***
Близился финальный день подготовки к празднику Лунного Серебра. Всё это время Феликс находился в комнате, так ни разу её не покинув, чтобы помочь своим соплеменникам. Впрочем, он этого не замечал, так как проводил все дни в медитации. Порой его будили, выводили из медитативного состояния, чтобы тот обязательно съел ритуальные блюда или принял участие в ритуальном омовении. В последнем Ли видел, что девушек становилось на одну меньше. Когда за ним не пришли в пятницу, он понял, что остался последним. Праздник увидеть ему не повезет. Как и увидеть танец Минхо. Пустынники славились тем, что они могли проводить для своей огненной богини, одной из нескольких супруг бога Огня и Солнца, особые танцы. И увидеть танец мог не каждый пустынник. Впрочем, были ещё и простые гуляния у костра, где мог станцевать каждый. И в них пустынные призраки активно принимали участие, тем самым давая прикоснуться к чему-то прекрасному. Феликс видел однажды танец Минхо. Тот позвал его и Чонина, чтобы те стали свидетелями его ритуала в честь его любимой богини Сапфир. Обещал станцевать и для богини Чонина, прекрасной Илэйн, которая благоволила творцам и ремесленникам. А вот Феликсу он помочь не мог, так как тот служил богу Огня и Солнца, как и все воины Аурэй. Ему было это не нужно. Как воин, он должен был знать песни и проводить малые ритуалы. Этого было достаточно, чтобы бог поддерживал своё дитя, где бы тот не находился. Все остальные ритуалы могли проводить жрицы и нарушение этого правила никогда не приводили ни к чему хорошему. На ранний ужин ему принесли порцию лёгкого салата, напиток и несколько фруктов, если пустынник проголодается. Вот только салата хватило, чтобы утолить голод и не испытывать никакой тяжести. А ближе к назначенному времени отправиться на ритуальное омовение. Пройдя в теплую купальню, он удивился тому, насколько здесь изменилась атмосфера. С каждым разом появлялось что-то новое, но только сейчас можно было увидеть всю картину целиком. Курильницы с вкусным ароматом смол, что сладким привкусом осядал на языке, были чем-то новым. Лепестки цветов в воде и огни неизвестных огней, что напоминали мягкий свет полной луны. И тихая, расслабляющая музыка. Сняв с себя халат, оставаясь обнажённым для служащих жриц храма, он опустился в тёплую воду, на поверхности которой гулял лёгкий туман. Длинные волосы, густым, чёрным водопадом, покачивались при каждом шаге, пока не намокли, стоило им войти в воду. Парень заученно окунулся в воду с головой, как только встал в самый центр, что символизировало очищение. Второй раз, смерть. И третий — рождение. После этого он вернулся к краю, где жрицы стали выполнять свои обязанности, тихо напевая ритуальные песни. Красивые и волшебные, в своём звучании. Правда Ликс старался их не слушать, пытаясь сосредоточиться на своём внутреннем огне. Потому что знал, что после этого последует унизительная для него процедура, в которой жрицы очистят его изнутри, а после растянут его анус. Касаться его там, где никто не касался, смазывая маслом, пока они не были довольны результатом. В первый раз он сопротивлялся и его удерживали несколько сильных евнухов, заставляя того не только терпеть всё, но и предстать нагим и постыдно уязвимым перед десятком человек. Было больно, неприятно, стыдно. Второй раз ничем не отличался за исключением того, что боролся он дольше, пока его вновь не скрутили, удерживая так же на протяжении всей процедуры. В третий раз хватило намёка, а сегодня он просто смирится. Никто не будет спрашивать о том, что аурэйец хочет. Его просто заставят. Нежные руки ухаживали за его волосами и телом, пока он был в воде, а стоило выйти, как мягкими полотенцами скользили по коже, постепенно высушивая всё тело. После стали втирать масла в тело, пока расчёсывали его длинные волосы. Стоило закончить с подготовкой, на Феликса надели тонкий шёлковый халат и подвели к двери, как только были прочитаны последние строки ритуальных песен. Жрицы поклонились и пустынник сделал шаг вперёд, как только двери открылись, шагая во тьму. Двери за ним закрылись и Ли смог увидеть свет, на который пошёл. Холодно не было, что было несколько удивительно. Было на удивление комфортно, словно он находился прямо сейчас у себя дома, а не в стране вечного льда. Вместе с тем, как он приближался, он мог слышать звуки воды, словно впереди бежал ручеёк. А стоило выйти на свет, как он оказался в диковинном зимнем лесу, покрытым лёгким хрупким снегом. И пустынник шёл по нему своими босыми ногами, слышал тихий хруст, но всё так же не ощущал холода. Рассматривал хрустальные цветы, которые светились таким же холодным светом луны. Смотрел на кристаллы льда, которые образовывали причудливые формы и больше освещали это волшебное место, рассеивая свет по всему помещению. Феликс пошёл вперёд, с искренним любопытством рассматривая всё, пока не увидел за еловыми деревьями что-то любопытное. Приблизившись достаточно близко, он осторожно развёл ветви в стороны, чтобы не потревожить на них снег, прежде чем оказался на поляне. Перед ним была огромная статуя богини Луны и Воды, только одним своим видом вызывая трепет и восхищение. Богиня была воплощением всего самого прекрасного, женственного, любви, нежности и чего-то ещё, что нельзя было описать. Настолько она завораживала, вызывая светлые чувства и эмоции. — Понимаю тебя, — Прозвучал знакомый голос и Ликс сразу же опустил голову, смотря на снег под собой. — Когда я впервые увидел статую богини, я решил, что стану её жрецом. Подними голову и расслабься настолько, насколько это возможно. Пустынник робко поднял голову, а там и глаза, желая наконец увидеть принца, которому, по воле богов, сейчас служил. И, стоило это сделать, как он увидел Его. Высокий мужчина с благородными и красивыми чертами лица. Прямые волосы средней длины чистого снежного оттенка. Такой же, как окружающий их девственно белый снег. И глаза редкого оттенка, словно в них поселилось глубокое синее море, которое Ли видел лишь однажды. На корабле, всего на мгновение, но смог запомнить на всю оставшуюся жизнь. На жреце была мантия белого цвета, украшенная чёрной животной шкурой. Такой же, как и та, что сейчас хранилась в его комнате, подаренная в самый первый день принцем льда. Взгляд скользнул ниже и воин увидел V-образный разрез, с бледной кожей на груди. — Мне нужна твоя помощь в проведении ритуала, — Жрец мягкой хищной походкой направился в сторону воина. — Сможешь довериться мне? И принц приподнял голову Феликса за подбородок, чтобы заглянуть в чужие глаза. Золотые, переливающиеся, словно оно было жидким. Красивые и такие необычные цвета в их землях. — Смотря, что от меня потребуется, — Ликс схватил руку, что удерживала его подбородок, после чего увёл её в сторону. Пухлые губы растянулись в улыбке и пустынник, поняв что он делает и с кем, резко отпустил чужую руку. Аурэйец хотел было сделать шаг назад, в шоке распахивая свои золотые глаза, но ему этого не позволили. В следующий момент принц вновь взял чужие руки в свои, которые отреагировали на отступление, желая поймать Ли в свои объятия. И вот уже оба воина кружат по снегу, невольно взметая его вверх своими резкими движениями. Это была борьба. Это был танец, в котором не было места жестокости. Лишь какой-то азарт и интерес, в котором одно действие дополняло предыдущее, подхватывая и продолжая. Смуглая рука скользнула по плечу и продолжает свой путь вверх, погладив по бледной нежной коже шеи, пока не соскальзывает дальше. Жрец приобнимает воина за талию, прежде чем наклоняет, уводя того вниз. И застывают, часто и сбито дыша. Крепкая рука удерживает Феликса за талию, пока сам воин приобнимает широкий разворот плеч. — Ты прекрасный воин. Я бы с удовольствием встретился с тобой на поле боя, — Тихо прошептал принц, прежде чем поставил аурэйца на ноги, но так и не выпустил из своих объятий. — Что я должен буду сделать? — Довериться, — Мягко просил его жрец. — Я не могу раскрыть тебе всего, так как ты можешь не понять или это испугает тебя. Поэтому могу лишь просить тебя. — А если я не смогу или откажусь? Взгляд выразительных синих глаз стал ответом. Ли легко улыбнулся, прекрасно понимая, что иначе просто не может быть. Ритуал будет проведён, несмотря ни на что. Пустынник медленно кивнул. Точно так же, как он хочет сделать всё для своей страны, принц сделает абсолютно всё для своей. — Видишь алтарь? Ты будешь лежать на нём, пока я буду проводить последний ритуал. Мне нужно, чтобы ты открылся мне и не закрывался до самого конца. Чтобы ты не почувствовал и что бы не происходило вокруг нас. Сможешь? Феликс посмотрел на алтарь перед статуей богини, прежде чем направиться в его сторону. Принц тихо последовал за ним. — Что я могу ещё узнать? — Моё имя, — И Ликс замер, разворачиваясь, чтобы с недоверием посмотреть на глесиала. — Имя? Серьёзно? — Слово принца и жреца моей богини, — Феликс фыркнул, но больше ничего не сказал, подходя к каменному алтарю, который не был покрыт снегом. Притронувшись, он ощутил импульс, прежде чем испуганно отдёрнуть руку. Тихий смех, после которого воин ощутил прикосновение к своей талии. Осторожное, но одновременно с этим уверенное. Бледная ладонь ловит смуглую, пока принц доверчиво кладет голову на плечо Ликса. Направил его руку, вновь кладя на алтарь, накрывая сверху, давая Ли ощутить тепло и вибрацию исходящую от священного камня. — Не бойся, — Шепнул принц на ухо, после чего отстранился, чтобы подойти к другой части поверхности, на которой была расстелена богато расшитая ткань. А на ней находились различные пучки трав и ритуальная атрибутика, мало о чём говорящая самому Ли. Взяв что-то, жрец стал подходить к одной миске с огнём за другой, бросая в них пахучие травы. И вот в воздухе запахло жжёными растениями, смолами и свежестью леса. Жадно наполнял им лёгкие, вдыхая приятный аромат раз за разом, невольно расслабляясь. В голове всплыли слова жреца, и, с сомнением, пустынник не стал сопротивляться. Позволил себе забыться в лёгком дурмане. Ликса подхватили сильные руки, избавляя того от длинного шёлкового халата, оставляя того обнажённым. Все это время пухлые губы касались уязвимой шеи, вызывая какой-то необъяснимый трепет и томление в теле. Аурэйеца развернули и заставили сесть на теплый алтарь. Ли зацепился за синеву чужих глаз, прежде чем медленно выдохнул. Оставленные на шее следы горели, напоминая о себе фантомными ощущениями. — Ты когда-нибудь делил ложе с мужчинами? — Тихо спросил жрец, улыбаясь, как только услышал тихое «нет». — Сядь в центр, — Нежно приказал мужчина, возвращаясь к предметам. Смешав между собой несколько жидкостей, мужчина взял серебряную чашу и поднял её, начиная читать необходимые песни. Его голос был низким, глубоким, но не таким, как у Феликса. Более ярким, текучим. Глас ледяных земель. Пустынник сидел в центре и наблюдал за действиями жреца, понимая, что дурман всё больше охватывает его сознание. Но не путает, а расслабляет, словно давая в любой момент времени принять другой выбор. Чаша стала светиться лунным светом, прежде чем опустил её, показывая, как мерцает вода, в которой плавал один из цветков, растущих в этом помещении. Обошёл алтарь, чтобы начать выливать жидкость на руки статуи. И, касающаяся её рук вода, рассыпалась в белоснежную пыль, пока не остался только цветок, что парил над её ладонями. Жрец поклонился каменному олицетворению богини, начавший изучать мягкий и холодный свет, в то время как всё вокруг потемнело. Словно она сама являлась источником света, спустившись к своему жрецу на призыв. Взяв ещё одну чашу, которая оказалась меньше первой и всё это время находилась у ног статуи, жрец вернулся к аурэйцу, вставая перед ним. Одним изящным движением сбросил с себя церемониальный плащ, следом забираясь на алтарь. Сев напротив Ли, он взял миску со светящейся пыльцой, поднося её к чужим губам. — Пей, — Прозвучал голос принца и Феликс выполнил требуемое. В следующий момент он ощутил сильный прилив жара в теле, невольно выстанывая и хватаясь за свою грудь, где жгло сильнее всего. Его Искра разгоралась пожаром, заставляя темноволосого парня страдать от высоких температур. Пустая миска была убрана в сторону, чтобы не мешала. Только после этого жрец вернул всё свое внимание к воину, чьи глаза переливались раскаленным золотом, словно плавилось прямо сейчас. — Помоги, — Отчаянно отозвался Феликс, робко потянувшись к холодному мужчине. — Помогу, — Шепнул жрец, притягивая к себе тренированное тело. Ласково потёрся носами, чтобы после осторожно поцеловать верхнюю губу, отвлекая аурэйца от его неприятных ощущений. Касался воина мягко, трепетно, ласково, но уверенно, знающе, понимающе. Осторожно уложил на алтарь, нависая сверху, устраиваясь меж разведённых ног. Ликс горел, не знал, как спастись от охватившего его жара. Выгибался вслед холодным рукам, открывал шею под прохладные поцелуи, от которых разбегались мурашки и искры. Последние убегали вниз, концентрируясь внизу живота, невольно притягивая к себе принца, что на короткие мгновения дарил облегчение. Выстанывал, наполняя храм низкими, интимными и горячими звуками, как только пухлые губы обхватили сосок. Скользил руками по тёплой поверхности камня, легко царапая ногтями, ощутив чувственную ласку. Глесиал был внимателен, купая аурэйа во внимании, которая была достойна богини, чьим жрецом он был. Бледные ладони скользили по смуглой коже, поглаживая, притягивая ближе, выискивая чувственные точки. И обнимали, притягивая ближе пылающего пустынника, что и сам тянулся к жрецу. Глесиал не спешил, но и не тянул, предпочитая наслаждаться человеком, что так открыто и искренне реагировал на его действия. Жрец лёг на Ли и тот обнял того всеми конечностями, громче выстонав от облегчения, ощущая, как прохладное тело гасит неконтролируемый жар. И вздрогнул, стоило ощутить, как чужая плоть скользнула меж ягодиц. — Тише, — Очаровывающе прозвучал голос принца, успокаивая парня в своих руках. — Доверься мне, — И поцеловал за ухом, притягивая Ликса ближе. Вновь начал осыпать поцелуями, потираясь пахом, давая воину привыкнуть к непривычным ощущениям и ласкам. Услышав низкий стон, с лёгким оттенком нетерпения, сел, отстраняясь от потянувшегося за ним, одним уверенным движением руки укладывая его обратно на каменный алтарь. Начал читать новые стихи, завораживая переливами своего голоса, Феликса. Золотые глаза смотрели на жреца, окружённого сейчас холодным лунным светом. Кончики белоснежных волос легко колыхались от силы, кружащей в воздухе, бесконечными снежинками вокруг алтаря. В следующий момент раздался новый стон, в котором смешались и боль, и облегчение. Небольшой перерыв и жрец начал двигаться, всё так же чувственно, не прекращая читать древние слова песен. Воин хмурился, выгибаясь в моменты проникновения, громче и откровеннее выстанывая, в моменты удовольствия. Жрец наклонился, находя руки пустынника, беря их в свои руки, переплетая пальцы, начиная двигаться резче, сильнее, словно выбивая из аурэйца новые низкие стоны наслаждения. Они были тихими, но сливались со словами глесиала, создавая новую и уникальную песню во славу богини. И вместе с тем, как Ликс ощущал желание уже всем своим существом, хотел с каждым разом ощутить толчки сильнее. Чувствовать губы принца на своей шее, его собственнические объятия. Самому прикасаться к его нежной бледной коже, согревая своими огненными касаниями. Принц, словно прочитав мысли, отпустил руки пустынника, чтобы лечь на него и спрятать в своих прохладных сильных руках. И вот уже аурэй слышал стоны и хрипы, целовал изящный изгиб шеи, ловил языком пульс, вылизывая бьющуюся венку. И чувствовал, как остывает, больше не ощущая всепоглощающий жар, в котором он до этого сгорал. Цеплялся за глесиала отчаяннее, чувствуя, как приближается к грани, готовясь кончить в любой момент. — Повторяй за мной, — Прохладный шёпот на ухо, после которого жрец стал медленно произносить последние слова ритуала. Феликс повторял их, смотря прямо в глаза глубокого синего моря. Видел, как с каждым произнесённым словом внутри них появляются золотые огни, а у самого в груди всё давило, словно Искра должна была вот-вот погаснуть. Последнее слово и мужчины одновременно кончают. Аурэйец, обессиленный, лежал на алтаре, смотря, как жрец выпрямился, так и не выйдя из него. Их окружил лунный свет, а снежинки подняли настоящий хоровод, взметаясь ввысь и растворяясь где-то далеко в небе ночного города. Как только яркий свет снова стал мягким, как тогда, когда Ли впервые вошёл в храм богини народа Глесиал, он понял, что всё закончилось. Жрец понятулся к слабо дышащему воину, чтобы погладить того по щеке, прежде чем наклониться и нежно поцеловать парня. Трепетно и так сладко, словно прощаясь. — Я благодарю тебя за твой бесценный дар, Ли Феликс, — Последний поцелуй, куда более отчаянный, после которого мужчина отстраняется и встаёт, чтобы надеть свою ритуальную мантию. Медленно, с каким-то усталым видом, словно ему на спину опустили невидимый груз. Глаза Ли закрывались сами собой. Ему очень хотелось спать. Слабо моргнув в последний раз, больше открыть глаза он так и не смог. Ничего. Он может слушать чужое дыхание, тихий хруст снежинок под ногами жреца. Взяв одежду, которую выдали аурэйцу, он накинул её на обнажённое тело, прежде чем притянуть к себе воина, что отдал энергию своего огня в жертву богини. Погладил по густым, чёрным волосам, прежде чем недоверчиво замер. Положив свою бледную ладонь на крепкую смуглую грудь, принц ощутил слабое биение сердца. И вот, Феликса подхватывают на руки, унося из храма богини. — Позаботьтесь о нём, — Прозвучал властный приказ принца, бережно передавая свою ношу в руки евнухов. — Жизнью за него отвечаешь. — Где нам его разместить? — В личной комнате на втором этаже. Если выживет, то переведёте его после на третий, в комнату для фаворитов, как только целитель даст разрешение. Исполнять. И аурэйец погрузился во тьму.Часть 2
23 мая 2024 г. в 06:00
В Глесиал приближался праздник Лунного Серебра. Каждый житель запасался серебром, в особенности серебряными украшениями, которые должны будут в конце отдать своей богине в дар.
Дворец так же стоял на ушах, так как королевская семья, а если конкретно, принц, будет вести церемонию. Так как богиня женщина, то жрец у неё обязательно должен был быть мужчиной. В данном случае Верховным Жрецом являлся принц, который проводил все важные ритуалы и церемонии.
В Аурэй были несколько огненных богинь, но главным являлся именно бог Огня и Солнца. Ему прислуживали жрицы, которых воспитывали с самого детства и никак не относились к царской семье. Храмы и политика были разными сферами, которые между собой никак не пересекались, но взаимно уважали и считались с мнением каждого.
— В праздник Лунного Серебра каждый обязан сделать подношение богине, если хочет, чтобы она благословила на весь следующий год, — Вещал учитель. — Так же, благословенное Ею серебро останется у владельца и будет оберегать от бед и зла. Продавать его нельзя. Только переплавить во что-то новое. Иногда бывает, что Богиня может благословить кусок серебряной руды, а её хозяин может сделать из неё обереги для каждого члена семьи. Ещё один вариант — искренний подарок. Если тот, кто дарит благословенный предмет, будет иметь корыстную мысль, то тогда благословение исчезнет.
— А отдавать серебро зачем? — Спросил одна из наложниц-аурэйцев.
— Отблагодарить, — Спокойно ответил учитель. — Любая милость богини — Её дар. Даже если по какой-то причине, тебе кажется, что она от тебя отвернулась, это не так. Просто она даёт тебе шанс проявить себя, вырасти, получить ценный опыт и знания. Показать тебе, насколько ты сильна и как прекрасна твоя Искра, — Уверенно произнес евнух, после чего вернулся к теме урока.
Феликс заметил, что тут не делали различий между ними. К аурэйцем привыкали, используя в объяснениях слова, привычные им. Искра у аурэйцев и Капля у глесиалов. Это подкупало и вызывало уважение.
В итоге всех слуг, евнухов и наложников с наложницами привлекли к делу, не давая никому предаваться лени. Среди женщин выбирали только самых способных и лучших из лучших. Музыкальные инструменты, танцы и голоса для нескольких песен. Все остальные шили и расшивали ткани, которыми будут украшен главный храм и накрыты все столы с угощением. Все остальные были на кухне и помогали поварам. Учитывая, что гарем в основном был мужским, то тут не было особого дефицита в рабочих руках. Того же Чонина отправили к ювелирам, заметив и оценив его способности. Минхо отправили к танцорам, поручая ему важную часть, что вызвало просто необычайный ажиотаж среди глесиалов. Аурэйец станет главным танцором в самом важном танце всего праздника. Самом любимом у богини Луны. Одна ошибка или любое непочтение и она прогневается на своих детей, лишая их своей милости.
— Твоим учителем будет Кристофер, в прошлом году он был на твоём месте, — Делал какие-то заметки евнух. — Тихо! — Прикрикнул он на расшумевшихся жителей гарема. — Перед богиней все равны. В этом году она объединила детей огня и воды, тем самым показывая, что она готова принять и их в свою семью. Или есть кто-то, кто с этим не согласен? Встаньте, — Несколько наложников встали. — Отправить их переписывать до рассвета наставления богини, чтобы они выучили их наизусть, — и евнух выдохнул и вернулся к Минхо. — Кристофер расскажет о важных деталях, научит танцу и ответит на любые вопросы, — После этого евнух поклонился растерявшемуся от этого аурэйецу. — Мы надеемся на тебя, сын Пламени, Минхо, — С почтением произнёс мужчина, оставаясь в согнутом положении ещё несколько секунд, прежде чем выпрямился. — Феликс, здесь не указаны твои таланты. Ты отказывался их показывать и, даже, рассказывать. Причина?
— Я воин. Умею защищать и убивать. Вам нужны танцоры и ремесленники. Я не владею музыкальными инструментами, а мой голос не создан для ваших песен.
Евнух поджал губы и что-то быстро написал на бумаге, после продолжив идти по списку и раздавать роли и указания.
Когда с этим было покончено, Ликса и ещё трёх девушек попросили задержаться.
— Вы будете участвовать в закрытой церемонии. Так что прямо сейчас идите за мной. Начнём вас к ней готовить, — И евнух ненадолго закрыл глаза, как только сделал последнюю запись.
Когда четверо избранных встали, они последовали за мужчиной, который отвёл их в закрытую часть дворца. Уже там он выделил отдельные покои для каждого из четырёх человек.
— И что я должен делать?
— Медитируй. В своё время тебя позовут, — И евнух направился на выход.
— Вы не поняли. В чём моя роль?
Мужчина попытался вырвать свою одежду из крепкой хватки воина, но не получилось.
— Копи свою мужскую энергию. Я не жрец, я не знаю, что ты будешь делать. Тебя подготовят служащие жрицы, а потом жрец сам скажет, что тебе делать. Ещё вопросы?
Помотав головой, Ликс отпустил его и осмотрелся, оставаясь наедине. Простая комната с кроватью, небольшим шкафом и стол со стулом. Маленькое окно, из которого можно было увидеть главный храм страны Глесиал и всю улицу, ведущую к нему. Было что-то своё в этом ледяном великолепии, если сравнивать с храмом огня, построенный из красного песка.
Сегодня был понедельник. Первый день праздника. Подготовка и все важные ритуалы будут проводиться в течении недели.
Что он будет делать все эти семь дней? Сможет ли он посетить праздник Лунного Серебра и посмотреть на одно из двух грандиозных событий страны Глесиал?
Феликс бы очень хотел.
Хотел посмотреть и узнать, так как постоянно сталкивался с отличиями культур. Проводил параллели, пытался понять людей, которые его окружали.
Ему не нравилось, как глесиалы относились к аурэйцам. Слишком легко приняли. Даже прочитав книгу, где были написаны наставления их богини Воды, что в самый тёмный день зимы становилась богиней Луны, он не мог понять насколько религия для этих людей важна. Они следовали всем правилам, которых было столь огромное количество, что это казалось просто немыслимым.
Глесиалы это объясняли тем, что они дети воды. Могли жить в трёх состояниях — жидкое, твёрдое и газообразное. Иметь форму и не иметь её одновременно. Следовали правилам и были столь же свободными в их исполнении.
Философия, которая была ему непонятна. Путь огня был иным. Другим.
Вздохнув, он отошёл от окна, чтобы принять одну из необходимых поз для медитации. Ему нужно было сосредоточиться на своём огне. Поддержать, укрепить и заставить гореть сильнее, потому что он был аурэйцем. Огненным ребёнком своего народа.