Кровавые узы

Чуя терпеть не мог Дазая, но внутренне всегда беспокоился и переживал за него. Да, действительно это было чем-то странным и непонятным даже для него самого, но поделать с этим ничего не получалось с тех самых пор, когда он впервые попал в мафию после предательства Овец, до этого момента, о котором он будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Всегда и везде он мог заметить Осаму, не важно, ходил ли тот за ним по пятам или же он видел его силуэт вдали, всё равно в любую секунду один лишь окрик и эта скумбрия появлялась рядом, как чёрт из табакерки. Сперва это бесило, выводило из себя, но со временем стало чем-то привычным и даже …хмм…родным. Осаму неизменно был рядом. Ни одно событие, связанное с Чуей, он не пропускал, будь то задание от Мори, после которого рыжий возвращался домой с видом пса, ввязавшегося в драку со стаей и в итоге одержавшего победу, или же просто посиделка в баре. Дазай всегда был где-то близко, почему-то именно он был рядом, когда ему становилось плохо, а иногда и вовсе хреново, он вытаскивал его из нелепых и опасных ситуаций, он возвращал его пьяного домой в любое время суток, а на следующее утро Чуя всегда мог найти на тумбе около кровати стакан с водой и пару таблеток от похмелья. Бывало, что рядом со стаканом находилась ещё и папка с документами, завершёнными и выполненными чуть ли не идеально отчётами. Да этот Осаму даже почерк подделывал под его! Когда такое произошло впервые, он ходил насторожённый несколько дней, но этот дебил подошёл сам, честно признавшись, что тем, кто донёс его до дома и тем, кто оставил воду, таблетки и готовые документы был он. Тогда единственным желанием было навалять этому долбаёбу, но он сдержался, выдыхая и успокаиваясь, оставляя шатена в раздумьях и бросая на него злой и презрительный взгляд. Ещё несколько дней после Осаму не приближался к нему, оставаясь на краю видимого пространства. Долгое время он не реагировал на этого сумасброда, но каждый раз поражался способностям напарника: любые ситуации и проблемы, часто запутанные в такие узлы, что хер разгребёшь, разрешались будто по взмаху волшебной палочки и выводили лишь к результату, желанному для них. Самым поразительным и в первое время непонятным было то, что так происходило не только с заданиями от Босса, но и с любыми вещами, которые на прямую или косвенно касались его самого и не имели отношения к делам мафии. И каждый раз он не задумывался как это происходит, просто знал—к этому приложил руку Дазай. В какой-то момент на ум стали приходить очень странные мысли. Он гнал их прочь, но они возвращались… Тогда, взяв себе неделю отпуска и сев дома с ручкой в руках, блокнотом и бокалом красного, он долго разбирался, что происходит. Итог размышлений наконец поставил точку в этой неразберихе-он любит этого Осаму, этого долбаёба и сумасшедшего! Как, как мать твою он умудрился влюбиться в него понять так и не смог, но это уже и не волновало. Потратив отпуск на разбор бардака в своей голове, он всё же решился и через неделю после окончания отдыха и наблюдений за напарником, который избегал его по непонятной причине, вся мафия стояла на ушах, а нижестоящие не решались даже зайти в один из корпусов основного штаба, который опустел меньше чем за 15 минут. Пролетел и так и остался у всех на ушах вызывающий страх и ужас слух—Чуя Накахара и Осаму Дазай посрались и итогом, по-видимому, станет обрушение этой части здания. Это даже было забавно, ведь он же просто прижал, подняв за ворот, эту скумбрию к стене. Зачем? —а вот нехер его избегать и продолжать ныкаться по труднодоступным местам от разговора, вот и пришлось пойти на крайние меры. Дазай смотрел на него ошарашенными от такого поведения напарника глазами, нихера не понимая, что тут происходит, но на автомате приставив пистолет к виску противника. —Надо поговорить. —выдыхая и ставя шатена на пол. —Ага, —только и последовало в ответ, а сталь перестала морозить кожу, —ты что-то хотел? —Я…я люблю тебя, ты мне нравишься…—как-то не так получилось, нежели он представлял, почему-то казалось, что будет проще… —Чуя…это точно ты? —~ха, он даже отступил на шаг! ~ —Да блять, я это я, и ты мне сука нравишься, сам не понимаю, как вообще такое могло случиться! Хватит уже притворяться идиотом, Дазай! Ответа не последовало, но ему этого и не требовалось—руки, что прижали к себе, говорили намного больше, чем могут слова. Он слышал сердцебиение возлюбленного, его тяжёлое дыхание и эти тёплые, уже ставшие родными руки. Да, в этих объятиях он действительно ощущал себя в безопасности и уюте, хоть и не хотелось этого признавать, но и отрицать уже бы точно не получилось. А через пару секунд мысли совсем исчезли—Дазай втянул его в поцелуй, его блять первый поцелуй, вот так, просто взял и поцеловал, сумасшедший…его любимый сумасшедший. Воздуха стало не хватать, но прерываться не хотелось, лишь когда в глазах стало темнеть, они наконец отстранились друг от друга, и Осаму вновь прижал его к себе.Восстанавливая дыхание и приходя в себя, они простояли так показавшиеся вечностью мгновения, а после тишину прервал Осаму. —Чу, ты будешь со мной встречаться? —кивок в ответ и ощущение чужих губ, дарящих поцелуй, на лбу. Этот день надолго запомнился не только им, но и большему количеству мафиози, хотя это и не удивительно, ведь не часто им приходилось видеть, как самый опасный дуэт Йокогамы перекидывался хоть парой слов без матерного изложения и с обычным содержанием, а тут они выходят из здания, держась за руки и в обнимку. После им правда влетело от Мори, но даже это не смогло перекрыть те приятные и запомнившиеся навсегда чувства. К удивлению, Дазай оказался очень внимательным и мягким в отношениях, чего правда он не мог сказать, когда речь заходила об их ночных «посиделках», но всё равно каждое утро его ждал завтрак, на работе-горячий кофе, а вечером приятные чаепития и тепло объятий, дополнявшиеся поглаживаниями его волос, которые иногда затягивались на часы. Он и сам был не против—его успокаивало, когда Осаму просто садился рядом и чесал его волосы, зарываясь пальцами в рыжие локоны. Он облокачивался, а то и заваливался всем телом на шатена, часто укладывая голову тому на колени или обнимая, и так они частенько проводили своё свободное время. С его переездом к Дазаю, он наконец смог нормально спать, хотя раньше часто просыпался в холодном поту из-за кошмаров или решившего помучить его старыми воспоминаниями Арахабаки, ведь после того, как он впервые подскочил посреди ночи в слезах, разбудив тем самым шатена, его притянули к себе, зажимая в объятиях и шепча на ухо что-то успокаивающее. Так он и уснул, прижавшись к своему парню… Тепло лежавшего рядом Осаму успокаивало, а потому у него вошло в привычку заползать под руку возлюбленного, устраиваясь вплотную к нему. Было лишь одно, что раздражало и выводило из себя моментально—это непрекращающиеся попытки и заявления Дазая о суициде. Эта грёбанная скумбрия ни на минуту похоже не забывала о своём желании, и он часто находил своего парня в таких местах, что другим бы и в мыслях не пришло бы туда полезть. Отчитывать или ругать этого обалдуя было бесполезно—он пробовал, но спасал Ода. Его почему-то Дазай слушал чуть ли не беспрекословно и даже Босс, судя по его наблюдениям, не имел такой власти над Осаму как Одасаку. Так в общей сложности и пролетели эти несколько беззаботных лет. Их отношения с Дазаем всё больше развивались, сближая всё ближе, и он наконец смог сказать сам себе, что Осаму по-настоящему стал для него самым близким человеком. Ему также казалось, что и он сам смог стать для возлюбленного очень близким человеком, но, наверное, зря, хотя скорее с самого начала это было не так и нечему тут было удивляться, ведь мало кто вообще был способен прочитать настоящие мысли и эмоции правой руки Босса Портовой мафии. Всё полетело крахом в один миг… У него в тот день был полный завал, подкреплённый напряжённой обстановкой в городе: несколько группировок поменьше мафии решили объединиться в союз, и Чуя был тем, кто должен был разобраться с их представителями на их общей встрече. Всё прошло как по маслу и, вернувшись хрен знает во сколько ночи в штаб и уставший, завалившись в кабинет, чтобы доложить Боссу о выполненной миссии, он застал того за своим столом, на котором были разложены медицинские приборы и кучи бинтов, а сам Мори вытаскивал из плеча пулю. Моментально насторожившись и оглядывая помещение, он молча положил на пустующий край стол папку с отчётом и хотел было выйти вон, но встал как вкопанный. —Ода погиб. —ровный и спокойный голос приковал к полу, —Вам с Дазаем я дал отдых, приведи его в норму за этот месяц. Ноги сами понесли в направлении их излюбленного с Осаму места. Довольно высокое здание с восхитительным видом с крыши они облюбовали давно. Оно было заброшенный и в очень отдалённом от обитаемого центра Йокогамы. ~Только бы он ничего не сотворил…~ Когда он наконец добрался до места, его встретил рассвет и Дазай, падающий с самой крыши, в лучах поднимающегося солнца… Он не успел его поймать, не успел спасти…. Когда он постоянно, изо дня в день желал этой скумбрии удачи в его попытках самоубийства, говорил, что терпеть его не может и лишь матерился, прогоняя этого липучку от себя, потом они начали встречаться и он отчитывал его за эти дурные мысли, ведь его не раз посещал страх из-за мысли, что у Дазая реально это получиться в один из дней, но он гнал их прочь, надеясь, что всё же стал для шатена тем близким человеком, который сможет удержать его от этого. Но судьба решила иначе… Он увидел смерть своего любимого около одного из их общих мест, где они не раз проводили время, наслаждаясь присутствием друг друга в полном одиночестве. После этого жизнь стала тусклой и мрачной. Каждый день он приходил на могилу своего любимого, просиживая там день за днём, разговаривая сам с собой, то и дело срываясь, крича и проклиная шатена, а после утыкаясь носом в колени и плача. ~Блять, неужели я так и не смог стать для него тем, кто близок и дорог сердцу… Дебил, идиот, ненавижу тебя… зачем, неужели я реально был совсем тебе не нужен? Неужели всё было игрой… Прошу, вернись… ~ В конце концов накатила апатия, и он перестал выходить из дома, лишь на заре и закате приходя к могиле и, опираясь спиной к ней, сидел так по несколько часов глядя в пустоту, забываясь и погружаясь в себя. Один раз он очнулся уже дома, чужая тень в дверном проёме всколыхнула выработанные за время жизни в мафии рефлексы и появившегося в двери человека встретил направленный ствол, но он тут же расслабился—это был Акутагава, за которым в комнате появился и Босс. После этого он перестал обращать внимания даже на это, не раз приходя в себя дома, хотя явно мог вспомнить, что был у могилы Дазая. Месяц пролетел незаметно, но работа и задания не помогли очнуться от ощущения пустоты внутри, он продолжал делать всё как робот, набирая всё больше заданий и в ночь возвращаясь домой. Спокойный сон тоже покинул его: кошмары стали обыденностью, так ещё и приобрели новые, более пугающие краски и сюжеты. Каждая ночь была новым ужасом… Он просыпался в холодном поту, весь в слезах. Решение нашлось-он стал брать поручения, связанные с бессонными ночами, но долго это не продлилось— Босс сам, напичкав его снотворным, не выпускал из своего кабинета несколько дней. Тогда это было впервые после смерти Осаму, когда он нормально поспал. Казалось, что теперь всё вернётся на круши своя, к ночам без сна, сидению у могилы, разговорам с самим собой и с каменной плитой, обложенной цветами. Но жизнь вновь сделала петлю, переворачивая всё с ног на голову: на очередном задании он влип и единственным способом выжить стала порча. Теперь он не боялся её, а был лишь рад, надеясь наконец обрести покой и встретится с Дазаем, а потому без раздумий дал волю Арахабаки, так ждавшему этого момента. Но его желанию не было суждено исполниться—кабинета Мори встретил своим тусклой и мрачной обстановкой. До сих пор он не мог понять, как и кто вытянул его из того безумия, в которое он впал под действием порчи, но на душе стало спокойнее и причину этого он не понимал…не понимал, пока вновь не использовал дар на полную. Белый свет, окутавший теплом и уютом, обволакивал и успокаивал, а силуэт приближающегося человека казался настолько нереальным, что сперва он и не поверил, когда со спины его мягко обняли и прижали к себе такие родные руки, но сил оставаться в сознании не было и он отключился. Окончательно пришёл в себя у Мори в кабинете, но теперь зная, Дазай рядом, он видел его, тот обнимал своего рыжего парня со спины, мягко трепля его по волосам и шепча успокаивающие слова на ухо. Он лишь сильнее прижался к Осаму, подставляя голову под мягкие прикосновения и не веря, что это действительно реальность, что его любовь жива, что то падение и то тело, лишь его бред. Ему сейчас было без разницы, где он и кто сейчас рядом, эмоции захлестнули с головой, он плакал, уткнувшись носом в грудь своего парня, ему нужен был лишь Дазай и больше никто, а потому он совсем не замечал взгляда Мори, который выражал лишь боль, и не слышал его слов о том, что Дазай умер и уже не может быть тут. Ему дали отпуск на пару недель и к нему наконец начали возвращаться краски жизни. Он гулял по паркам, заходил в кафе и рестораны как это было раньше, ведь теперь Осаму вновь был с ним, следовал за своей рыжей бестией, говоря с ним, обнимая, целуя и всегда смотря с той же любовью в глазах, как и раньше. Кошмары перестали мучить, возвращая наконец ночное спокойствие и даря так давно необходимый отдых. День пролетал за днём и всё вернулось на свои места, но в одно солнечное утро он опять проснулся в холодном поту, не ощущая мягких прикосновений и столь нужных и тёплых объятий. Дазая не было рядом, он исчез, как и тогда, не сказав и слова. Паника и ужас накрыли с головой, мысли неслись лишь в худший из возможных исходов. Обыскав весь дом и так и не найдя своего любимого, он упал на пол, бессмысленно глядя в потолок и в этот момент в голове прозвучал ненавидимый им голос Арахабаки: ~Я помогу…тебе нужен я, ведь я—это ты…~ И он воспользовался даром… Очнувшись на той самой крыше, где они так любили сидеть вместе и которую он ненавидел до ужаса и дрожи после того дня, он вновь почувствовал тепло, а на ухо прозвучала такая долгожданная фраза: —Чуя, я тут, всё хорошо, мой любимый. Так пролетели месяцы. Чуя работал, пользовался порчей, а после все вечера и выходные, число которых возросло по непонятной причине, проводил с Дазаем, всё было, как и всегда и он совсем не замечал, а скорее не хотел обращать внимания на то насколько плохо ему становилось после использования Смутной печали: все мысли были заняты лишь Осаму, страхом, что тот вновь исчезнет. Его не волновало ничего: ни слова окружающих, ни сочувствующие взгляды со стороны тех, кому он встречался, проходя по зданию мафии. Всё это было для него ненужным, лишним.

***

Это был обычный день, Мори сидел у себя в кабинете, дожидаясь очередного отчёта от Чуи о выполненной миссии, но время шло, никто не заходил, а после в дверь постучал Акутагава, докладывая о том, что группа вернулась, только вот Накахары с ними нет и по их словам он ушёл на ту крышу заброшки, где его часто видели в последнее время говорившим с самим собой. Поднявшись из кресла, он сам направился туда, уже представляя, что их ждёт (Акутагава направился следом), но всё же надеясь, что ошибся. Так часто бывает, что судьба будто нарочно связывает друг с другом людей, которым не суждено на вид быть вместе, но не потому ли её зовут частенько судьбой-проказницей или капризной, изменчивой и несправедливой. Лучи закатного солнца освещали крышу полуразрушенного здания, когда они поднялись на неё. В них было отчётливо видно фигуру небольшого, стройного человека, облокотившегося на перила и замершего так уже навечно, свет подчёркивал, делая алыми и создавая эффект огненного блеска, рыжие локоны и алые узоры, оплетавшие паутиной всё тело сидящего, будто с кем-то в обнимку юношу, чьи глаза уже не откроются никогда, а улыбка не сойдёт с лица.