Согрей меня

       Весь следующий день Феликс изводил себя тяжёлыми мыслями. Помимо того, что он понимал недопустимость своего поведения, вновь ощущал, как в нём разгорается ядовитый огонь.        От этого ему было жарче, чем обычно, от чего стал отказываться от дополнительного слоя одежды, без которого раньше просто не представлял себе выживание в стране народа льда.        И самое интересное в этом всём то, что началось это после того ритуала. Всё-таки не просто так оставили его в живых. Наверняка, создали из него бомбу замедленного действия или же сделали зависимым во славу своей богини.        Аурэйец загрустил. Он не сможет вернуться в родные края, если не хочет сгореть. И, к сожалению, это было суровой реальностью, в которой, что глесиалы, что они, дети огня, могли раствориться в своей стихии, оставляя после себя лёд или пепел.        Вечером его вновь повели в купальню, чтобы подготовить к встрече с принцем. Никто не напоминал о произошедшем, относясь к нему подчёркнуто нейтрально. А когда стало ясно, что никто не заставит его проходить унизительную процедуру, облегчённо выдохнул.        Одевшись в дорогой наряд из кожи и меха, воина отвели в покои принца. К удивлению, они находились в отдалении от места, где жили его сёстры. Покои его высочества находились в северной башне, находясь ближе всего к храму богини.        Феликсу открыли двери и дали зайти внутрь. Евнух выразительно посмотрел, так как по пути напоминал ему о правилах и нормах поведения, а так же, что следует, а чего не следует говорить и делать.        Но всё это было мгновенно забыто, стоило увидеть холодную красоту со сдержанной элегантностью. Вместо ковров, пол покрывали полированные ледяные плиты, отражающие мерцание свечей в серебряных канделябрах. Стены из светло-серого камня украшали изящные гобелены, с изображением лунных пейзажей и заснеженных горных вершин. Окна, выходящие на север, обрамляли тяжёлые, бархатные шторы цвета ночного неба, расшитые серебряными нитями, которые мерцали, словно звёзды.        В центре комнаты стоял массивный письменный стол из чёрного дерева, инкрустированный серебром. На нём лежали свитки с молитвами, трактаты по боевым искусствам, а также хрустальные флаконы с реагентами для ледяной магии. Рядом со столом высился высокий шкаф, полный книг по теологии, истории и магии.        Это всё можно было понять по небольшим лентам с деревянными жетонами разных цветов. Белые — молитвы, синие по истории, голубые относились к магии, а чёрные к боевым искусствам.        В углу комнаты находился алтарь богини Луны и Воды, высеченный из цельного куска горного хрусталя. На нём всегда горели серебряные светильники, отбрасывая причудливые тени на стены. Рядом с алтарем стояла статуя богини, вырезанная из белого мрамора — её лицо казалось холодным и спокойным, а длинные волосы стекали по плечам, словно застывшие струи воды.        Здесь не было места для праздности и роскоши. Всё пространство было расположено так, чтобы было удобно совершенствовать свои навыки воина и священнослужителя. Дисциплина и аскетизм.        Пустынник, не смотря на своё желание подойти к столу, подошёл к одной из картин, чтобы начать рассматривать заинтересовавший его пейзаж. Работа была выполнена настолько искусно неизвестным художником, что казалось, прикоснись он сейчас к нарисованному снегу, как сможет понять, что прикоснулся к самому настоящему.        Такому, от которого кончики пальцев будет легко пощипывать, прежде чем расстает, оставаясь капельками воды на горячей коже. — Нравится, Ай Хэйс?        Феликс тут же отдёрнул руку, так и не успев прикоснуться к нарисованному шедевру. Поняв, что услышал новое обращение, нахмурился. — Нравится. Что это за обращение, ваше высочество? — Принц подошёл к воину, чтобы с лёгкой улыбкой заглянуть ему в глаза. — Моё личное обращение к тебе, — И глесиал поднял руку, чтобы погладить по короткой прядке чёрных волос. — Мы с тобой начали не с того. Скрасишь мой досуг своим присутствием?        Пустынник чуть отстранился от жреца, пытаясь понять свою реакцию на слова и действия, исходящие от Хёнджина. Он не мог не чувствовать, как его огонь откликнулся на короткое прикосновение ледяных пальцев к его коже. — Если откажусь, заставите силой, Ваше Высочество? — Отпущу, — После этого принц направился к ещё одним дверям. — И мне будет очень грустно.        Ли, не чувствуя подвоха, пошёл за жрецом, чтобы в следующий момент оказаться в более уютном и просторном помещении. Оно мало чем отличалось от предыдущей комнаты, разве что тут была большая кровать и ковёр перед камином, в котором весело трещал магический огонь. Тепла нет, но для иллюзии уюта — идея отличная.        Воин с опаской посмотрел на Хвана, который подошёл к камину с огнём и сел там на небольшой диванчик. Перед ним был небольшой столик, накрытый различными изысканными явствами и напитками.        Быстро пробежавшись по ним взглядом, Ли про себя отметил, что из того, что любил принц, тут были только засахаренные ягоды. Всё остальное было или для него, Ликса, или просто кто-то собирал наугад.        Аурэйец приблизился к столу, чтобы собрать тарелки на тележку, прежде чем взять её и выкатить, игнорируя любопытный взгляд синих глаз. И через некороткое время вернуться, стоило только отдать распоряжение слуге, который стоял за дверью. — Я думал, ты меня ограбил и сбежал, — Со смешинками отозвался Хёнджин. — Предложение заманчивое, на самом деле. Вот только, чтобы грабить, нужно что-то, что действительно предоставляет для вас ценность. Там же не было ничего, — И, с короткой заминкой, пустынник сел рядом с глесиалом.        Принц повернулся и положил свою руку на спинку дивана, на котором они сидели. Ли слышал, как длинные пальцы поглаживали обивку мебели, находясь слишком близко к его голове. Словно приобнимал. Эта мысль заставила его вдохнуть свежий воздух глубже, пока на кончике языка осел фантомный привкус чужой кожи.        Золотые глаза тут же нашли камин, пытаясь сосредоточить своё внимание на игре пламени, а не на резко всплывших воспоминаниях об одной единственной ночи, проведённой вместе.        Положение спас слуга, который привёз то, что сказал ему Феликс. Вставая слишком быстро, за что он тут же отругал сам себя, быстро всё проверяя и только после этого прогоняя слугу прочь. Сразу после этого он спокойно расставил тарелки на столе и налил любимый напиток принца в его бокал, передавая тот ему в руки. — Такой властный, — Тихо мурлыкнул Хван и Ли только осознал, как именно он себя вёл в чужих покоях.        Вот только почему-то не испытывал никаких сожалений по поводу своего поведения. Наоборот, даже огонь как-то радостно отзывался на маленькие проказы и чужое веселье. — У вас просто отвратительный слуга, — Отозвался Феликс, наблюдая, как принц сначала втянул в себя аромат напитка, а после с удовольствием его выпил. И в этот короткий момент он выглядел таким счастливым, словно впервые получил вкусное лакомство. Которое выпил с удовольствием, а не наспех, боясь, что отберут. — Ты единственный, кто был внимателен к моим предпочтениям с первого же момента, как стал прислуживать мне, — Жрец расслабленно сел. — Смог открыть мой подарок? — Вы про шкатулку? — Рассматривая лёгкие закуски и сладости, поинтересовался Ли. Заметив лёгкий кивок, покачал головой. — Нет. Я не знаю, как такие шкатулки открываются.        На аристократическом лице появилось удивление, а после раздался добродушный смешок. Следом, на короткое мгновение, показались грусть и какая-то непонятная эмоция, больше похожая на сожаление. — Ты же жил с ювелиром. Он точно должен знать, как можно открыть такие замки, — Дал подсказку Хёнджин и пробежался взглядом по угощениям. — Когда-то я мечтал о том, чтобы мой стол был накрыт моими самыми любимыми блюдами и сладостями, которые я когда-либо полюблю. Имея это всё сейчас, я впервые не чувствую удовлетворения. — Почему? Приелось, ваше высочество? — Не смело предположил Ликс, вспоминая то, с каким удовольствием пил напиток Хёнджин. — Узнал то, к чему присытиться очень сложно. — И что это? — Тепло. Впервые понял, чего был лишён лишь недавно. Пока мои сёстры росли под крышей родного дома, у них были родители, которые так или иначе были близки с ними. Дарили внимание, ласку, заботу, — Синие глаза устремились в пламя камина. — Я же считал себя никому не нужным сиротой, на которого обратила внимание королевская чета, желая видеть достойного воина в своем дворце. Осознавая, что таких сирот у них много, делал всё, чтобы они не передумали, выбрав меня. Пока не вернулась сестра в этот ледяной дворец. Она не смогла заполнить ту пустоту, которая появилась после открытия правды. Зато это смогла богиня, давая ощутить её незримое присутствие и обжигающе холодное тепло, внимания во время моего обращения к ней в молитвах и обрядах. Звание Верховного Жреца, всё равно что носить звание её сына. Будучи отмеченным ею и семейным проклятием, я стал представлять собой монстра, в чьей душе живёт вечная вьюга, — В окно ударил сильный ветер со снегом, словно показывая, что холод жил не только в душе принца, что сейчас исповедовался перед аурэйцем, но и на территории всей Глесиал.        Феликс молчал, обдумывая всё то, что услышал. И не понимал, как ему реагировать и что делать. Называя себя последним дураком и обещая самому себе, что отругает себя после, он отпустил себя, следуя своему огню.        Смущаясь, но решительно сверкая своими золотыми глазами, пустынник убрал пустую чашу в сторону, чтобы забраться на колени к принцу. Тот удивлённо смотрел на своего фаворита, пока тот не обнял его, пряча своё лицо от синих пронзительных глаз.        Грел мужчину в своих руках тем теплом, которое прямо сейчас разливалось по его венам. Вспоминал дни своего детства, бескрайние пески Аурэйи, жар яркого солнца. Своих родителей и близких, испытывая сейчас благодарность за то, что они у него были и как многое ему дали.        И обнял крепче, как только ощутил не смелое прикосновение со стороны принца.

***

       Все последующие встречи Феликса с принцем происходили так же легко, как первая, в покоях Хёнджина. Постепенно они знакомились друг с другом, расслабляясь, начиная чувствовать комфорт и непринуждённость.        А сегодня воин и вовсе заявился на кухню, чтобы приготовить несколько любимых блюд своей страны. В итоге, правда, остановился на шашлыке, используя различные специи, которые имелись на кухне. Сложнее всего было приготовить десерты, но одна из тётушек смилостивилась над ним и помогла.        Уже вечером Феликс находился в его покоях, ожидая появление Хёнджина. Он сидел на том же диванчике, пока в груди постепенно жгло сильнее. Да и руки казались настолько горячими, что прикоснись ими к чему-либо и оно тут же загорится.        Как только Хван появился в комнате, он посмотрел на того, кто всё это время его ждал. — Я задержался, — Устало произнёс мужчина и потянулся к верху своей одежды.        Вот только Ликс успел раньше, достаточно быстро оказываясь рядом с принцем. И тот мгновенно напрягся, но быстро расслабился. Воин не обиделся, прекрасно осознавая, насколько сильны безусловные рефлексы. Расстёгивал пуговицы, вырезанные в виде клыков животных, чтобы освободить того от тяжёлой шкуры. Бросил её на пол, игнорируя лёгкий, недовольный взгляд, чтобы расстегнуть пару верхних пуговиц на чужой одежде. — А теперь ужин, — И указал на диван. — Что, даже не приласкаешь меня? — Синие глаза наблюдали за аурэйцем. — За лаской иди к наложницам, — Хмыкнул Ликс и указал на стол. — Бегом. — Слушаюсь и повинуюсь, Ай Хэйс, — И поймал руку, успевая её поцеловать, прежде чем отпустить, под недовольный взгляд золотых глаз, обещающих скорую расправу.        Как только Хёнджин сел, пустынник открыл блюда, которые ранее скрывались под согревающей крышкой, чтобы еда не потеряла тепло и осталась свежей, словно только что приготовленная.        Принц с интересом посмотрел на блюдо, которое было покрыто сочной зеленью, а на нём лежали аппетитные куски мяса. Рядом были различные небольшие мисочки с соусами, а ещё дальше свежие фрукты и овощи с несколькими видами сладостей. — Что это? — Шашлык. Маринованное мясо, приготовленное на углях. Думаю, это в представлении не нуждается, а это пахлава. Слоёное тесто с мёдом и орехами, — Увлечпнно рассказывал парень, пока не взял в руки сочный кусок мяса, опуская в один из соусов. — У себя в Аурэй мы едим руками. Так вкуснее, — И поднёс мясо к пухлым губам.        Принц, не сводя взгляда с ожидающего его действий, воина. После этого осторожно попробовал с рук фаворита пищу, тщательно прожёвывая, чтобы лучше распробовать. — Пряно и вкусно, — Вынес вердикт жрец.        Воин тут же оживился, потянувшись за следующим куском, чтобы накормить им Хвана и следом съесть самому. Не моргая, наблюдал за тем, как глесиал ест с его рук, легко касаясь своими губами его пальцев. А там, приоткрыв рот, выдохнул, наблюдая, как сочная капля мясного сока блестит в уголке губ.        Мгновение и Феликс ощутил сильный прилив жара в своём теле. Не долго думая, он потянулся к своему оазису, чтобы слизать каплю, а там поцеловать, не сразу понимая, что делает. — Прости, — Шепнул Феликс, отстраняясь и стараясь не смотреть в глаза Хенджину. — Я не против и такого внимания, Ай Хэйс, — После тихо шепнул заклинание, очищая себя и своего фаворита от остатков пищи. — Иди ко мне.        Феликс доверчиво прильнул к принцу, как только тот полулёг. Холодная рука тут же оказалась на затылке, мягко поглаживая, пока пустынник в его руках не промычал от приятной прохлады, приводящей его ненадолго в чувства. — Расскажи что-нибудь, — Попросил Ли, вслушиваясь в чужое спокойное дыхание, стараясь подстроиться под него. — Ты знаешь легенду про сотворение детей огня и воды? — Наблюдая за аурейцем, спросил жрец, видя, как тот дальше расстёгивает пуговицы его одежды. — Нет. — Тогда слушай. Бог огня и богиня воды полюбили друг друга с первого взгляда. И сила их любви и страсти была настолько сильна, что планета содрогалась от постоянных природных катаклизмов. Вулканы изрыгали пламя, а солнце высушивало некогда плодородные земли. Воды выходили из своих берегов, топя целые материки, чтобы покинуть их и вновь обрушиться разрушающей стихией, — И Хёнджин ненадолго замолчал, стоило горячим пальцам пробежаться по его холодной коже груди. — Взмолились тогда оставшиеся выжившие люди богам, прося их смилостивиться и не убивать их. Вняли им бог ветра и богиня земли и нарушили уединение двух влюблённых. Увидев, что они сделали с планетой, договорились они между собой дать простым людям дар в виде крупицы их сил. Ведь раз они не могут быть вместе, то пусть их дети встретят того, свою противоположность и объединятся с ней так же, как когда-то они сами. — Разрушат мир? — Мы с тобой его разве разрушили, когда впервые слились в одно целое на алтаре? — Был огромный энергетический выброс.        Тихий смех жреца стал ответом. — Там много факторов, Феликс и, поверь, это не только мы двое постарались, — Бледная ладонь поймала горячую, что покушалась на сосок принца.        В следующий момент воин хищно встал и навис над Хёнджином, сверкая своим золотом глаз. — Так, может, тогда сегодня сыграем свои роли? — Жарко прохрипел Ли, сдерживая себя из последних сил. — Я не против побыть для тебя воплощением моей богини, Феликс, — И в последний момент успел поймать аурэйского воина. — Должен предупредить, что я снова заберу твою силу. — Для богини? — Для себя. — Я не против, — И потянулся было к принцу, но тот не спешил его отпускать. — Что ещё? — На кровати. Не тут, — И оттолкнул от себя фаворита чтобы встать.        Дойти до кровати тот так и не смог, так как сразу же оказался в объятиях, пылающего в огне, пустынника. Губы Феликса скользили по шее, пока его руки снимали с принца одежду. Тихо промычав, Хёнджин наклонил голову, подставляясь под ласку, плавно прильнув к воину.        Заведя руку, принц нашёл короткий ёжик волос, притягивая к себе ближе. Расстёгивает и снимает с себя ненужную больше, тёплую одежду. И сразу же смог ощутить грубость ладоней, что сутками, в течение многих лет, держали меч. Их обжигающе жадное скольжение по стройному телу расчерчённому шрамами.        Хван выдохнул в тихом полустоне, невольно втягивая в себя живот, вытягиваясь, словно натянутый лук. Ловил дразнящие поцелуи на своих широких плечах, прежде чем повернулся, ловя глубокий страстный поцелуй, в котором был целый водоворот эмоций, сметающих всё на своем пути.        Развернувшись, увлекает пустынника за собой, по пути ловко и быстро избавляя от нескольких слоёв одежды, прежде чем ощутить, насколько пылал Ли. Живое воплощение пламени, разгорающееся всё больше, стоило только освободиться от оков условностей.        Аурэйец притянул к себе Хёнджина за шею, чтобы вновь начать целовать того, напирая и не давая тому отстраниться даже на мгновение. Развязывает шнуровку на штанах и толкает на кровать, чтобы после освободить жреца от остатков одежды.        Золотой взгляд пробегается по бледному телу глесиалского воина, со стальным каркасом мышц. Не грубых глыб, а сухожилий, сплетённых для скорости и смертоносной точности. Хван потянулся, чтобы лечь удобнее, но был остановлен рычанием и горячим сильным телом, что вдавило его в матрац.        Новые голодные поцелуи, что тихими страстными чмоками раздавались по всей комнате. Принц укладывает фаворита между ног, оплетая того нижними конечностями, ощущая, как трётся о него своим стояком пустынник. Задаёт темп, заставляя глесиала томиться в ожидании, пока губы нещадно ласкают бледные участки кожи.        Холодные руки очерчивают сильные мышцы рук, пока не приобнимают, то ли притягивая к себе ближе, то ли удерживая на небольшом расстоянии. — Мне нужно подготовиться, чтобы принять тебя, — Полухрипит принц, выдыхая от жалящего укуса в шею.        Феликс смотрит чуть осознаннее, но быстро сдаётся под пламенем желания обладать столь совершенным существом перед собой. Смуглые пальцы проводят по припухшим влажным губам, прежде чем легко надавить и скользнуть в рот.        Синие глаза смотрят на фаворита, стремительно темнея, сравниваясь с цветом глубокой ночи. Смотрят открыто, пока опухшие влажные губы посасывали смуглые пальцы, обводя их своим языком, обильно смачивая слюной. Мягко качая головой, пока конечности не исчезают, растягивая лишь тонкую ниточку слюны.        И раскрывается, не сопротивляясь чужому напору. Мягко целует линию челюсти, то и дело скользя влажным языком по загорелой коже, пробуя на вкус огненный жар и вкус чужого тела. Пустынник был пряным, насыщенным, но одновременно с этим ненавязчивым, гармоничным. Попробуешь раз и подсядешь, потому что рано или поздно захочется вкусить вновь.        Ли сдерживался из последних сил, подготавливая принца к вторжению. Не сопротивлялся, открываясь навстречу чужому холоду, что постепенно согревался под его напором.        Хенджин мягко отстраняется, чтобы достать небольшую бутылочку с маслом, как только воин отстраняется, чтобы снять с себя остатки своей одежды. После берет подушку, подтягивая её ближе и ложась на неё животом, разводя ноги в стороны.        Пустынник ведёт дорожку поцелуев под тяжёлые и прерывистые вздохи, накрывая собой гибкое тело жреца. Забирает масло и быстро согревает, прежде чем использовать, распределяя рукой по нужным местам в обильном количестве. — Готов? — Пробасил аурэйец, дразнящие двигая головкой члена по анусу, потираясь или легко надавливая, но так и не проникая. — Готов, — Прохрипел принц, в следующий момент цепляясь за тёмные простыни кровати. Хватается зубами за подушку, сдавленно выстанывая в неё от напора, с каким его берёт Феликс.        Тот вслушивается, замедляясь, давая привыкнуть, прежде чем сорваться вновь, выбивая заново низкие стоны из принца, прогибающегося изящной рекой. Ли не выдерживает, притягивая к себе глесиала за шею, чтобы начать жадно и, вместе с тем, ласково целовать шею и плечи. Быстро скользить второй рукой по бокам и животу, а там к бедру, чтобы шлёпнуть по крепкой ягодице. Подняться и сжать в ладони грудь, следом задевая большим пальцем тёмную горошинку соска.        Не прекращал жадные ласки, вслушивался в собственные чмоки, которые обильно рассыпал на покрасневшей, от внимания, шее. На полные страсти стоны, что срывались с опухших влажных губ. Брал Хёнджина медленно, но резко, глубоко, удерживая в своих руках смертельно опасного воина.        Вышел, только для того, чтобы развернуть принца, желая видеть полные желания глаза, прежде чем войти обратно и начать двигаться вновь, сплетаясь телами в, только известном им двоим, танце.        Оба тяжело дышали, по телам стекал пот, а вены красиво вздулись от напряжения. Хван пылал в руках своего фаворита, вновь и вновь выстанывая от толчков. Ловил губы и поцелуи, выгибаясь дугой. Притягивал к себе ближе руками и ногами, скользя руками по влажному телу, порой легко царапая, стоило только толчкам стать быстрее.        И ощущать, как вновь согревается изнутри, пока Ли рядом с ним остывает, слыша облегчение в тяжёлом и сбитом дыхании фаворита.        Находит рукой своё собственное возбуждение, начиная помогать себе, понимая, что находится на грани. Чувствует, как отчаянно за него цепляется Феликс, прежде чем пробасить в низком стоне, изливаясь внутрь принца. И не останавливаясь даже сейчас, двигаясь значительно мягче, продлевая свой оргазм.        Вновь целует Хёнджина, накрывая его руку своей, помогая и ему дойти до грани, прежде чем выпить чужой сладостный стон. Выйти и лечь рядом с утомлённым принцем, понимая, что они впервые одной температуры. По-собственнически обнимает, притягивая к себе ближе, постепенно успокаиваясь и приводя собственное дыхание в норму.        Жрец поворачивает голову, смотря на улыбающегося аурэйца, прежде чем прикоснуться своим носом к чужому. А после поймать красивый золотой цвет глаз, который смотрел в его синие с россыпью жёлтых звёзд. — Мой принц, вы в порядке?        Послышался смех, а после чмоки новых поцелуев.