зачастую в компаниях есть несколько типов людей для баланса вселенной и их взаимодействий. варианты, безусловно, варьируются, но кое-что остается неизменным. точнее, кто-то.
этот кто-то может быть кем угодно, любым типом: родителем, ледышкой, милашкой, святым духом ни в рот ни в задницу. однако, их объединяет одна очень важная для любых человеческих взаимоотношений вещь — умение налаживать контакт со всеми, независимо от возраста, карьеры, взглядов на жизнь и будущее. этакие люди-клей, которые связывают коллектив вместе. по крайней мере, на первое время, ведь чем дольше вместе, тем больше остальные в компании формируют собственные связи.
казалось бы, не самое тонкое наблюдение, но можно биться об заклад, что у каждого в голове возник образ или имя хотя бы одного того самого или той самой.
человек-клей, который приходит на ум ханбину это ким кюбин.
кюбин бы назвал этим человеком сон ханбина.
хао-хëн, возможно, тоже.
и джиун-хен,
и сокмэ.
каждый нормальный человек со зрением не-минус-сто-пятьдесят и слухом.
именно так тот и думал, и ханбин не знал в какой момент что-то в кюбиновом мозгу переключает, что тот доходит до навязчивых мыслей с такой легкостью.
со стороны этот ребёнок кажется жизнерадостным. вечно улыбается, смеётся, не стесняется подходить знакомиться и выражает все свои эмоции свободно. ты никогда не назовешь его лицемером, хотя бы потому, что лицо кюбина ни что иное как прямая трансляция всех его мыслей. что на уме, то и на лице, как говорят. в моменте он скажет обо всём, хочет он этого или нет, только округлёнными глазенками и странным выражением лица, которое можно интерпретировать как угодно. врать кюбин не умеет, в этом его суть.
как оказалось, его суть так же состоит из мрачных мыслеобразов, которые вцепляются в юношу с такой частотой и усердием, что отцепить практически невозможно. они навязчиво прокладывают себе путь по всему его существу, проявляясь в каждом его телодвижении, в каждом изменении тона голоса, и каждой… потускневшей искоркой в больших глазах. ханбин с лёгкостью может сказать, что с кюбином что-то не так, когда тот говорит, что не проголодался; что не хочет выйти прогуляться; и в целом он просто видит.
и не понимает как так вышло.
самый яркий, солнечный луч их группы таит в себе ожесточённую схватку с самим собой.
каждый день.
как будто не он самый любимый хëн юджина; как будто не кюбин записал на листочке дни их рождения и повесил себе на стену; как будто не кюбин готов сфотографировать всех с любого ракурса, сгибаясь пополам, но делая снимки профессионального фотографа.
кюбина
много.
его можно встретить в любой комнате, на любой кровати, и никто не будет против, ведь это же кюбин. услышать его громкий голос и смех можно из любого конца их общежития. «кюбин!» там можно услышать намного чаще, чем «передай, пожалуйста, соль» настолько того много в жизни ханбина.
нет, в жизни
zerobaseone.
ханбин не знает как, почему, что: не знает как смеют навязчивые мысли вообще посещать чужую пушистую голову, не знает почему они появляются, когда, хотелось бы верить, нет проблемы, и не знает что делать, чтобы освободить своего младшего брата от погружения в себя снова.
до сформирования группы он искренне думал, что целенаправленно искать для поднятия духа будет хао и, может быть, тэрэ, поскольку с ним он знаком был меньше всего. однако, неожиданно тот, кто вечно прячется, чтобы пережить внутреннюю бурю, это тот, кто первым бежит поддерживать всех.
сейчас кюбин лежит в палате больницы. кожа его бледная, а взгляд пустой, словно из глаз высосали всю насыщенность, придавая им лишь тусклый и матовый вид. неживой. не нужно сильное воображение, чтобы увидеть над головой тёмный туман или безобразную кляксу, которое никак не может сформироваться в единое целое. просто беспорядок, через который можно добраться до лежащего кюбина с огромным трудом.
ведь тот из тех, кто готов отдать всё, но не готов получить это всё в ответ.
ханбин с тихим кряхтением сел на кушетку рядом с местом кюбина, проходясь глазами по закутанному в одеяле силуэту с беспокойством. голова гудела от громкого звона, тяжко отдающегося в висках. он проморгался перед тем, как сфокусировать взгляд на фигуре напротив. рост кюбина больше ста восьмидесяти, но здесь, под белой простыней, согнувшись пополам, потому что кушетка для него слишком маленькая, кюбин выглядел крохотным. хап, и он в кармашке ханбина, защищённый от любых напастей.
шоукейс закончился полчаса назад, и ханбин вместе с ребятами как можно скорее направились в больницу. громкие басы музыки, звучащие из дешевого оборудования, и крики фанатов всё ещё бились в ушах, отчаянно стесняя всё остальное и вызывая головную боль.
кюбин отвернулся к нему задом, как только он вошёл. пока что один, пока остальные решили сходить в буфет и быстренько купить себе перекусить, уже строя планы, как они будут кормить наверняка голодного кюби.
с тяжёлым вздохом ханбин встал и приблизился к кушетке, замечая, как парень застыл.
в палате было так тихо, что можно было услышать писки здешних аппаратов. белые стены, тишина, странный запах, свойственный только больницам — ханбин, говоря честно, не любил такую атмосферу. он медленно, но верно сходил с ума, находясь в госпитале даже для простого медосмотра. не хотелось представлять, что чувствует кюбин, привыкший к шуму с самого детства.
бедный ребёнок.
ханбин аккуратно поднёс руку к чужой макушке, чтобы погладить его одним лёгким движением. внутри что-то перевернулось от внезапно покрасневших глаз, когда кюбин резко развернулся к нему, почти плача.
— ты разочарован во мне?
он бы никогда, обещание на мизинцах.
но всё что ханбин сделал это с обнадеживающей полуулыбкой стер с чужих щек еле сдерживаемые солёные капли.
— кюбин-а, в жизни всякое бывает, не расстраивайся. лучше выздоравливай поскорее, хорошо?
ханбин думал, что необходимо сказать именно это. думал, что младший расстроен именно тем, что не смог полноценно выступить на шоукейсе их третьего мини-альбома. о чем бы он ни думал, но кюбин от его слов лишь сильнее съежился.
— ты не ответил на вопрос. — нерадостно и тихо заметил тот, из-за чего ханбин устало сжал переносицу, понимая в чем он облажался. — прости, в следующий раз я действительно упаду, но продолжу выступать.
дурак.
самый настоящий дуралей.
хотелось бы треснуть как следует, но затылок кюбина ждет отцовскую ладонь чжан хао. у ханбина же другие методы вправить мозги.
— я не говорил, что разочарован. и вряд ли бы когда-нибудь сказал это, не тебе. — он сел на пол рядом с кушеткой, хватая потную ладошку из под одеяла и делая импровизированный массаж ладоней. — читать между слов нужно, но верно, кюбин-а. когда я говорю что-то, то имею в виду то, что сказал, ты же знаешь.
— я знаю, но…
— но со мной искать подтексты бессмысленно, бин-ни. — перебил того ханбин, мягко массажируя мизинец для улучшения работы кишечника. — слушай и вникай, никто в тебе не разочарован, ты сделал всё, что мог, однако беречь своё здоровье очень и очень важно, особенно в твоём возрасте.
послышался бубнеж, который ханбин не разобрал.
— чего? — хихикнул он.
— ты старше меня на три года, а не тридцать три. — повторил кюбин, обиженным голосом, затем тоже не сдержал смешка.
— а кажется на все тридцать три.
а ещё кажется, что кюбин повеселел.
— хён!
— не знаю о чем ты думаешь, — серьёзно начал он, сжимая крупную ладонь в своей и чувствуя как ее сжимают в ответ. — но скоро придут остальные, я каждому нажалуюсь, вот увидишь.
— нажалуешься о чем? — послышался голос от двери, и оба бина резко повернули головы, чтобы увидеть недоуменные лица парней, их драгоценных мемберов, некоторые из которых уже успели измазаться ягодной начинкой от булочки. не будем указывать пальцем, просто юджин.
— код красный! — крикнул ханбин.
и тут же все столпились вокруг кушетки кюбина, с беспокойством спрашивая о том, что случилось. кто-то начал щупать его лоб, кто-то щеки, а кто-то показал ему скрин своего телефона, показывая поддерживающие послания кюбину от фанатов. поднялся гам, на который, удивительно, ещё не прибежал больничный персонал. фрукты и гостинцы были позабыты, но недолго, ибо ханбин принялся чистить яблочки, чтобы подать их ребятам в наилучшем виде.
все они продолжали крутиться вокруг кюбина, обмениваться шутками, и накладывать на больного свои куртки, чтобы тот не заболел ещё больше, не дай бог!
ханбин не знал насколько странным был тот факт, что в голове вместо звонов теперь крутится одно слово.
«семья»
с какими бы трудностями он не столкнулся будучи лидером процветающей группы, такие моменты как те, что разворачиваются перед его глазами, он бы не променял ни за что. мягкая улыбка юджина, смех тэрэ, поддразнивания хао-хена, ребячливость джиун-хена, его близкий человек мэттью, рики, читай как котенок, старательный гонуки.
и кюбин, что тише обычного, но в чьих глазах вся собранная к ним любовь, которую можно легко прочувствовать на расстоянии. мягкое выражение его лица, которое тот хранит преимущественно для членов семьи, друзей и джероузов, заставляло сердце сжиматься. болезненно, но ничего страшного, ведь если и умирать, то от преисполняющего в нем трепета.
да, ханбин не знает что у кюбина на уме большую часть времени.
но кое-что он знает намного лучше него.
этот ребёнок маяк, оплот, фундамент, что-угодно. тот не представляет насколько его много в их жизни, насколько большую часть их сердца тот занимает, убери эту часть — сердца, как такового, не останется.
кюбин и понятия не имеет, погруженный в мир своих для себя же невообразимо высоких стандартов.
все, кому надо, знают сколько он старается и сколько вкладывает себя в дело своей мечты. они, по крайней мере, догадываются чего стоят все его попытки выглядеть на камере как можно лучше, хотя куда ещё. они вбирают в себя его теплые слова, говоря о том, что впервые чувствуют себя так закомфорченым исполнителем. он — поддержка, он — опора,
he's everything.
и ханбин будет здесь, рядышком, чтобы дать знать об этом, потому что знает, насколько это для него важно.
насколько он важен для всех них.
не вини себя ни в чем.
ты хорошо справляешься.
я на твоей стороне
always.
