пить розовые коктейли? — заупрямился мирио. — почему нет? — решил поддержать хроно. — здесь коктейлей много, все не перепробовать, надо же как-то определиться. вот у мирио уже минус розовые. — чисаки уже второй коктейль черный берет. это тоже принцип? — присоединился тамаки. благо, он был уже на том уровне опьянения, когда получалось не задумываться, глупость ли ты сказал какую, или вроде ничего. трезвый – ничего бы не сказал, но чисаки подключился: — я тебе больше скажу, этот – на основе блэк бакарди с лакричным ликёром. спасибо, что черного перца мне сюда не положили. — погодите, это ..? — вдруг встрепенулась неджире. — охренеть. послушайте! прикиньте, 'блэк бакарди' играет. а пойдемте танцевать! ну пойдёмте туда, вниз, здесь ведь совсем не то! тамаки показалось, что даже куроно на секунду растерялся. зря они, что ли, такое гнездо себе заказали, чтобы потом вниз спускаться? музыку и здесь можно включить громче. но чисаки сделал большой финальный глоток из бокала и неожиданно протянул руку неджире: — ну, просто спуститься вниз мы действительно ненадолго можем. прошу. неджире радостно подскочила с диванчика, хватаясь за протянутую ладонь. тогда куроно с тамаки заметили – почти как на периферии – едва заметный шаг в сторону у чисаки, едва заметное удержание баланса. тогда амаджики подумал, что никто и не считал, сколько коктейлей он выпил. потом он подумал, что и разводить их чисаки могли по-другому, куда крепче, да и вообще так, как он того попросит. потом довольная неджире проплыла мимо тамаки, и тамаки почувствовал укол зависти, видя ее ладонь в руке чисаки. от этой мимолётной мысли затошнило почти физически, потому что тамаки подумал, что не знает, кому именно он завидует. [ потому что он точно понял, что не чисаки ] но внизу – внизу все пространство было заполнено до предела настолько, что воздуху не хватало места, и он вытеснял всякие мысли из головы. пар под потолком, запах духов, яркие огни, громкая до дребезга музыка – толпа была единым симбиотическим существом, и в нее было уже не так просто влиться. первым, как в озеро с разбега, нырнул мирио – сразу же по направлению к барной стойке. неджире потянулась следом, но чисаки ожидаемо затормозил ее, и они остались у края танцпола. — представляешь, если она и правда утащит его танцевать? голос хроно прозвучал катастрофически близко. громкий и мягкий, со звонкими согласными, с гласными, пробегающими тонким лезвием прямо по мозговой коре. хроно положил руки на плечи тамаки, чтобы быть ближе и не кричать совсем во весь голос – и так и не убрал их. пьяный мозг тамаки прекрасно знал, чего делать точно не стоит, и поэтому, конечно, так и сделал – повернув голову, он оказался с хроно лицом к лицу. к до спазма в груди красивому лицу, и тамаки необходимо было хоть что-то сказать. — думаешь, утащит? и не будешь ревновать? — кого, чисаки? — хроно смотрел на тамаки почти безотрывно, с лёгким прищуром, расслабленно, мягко. — а с чего мне его ревновать? — а вы... вы разве не ..? эту незаконченную фразу тамаки произнес не так громко, как следовало бы для того, чтобы даже стоящий так близко хроно ее расслышал – вероятнее всего, потому, что сам тамаки ничего даже близко подобного говорить не собирался – но хроно и без того понял. — а ты спустя столько времени, наконец, догадался. но нет, мы с ним в свободных отношениях. впрочем, нас и так мало кто интересует. и уж точно – не она. смотри, что покажу. серебряные стрелки волос хроно, отливающие в темноте металликом, пришли в движение. холодная стрела коснулась скулы тамаки и едва ощутимо подтолкнула голову вбок. тамаки поддался, обернувшись, и столкнулся у танцпола взглядом с чисаки. неджире, кажется, продолжала ему что-то говорить, но ее он не слушал явно: он отвлекся, словно хроно с тамаки позвали его, и теперь смотрел безотрывно. другая ледяная стрелка опоясала лицо тамаки, коснувшись другой скулы, и вернула его обратно. лицо хроно теперь оказалось ещё ближе, теперь уже близко настолько, что его слова тамаки слышал без усилий – почти чувствовал на своих губах: — вот видишь? она его не интересует. застывшее в мгновении бездействие закончилось достаточно быстро – к ним возвращался чисаки. — да не собирался я с ней танцевать. хроно рассмеялся, словно отпуская тамаки, а тамаки осознал, что все это время почти не дышал. — а я... собирался отойти как раз. вспомнить бы, где здесь туалеты. нужно, блять, прийти в себя. тамаки почти сбежал. благо, туалеты были благополучно найдены, а у крайнего умывальника даже никто не стоял. немного отрезвляла даже не холодная вода на коже лица, а взгляд в зеркало. в зеркале стоял обычный парень, которого амаджики ещё, пожалуй, помнил: скромный отличник, который если и не был откровенным ботаном, то зависал тоже с такими же отличниками; редкие прогулы субботних пар с кириешками и эской, тусовки с местными школьниками и вписки до утра, такие же, как у всех – с дошираками, иксбоксом и парой десятков просмотров на сторис в инстаграме, завалы на сессии, крохотная стипендия, тараканы в общаге, глупые и простые разговоры в коридорах с сокурсниками. тамаки ведь простой русский студент – что он делает здесь, в туалете дорогого ночного клуба, с теми, кто ночь здесь может себе позволить – хроно и чисаки, за одно прикосновение которых тамаки сейчас готов отдать всё, что у него осталось? [ не так уж много у него и осталось ] [ какая же херня, сколько он на самом деле выпил? ] [ выпить бы ещё ] звук за дверью резко вырос до громкого, а затем так же вновь потух за хлопнувшей дверью. зашел чисаки. почему-то первая мысль тамаки была – 'наконец-то'. затем – мысль уже осознанная: 'что он здесь делает?' какой-то парень как мышь юркнул к выходу. уйти бы, конечно, тоже, но чисаки смотрел на тамаки так, что тот не мог и шевельнуться. или не хотел. в этот момент они, наконец, оказались на равных. тамаки нужен был лишь шаг в сторону и немного – назад; чисаки двинулся быстрее, и дверцу в кабинку открыл все равно первый. зашли они одновременно. тамаки не посмел быть столь бестактным – но чисаки сам снял маску с лица и подошёл вплотную. это приглашение. губы у него очень шершавые – наверное, как раз из-за маски. а как же старая, почти наивная влюбленность в неджире? получается, она была права? всё-то чисаки 'твой', точнее – ты его, увязался слепым котёнком, чтобы тебя трахнули в туалете клуба? [ а ты и не против ] и мирио тоже был прав. 'ты изменился, тамаки'. а может, на месте чисаки мог бы быть кто угодно? потому что на месте тамаки наверняка мог бы. но когда чисаки отстранился от него, тамаки – незаметно, на несколько миллиметров – потянулся за ним. в туалете – тусклый свет, ледяная плитка, чистый воздух. интимная операционная. чисаки препарировал взглядом. — тамаки. ты боишься? тупой вопрос. тупая ситуация. их лица – в сантиметрах друг от друга, тамаки был благодарен стене за спиной, потому что алкоголь должен был помогать в таких ситуациях, но он только сильнее горячил кровь и мешал подумать хоть о чем-нибудь, и чисаки, в таком сравнении, был чистым спиртом. слова, казалось, было не вытянуть из глотки и щипцами. 'боюсь ли я тебя или того, что ты хочешь сделать?' 'как много у тебя было вот таких, как я?' 'поцелуй меня ещё раз' 'ну конечно мне страшно, что я здесь делаю?' 'чисаки' — нет. тамаки на секунду показалось, что он отдал свои последние силы на то, чтобы проговорить это – потому что большего одобрения чисаки не было нужно. под плотными белыми перчатками у чисаки оказались совсем тонкие, полупрозрачные – через них тамаки чувствовал тепло его пальцев. неприятный тихий скрип материала, похожего на пластик, но ощущения каждого касания кожи – так все равно было приятнее. мысли растеклись в тумане; чисаки мазнул губами по шее, почти нервно дернул пуговицу на джинсах, прижался ближе. хорошо, что в туалете тоже было достаточно темно – тамаки и без того было неловко, хотя презерватив краем глаза он все-таки заметил. недуматьнедуматьнедумать слышалось плохо; туалет резонировал только с басами, но, кажется, на танцполе включили моргенштерна. поцелуипоцелуипоцелуи смазка по ощущениям показалась поначалу холоднее жидкого азота, но чисаки шершавым, низким голосом прошептал 'расслабься', и как будто бы получилось почти отключить голову. дальше, конечно, было неприятно: сначала – откровенно больно, потом уже легче, просто трение, жжение, раздражение. потом раздражение от толчков начало формироваться в новое ощущение дребезжащего электричества в паху. вернулся в реальность тамаки только тогда, когда почувствовал ладонь в тонкой перчатке, плотно сжимающей его рот. — я хочу слышать тебя, но возможная очередь за дверью церемониться не будет. фраза пошлая, дешёвая, но именно от нее у тамаки возбуждение забило искрами в глазах. раньше ему и дрочку-то было несколько неловко обсуждать – а теперь он вдруг здесь, в туалете клуба, растрёпанный и горячий, с таким же растрепаным чисаки, который был уже практически на пределе. в себя тамаки начал приходить, сидя на ободке унитаза. чисаки сидел прямо перед ним – они уместились только за счёт того, что телами почти прилипли друг к другу: тамаки ощутил на своем лице тяжёлое, запыханное дыхание напротив. он бездумно сцеловал его с губ. тело сковывала такая послеоргазменная слабость, что сил не было даже на мысли. наконец-то. на танцполе играл какой-то старый трек бамбл бизи. телефон нервно вибрировал в кармане спущенных джинс. чисаки уткнулся лбом в лоб тамаки и прикрыл глаза – на долгих десять секунд, чтобы вдохнуть и запомнить запах кожи и проникнуться состоянием опустошенности, зависшем между ними. состояние постепенно померкло, возвращая окружающий мир. — поехали ко мне. тамаки нахмурился. очевидно, его звали за продолжением. иначе зачем ещё? впрочем, возможно, это была какая-то клубная вежливость для богатых, откуда тамаки было знать. может, чисаки просто вежливый. поэтому: — да мне к первой завтра. хотя, видит бог, тамаки хотел бы навязаться даже из вежливости, в надежде на хотя бы чуть более длительное продолжение знакомства, просто чтобы ухватить ещё кусочек этого мира. кусочек них. бог, наверное, видел. — мне завтра нужно ко второй появиться. пропусти первую, приедем вместе. чисаки проговорил это, почти не поднимая головы – получилось куда-то в скулу тамаки, так, что от его слов стало чуть щекотно. тамаки въебывает в вузе, как проклятый, но ради подобного предложения проебал бы, наверное, сотню пар. вдвоем они резко вывалились за дверь, чуть ли не пробежав мимо недовольной очереди; неджире и мирио нигде не было видно, а вот хроно подхватил их тут же. он словно и так все знал – или, как обычно, просто понял. чисаки двинулся к выходу сам, а тамаки куроно взял за руку уверенно и мягко, успокоив словами о том, что он уже всё оплатил и даже на такси его друзьям скинул, и давай же, тамаки, пойдем уже. и вот они ехали куда-то 'к ним'. тамаки как всегда понятия не имел, куда именно, но знал, что чисаки точно пьяный, и если бы их остановила полиция, то даже он отмазаться не смог бы – просто она не остановила. алкоголь наконец-то расположился соответственно в каждой клетке тела и функционировал воедино с организмом точно так, как нужно – идеальное состояние. хроно, сидящий рядом, попытался перекричать музыку в машине, говоря о том, что если открыть окна – то будет ещё более шумно, но оно того стоит. тамаки уверенно открыл боковое окно, и ночной поток воздуха ворвался в кабину резким порывом. парень засмеялся вместе с хроно в унисон; они оба почувствовали, как чисаки засмеялся сквозь плотную маску. амаджики ловил ртом ночной свежий воздух, а глазами – проносящиеся мимо огни города. лёгкие горели огнем жизни, и тамаки наконец-то – хотя бы на мгновение – было все равно, что будет завтра. на самом деле, таким парень был достаточно редко; после подобного состояния ему обычно бывало стыдно за себя. [ чисаки подумал: 'он никогда себе не признается, но он пьет именно ради этого чувства' ] обычно тамаки пил много, и достаточно быстро доходил до той стадии, когда он становился грузным, безразличным, не зажатым, но просто очень спокойным и чуть хмурым. с ним, на самом деле, тоже было очень удобно: он поддерживал беседу, он, в конце концов, не ебал мозг, да и не то, чтобы он действительно грустил – ему нравилось, просто он становился немного ватным. но перед этим была самая лучшая стадия опьянения – когда тамаки становился живым, ярким, открытым, и, думал чисаки, самым соблазнительным. басы вибрировали по полу разогнавшейся машины; в кабине не горели лампы, но ночной город освещал пространство мимолетными цветными всполохами. тамаки снова засмеялся, пока хроно продолжал рассказывать ему одну из миллиона историй, которые он узнавал отовсюду; потом тамаки пил из какой-то бутылки с алкоголем прямо из рук хроно; потом хроно потянулся к нему за поцелуем, и тамаки отдался полностью, почти залезая на него сверху. музыка гремела на всю машину, ее не перебивал даже шум из окон и рычание двигателя; чисаки сдавил руль кожаными перчатками и наблюдал в зеркале заднего вида за куроно и тамаки, которым, наконец-то, было все равно. чисаки под маской даже не улыбался – скалился почти хищно, сдерживая возбуждение, и выжимал педаль газа в пол.***
шинсо любит дождь. даби как-то сказал, что, мол, по таким, как он, всегда видно, что они любят дождь, и что это очень тупо, и лучше бы всегда было тепло и солнце – но дождь, особенно по утрам, помогал шинсо хоть немного проснуться. иногда даже физически. вот и сейчас ледяной дождь не раздражал, а скорее пытался освежить начало дня. серые низкие панельки скрывались верхушками в ещё не рассеявшемся тумане, который, в свою очередь, смешивался с плотным серым небом. деревья мерно покачивались в такт едва заметному ветру, тонкие ветки дрожали под редкими крупными каплями. ямы и рытвины в старом асфальте дорог заполнились грязевой водой, люди шлепали по лужам в туго затянутых берцах – шинсо же решил, что весна наступила слишком давно для того, чтобы не носить вансы, и снимать их хотя бы до конца сентября не собирался. всё вокруг выглядело серым и грузным, но у шинсо настроение почему-то было достаточно легким. прохожие скрывались под зонтами, за запотевшими окнами автобусов, в телефонах – из-за этого улицы казались пустыми. как будто в распоряжении шинсо. в этом чувствовалась какая-то свобода – надуманная, конечно, но капли стекали по лицу, путались в волосах, кеды промокли, а все вокруг друг на друга даже не смотрели. словно своеобразный мимолетный лимб; когда ты идешь не откуда-то куда-то, а просто под музыку. шинсо представил, как покачивается с деревьями в такт. до школы он дошел слишком быстро, до третьего урока ещё оставалось время. хитоши засел в курилке – покосившейся детской беседке в соседнем дворе – и достал телефон. ༒ totenstill ♱🩸✞ ну чё за сколько бы с неджире переспал сообщения даби далеко не всегда имели контекст и порой могли быть вопросами риторическими, но сейчас он был онлайн, а шинсо было скучно. shinso. с чего вдруг такой вопрос? ༒ totenstill ♱🩸✞ ну да точно ты ж у нас в коконе живёшь сторис ее не видел? шинсо вздохнул. инстаграм всегда затягивал надолго, с его миллионом сторис от миллиона знакомых хитоши, где про каждого третьего можно было задать вопрос из разряда 'а дожил ли он до утра' после просмотра. поначалу шинсо в сторис девушки – и даже в сторис тогамы, ее друга – ничего криминального не увидел. ну, коктейли, ну, танцы в такой темноте танцпола, что рябило в камере – звук шинсо не включал, и наверняка от басов его рябило бы так же. но буквально одна сотая процента мысленных усилий – и риторический вопрос нарисовался сам собой: шинсо знать не знал про ночную клубную жизнь города, но было очевидно, что в такой клуб бесплатного прохода нет даже для девушек днём, коктейлей даже за пятьсот рублей там не найти, а комната с одной из первых сторис выглядела слишком изолированно для простого тихого уголка в обычной танцпольной зоне. подобных денег у бюджетников, обычно тусующихся на вписках с дешёвой водкой, быть не могло – но на нескольких сторис кроме них самих более никто отмечен не был. шинсо сделал новую затяжку и вернулся в телеграм. shinso. да прикольные сторис, чего ты. ༒ totenstill ♱🩸✞ конечно прикольные там видно вип-комнату shinso. может, у них дата какая, вот они и накопили? ༒ totenstill ♱🩸✞ ну конечно и на чем же они экономили я скорее думаю ну ладно понятно как неджире туда могла попасть но мирио там чё забыл хотя в таком месте и любители парней найдутся shinso. а где тамаки? или как там его? не помню точно. друг их вроде, раньше всегда с ними был. ༒ totenstill ♱🩸✞ хороший кстати вопрос ну собсна в последнее время ваще хз он с ними редко появляется акк у него закрыт у меня иногда просит ему достать снотворное сильное или там успокоительного ну типа штуки рецептурные но хз на нарика не похож походу глицин работать перестал так что денег у него по идее нет тоже но и на сторис его нет ну или он не захотел на них попадать шинсо задумчиво докурил и полез в рюкзак за мятной жвачкой. сплетни о чужих сторис затягивали так же быстро, как и надоедали. ༒ totenstill ♱🩸✞ а ты сам чё в школе уже сидишь? shinso. нет, пока в курилке. мне к третьему. ༒ totenstill ♱🩸✞ это я полагаю ты сам так решил shinso. а ты меня за пропущенные уроки в школе попрекать, что ли, будешь? ༒ totenstill ♱🩸✞ я бы тебя попрекал за то что не прогуливаешь полностью хотя у вас на егэ бабками конечно не откупиться shinso. а то ты на своих экзаменах прямо бабками откупаешься. ༒ totenstill ♱🩸✞ я? конечно же нет я откупаюсь своей светлой головой shinso. ну, в каком-то смысле действительно головой. шинсо даже не удержался и улыбнулся уголками губ. тупая, конечно, шутка. дешёвая жвачка подтаяла во рту. shinso. а ты сам неужели на парах? ༒ totenstill ♱🩸✞ обижаешь какие пары в понедельник утром я на хате зависаю shinso. так утро уже. чего не уходишь? ༒ totenstill ♱🩸✞ да я вроде как не могу пока особо shinso. в смысле 'не могу'? ༒ totenstill ♱🩸✞ отходняк туса вроде огонь была хотя я плохо помню а сейчас ваще ног не чувствую хотя если бы и чувствовал то мне кажется если встану то блевану хотя кажется на этот диван уже ночью кто-то блевал шинсо тут же скривился. он был не великий любитель вписок, но уже достаточно давно даби залетал не просто на шумные вечеринки, а на места, постепенно по уровню приближающиеся к притонам. в сторис у него часто мелькали квартиры без обоев, с минимумом мебели, прокуренными коридорами – когда-то шинсо даже случайно заметил откровенно валяющийся на столике шприц, но эту сторис даби удалил почти сразу же после появления. хитоши подумал, что эта ночь – по словам даби, 'вроде огонь' – тоже, вероятнее всего, была не веселой тусовкой с музыкой, общением, морем дешёвого алкоголя и сплетнями – всё чаще он проводил время в сомнительных местах, где люди тусовались больше внутри своего собственного сознания и физических ощущений, а не друг с другом. шинсо снова зашёл в инстаграм. у даби на аккаунте из нового было только два репоста сторис. как обычно, с безликих аккаунтов практически с нулем информации. на сторис виднелась свисающая с куцых проводов лампочка на потолке, облупленная краска на древней чугунной батарее, разводы пепла на подгнившем в углах полу. судя по второй сторис, курили прямо в комнате и без пепельниц, на столе валялось что-то, очень напоминающее жгут, одиноко стояла недопитая бутылка водки. словно сквозь экран шинсо смог почувствовать прелый запах духоты, табака и бетона, который преследовал подобные нежилые квартиры. шинсо старательно подумал про себя, что это всё – личное дело даби, и самому шинсо все равно на то, как даби месяц за месяцем незаметно, но верно катится вниз. shinso. не знаю, звучит не очень. надеюсь, у тебя это пройдет. тебе сегодня надо куда? ༒ totenstill ♱🩸✞ да надо я сегодня хотел к соколу загнать тату чутка подкорректировать к нему по-хорошему даже под алкашкой не стоит переться но хз надеюсь все норм будет и не от такого отходили 'а от какого отходили?', невольно подумал шинсо. shinso. ну, ты там пиши, если что. я на уроки погнал. ༒ totenstill ♱🩸✞ бывай***
хотя время уже давно перевалило за вторую половину дня, набережная все ещё буквально дышала солнцем. светились макушки деревьев, светились шпили башенок на зданиях, светились обрывки волн у реки – пели птицы, набухали почки, дул свежий весенний ветер. в воздухе особенно сильно чувствовалась весна. — боже мой, я правда не вникаю. насколько сильно это прошедшее время? — ну... оно, чисто теоретически, будущее. но прошедшее. на русском языке формулировка получается бредовой, но на английском это имеет смысл. а на русском – просто конкретный перевод. очако устало вздохнула и сползла вниз по лавочке. литература, егэ по которой пугали дошколят, как монстром под кроватью, давалась ей достаточно легко, но английский язык оставался высшей математикой. — ладно, может быть, мне нужно больше примеров. что-то такое, чтобы мне прямо-таки кровь из носа нужно было именно это время использовать – потому что я пока что вообще не понимаю, зачем оно им сдалось. тамаки тихо засмеялся. — поверь, в повседневной речи эта штука тебе точно не будет нужна. это – вещь исключительно литературная. в укромное место под мостом влетел новый поток свежего весеннего ветра и раздул сарафан урараки, открывая ее темные лосины. урарака не сдержала смех. ее смех переплёлся с громким свистом. тамаки и урарака сначала не обратили внимания на звук, но потом звук стал высказыванием. — эй, это чё, тот уёбок? тогда оба оцепенели. когда слышишь подобное – всегда невольно напрягаешься. либо просто на всякий случай ожидаешь худшего, либо точно знаешь, что худшее пришло за тобой. очако напряглась на всякий случай. тамаки – от осознания. голоса компании, которые стремительно приближались к ним, удивительным образом одновременно усиливали и столбняк, из-за которого невозможно было шевельнуться, и мгновенную реакцию, заложенную в российских генах: 'бьют – беги'. — урарака. — тамаки! они что, за тобой?.. — урарака, беги отсюда. — тамаки, ты что такое говоришь! — урарака, они ..! они ко мне, ты только иди, я разберусь. — ничего ты не разберёшься, кто это вообще такие? ты боишься? — да н-нет, не боюсь- господи, урарака, правда, тебе же хуже будет, ну зачем? — охренеть, вы только посмотрите, уже успел себе очередную тёлку найти! к бетонному блоку подошла компания парней – настолько типичных и карикатурных, что их можно было бы засунуть в массовку к 'брату'. ветер с реки раздувал лёгкие олимпийки, клочки волос, торчащие из-под коротких черных шапок, и густые тонкие столбы сигаретного дыма. 'шваль', подумала очако с презрением и смирением. — ты, блять, деваху-то мою зачем тогда лапал, а? знаешь же, что сколько не бегай, а по ебалу получишь. — да не трогал я никакую твою деваху. — тамаки ответил почти сразу, то ли со покорностью, то ли с раздражением. урарака поняла – ситуация затянувшаяся, решаться она будет явно не разговорами – и медленно достала из кармана телефон. — так ты тогда, еблан хуев, определись – ты мою бабу лапал или пиздаболкой ее назвал? толпа стремительно проглотила амаджики. урарака инстинктивно отскочила в сторону – впрочем, на нее никто внимания обращать не собирался. у девушки задрожали руки. ни единой мысли в голове, словно свежий весенний ветер пробрался в голову и выдул все остальное. оцепенение. она сглотнула слюну из последних сил и открыла камеру сторис в инстаграме. — БЛЯТЬ блять блять блять сук- резко и неожиданно камера сторис начала запечатлевать, как толпа по кусочкам отрывалась от смешавшейся кучи. парень за парнем, они покидали поле битвы. у урараки все ещё дрожали руки. незнакомые лица парней утекали из кадра с кровавыми подтеками. — т-тама-..? — блять! это чё за ху- отъебись! пошел нахуй! да поше- всё, всё, отъебись от нас, нахуй ты нам нужен! резкий порыв свежего весеннего ветра вновь задул урараке в лицо, ероша волосы и раздувая широкую юбку. поток воздуха унёсся дальше, проходясь по вихру волос незнакомого парня, отползающего прочь, и коснулся лица тамаки. оно было разбито – не сильно, урарака, к сожалению, видела и хуже – но камера успела запечатлеть кровь, стекающую к губам из носа, перед тем, как, наконец, закончить запись. — не трогал я твою девушку! ни разу!... даже имя ее не помню... мы и не знакомы... тамаки царапнул когтями асфальт, опираясь на ослабевшие ладони, и остатки компании, наконец, сбежали прочь. — вот тут лавочка, тамаки, давай на лавочку. у меня вода есть и влажные салфетки, давай, вот так, садись. ну и херня. свежий ветер попытался привести урараку в чувства – она, наконец, выдохнула. 'достать воду, влажные салфетки, анальгин, пластырь... это что, когти? у него реально когти? это что такое? ещё сухие салфетки где-то были. надо прямо сейчас запись выложить. как там тамаки, живой хоть? черт, сейчас бы пива. невкусного, крепкого, балтики какой-нибудь, чтобы аж противно. надо ему ещё пару сухих салфеток водой промочить и лицо протереть, а то мало ли кто-нибудь спросит. и покурить. нам обоим.' — так, тамаки, давай самое главное. как себя чувствуешь? в голове не сильно гудит? нос и зубы целы? и откуда у тебя когти? урарака впала в режим многозадачности: всунув в руки тамаки салфетки с водой, она одновременно копалась в рюкзаке для поиска таблеток и обрабатывала сторис. — да, вроде бы все целое, думаю, можно не переживать... хотя больно, конечно... и щипет. — тамаки скривился, возвращая своим рукам привычный вид, и сделал большой глоток воды. — нет, погоди, то есть это всё-таки ..! откуда у тебя когти? это ты их ими так? — когти? а, эти... как сказать... — говори, как есть, мне теперь интересно! телефон очако завибрировал оповещениями почти сразу после того, как она выложила сторис, но она, наконец, отвлеклась на рюкзак – анальгин был всучен в руки вместе с салфетками, пластырь успешно наклеен на переносицу прямо поверх кровавого подтека. — кароче, после второй пары меня мирио поймал и потащил в какую-то... даже не забегаловку, ларек какой-то, знаешь, с пирожками такими дешёвыми? я такое не ем обычно, но вчера я не ел почти ничего, а тут с похмелья голод был дикий, а мирио ещё и сам мне его купил... ну и вот после этого мы убедились, что шутки про кошатину в пирожках всё-таки не из пустого воздуха взялись. — какой кошмар! — воскликнула урарака чуть ли не восхищённо. — господи боже, они серьезно?.. неужели так... проще? дешевле? хотя кошки же бесплатные... жалко их, пожаловаться нужно на этот ларёк! хотя тут тебе, получается, повезло. погоди-ка... а это получается, что ты ..? очако заинтересовано взглянула на тамаки. тот взгляда не понял. — я что? — а ты можешь... ну... ушки сделать? очако, возможно, впервые в своей жизни видела, как человек в буквальном смысле покрывался румянцем. — да я как-то... ну... не знаю, наверное, могу... — тамаки, пожалуйста, давай на сторис! девушка собой не гордилась, но знала, что тамаки уговорить легко – он податливый. сторис улыбающейся во весь рот урараки и парня с кровоподтёками на лице и крупными чёрными кошачьими ушами получила совершенно искреннюю подпись 'как можно обижать такого котика!!!!!!!' и была успешно отправлена. свежий весенний ветер подул с новой силой, остужая всё-таки разболевшуюся голову. кошачьи уши на голове тамаки встрепенулись, ловя потоки воздуха. — тамаки-и-и, ну до чего красивые! только знаешь, ты их, наверное, спрячь. а то мало ли, кто увидит, запрещено ведь всё-таки. давай я тебе пока лицо протру от крови, а то у тебя весь подбородок заляпался. ой, и на майку твою попало... ты потом холодной водой застирай. ой, тамаки, а сигаретки не будет? парень ухмыльнулся, но разбитая губа не позволила эту ухмылку на лице оставить. — ты же вроде как моя ученица, какие сигареты? — тамаки, какая ученица! разве ученица своему репетитору стала бы кровь с лица умывать? ну дай пожалуйста, одну всего! а то таблетку не дам. — уговорила. как раз последние две остались. хотя урарака сама обычно брала тонкие сигареты, но никогда не брезговала никакими другими – стреляли ей постоянно разные, но она обычно не очень сильно замечала разницу. ну, сигареты и сигареты, лишь бы курилось. — только старайся выдыхать в сторону, где губа не разбита, а то пощипывать может. — а ты как-то... ну, не знаю. как будто не сильно растерялась, что ли?.. — есть такое. — очако сделала первую глубокую затяжку и начала закидывать вещи обратно в рюкзак. — я же с бакуго встречаюсь, уже не в первый раз такое, он, дурак, все драки на себе собирает, сам знаешь. ой, сколько уведомлений понасыпалось... — погоди, а ты и драку, что ли, выложила? — выложила. ты только не переживай, тебя там особо не видно, когтей – уж тем более, а вот парни эти попали! ты их знаешь? неприятно засосало под ложечкой ощущение дурного предчувствия. обо всем этом тамаки распространяться не очень хотелось – было чувство, что ему в итоге откликнется хуже всего. — да знаю... мы уже не в первый раз пересекаемся. то есть, во второй. но там едва ли что-то сделаешь, он просто... не знаю, персонаж он такой. его многие знают. — то-то я и смотрю... — тянет урарака, дочитывая сообщение и выдыхая дым через нос. — мне тога уже написала. нет, ещё пишет... тамаки, это тоже не дело, ты ему, сейчас, может, и преподал урок, а он потом ещё с кем-нибудь свяжется. а так – пусть все сразу знают, у нас сарафанное радио отлично работает. о, ну вот, тога пишет, что этот парень даби задолжал! откуда у даби деньги-то вообще, чтобы их одалживать?.. — ну, на столько татух у него откуда-то ведь есть деньги. — а я слышала, что он у какого-то мастера как модель их почти за бесценок делал – вот они, видать, и увлеклись. как там его, не помню, кеиро?.. — кейго? — удивлённо переспросил тамаки. — который сокол? — да, точно! по-моему, он. а ты его откуда знаешь? или погоди, сокол, говоришь? тоже что-то знакомое... — я у него язык прокалывал. — парень вновь смутился. под мысли, к чему это в итоге привело, дотлела сигарета. — то-о-очно, вспомнила! ну конечно, это же та сторис, где у тебя язык ещё змеиный со свежим проколом? она же жесть как разошлась у всех, ты там так круто получился, многие ещё почему-то подумали, что это операция какая-то, хотя другие догадывались, что это квирк такой... ну ладно, о чем это я. – примирительно сбавила обороты очако, видя, как уже совсем откровенно смущается парень рядом. — ну вот, тога уже успела наворотить дел. представляешь, даби, оказывается, сейчас как раз у этого сокола, хочет, как освободится, этого парня найти и, как написала тога, 'пиздец чё будет'. предлагает даби вылавливать и компанией отправляться гулять, раз погода хорошая, чтобы он остыл, а то наворотит дел уже он. ой, а вот ещё и мина написала, спрашивает, где конкретно мы с тобой гуляем, они, оказывается, ещё после школы собрались! ой, и бакуго уже написал... тамаки, пойдем гулять! — честное слово, очако, занятия вне дома выходят слишком непродуктивными. тебе бы добить всё-таки это будущее время... — тамаки, ну какое будущее, жить нужно сейчас. да и тебе бы развеяться после такого! эх, опять у нас звездой инстаграма станешь, вон, сторис уже успела под сотню просмотров собрать. — нет у меня денег толком на погулять, я пока что последние на выходных потратил. очако видит по полуулыбке тамаки, что на самом деле он сдался. свежий весенний ветер взвивает сарафан девушки, и она встаёт с лавочки. — гулять, тамаки – это бесплатно. ну, сотня рублей-то у тебя найдется? купим что-нибудь самое дешёвое и покрепче с пачкой сухариков, сигарет постреляем, а дальше разберемся. что ж, гулять – это действительно бесплатно. да и вечереть только начинало. даби уже в который раз зарекался мешать алкоголь с веществами – и вот он снова ощущал последствия своей ошибки. дневной свет лениво освещал из окон полупритон, в который занёс даби вчерашний вечер; лучи касались краев порванных алюминиевых банок из-под пива, помятых лиц спящих людей, сваленных на полу, каких-то осколков стекла, содранных обоев. тело пыталось сгладить углы и не дать прочувствовать даби весь отходняк от вчерашнего коктейля химии; чувствовался организм слабо, нижняя часть тела онемела настолько, что парень в принципе не ощущал ног. ну, и не такое бывало. [ даби чувствовал онемение не только в ногах, но и в участках мозга, отвечающих за воспоминания о вчерашнем вечере ] [ что именно он в итоге принял? ] дело было даже не в ногах. ноги как онемели, так и очнутся снова: снова постепенно поток крови достучится до сонных вен, снова голова вспомнит о лишних конечностях. но пока что голова вспоминать не собиралась даже о самой себе, пока что едва работал даже сам мозг: мыслей в принципе практически не было, а те, что были, увязали в мареве сознания медленно и плавно, как частички пыли в светлом воздухе комнаты. даби чувствовал, что может на целую бесконечность бесцельно уткнуться в потолок, и его нервная система не попытается расшевелить его. в голове ещё остались старые рефлексы: осторожно встать, выпить как можно больше воды, добраться до ванной, умыться, прийти в себя. найти свои вещи и что-нибудь перекусить, проверить телефон, немного потупить, выпить ещё воды, прийти в себя окончательно – и по-тихому свалить. примерно такой план в общем и целом работал всегда – не всегда на него хватало сил, но это, как правило, было лучшим решением. но с веществами всё было по-другому. всё было проще. очнулся? поваляйся, приди в себя. если можешь нормально двигаться – то глазами найди, куда можно будет, в случае чего, блевануть. и лежи. отходи. как только почувствуешь, что действительно можешь нормально передвигаться – убирайся из этого очередного гадюшника. возможно, даби даже почувствовал бы на секунду жалость к себе, но на это сил не хватало. а вот телефон оказался под рукой. выбрался из квартиры он спустя пару часов – остальные только начали приходить в себя. по его собственным немногочисленным сторис оказалось, что, вроде как, ничего сильно интересного его воспоминания не упустили. кажется, по крайней мере часть разбитого стекла на полу оказалась разбитым шприцом – на этом моменте даби искренне удивился, что подобные шприцы вообще где-то можно найти. тонкая венка на сгибе локтя неприятно зудела. даби машинально почесал ее и так же машинально всё-таки почувствовал к себе отвращение. нужно было отвлечься – в очередном дворе, мимо которых он брёл, парень завалился в перекошеную беседку, достал сигарету и открыл диалоги. сообщений было много. 'когда вернёшь долг', 'где ты пропадаешь', 'деньги вперёд', 'ответь ты уже', 'я что-нибудь придумаю', 'тебя будут искать'. черт с ними. даби сделал долгую затяжку и прищурился, глядя на луч солнца, пробивающийся сквозь плотные облака. во дворе было тихо. парень проверил чисто на всякий случай – от айзавы не было ни одного сообщения нигде. до этого он тоже проверил сразу после пробуждения – айзава просмотрел всего его сторис. даби понимал – ну, а что тут скажешь? что напишешь? 'зачем ты там торчишь'? 'зачем ты вообще торчишь'? 'тебе там и правда нравится'? даби кажется, что айзава понимает все даже лучше, чем он сам – вот и не спрашивает. от сокола сообщения были: так что, ты завтра придёшь? ммм судя по твоим сторис ладно они у тебя всегда такие кароче если у тебя опять будет отходняк от наркоты то на коррекцию я тебя не приму ага. то есть, если бы отходняка не было – то принял бы. значит, в целом возможность была – дальше можно разобраться. солнце тщетно пыталось осветить верхушки разноцветных панелек сквозь плотный слой облаков. людей было немного – понедельник расчистил улицы. даби тоже в теории должен был быть на парах, но он даже не помнил, какие у него сегодня. он помнил только дни, когда в шараге были пары айзавы, а если таковых не было – то и на остальных занятиях можно было не появляться. он не знал, работало ли оправдание 'нет времени из-за диплома', но ему, конечно, было абсолютно все равно. на приеме сокол упомянул его диплом в сумме раз, наверное, восемь – первые несколько раз это раздражало, но после даби даже удивился такой настойчивости. сама же коррекция была долгой, но зато это помогло скоротать время до неожиданных вечерних планов. — а-а-а-гх. всё, скоро припрутся уже. — чё, опять какая-нибудь едва знакомая компания? — не, там тога как минимум. и ещё кто-то, кого-то уже подцепили по дороге. этот ещё вроде там... как его. — даби почесал в затылке, словно пытаясь пальцами расшевелить воспоминания. — ну, друг той девчонки из сторис, как её там. ай, ты же как шинсо ничего не видишь, пока носом не ткнешь, небось и это не видел. даби потыкался в телефоне, успев снова обматерить впн, который всегда тупил в кабинете сокола, и показал сторис с неджире, танцующей в толпе на танцполе элитного ночного клуба. сокол смотрел заинтересовано – его заинтересовать вообще не сложно. — ага. не знаю, может, и знакомая девчонка. и что, там – тот, кто снимал это? — да не. снимал это мирио, я с ним тоже мельком пересекался когда-то. просто они – отличники на бюджете, денег толком нет, а клуб этот – ну, сам понимаешь. так, ты там закончил? — а, да. всё, вот теперь закончил. даби тут же слез с кушетки – естественно, слишком резко, так, что голова знакомо закружилась. сокол на автомате парня поймал – получилось близко. в тяжёлом похмельном от веществ сознании лишних мыслей не появлялось – даби, не отстраняясь, зарылся волосами в волосы сокола и втянул его в поцелуй. неожиданный глоток воздуха – так это почувствовалось для даби. словно он все это время спал, и только сейчас на самом деле проснулся и хоть что-то почувствовал за сегодня. почувствовал не просто подташнивание во всем теле, в каждой мышце, в каждой клетке крови – но щемящее чувство в груди, тепло, желание, щекотку от чужих перьев, солоноватый привкус на губах. кусочек жизни, тающий каждый вечер в полуподвалах. от отходняка все ещё мутило, но от стояка голова кружилась ещё сильнее. даби словно впился в это ощущение: беспорядочно кусал губы и кожу на чужой шее, очерчивал пальцами мышцы спины, жался ближе. — ай?.. бл- даби, ты горячий! — это я знаю. — совершенно по-дебильному залыбился даби в ответ. сокол зашипел и попытался отлепить парня от себя, но глупая голова сделать этого не позволяла. даби действительно почти горел, а касаться его было почти больно, но поцелуи всё равно опьяняли до одури. когда сокол почувствовал чужую руку на своем члене, то он не смог определить, горит ли он только в своей голове или уже по-настоящему. отвлёк обоих звонок телефона. — какого... эй, ты что, ответишь? — это тога. если она звонит – значит, нужно прочитать сообщения прямо сейчас, там что-то срочное. сокол нервно поправил футболку, непонимающе глядя на даби, который, не отодвинувшись от сокола ни на сантиметр, зашёл в телеграм. тога-хуёга ну все мы скоро будем!!!! блин а я не уверена что помню где ты 🤪 ладно опять не отвечаешь пока все покурить встали сама найду 😡 ОТОЙДИТЕ ОТ ОКНА ВАС ЖЕ ВИДНО ДРЧШНВШЕЧДР даби не сдержал смех и наконец отлипнул от сокола. — ну охренеть теперь, никакого личного пространства. не бурчи, нас в окно спалили. — да ладно? — тут же встрепенулся сокол, поправляя штаны, но голос его звучал скорее весело, чем встревожено. выглянув в окно, парни убедились: через дорогу у переполненной мусорки к&б стояли курящие подростки, уткнувшись в телефоны, и только одна тога радостно махала им рукой. — ну, я тогда погнал. — блин, даби, куда ты погнал?.. ты же после вчерашнего только в себя пришел, и уже опять пить лезешь. тебя же вывернет с отходняка. — а ну-ка не учи учёного. — примирительно замял разговор парень. — меня ждут уже всякие, сам знаешь. не переживай, соскучиться по мне не успеешь. кстати, в вашем доме крыша все ещё открыта?.. а хотя похуй, ещё холодно пока. долг на следующей неделе донесу, как и обещал. сокол не пытался вставить слово – даби все равно, что кот в мешке. напряжённости не чувствовалось, ведь совсем скоро он завалится снова. даби закинул почти пустой рюкзак на плечо, снял наушники с зарядки, привычно помахал рукой соколу на прощание и скрылся за дверью, как ни в чем ни бывало. [ сокол смеётся ему в спину: после даби всегда остаётся чувство совершенной беззаботности, словно никаких проблем в жизни вообще не существует ] даби сбежал вприпрыжку по ступенькам подъезда. [ в рюкзаке барахтался дешёвый жгут, разряженный павербанк, пустая бутылка из-под воды, сегодняшний заказ и бесполезный пропуск в общагу. сборник его жизненных проблем ] но улица все ещё встретила прохладным затухающим золотом солнца, и у даби осталось только ощущение чужих губ на своих губах и желание (хотя бы) закурить. — здарова, молодёжь. на самом деле само солнце уже скрылось за горизонтом, но воздух оставался прогретым, а волны на реке все также поблескивали в лучах, оставшихся на небе. пестрые краски заката постепенно смешивались с подступающими густыми сумерками. порывы ветра раздували сигаретный дым и смешивали диалоги в общий шум. обсуждалось всё и сразу: от учебы и будней до философских изысканий на тему потерянного смысла жизни. из чьего-то телефона играла музыка; когда о ней кто-то вспоминал, то обязательно просил переключить. джиро послушно переключала: большую часть песен все равно выбирала она. — слу-у-ушайте, ну давайте уже куда-нибудь в другое место пойдем? в школьной форме уже прохладно на набережной, продувает. — так выпей ещё немного, согреешься. — а тебя родители не хватятся, что ты так домой и не вернулась после школы? — не хватятся конечно, чай не суббота. можно ещё сигарету? — а я все равно не понимаю, к чему нам так мозг пилить этой контрольной. типа, у нас егэ на носу, а они нам до сих пор покоя не дают! — согласна, я репетиторам в тысячу раз домашки больше ношу. — то-то ещё будет. у нас в шараге так же: уже почти диплом, а они какие-то бессмысленные задания наваливают. ну ладно отстающим каким-нибудь, которым до допуска как-то дотянуть нужно, но не всем же давать! — ой не знаю, я вот что в школе на всё это забивала, то и сейчас забиваю. тянешь на тройку – и нормально, никто не будет в эти всякие аттестаты смотреть, лучше реальное что-то уметь делать или хотя бы с нужными людьми знакомиться. — да где с ними знакомиться?.. тем более, не у всех же такой выбор есть. — выбор есть всегда. — тога неожиданно серьезно и немного комично подняла указательный палец вверх, после в той же позе делая несколько глотков сидра. — выбор гораздо шире становится, когда знаешь, чего хочешь. — ну так в россии попробуй узнать, чего хочешь. — пробурчала мина в ответ. — хочется с голоду не помереть – и сегодня, и через год – крышу там над головой хочется, нормальных условий. смены власти хочется – да мало ли чего хочется? не знаю-ю-ю... — настроение ашиды тут же сменилось, мгновенно став тоскливым, и она заболтала свешеными к реке ногами. — я вот уже и не помню, чего мне там хочется. родители говорят – в вуз поступи, работу стабильную найди. а дальше что? — а как же романтика? мне вот кажется, что раз найдешь, кого любишь, так на всё остальное уже наплевать будет... — мечтательно и как будто даже искренне протянула асуи. — ого, вон как детишки запели. — ухмыльнулся даби, пуская смятую жестяную банку в урну и, конечно, не попадая. — вы если так много думать будете, то совсем хреново может стать. — ты-то конечно у нас совсем не думаешь! — тут же взвилась тога. — какая уж там тебе любовь, лишь бы поторчать на чем-нибудь! — а ну-ка. — примирительно ответил парень. — прикалываешься, что ли? жрать-то всё равно что-нибудь нужно. да и какая любовь, вон, неджире, думаете, по любви в тот клуб поперлась? — ну, это ведь совсем другое. — рассудила очако. — это же так, просто... ну, повеселиться?.. — а причем тут неджире в клубе, вы о чем?.. – вслушался тамаки, наконец, откопав старую помятую пачку сигарет на дне рюкзака шинсо. — как, а ты сторис ее не видел? — удивилась очако, но отвлеклась на уведомление о новом сообщении в телеграме. — да-а-а, в такой клуб по любви едва ли попадешь! — тут же подхватила тога. — погоди, неужели ты не знаешь? она же в клубе вчера отжигала, да недешевом, не видел? 'в такой клуб по любви едва ли попадешь', отозвалось эхом в голове тамаки, и он, поджав губы, оставил вопрос тоги без ответа. — ну, по-хорошему, всё не так очевидно, потому что как минимум мирио там тоже был. — даби покосился на замолчавшего тамаки, думая, стоит ли развивать тему. — да и даже не в деньгах дело. — всё-таки перевела в другое русло разговор яойорозу, лежа на плече у джиро. — государство у нас тоже не всякую любовь поддерживает... — строгость законов в россии компенсируется необязательностью их исполнения! — поучительно припечатала тога, поправляя задравшуюся юбку и, наконец, допивая первую бутылку. молчавшая какое-то время до этого урарака, наконец, дописала сообщение и тихонько уткнулась лицом в скрещенные на коленях руки. — ага, а это что такое? чего надулась? — тут же переключилась тога. остальные на всякий случай тоже отвлеклись. — да ничего. любовь, говорите... этот всё... — неопределенно вздохнула очако, но тога и до этого знала ответ. — этот твой 'этот' тебя однажды доведёт! до чего-нибудь. так, а ну-ка взяла себя руки и не грусти, давай экстренную терапию. – проговорила это тога в приказном тоне, сопротивляться смысла не было. выхватив из рук серо банку ягуара – даже обновленного все ещё достаточно противного, но надёжного – тога протянула ее очако. — давай пей залпом сколько сможешь. очако повиновалась, выдержав три больших глотка, после, очевидно, скривившись, и с благодарностью передала банку обратно серо. терапия работала на ментальном уровне. — да а чего он? ну пошла я гулять с друзьями, ну не позвала я его – я же знаю, что он сегодня точно не сможет! а он все равно злится. — а ты его, дурака такого, все равно любишь. — химико сочувственно погладила очако по голове. — неджире вон ни с кем не встречается – и смотри, как круто время проводит! — да чего вы так про нее? надумали невесть что... — тамаки сдался и всё-таки попытался защитить подругу – очевидно, зря, раз все уже всё решили. — тамаки-и-и, я вот знаю, что она тебе когда-то нравилась, точно знаю! — в сплетнях и личных отношениях, совершенно ее не касающихся, тога чувствовала себя, как рыба в воде. — неужели в кого-нибудь другого влюбился? — влюбился? не знаю. то есть, какая разница вообще, в кого я там влюбился. — побежденно пробурчал тамаки, никогда, в общем-то, не зная, как на подобное реагировать. — что значит 'какая разница'? у нас тут, вообще-то, философский вопрос, может ли любовь спасти мир. или хотя бы россию. или хотя бы нашу жизнь. 'влюбился?', подумал тамаки. 'влюбился', констатировал тамаки. на секунду показалось, что внутричерепное давление поднялось от нуля до ста за секунду – мысль ещё не была осознанной, но уже, в лучшем случае, пугала. 'в такой клуб по любви едва ли попадешь'. влюбился он, видите ли. — в некоторых влюбленностях никакого смысла нет. — почти с жалостью проговорил амаджики и удручённо полез за сигаретой – шинсо великодушно разрешил. — ну как же никакого!.. — кажется, яойорозу даже немного расстроилась – в ее голове влюбленность осталась чем-то светлым и ни к чему не принуждающим. — всегда ведь можно что-нибудь сделать, если захотеть. иногда может быть сложно, но зачастую мы сами себя останавливаем. — тут, кстати, согласна. — наконец отмерла очако, ставя телефон на беззвучный. — порой же нужно просто набраться смелости, ну что такого сильно страшного даже в крайнем случае может произойти? в голове тамаки других вариантов даже не было на рассмотрении, но он решил поддержать разговор. — понимаете, там... там, вроде как, не мой уровень. знаете, как говорят – 'птицы не моего полёта'? что-то вроде. а что я с этим сделаю?.. — ну-у-у... — уже серьезнее задумалась урарака. — что значит 'не твоего уровня'? в плане финансовом? — и это тоже. — покорно согласился тамаки. — но и в целом, на самом деле. — не твоего уровня? — вновь встрял даби и тоже свесил ноги со ступенек к реке, сев рядом с внимательно слушающей миной. — можно опустить до своего уровня. — 'опустить до своего уровня'? и как, тебе помогло? — то ли усмехнулся, то ли действительно задумался тамаки. — точно не скажу. я, вообще, не специально, но, кажется, помогло. — это кого это ты там до своего уровня опустил? — весело протянула тога, заглядывая в лицо даби. в ее глазах так и читалось продолжение: 'сокола, который тебе теперь татухи считай за себестоимость бьёт, или айзаву-сенсея, который теперь нянчится с тобой, сам, как подсевший?' тем не менее, когда правда не стоило – тога умела держать язык за зубами и ничего подобного вслух всё же не произнесла. 'когда ей это может быть выгодно', поправил себя даби и сказал очевидное: — вот уж не твоё дело. тамаки, вон, тоже не колется, кто это там 'не его уровня' – неужто неджире, которая теперь по таким клубам ходит? как с чисаки тусить, так нормально, а как неджире – так вон по вип-тусовкам без тамаки ходит. — ничего я с чисаки не тусуюсь. пересекались немного, вот и всё. — хорошо, допустим, это всё же не правда. тамаки уже и сам не помнил, сколько раз чисаки или хроно вытаскивали его из общаги. — ему просто причуда моя интересна. — а вот после этих слов тамаки сделал большой глоток противного пива. от правды он не бежит, но проговаривать ее вслух все равно неприятнее любого дешевого алкоголя. — ему тогда должна была понравиться сторис урараки. урарака, проверь, он твои сторис не чекал? – подал голос хитоши. на самом деле, шинсо не особенно любил свою способность. иногда она была жутко полезной, но в повседневном общении он уже привык встревать посреди разговора, не дожидаясь, пока ему что-либо ответят, чтобы не использовать свою причуду случайно – как уже бывало. тем не менее, урарака с интересом послушно полезла в телефон, но сразу рассеянно закрыла инстаграм: — а ее, оказывается, аояма к себе репостнул, так что тут уже кто угодно мог посмотреть – не уследишь... — о, я помню, как аояма мою сторис тоже к себе зачем-то запостил. мы там с киришимой и каминари в приставку играли, вообще ничего такого, — вспомнил серо. — на нас потом на каждого на следующий день человек по пятьдесят подписалось, хотя, мне кажется, у нас в сумме на всех трёх акках столько подписчиков было. — да, аояма у нас звёздочка. — утвердительно закивала мина. — я вообще удивилась, когда он в десятый класс пошёл, зачем ему? стал бы стримером каким-нибудь, зная его – даже блоггером, с него бы не сталось. — ага, даже вебкамщиком. — тихо прыстнула джиро. но мину отвлекло не это: — джиро, а у тебя что, уже всё кончилось? непорядок! пойдёмте ещё чего-нибудь возьмём! под недовольное бурчание джиро 'что, богатые, что ли?' и заверения момо, что она джиро все оплатит, все начали закидывать вещи в рюкзак. — о, кстати да. мне тут на одно дело надо – тут пара станций, на минуту отвалюсь, там потом и засядем где-нибудь. а то у реки холодно уже. — ну даби, какие дела? — чего 'ну даби'? проедемся, согреемся, продуло нахрен меня на этой вашей набережной. кто вам покупать всё будет? погнали к метро. купить всё могла, конечно, и тога, и, если совсем никак, шинсо, но спорить никто не стал. на улице, наконец, стемнело, и действительно стало на тон холоднее. джиро показывала тоге какой-то мем на телефоне; тога засмеялась так, что чуть не расплескала новый грушевый сидр из банки. даби почему-то усмехнулся тоже. его все называют похуистом, но сам он считает самой беззаботной именно тогу. человек не думает, а просто делает и живёт в моменте – почему-то у тоги это получается куда лучше, чем у даби. пошла в технарь просто так, потянуть время и набрать связей; держится на стабильных тройках, вечерами гуляет, живёт на три рубля в месяц и ни в чем себе не отказывает. в жизни с этой своей свободой она точно не пропадет. а даби с его свободой выгнали из общаги и он сторчался. подступающие приступы желчного отвращения к себе порой было сложно контролировать; в такие моменты более всего хотелось хотя бы напиться, а ещё лучше – ширнуться чем-нибудь, чтобы не думать ещё немного. маска из сарказма и веселого безразличия где-то внутри иногда давала трещины. в такие моменты даби думал, что он никогда в жизни больше не пойдет к айзаве или соколу – они того не заслужили. потом даби понадеялся, что гулять они будут всю ночь – потому что идти ему было некуда. потом даби сделал большой глоток водки. не ледяная, из рюкзака, уже открытая – в горле так совсем жгучая. музыку в темной просторной беседке кто-то сделал громче, это отвлекло. не думать – это обычно работает. тусклые ночные огни отражались вдалеке от пошарпаных многоэтажек; огни виднелись между зданиями. двор выглядел немного изолированным; звуки басов и пьяных голосов словно отражались от темных стен колодца. все дворы, в конечном итоге, одинаковые и выглядят знакомо. в голову приходит мысль о том, что на самом деле даби внутри себя уже успел посчитать своим домом квартиру айзавы. эта мысль – красный флаг; о таком думать нельзя, отвлекаться нужно сразу же, иначе совсем не отпустит. следом за этой мыслью последовала следующая: как бы ни хотелось обвинить во всем россию, конченого отца и обстоятельства – похерил всё даби, в общем и целом, сам. благо, отвлечение нашлось само: вдалеке, у торца дома, даби заметил знакомую макушку клиента. он уже ждал, рядом с ним стояли ещё какие-то люди. даби сделал ещё несколько глотков и пошёл передавать товар. — дарова. — он парня напротив знал совсем мельком, почти через рукопожатие, но быстро обнялись они при встрече так, словно были давно знакомы. негласный кодекс. затем внимание пало на других людей – и даби не сдержал откровенного смешка. — ну ничего себе, какие люди! чисаки, неужели ты собственной персоной? вспомнишь лучик, как говорится. получается, здравствуй? даби протянул руку с нечитаемым выражением лица, которое в сумерках и так было видно едва: то ли откровенно стебался, то ли просто был удивлен, то ли, вероятнее всего, как и всегда, ему было похуй – просто забавно немного. чисаки протянул руку не колеблясь, потому что: — я почему-то так и думал, что это будешь ты. здравствуй. с хроно за руку они поздоровались молча, просто кивком головы. даби его тоже знал только мельком, больше из инстаграма, в котором тот сидел, как в тихом омуте. даби думалось, что с этим хроно он мог бы посоревноваться в уровне похуизма. только у хроно он был из-за того, что у него всё в жизни находилось под контролем, а у даби – из-за того, что его жизнь была по экспоненте разрушающимся неконтролируемым хаосом. — ну чё, принес? — принес, принес. дай достану, ты пока деньги покажи. — обижаешь! — а чё, вы тоже будете? — даже с интересом взглянул в сторону парней даби, снова пожимая клиенту руку с зажатыми в ней марками. в темноте видно было плохо, но в отблеске далёкого фонарного столба даби вроде бы разглядел улыбку на лице хроно. — нет, мы тут как раз прощались. удачно тебе полетать, дружище. 'дружище' было сказано, конечно, с сарказмом, но это даби понял больше мозгом, нежели услышал: хроно звучал непроницаемо. вот и 'дружище' ничего не услышал: — да, я погнал! хорошо посидели, повторим как-нибудь, бывайте! парень тут же растворился в темноте двора, и чисаки достал пачку сигарет из кармана. — к сожалению, наверное, действительно ещё посидим. — жест зажигания сигареты и первой затяжки показался даби усталым. возможно, впрочем, только показался – лица чисаки он не увидел бы и при свете, тот всё так же курил через молнию на маске для лица. — вы у нас, конечно, господа занятые до пизды, но сходите хоть, поздоровайтесь, что ли. даби и сам точно не понял, зачем именно это предложил – оно предложилось как-то само, но чисаки с хроно, на удивление, согласились. поход от края колодца к затерянной в темноте беседке был коротким, но чувствовался куда длиннее. шум и музыка из самой беседки не создавали звуки во дворе, а как будто бы смешивались с сонной тишиной всего колодца, как что-то постороннее, но временно допустимое. из-за многочисленных огоньков мобильных телефонов беседка выглядела, как диско-шар посреди темного танцпола. — а это кто?.. — первая отвлеклась на вернувшихся парней очако. — ого, чисаки с хроно, ничего себе! э-э-э, то есть... п-привет? чисаки потушил бычок об железную балку у входа и вежливо поздоровался. они были такими же студентами вуза, как та же неджире, но почему-то школьница совсем не знала, как себя с ними вести. впрочем, это особо и не требовалось. — так, вы ж тут вроде и так всех знаете, да?.. ну да, вроде всех на тусе у мины видели, так что можете из вежливости даже имена поспрашивать. звиняйте, алкоголя для вас нормального не будет, но водкой поделимся, не гордые. кстати, ура, а где тамаки? на красноречивый жест рукой урарака протянула даби бутылку, а затем показала указательным пальцем вверх. — не хотел отходить, сказал, что это быстро. до потолка беседки света доходило немного, но все равно можно было разглядеть парня, витающего в невесомости, который, кажется, пытался что-то объяснить кому-то по телефону. тамаки висел в воздухе без какого-либо напряжения, словно уже привыкший и не обращающий на это внимания: он медленно разворачивался, и на том моменте, как трое внизу дружно подняли головы, он пересекся с ними взглядом – правда, вверх ногами, так и зависнув в пространстве. — нет, почему мы вообще... о. я, э-э-э... — парень замешкался, пойманный врасплох. — слушай, я перезвоню. по инерции тамаки прослушал ещё несколько секунд какого-то недовольного крика в трубке, продолжая медленно левитировать, переворачиваясь – но когда его майка начала медленно спускаться наверх, все же подвластная гравитации, он, наконец, отвис, и оттолкнулся в сторону ближайшей перекладины. — очако, отпустишь? из-за зависания вверх тормашками в воздухе голова немного помутнела. или как-то так себя оправдал амаджики, когда увидел чисаки и хроно, и все мысли в одно мгновение покинули его голову. урарака проследила за тем, чтобы парень точно зацепился ногами за железную балку под крышей, и соединила ладони. в момент, когда гравитация вновь захватила тело тамаки, он одной рукой уже держался за майку, а второй потянулся к балке – схватившись за нее, он одним плавным движением, наконец, перевернулся в воздухе, перестав виснуть на согнутых ногах, и опустился на землю. третьей свободной руки у амаджики не было, поэтому он зажал нос, из которого неожиданно снова пошла кровь, только после окончательного приземления на землю. на майке все равно добавилась пара новых пятен. даби от неожиданности протупил около секунды, но после рассмеялся; чисаки с хроно, кажется, тоже искренне удивились; чисаки пробормотал неслышное 'не думал, что наше появление вызывает такую реакцию'. ребята на фоне, наконец, оторвались от своих занятий, но урарака подбежала первой: — тамаки! что, опять нос? слушай, зря мы так, может всё-таки сотряс? иди сюда... — да не переживай ты, нормально всё, сейчас пройдет. — тамаки, осторожно прикрывающий нос ладонью, по которой стекали тонкие струйки, не внушал никакого доверия. — а зачем терпеть? дай хоть протру все, и так уже всю майку запачкал. тамаки был посажен на скрипучую скамейку, и лицо его было умыто дешёвой влажной салфеткой. в утешение очако протянула ему начатую бутылку водки. — ладно, ладно, спасибо... и да, привет, парни. извините за... ну, вот это. неожиданно закровивший нос на удивление привёл амаджики в чувство и вывел из гипноза взглядов чисаки и хроно. [ хотя бы временно ] предлагать ли им вообще водку? — хэй. привет. что с тобой? хорошо, что в беседке в целом было очень темно, потому что тамаки показалось, что должно быть видно, как у него краснеют уши. слова чисаки звучали успокаивающе и обеспокоенно – наверняка, подвыпившее и в целом плохо сейчас соображающее сознание тамаки это просто надумало и услышало то, что захотело услышать, но он тут же вспомнил, как ему в последнее время приятно было даже просто слышать голоса этих двоих, как ему все ещё было неприятно сидеть после вчерашнего и как он не имел и малейшего понятия, как теперь вести себя рядом с ними, потому что он планировал никогда в жизни больше об этом не думать и был почти уверен, что они к нему больше даже не подойдут. потому что а зачем? — а это он просто вас увидел, и тут же голову потерял. верно я говорю, тога? я, кажется, всё-таки проигрываю! — рассмеялся даби. урарака его почти успела перебить: — в чем проигрываешь?.. погоди, даби, не смешно, чего ты несёшь! так вы что, всё-таки не видели тех сторис? не надо было тебя наверх запускать, ей богу, лучше бы отошёл поболтать, тамаки, чего ты, в самом деле, у тебя же ещё сосуды полностью не восстановились! а вдруг всё-таки сотрясение? — урарака беспокоилась. — какие сторис? — спросил чисаки. за примерно полторы минуты нахождения в беседке он потерял нить происходящего, даже не найдя ее, и снова удручённо полез за сигаретами. куроно почти синхронно полез за телефоном. — вот эти. хотел тебе раньше показать. тамаки не знал, куда себя деть. ему было в лучшем случае неловко – в более полном и конкретном смысле он почти буквально не знал, куда себя деть. он увидел, как чисаки сделал глубокую затяжку и уткнулся в телефон хроно. прошло какое-то количество секунд; затем хроно убрал телефон, но чисаки все так же какое-то время стоял с зажженной сигаретой, почти не сдвинувшись с места. — кто это? — это один хуесос из вашей параллели. — услужливо ответил даби, забирая бутылку водки из рук тамаки. — он мне денег торчит. — а почему ты не потребуешь их назад? — непонимающе спросил чисаки, наконец, отмерев и сделав новую затяжку. — ну-у-у... — потянул даби, не поморщившись после двух крупных глотков. — для меня смысла особо нет до него доебываться. он и сам торчит. в целом. сам ко мне потом придет. — какие люди в голливуде! посмотрите, пришли втихаря, и даже не здороваются! – тога задорно повисла на плечах куроно и чисаки, но, так же задорно рассмеявшись, уплыла подальше, осознавая, что лишних фривольностей лучше избегать. за тогой ближе к центру беседки поплыла и музыка в лице джиро; тогда все остальные снова – и теперь уже окончательно – отвлеклись от сторонних разговоров. — хроно, ты мне лучше скажи – а вот вы с чисаки где вчера пропадали? — заговорщически пропела тога, забирая из рук даби общую бутылку. — а то у тебя ни одной сторис в аккаунте так и не появилось... — а ты подписана на мой инстаграм? – вопросом на вопрос ответил куроно. — ну, лично я, может быть, и не подписана... у чисаки вот тоже вчера вечером ни слуху, ни духу не было! — надо думать, что на мой инстаграм ты тоже 'не подписана'? — риторически уточнил чисаки. — да а смысл на него подписываться, ты все равно сторис в основном только для близких выкладываешь — разочарованно протянула мина. — интересно, что же это может значить?.. — саркастично проговорил в воздух шинсо. — это означает правила приличия, но нельзя невежливо влезть во что-то, чего нет! — утвердила тога, но всё-таки перевела тему. – ладно, не хотите – не рассказывайте, но выпить всё равно придется, раз уж пришли! бутылка была смело всучена в руки чисаки. кажется, хроно вновь улыбнулся – но, на удивление (даже самого чисаки), парень не побрезговал и из бутылки послушно выпил. эдакая инициация, крещение святой водой – хроно прошел ее тоже, и к бесформенной цветастой компании присоединилось ещё два элемента мозаики. тамаки, ясное дело, и раньше спал очень мало, но сейчас всё было совсем очевидно: пусть неясно, что он делал ночью до этого, но утром у него были пары, днём он попал в перепалку, вечером гулял с друзьями с побоями (и, возможно, всё-таки с небольшим сотрясением!) – и вот тамаки отрубился. единственной относительно плоской поверхностью для облокачивания оказалось плечо чисаки – ну, на тусовках и не такое бывает, тамаки явно не выбирал. и все бы ничего, только вот урарака случайно, краем взгляда заметила короткую сцену: как чисаки осторожно кинул взгляд в сторону, на уснувшего тамаки, ещё более осторожно – едва заметно, за спиной, и не увидеть, если не смотреть специально – приобнял его, поправляя майку, сделал глубокий вдох, пока его лицо находилось рядом с чужими волосами, а затем как ни в чем ни бывало отвернулся обратно к хроно и другим ребятам, продолжающим разговор. все встало на свои места. 'не моего уровня', закрытый профиль, неловкость, странный взгляд. для очако со стороны в этот момент всё стало очевидно, а вот тамаки – дурак. и даби тоже дурак. тога, какой бы великой сплетницей ни была, рассказывала далеко не всё – но даже с ее слов было понятно, что у даби всё-таки есть кто-то, кто его любит. а он все продолжал колоться, самозакапываться и куда-то убегать. и момо тоже дурочка в своих попытках бесконечно угодить родителям, и джиро тоже дурочка в попытке лепить из себя кого-то, кем она не является, когда у нее уже есть момо, и тога тоже дурочка, считающая, что контроль над чужими жизнями позволит ей контролировать свою, и все они здесь по-своему дураки. потом урарака подумала, что она так и не сделала на завтра геометрию. сначала она подумала о том, что можно попробовать прийти в школу пораньше и списать хоть что-нибудь у бедолаг, которые придут на нулевые факультативы; потом она подумала о том, что даже не знает, когда вернётся домой. эта мысль ей понравилась. на небе появилась едва заметная полоска света у горизонта.