Он хочет, чтобы...

Он хочет, чтобы Джон всегда был рядом. Всегда. Когда задыхается ночью от кошмаров, когда слёзы льются из глаз не специально. Когда ломаются воображаемые кости, когда звук собственного сердцебиения глушит. Когда хочется умирать раз за разом, лишь бы не жить. Он хочет, чтобы Джон заходил в комнату каждый раз, когда слышит крики. Когда на базу опускается ночь, когда кровать становится ледяной, а из окна пахнет свежестью, а в голове — кромешная тьма. Он хочет, чтобы его держали в руках, а не на поводке. Не на вытянутой руке. Чтобы Джон нарушил обещание и зашёл в эту ебучую комнату. Он хочет, чтобы его спасли от демонов — и это впервые в жизни. Чтобы это сделал он — Джон, и никто другой. — Хэй, лейтенант… — приглушенно звучит за дверью. Саймон Райли уже не спит. Он полуголый лежит на полу, в спортивных штанах и с нестёртой маскировкой. Под глазами размазанная чёрная краска, а на руках её остатки. Тонкие полоски идут вниз, оголяя от неё места, где недавно текли слёзы. — Всё в порядке? Это дежурный вопрос — Мактавиш задаёт его всегда, не упуская случая. Он привык, что в пылу работы к нему относятся, как к подчиненному, но и знать не мог истинных мыслей Саймона. Нет, ничего не в порядке и никогда не было. Райли молчит. Он не может даже сесть, а страх дрожит в груди с неутолимой жаждой наживы — ещё немного и конец. Джон замолкает. Шаги отдаляющегося сержанта не служат утешением, скорее добивают. Его пинает под рёбра собственное эго, но он не может сказать «Пожалуйста, не уходи. Останься. Сядь со мной. Обними меня. Поцелуй меня» Он хочет, чтобы Джон его спас. Но не может себе этого позволить. Отчаяние нарастает, тянет и ноет. Саймон прикрывает глаза и хочет удавиться. Жаль, что убить самого себя не выйдет, но то состояние, в котором он находится, не даёт смелости для других мыслей. Он глубоко влюблен в Мактавиша, он не может спать по ночам без кошмаров, но спасения на горизонте нет. Сколько бы он к нему не бежал. Его срывает, и в груди дёргается всхлип. От стыда Саймон рычит, ударяя кулаком по полу, и поднимается. Голова кружится, но он старательно бредёт к кровати. Нужно постараться поспать. Когда он ложится, то сразу закрывает уши руками, чтобы не слышать собственных эмоций. Он всхлипывает вновь, отчего потом воет в локоть. Разрушительное чувство опустошения тащит вниз, скребётся по стенкам желудка, воет в голове. Один лишь звук — щелчок замка открывающейся двери, возвращает в реальность, но Райли уже не может разогнуться. Он лежит в позе эмбриона, высокий и разбитый, с голой грудью, покрытый мурашками и ужасом. На ледяной кровати. Совсем как в детстве. — Саймон. — вздыхают совсем рядом, — Боже, Саймон… Это случилось. Случилось, но Райли не может пошевелиться. Он даже не может накрыть ладонь Мактавиша своей — он чувствует её на плече, обжигающее прикосновение, спасительное тепло. Оно окутывает медленно, растёт, снимает пелену оцепенения. — Всё будет хорошо. — теперь Мактавиш шепчет, испуганный, и его рука дрожит. Саймон открывает глаза, когда Джон садится рядом, а затем и ложится. Совсем тихо, аккуратно. Гул в голове притихает ровно на то время, пока говорит Джон. — Я с тобой. Дверь закрыта. Никто не придёт. — шотландский говор разрезается волнением. Саймон не чувствует ничего. У него текут слёзы, а грудь изредка дрожит от тяжести рыданий. Он не слышит себя, но может представить, как всё это выглядит со стороны. Рослый светловолосый лейтенант в объятиях испуганного бритоголового сержанта. Но руки у него горячие. Одна обнимает, прижимает к себе. Джон в кофте, и тепло его тела согревает голую спину Саймона, изрезанную шрамами. — Не уходи. — сдавленно выдыхает мужчина, и это единственное, на что он находит силы. Он опускает голову так, чтобы подбородок дотронулся до груди. — Я с тобой. — ещё раз шепчет Мактавиш, — И всем твоим кошмарам надеру задницу. Мы вместе это сделаем. В обычной сиутации Райли улыбнулся бы, но не сейчас. Он молча вздрагивает в мужских объятиях, горячих и согревающих, дышит едва слышно. Ему страшно. Страшно до обморока, но он держится. Джон опасливо припадает губами к местечку на шее мужчины, где начинается линия роста волос, выдыхает. Зарывается в них носом, вдыхает. — Я с тобой. Я с тобой. Я с тобой. — шёпот становится настойчивее, немного хрипит от такого же страха. Он словно передаётся от одного к другому, но с Джоном Саймону проще. Он хотел бы перевернуться, обнять в ответ, поцеловать, поблагодарить, но всё ещё не может. Найдя в себе немного сил, Райли поднимает руку, словно не свою, и берёт ладонь Мактавиша. Опускает на свою грудь, ведёт пальцами туда, где бьётся сердце. Оставляет. — Боже. — снова выдыхает Мактавиш. Он мычит, прижимая ладонь к грудной клетке, к трепещущему сердцебиению. Он целует плечо, мягко и без давления. Дрожь в Райли не прекращается, но меняется. Саймон медленно возвращается в реальность. — У тебя был паралич? — Да. — на выдохе произносит мужчина. Он держит руку Мактавиша в своей, сам не отдавая в этом отчёта. Джон кивает, но прижимается плотнее. Райли прикрывает глаза и дышит громче. По животу разливается тепло — такое непривычное и чужеродное, что сначала он принимает его за фантомное. Губы Мактавиша накрывают снова, целуют прохладную кожу спины. Напряженные мышцы подрагивают под ней, ноют. Приятно. Саймон думает, что это иллюзия. Что такого не может быть на самом деле. Он снова закрывает глаза, и тепло становится полноценным, оно обнимает его и не отпускает. Поцелуи продолжаются, стеснительные и нежные. Он уже и забыл это слово — нежность. — Сладких снов, Саймон. Но ответить не получается. Сразу наступает утро — раннее, прохладное, и в комнату залетают косые капли дождя. Он шуршит по подоконнику, будит, и Саймон наконец-то чувствует своё тело. Открыв глаза, он первым делом видит Мактавиша. Его спину, обтянутую белой кофтой, разметавшийся отросший ирокез. Джон спит, но это успокаивает Райли. Подняв руку, он касается его. Прижимает ладонь, несильно, и гладит вниз. Он всё ещё ощущает себя разбитым, но теперь в груди теплится какая-то призрачная надежда. Мактавиш просто огненный, у него словно температура, но Райли не будит его. Двигается ближе, сгребает сержанта в охапку и прижимает губы к его плечу, где сползла кофта. Выдохнув, Райли сжимает его так сильно, что Джон шевелится, придвигаясь ещё ближе. — Спасибо, Джонни.