Тело зряче

– Всё дело в том, малышка, что в моём племени принято сходиться не только по любви. Красавица Аша, жена одного из коллег мистера Дарлинга по работе, загадочно улыбнулась юной Венди. Аша и мистер Дженкинс, её муж, были приглашены к Дарлингам в гости, и Венди, припоминающая ещё кое-как язык Пиканини, пригласила Ашу на экскурсию по дому и пыталась теперь общаться с ней по-индейски, а также без особенного смущения откровенно разглядывала необычные черты её лица. Ныне американка, Аша имела глубокие индейские корни, а первые двадцать лет жизни и вовсе провела среди цивилизованных, но самых настоящих индейцев. Пока Дарлинги и Дженкинсы ужинали, она с такой теплотой и любовью переглядывалась с мужем, что Венди, которой недавно исполнилось пятнадцать, не удержалась и спросила у неё, как им удаётся сохранить любовь спустя столько лет брака. – Что значит, не только по любви? - задумчиво поинтересовалась Венди, и Аша окинула её оценивающим взглядом, как бы решая, готова ли английская леди услышать ответ на этот вопрос, или нет. – Хм-м… - задумчиво протянула она, – Любовь… любовь. Любовь, она слепа, видишь ли. Влюбиться можно по глупости. По незнанию. Случайно. Вот, рассказали тебе про какого-нибудь джентльмена, к примеру, тебе он теоретически понравился, ты дорисовала его в своей голове, наполнила образ теми качествами, какими хотела бы, чтобы этот человек обладал, мысленно побеседовала с ним, представила, как вы сходили бы на прогулку, и – бах! Ты уже любишь его. Вы встречаетесь, знакомитесь, ты влюблённая, счастливая… слепо следуешь за образом, который сочинила, не видишь реального человека в упор… ещё и замуж можешь выйти, сглупить… а он – бах! И совершенно не такой, каким ты его представляла. Понимаешь меня? – Да… - Венди вмиг вспомнила своё приключение с Питером Пэном, – да, очень хорошо понимаю. А как тогда… разобраться..? – Ах, Венди! Ты ещё юная. Но я расскажу тебе немного. В моём племени принято держать ориентир не только на сердце… но и на тело. Тело подскажет тебе, моя дорогая. – То есть… я… должна почувствовать что-то? Волнение? Трепет? – Ох. Я… не совсем об этом. Волнение ты можешь испытать… к примеру, перед экзаменом, да? Трепет… трепет посещает тебя, когда ты открываешь рождественский подарок или надеваешь новое платье. Да? Я говорю о… других ощущениях. Эти ощущения… хм. Хм-м-м. Как бы тебе объяснить… ты… ты, как будто, превращаешься в реку. Тебе становится жарко. Не в поэтичном или романтичном смысле… а… жарко. То есть, ты чувствуешь настоящее… тепло. Ты смотришь на мужчину и делаешься мягкой… податливой… испытываешь желание быть… быть… быть им ведомой. Ты хочешь… э-э… объятий. Но не робких, а… дерзких. Мужских. Чтобы тобой… распорядились. Чтобы тебя как следует… обняли. Хм… ты, когда волнуешься и трепещешь, у тебя сердечко сильно-сильно бьётся, да? – Ну… да… - у Венди на лице отражались явные любопытство и замешательство. – А когда ты почувствуешь всё то, о чём я рассказала, у тебя будет… пульсировать… тело. Сначала – в ожидании… а потом… потом… потом – от восторга. Э… да, вот так, пожалуй. Если некий джентльмен, который станет однажды напрашиваться к тебе в мужья, не подарит тебе этих сладких ощущений – смело шли его к чёрту, даже если это будет казаться тебе глупостью, и он будет обладать всяческими достоинствами. Можешь мне довериться, малышка. Тело тебе подскажет. Истинно счастливыми бывают только те пары, в которых мужчина и женщина… слушают… не только желания сердца, но и желания тела. Сердце слепо. Тело зряче. Тело зряче. Венди запомнила эти слова, как молитву. Ей было уже далеко не пятнадцать лет, мама едва ли не каждый день наставляла её и мечтала, чтобы дочь быстрее вышла замуж, папа тайком хвалил Венди за разборчивость, хотя тоже переживал насчёт туманности будущего своей кровинки, но Венди так и не нашла никакого кавалера, который отозвался бы ей так, как рассказывала Аша. Если честно, молодая леди подозревала уже, что Аша приукрасила… к тому же, Венди нравился Бенедикт, он был симпатичен, славно сложён, был галантен и вежлив, в том числе в интимном смысле, и он любил молодую леди. Венди не могла бы сказать, что тоже была в него влюблена, но она совершенно точно испытывала привязанность и подумывала, что, коли её кавалер предложит ей стать миссис Бенедикт, она, вероятнее всего, согласится. Однако, Бенедикт не успел. Венди вместе с ним гостила у подруги, когда в её жизнь ворвалось новое волшебное приключение: она как раз читала двум девятилетним двойняшкам, своим крестникам, сказку про эльфов, когда в окно постучала фея… Бенедикт был внизу, Эмма с мужем тоже… Всё случилось слишком быстро, Венди испугалась за мальчиков, хотела их удержать, угодила в облако пыльцы, ветер поднял её, понёс… потом она, вроде, потеряла сознание или уснула… а очнулась уже в Нетландии. Сознание было затуманено, в глазах бредовая пелена… кажется, кто-то высокий нёс девицу на руках и что-то удивлённо и по-доброму приговаривал… кажется, голос был знакомый, бархатный, и по всему телу от его звука скакали снаружи мурашки, а внутри порхали бабочки… Венди не успела осознать себя, провалилась в вязкую темноту с запахом моря, пряностей и, почему-то, сигар. В следующий раз она проснулась утром. Минута потребовалась ей, чтобы осмыслить ситуацию: она не дома. Она… в чужой постели… на… корабле? Живот буквально скрутило от волнения. На корабле… Удивительно мягкая и очень длинная кровать, хозяин которой, очевидно, был высокого роста, стояла боком вплотную к большому окну. Может, я ещё сплю?.. - подумала Венди, трепеща. За стеклом колыхалось сказочно-голубого цвета море, солнце в небе улыбалось ошеломлённой гостье самой настоящей лучезарной улыбкой, а под ним раскинулся – остров, точно такой же, ни капельки не изменившийся, в его самом центре красовался вулкан, на западе шумел водопад, на востоке поднимались над лесом колечки ритуального дыма… Что это там, вдалеке? Кажется, шлюпка? Да, шлюпка, она скользила по волнам к кораблю. Кажется, кто-то в этой шлюпке по-королевски возвышался над остальными и указывал направление… указывал… чем-то блестящим… Венди ахнула в голос и тут же сама себе зажала рот руками. Значит… она в плену? Что ей делать? Куда бежать? Или… Девица огляделась. Большая постель, в которой её устроили, заботливо сняв с неё туфельки, была запахнута тяжёлым пологом, строго охраняющим приватность спящего. Испытывая странные, сложные, большие смешанные чувства, Венди выглянула в щёлочку. И чуть не упала с кровати. Разумеется, она находилась в каюте капитана Крюка, она помнила её так ярко, точно только вчера гостила здесь… Хозяин беспечно оставил висящим на стене почти всё своё оружие: несколько пистолей, шпагу с драгоценными камнями в гарде, два ружья. Рядом со всем этим повисло зеркало, и преогромное, начищенное до блеска. С другой стороны ширма. На ней – камзол. Алый. Венди показалось, что у неё задрожали ноги. Они и задрожали, подкосились, леди опала обратно на кровать и как-то особенно не разглядела ни роскошный дубовый стол, ни антикварный глобус, ни золотой королевский клавесин, украшающий кормовой угол. – О, боже… - выдохнула Венди, взялась руками за голову, мимолётно вспомнила, что она, вообще-то, принимала непосредственное участие в убийстве пиратского капитана и вместе с Пэном хорошенько постаралась для того, чтобы отправить его в чудовищную пасть, – о, боже… Теперь он убьёт её. Казнит. А перед этим, скорее всего, будет мучить. Да? Да..? На уголке подушки зацепилась волосина. Чёрная, витая. – О, боже… Но… тот голос… это ведь был его голос… да? Да? И… она, Венди, она ведь очнулась не в трюме… не связанная… Где-то на палубе тяжело стукнули каблуки пиратских сапог, послышались глухие переговоры и властные указания. Да, это тот голос, тот же самый голос… его голос. Венди думала капитан сейчас же войдёт в каюту, но было ещё очень раннее утро, и он остался с экипажем, поднялся на квартердек. Ей послышалось, он распорядился… нет, она не разобрала точно. Он о чём-то распорядился, отдал какой-то указ, и сиплые мужские голоса снаружи постепенно стихли. Что ж… Венди была не из робких. Пока её не связали и не швырнули в трюм, следовало, наверное, обозначиться, первой сделать шаг навстречу и… принести извинения за прошлые недоразумения… Леди нашла свои туфельки под кроватью, по линеечке поставленные в уголок. Палуба пустовала. Венди слышала, как капитанские каблуки цокали по лестнице и сразу направилась наверх к штурвалу. По всей видимости, пиратский бриг недавно подвергался ремонтным работам: ни одна ступенечка не скрипнула под робкими шагами, ни одна половица не выдала присутствия неожиданной гостьи. Капитан стоял к Венди спиной, задумчиво прильнув к фальшборту, иногда поправлял свои дикие кудри, норовящие запутаться от порывов ветра. Венди пришлось получше зацепиться за перила. Высоченный, с широкой спиной, тонкой талией и роскошной чёрной гривой, с крюком вместо правой руки и мундштуком, искусно смастерённым, чтобы втягивать сразу две сигары, капитан Крюк, великий морской разбойник, легенда и гроза Семи Морей, был так же реален, как сама Венди, он курил, тихонечко напевал какой-то нежный мотив, и являл собой со спины абсолютное великолепие во всех смыслах сразу. Пока Венди пыталась совладать с эмоциями, чтобы вымолвить слова приветствия, или издать хотя бы любой невнятный звук, капитан Крюк, не переставая напевать свою тихую грустную мелодию, как-то по-доброму хохотнул и музыкально промурлыкал: – Я слышу аромат Ваших духов. Но Венди была уже не в силах осознавать происходящее. Крюк повернулся к ней, склонил голову в тёплой улыбке: – Здравствуйте, мисс Дарлинг. Далее минуты три ничего не происходило. В глубоком умилении капитан Крюк просто смотрел, как Венди таращится на него, улыбался, иногда позволял внутренним уголкам бровей уползать наверх, а морщинкам-излучинам у глаз становиться глубже, а Венди… Венди, похоже, потеряла и дар речи, и связь с реальностью одновременно. В голове у неё крутилось только одна законченная мысль – «Он такой красивый!..», все остальные слова и буквы предали молодую леди, спрятались от неё по разным закуткам сознания, выскакивали обрывками вроде: «Его глаза!», «Его брови!», «Его борода!», «Его усы!», «Его скулы!», но чтó его глаза, чтó его борода и чтó его скулы, Венди не понимала. Уже очень, очень надо было что-то сказать. По какой-то сумасшедшей причине, или без причины, поддаваясь какому-то невероятному инстинкту, Венди сумела выдавить из себя только: – Джеймс… И капитан, тающий от умиления и восторга, бархатно засмеялся в ответ. – Венди, - он, очевидно, решил, что можно использовать менее формальное обращение, раз молодая леди позволила себе назвать его по имени, и на всякий случай повторил, – Здравствуйте! Вы… Вы очаровательная! О! Я… рад Вас видеть. Вы снова в наших проклятых краях… как так вышло? Могу я… как-то поддержать Вас? Оказать помощь? Я мог бы сопроводить Вас в пути домой, коли желаете. Если только… если Вы не сбежали из дома..? Боги! Вы такая красавица, Венди! Ох. Простите меня! Я нашёл Вас на пляже посреди ночи. Я Вас узнал. Вы были без сознания, и я принял решение доставить Вас на бриг. Прошу Вас извинить меня за эту дерзость. Одно Ваше слово, и я верну Вас на берег. Венди… Пропев весь этот приветственный монолог с самой располагающей и участливой интонацией, капитан низко поклонился своей гостье и улыбнулся ей в ожидании ответа. Венди пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы выдавить из себя: – Э… эм-м… да… нет… я… э… – Ах, Венди, - Джеймс шагнул к ней, замер, не зная, отпрянет ли леди от него в испуге, Венди не отшатнулась, и он приблизился ещё, – Вы в шоке, похоже? Позвольте, я Вас провожу, налью Вам воды. Должен подчеркнуть, что Вы – в безопасности. Вы-то, наверное, ожидаете от меня какой-нибудь гадости? Клянусь Вам, я Вас не обижу. Ох… какая же Вы… Ох! Цепляйтесь, Венди, не бойтесь. Я не причиню Вам вреда. Джеймс протянул Венди локоть, она, с трудом стоя на ногах, зацепилась, и капитан, мудро подгадывая длину шага и скорость, чтобы леди, пребывающей немного вне себя, было комфортнее идти подле него, отвёл её обратно в каюту. Там он усадил свою гостью в мягчайшее кресло-трон, спешно плеснул воды в кубок-ракушку, протянул его Венди, указал также на закуски, предложил угощаться. – Я позволил себе организовать для Вас небольшой завтрак, - пояснил капитан, и Венди только теперь осознала, что прекрасный дубовый стол был роскошно сервирован. – Небольшой… - заикнулась леди: на неё глядел ассортимент тостов с разными джемами и цветными маслами, пашотницы с яйцами, зеркально-серебряный купол подноса, огромное блюдо с аппетитными сочными фруктами, вазон с орехами, большая тарелка лимонных бисквитов, чаша шоколадных конфет, чайничек с изящной чашечкой и фарфоровая сахарница. – Э… - Джеймс смущённо фыркнул, – Не знал, что Вы предпочтёте… хотел угодить… не сочтите за дерзость, подкуп или пыль в глаза, прошу Вас! Я правда просто наделся угодить Вам, Венди. Венди молча похлопала на капитана ресничками, и он вдруг удручённо охнул: – О, о! Ох… Вы, вероятно, подозреваете… Клянусь Вам, Венди, ничего не отравлено! Я… если желаете, я глотну или съем первым то, на что Вы укаже… – Нет, нет! - спохватилась леди, помотала головой и выпила предложенной воды, – У меня и в мыслях не было… я… э… я… я просто в шоке, да. Джеймс… Вы… Вы… Она чуть было не обронила «такой красивый, что я почти ослепла», но сказала вместо этого: – Вы живы. – О! - снова воскликнул капитан, задорно хохотнул и по-доброму подмигнул Венди, – Ну, конечно, я и забыл! Вы, очевидно, думали, я сгинул в той пасти? Нет, нет, Венди, всё обошлось! Не могу сказать, что особенно рад по этому поводу, нельзя людям жить столько, сколько я живу, но, да, я опять избежал гибели. Живучий, ха! Венди… мне, если честно, не терпится Вас порасспрашивать, как сложилась Ваша судьба? И… как Вы снова угодили в Нетландию? Я ни разу не видал, чтобы сюда попадали взрослые! То есть, видал однажды, это был я сам и мой горе-экипаж, но с тех пор… Вы первая. И – что в юности, что нынче – Вы до сих пор единственная леди. Кое-как совладав с даром речи, Венди сбивчиво поведала капитану историю своего путешествия, мысленно отругала сама себя за то, что только сейчас вспомнила о крестниках, капитан посочувствовал ей, как-то вскользь уточнил, правильно ли он понял, что у Венди имеется жених, потом заверил, что среди Потерянных мальчишек пополнения нет, а значит её крестники, скорее всего, остались дома, и снова предложил проложить курс на Лондон. Венди ни на один вопрос не ответила однозначно, и Джеймс тогда скромно добавил: – Или… я мог бы оказать Вам, Венди, радушный приём! Оставайтесь, сколько желаете, для меня честь принять Вас на борту в качестве гостьи. Вы удивитесь, но с Пэном у нас временное перемирие: я каждое утро выхожу на прогулку по берегу безоружным, это означает, что нынешний день суббота, а по субботам мы не воюем – выходной. На деле же… я просто устал. Пэн уже столько раз убивал меня, а я столько раз имел глупость выживать… Не уверен, что готов вновь начать испытывать это сомнительное удовольствие. Тут капитан заметил, что Венди потупила глазки, и аккуратно поинтересовался у неё, в чём дело. – Мне так жаль, - тихонько сказала она, и Джеймсу показалось, что он млеет, глядя на то, как чудные женские щёчки становятся румяными, – Я… принимала участие… – О, Венди, - улыбнулся он, – право, не стоит огорчаться. Вы-то уж точно ничего плохого не сделали. Я вёл себя по отношению к Вам гадко. И приношу извинения! А в пасть отправил меня никто иной, как Пэн. Не расстраивайтесь из-за этого недоразумения, прошу Вас! Лучше… съешьте чего-нибудь, м? Мне любопытно узнать, угадал ли я хоть с одним угощением… да, кстати, здесь ещё омлет, надеюсь, он не остыл… И капитан, как ни в чём не бывало, улыбнулся своей потерянной в эмоциях гостье, поднял крышку-купол, отложил в сторону и взглянул на Венди с надеждой. Венди угостилась омлетом и тостами, вспомнила, что действительно голодна, с удовольствием взяла орехов, выбрала одну конфетку к чаю и тайком наблюдала, как сиял капитан каждый раз, стоило ей взять что-то со стола. Что ж… раз она точно-точно не в плену… и если капитан великодушно приглашает её погостить… будет не слишком безнравственно воспользоваться его предложением..? Интересно, как он всё обустроит, предложит расположиться здесь, в его покоях? Выделит ей каюту? Все эти мысли, если честно, лишь самыми-самыми хвостиками касались сознания, но ни одна особенно не закрепилась. Венди вообще соображала так себе. Больше – ощущала. И находила эти ощущения… сложными. Она чувствовала себя беспомощной и маленькой и впервые ей чудилось, что это – прекрасно и правильно, капитан ведь такой большой и такой сильный! Чувствовала себя податливой и мягкой, и ей казалось, что это самые лучшие качества её натуры, к чему быть настойчивой и упрямой, когда рядом есть мужчина, явно способный вмиг справиться с любой ситуацией? Ещё, она почему-то чувствовала себя в безопасности и – важной, как будто её окружили заботой и лаской, хотя Джеймс (Джеймс!) всего-то накрыл для неё на стол и проявил такт по отношению к ней в её ситуации. Джеймс осторожно спросил, окажет ли ему милая гостья удовольствие сводить её на прогулку по острову: он мог бы провести её самыми красивыми тропами, мог бы показать фантастические пейзажи, каких леди в детстве, вероятно, не видела, мог бы даже указать, где искать Пэна, если Венди захочет с ним встретиться… Он, Джеймс, этого бы ей не рекомендовал, так как Пэн терпеть не может взрослых, равно как мужчин, так и женщин, но он, Джеймс, прекословить на станет, он сочтёт за честь проводить леди к старому другу… Венди, понятное дело, на всё (кроме визита к Питеру) согласилась. Джеймс был похож на кота, которому подарили банку сметаны. Прозрение относительно Джеймса застало Венди через неделю. Это было новое летнее утро, седьмая суббота подряд, и Венди проводила её за уже привычным занятием: она подглядывала за капитаном Крюком. Обнаружить, что красота и великолепное физическое развитие тела достаются ему трудом и дисциплиной, а не даются сами собой, было удивительно: всё началось с того, что Венди случайно подсмотрела, как капитан бреется, щепетильно равняет ножницами бороду, ухаживает за кудрями и за лицом. Леди тогда смутилась, не стала высовываться из-за балдахина, но в щёлочку наблюдала, не смогла устоять… Потом Венди выяснила, что этим утренним процедурам предшествует серьёзный труд по корабельным делам на палубе. Экипаж Весёлого Роджера в такую рань ещё спал, так что капитан не боялся быть застигнутым врасплох, обычно-то он изображал из себя вальяжного и надменного лидера… Венди же, страдающая тревожной бессонницей, чуть в обморок не упала, когда увидела в палубное окошко, как Джеймс единолично управляется с тяжеленной массой парусины, лихо скачет по вантам, да ещё и по пути по несколько раз в качестве тренировки подтягивается на реях, удерживая весь свой вес то на одной руке, то на одном крюке. – Ой! - Венди аж вскрикнула, когда на седьмую субботу сообразила, что с ней творится, – О боже… Всё сошлось. Всё до единого слова и – намного, намного больше. Капитан был где-то на бушприте, оседлал его, обхватив бёдрами, и вязал хитрые морские узлы, а Венди смотрела издалека на его нагую широченную спину и… горела. Райское пламя лизало её изнутри, коленки дрожали, реакции тела не подчинялись никаким разумным пределам и распускались, подобно чувственному бутону, заставляя девицу закусывать губы. Вот, значит, что имела ввиду хитрая мудрая Аша… Стоило Венди только подумать об… этом… то есть, допустить мысль, что это мог бы сделать с ней Джеймс… раздеть её, воспарить над ней, впечатать её в постель, стиснуть её ножки бёдрами так же, как он прямо сейчас сжимал бушприт… или, наоборот, раскрыть её ноги, разомкнуть их, лечь сверху и… – Ой! Ай! - это коленки, по которым едва ли не потекло срочное желание отдаться капитану Крюку, подкосились, и девица, ухватившись одной рукой за живот, а второй за дверную ручку, сползла на пол. Внимательный ко всем непривычным звукам Джеймс услышал женский возглас, спешно повернулся, дверь скрипнула, Венди, сидящая у косяка, показалась в щёлочке, и капитан молниеносно возник рядом с ней с самым встревоженным видом. – Венди, дорогая, - беспокойно затараторил он, – Вам плохо? Дайте, дайте… - это он подлез к ней под руку, чтобы ухватить за талию и помочь подняться, – Что случилось? Вас… качка утомила? Хотите глотнуть свежего воздуха? Не зная, следует ли подвести обморочную леди к фальшборту и оставить наедине на случай ожидаемых последствий качки, или, может, лучше помочь ей вернуться в каюту и усадить в кресло, Джеймс выбрал палубу, и Венди, которая едва волочила ноги, сопротивляться не стала. Выглядела она, как ни странно, не зелёной, а пунцовой, словно бы её пристыдили, и у капитана, взглянувшего на её разгоревшиеся щёки и открытые губы, скулы почему-то тоже подёрнулись краской. – Ох… - спохватился он, пытаясь облокотить девицу на фальшборт поустойчивее и чувствуя, как она цепляется за его обнажённую талию, – Прошу прощения… я не одет… дайте мне минутку… извините… И Джеймс, удостоверившись, что Венди не падает, пулей улетел в свои покои, вернулся через минуту, наряженный с иголочки в свой лучший камзол. – Приношу извинения, - повторил он, – Как Вы себя чувствуете? Что случилось? Разумеется, сказать капитану, что с ней случилось дикое сексуальное возбуждение, такое, какое она и не подозревала, что существует, и не просто случилось, а – прямо сейчас происходило и усиливалось, Венди не посмела, она промямлила что-то не то насчёт давления, не то насчёт головокружения. Голова у неё и правда кружилась. Да и давление тоже присутствовало кое-где, кровь приливала туда с сумасшедшей силой: задумай Венди сейчас шагать, она бы тотчас же отправилась на тот свет от переизбытка ощущений. Джеймс неуверенным движением заправил русую прядь, что мельтешила перед глазами, ей за ухо. – В таком случае утренний бриз излечит Вас, - деликатно улыбнулся он, – Всяко лучше лондонского смога. Венди смогла постоять рядом с капитаном минут десять, больше не выдержала, попросила её простить, и Джеймс галантно проводил её в каюту, предложил, если леди будет лучше себя чувствовать, посвятить вечер прогулке и клавесину. Леди, естественно, чувствовала себя прекрасно. Она посвятила день тому, что разложила все мысли в голове по полочкам, решила, что хотеть отдаться капитану – глупо с её стороны, прикинула, что ей надо бы научиться получше управляться со своими желаниями, и, в общем, отважилась встретиться с Джеймсом вечером. Начался этот вечер с клавесина, а вот до прогулки дело не дошло, так как разложенные по полочкам мысли ничего не отменили: у Венди, как и обещала Аша, пульсировало в бешеном ритме не только сердце, но и, как будто, всё тело, особенно один его тайный уголок, и это зовущее сладкое ощущение смущало девицу до жути. В итоге она спросила, есть ли у капитана что-нибудь выпить, капитан виновато пожал плечами, предложил ром. Венди подумала, ром подходит: она могла бы глотнуть немного просто чтобы расслабиться и перестать думать о Джеймсе в интимном смысле. Но Венди, конечно же, ошиблась. Ром раззадорил её, предложил фантазийные идеи, как конкретно мог бы взять её капитан, это вызвало в теле такую бурную реакцию, что, будь Венди одета в брюки, она постеснялась бы подняться с пуфа или предпочла бы обвязаться платком… Джеймс заметил её вспыхнувшие щёки, предложил постоять у кормового окна, взял стакан, отодвинул вендино кресло рукой с крюком, проводил. Всему виной был дурацкий ром. – У Вас очень красивые волосы, Джеймс, - вздохнула Венди, и, представляя себе, как могла бы зарыться в них носом, безрассудно намотала один чёрный локон на палец. Капитан отставил стакан и взглянул на Венди со странной смесью робости, изумления, надежды и отчаяния. Леди поиграла с другой прядью. – Венди… - прошептал Джеймс, пока Венди гладила его красивые витые кудри, – Венди… Вы… Вы ведь понимаете, что я… я… ухаживаю за Вами? То есть… Вы… нравитесь мне… я… испытываю по отношению к Вам… тёплые чувства… Он запнулся, отвёл взгляд, и девица, умирающая от желания интимной близости, сбивчиво ответила: – Пожалуйста, продолжайте… – Я… - повиновался Джеймс, взывая ко всему своему терпению и остаткам благородства и глядя, как проворные пальчики, позабыв спросить разрешения хозяйки, раскрывают его камзол, а затем расстёгивают пуговки на жилете, – Я… Вы покорили меня… с первой секунды… я нёс Вас на руках… и думал о том, что желаю делать то же самое тогда, когда Вы будете в сознании… Конечно, я не смел надеяться… я злодей… Вы – чудо… Венди!!! Это она сняла с него камзол и жилет и кинула их на пол. Сглотнув, капитан отшатнулся от девицы на шаг, ни капли не заботясь о том, что наступает сапогами на собственную одежду, и Венди тоже ступила навстречу, занялась шнуровкой ворота пиратской рубахи. Напомнила: – Говорите… – Я… я… Вы сказали, у Вас жених… однако… я обратил внимание на… неоднозначность ответа… и на Ваши сомнения… я решил… что буду… проявлять интерес… и заботу… буду… завоёвывать благосклонность… чё-ё-ё-ёрт… Пиратская рубаха отправилась к тряпью на полу. Венди посмотрела Джеймсу прямо в глаза, но надолго задержаться не сумела: слишком соблазнительный у него был торс, леди и не видела таких никогда… загорелый, упругий, грудь широкая, пресс кубиками… Нежные ладони отправились изучать рельеф мужского тела, и капитан заскулил. – Венди… Венди… - мямлил он, а бесстыжая девица уже расстёгивала пряжку капитанского ремня, ныряя глазами к тому месту, которое выдавало всю силу и отчаяние, с которыми Джеймс истосковался по женскому вниманию, – Чёрт, вот же чёрт… У Венди дрожали колени. Она вполне могла бы спустить с капитана бриджи и приласкать его, могла бы даже взять его за это самое место и, удерживая так, самолично отвести его в спальню (это и подсказывал ей предатель-ром), но у неё столь сильно кружилась голова, что одни лишь мысли об этих предосудительных действиях вызывали в глазах цветные блики и вспышки. Прозревшее тело закипало от возбуждения. Пребывая едва ли не в обморочном состоянии, раскрасневшаяся леди снова поймала ошалелый незабудковый взгляд, расстегнула крючки на своей блузочке, а также на нижнем белье, пожала плечиками, шёлк соскользнул… и Венди осталась стоять перед капитаном в одной юбке. Джеймс, очевидно, потерял дар речи, он уронил челюсть, впился глазами в прекрасную обнажённую грудь и перестал дышать. Минуту он стоял так, ожидая сердечного приступа или окончания небывалого сна, но ни то, ни другое с ним не приключилось. В следующее мгновение Венди была схвачена в охапку, бесцеремонно выкинута в спальне на кровать, избавлена от юбки и панталон с помощью крюка и – вылизана с таким пристрастием, что сразу же в сумасшедших конвульсиях сорвалась с края, наматывая кудрявые чёрные пряди на кулаки и выкрикивая позорные ругательства, а сам капитан едва ли не пал жертвой удушения прямо меж женских бёдер. С рыком хищного зверя Джеймс крепко ухватил девицу за колено, резко подтащил ближе, словно она была какой-то куклой, и перевернул к себе спиной. Предвкушая, как её сейчас возьмут вот так, по-пиратски, и заметив на постели явные следы, свидетельствующие о том, что Джеймс уже познал истинное наслаждение, пока терзал девицу языком (и познал более, чем бурно), Венди хотела что-то восклицать, но получалось только невнятно хныкать и поднимать попку в ожидании. Капитан тоже ничего не говорил, он замешкался на несколько секунд, наверное, просто смотрел на сумасбродную девчонку, изнывающую от желания близости, и на то, что она ему демонстрировала, потом Венди почувствовала, как её неторопливо и методично нанизывают на кое-что грандиозное, тело пробрали новые судороги и вспышки, всё разгорелось, удовольствие сочилось рекой, Джеймс задыхался и двигался медленно… к моменту, когда он мощными импульсами запустил в девчонку всё своё самое искреннее восхищение её телом и ситуацией, Венди успела познать высшее блаженство ещё дважды. Капитан рухнул на извивающуюся девицу, вдавил её в постель, дёрнулся ещё несколько раз и тяжело выдохнул. Венди потратила последние силы на то, чтобы пробормотать: – Твоя… К Джеймсу дар речи вернулся попозже, спустя некоторое время. – Я собирался сказать, что влюблён в тебя, - тщательно выговаривая буквы, пробасил он, и Венди сразу же поспешно вставила своё «влюблена!» в его мысль, – и что для меня неприемлемо развлечься с тобой разок… э… кхм, что? Что..? – Влюблена… в тебя… - буркнула вжатая в кровать Венди погромче и почётче, чтобы Джеймс знал, что не ослышался. Гора мускулов, распластанная на Венди, зашевелилась. Джеймс приподнялся, нависая над леди, и она использовала эту возможность, чтобы перевернуться и оказаться к капитану лицом. Наверное, Джеймс хотел сказать ей что-то вроде «не выдумывай», но девица сладко ахнула, увидев над собой величественный мужской торс, возбуждённо разомкнула губы, ножки тоже разомкнула и попробовала скорее уложить капитана обратно на себя, обнимая его бёдрами. Джеймс сказал: – С ума сойти. И подчинился. – Джеймс..? - а этот шёпот послышался из-под размазанных кляксами по подушке кудрей тогда, когда луна висела уже высоко в небе и не имела возможности подглядывать за роскошным голым пиратским задом, который капитан не удосужился прикрыть. – М? – Ты не спишь… – Не сплю. Мы с тобой признались друг другу кое-в-чём. И ты меня соблазнила. То есть: ТЫ, Венди Дарлинг, соблазнила МЕНЯ, капитана Крюка. Я пытаюсь переварить эти мысли. Венди. Какого чёрта. – Со мной никогда не случалось ничего подобного. Я… я… я не знаю. Я думала об этом с первой секунды. – Чувствую себя ископаемым, - хохотнул капитан, – То есть, я с первой секунды мечтал о том, чтобы носить тебя на руках, а ты представляла себе, как я… как ты… как мы..? – Да. Ужас. Мне стыдно. Джеймс помолчал. Ещё пару раз хохотнул, но никак не прокомментировал. – Джеймс? – Ничего. Просто я всё время думал, что ты страдаешь из-за качки. Мда… Венди. Венди-Венди… скажи-ка мне… насколько далеко я теперь могу зайти в… непристойности… своего поведения? – Насколько хочешь, - безо всяких раздумий выдохнула Венди. – Если скажу, что намерен трахать тебя всю ночь, ты не приструнишь меня за выражения? – Джеймс… – Если… - тут он привстал, чтобы смотреть Венди в глаза и наблюдать за её реакцией, – если предложу тебе… оседлать… моё лицо… – Джеймс… – …сжать в твоих чудных кулачках мои «очень красивые волосы» и управлять мной, пока ты не будешь вынуждена кричать от удовольствия и не утопишь меня в своём… расположении ко мне… – Джеймс..! – Если возьму за волосы тебя… аккуратно возьму, клянусь богом, но возьму, намотаю их на свой кулак и искусаю твою лебединую шею… ты… тебе понравится? Венди вся дрожала. Вожделела капитана, как какая-то дикарка, и Джеймс уж конечно теперь видел это более, чем ясно, скалился на девчонку и хищно облизывался. Откуда-то у Венди нашлись силы пошутить, она состроила кошачье выражение лица, взглянула на Джеймса исподлобья, тоже облизнулась и ответила на вопрос вопросом: – А непристойности когда будут..?