— Все это злостная клевета на ведьм, — заключила Маграт. — Мы живем в гармоническом единении с Природой, с ее великим кругооборотом, и никому ничего плохого не делаем. Я предлагаю бросить их в котел с расплавленным свинцом.
© «Вещие сестрички» Т.Пратчетт
— Простите, — окликает миловидная секретарша. Слава, обернувшись, ещё раз ласкает её тело взглядом, надолго задерживаясь на кокетливо расстёгнутых пуговичках блузки. — Вы оплачиваете полную конфиденциальность? — Самую полную, — белозубо улыбается Слава — его фирменная улыбка кого угодно очарует, он это отлично знает. На несколько непонимающий вид девушки отвечает: — Моя невеста — просто ведьма. А её отец — сущий дьявол. — Зачем же вы так о девушке, — с наигранной укоризненностью отвечает секретарша, прежде чем улыбнуться ему в ответ. — Идите, восьмая комната прямо и налево по коридору. — Камер, я надеюсь, нет? — шутит Слава. Девушка, округлив глаза, поспешно мотает головой и принимается оправдываться: — Нет-нет, конечно нет! Мы никогда не… Но Слава, посмеиваясь, уже выходит в коридор. Ключ от восьмой комнаты греет ладонь, и когда он открывает заветную дверь, в лицо льётся мягкий жёлтый свет. Кресло и обитые тканью глухие стены и пол тоже, кажется, почти источают тепло. Слава плотно притворяет за собой дверь. Он здесь уже не впервые и отлично знает, что очень скоро в одной из стен откроется неприметное окошко. И очередная дамочка с низкой социальной ответственностью старательно отработает все его деньги. А потом он снова сможет вернуться к своей невесте и делать вид, что безмерно любит её, а не хочет поскорее сбежать. Стася где-то красотка, тут не поспоришь. Нашёлся бы любитель, мог бы поклоняться её телу. И деньгам её отца, разумеется. Это, пожалуй, единственное, что Славе в ней действительно нравится. Она блондинка, кудрявая, как барашка, и глаза у неё большие, мутно-серые какие-то, как у рыбы. Славе она по плечо, как и большинство других девчонок. Не тощая и не толстая — никакая. Во всём средняя. Светлые кудряшки, большущие глаза, смазливое личико с двумя крошечными точками следов от ветрянки, шрам на шее от ожога утюжком — или как там называется эта адски горячая ерунда, от которой чудом не отваливаются волосы — улыбка с ровными зубами, миленькие платьица и юбочки, блузки с кучей рюшей да туфли без каблука — вот и вся Стася. Недалёкая, смешливая Стася. Маленькая Стася. Дурочка-Стася. И самый большой изъян — ведьма. Без всяких шуток. Но ради денег её отца и не такое можно вытерпеть. Слава теперь знает, какие там деньги. И почему ненавистный дядюшка так рвался охмурить Стасю сначала самостоятельно, а потом подсунуть её под Славу. Стася дурочка, типичная блондинка. Капризная, только и умеет, что крутить своим отцом, а тот заглядывает ей в рот, потому что она страсть как похожа на свою покойную мать. А ещё Стася скучная. Спокойная, не как другие девчонки их возраста. Тусоваться не любит, и даже ни разу не залезла Славе в трусы, пока они встречались. А потом уже её папаша заставил Славу подписать контракт о помолвке, где с какого-то перепуга им обоим до свадьбы запрещалось заниматься любыми видами секса. Ха, будто Слава был девственником, когда по настоянию дяди всеми силами охмурял эту девочку… Он не ненавидит Стасю, хотя легко так подумать. Но Стася слишком раздражающая, чтобы с ней можно было жить спокойно. Ничего-ничего, остаётся совсем чуть-чуть до свадьбы, а там брачный контракт расставит вс на свои места. Дядя позаботится. И Слава избавится одним ударом от двух зайцев — наконец-то сбежит от дяди и бросит Стасю. Заживёт спокойно… Впервые в жизни как он хочет, а не по чужой указке. Отверстие в стене открывается, когда он мысленно уносится подальше из этого города, подальше от ненавистного дяди и настырной будущей жены. Приспустив спортивки и боксеры, Слава оглаживает привставший член и медленно просовывает в обитый тканью кружок. Укладывает руки на прибитый поручень и тихо стонет, когда по ту сторону стены головку обхватывают горячие губки. Чужой язык успевает пройтись по его члену каких-то пару раз, прежде чем Слава слышит, как за его спиной щёлкает замок на двери. — Спасибо, свободна, — раздаётся почти сразу, и он даже не успевает дёрнуться, когда оборачивается и видит в проёме двери знакомые светлые кудряшки. Вот чёрт… Субтильная Стася просачивается в кабинку, а секретарша, продавшая ему два часа хорошего секса через стенку, подмигивает, прежде чем прикрыть за ней дверь. — А… Я… — начинает было Слава, но тут девушка по ту сторону стены глубоко заглатывает его член, посильнее сжав пальцами основание, и изо рта вырывается громкий стон. Милашка-Стася прислоняется плечом к стене в шаге от него, и глаза её слабо блестят зеленоватым светом. Слава видел, как она колдует, лишь один раз, и тогда она тренировалась… Милашка-Стася смотрит на него невозможно зелёными глазами и улыбается. От ужаса хочется умереть на месте. — Да ты не переживай, Слав, — тонкая худая ручка с длинными пальцами поглаживает по плечу. — Расслабься, девочка так старается. — Я всё могу объяснить! — хрипит Слава, и только тогда понимает, что не может пошевелиться. Пальцы на поручне не разжимаются, ноги будто приклеены к полу. А Стася, его невеста, просто стоит рядом и улыбается. Наблюдает, как кто-то тщательно отсасывает его погружённый в отверстие в стене член. И улыбается! — Чего объяснять, котик? — вздыхает Стася и по-дружески бьёт его кулачком в плечо. — Нарушил договор, подумаешь… Папе объяснишь, мне-то ты зачем? — Не надо папе! — лихорадочно мотает головой Слава, отчаянно дёргаясь, но магия — он чувствует её прохладные прикосновения — держит крепко. — Стася, ну зачем папа? Я сейчас… — Всё объяснишь? — угадывает Стася, и Слава так же быстро кивает. Стася дует тонкие губки, уложив на них указательный палец, а после снова улыбается: — Хорошо, котик, объясняй, я не скажу папе. Слава уже открывает рот, но только потом понимает — у ситуации, в которой они оказались, нет объяснений, которые облегчили бы его положение. Из горла снова вырывается стон — девушка в соседней комнатке слегка дует на влажный и едва-едва опавший от страха член. Слава отчаянно дёргает руками, пытается сдвинуть широко расставленные ноги, но конечности не подчиняются. — Чего молчишь, котик? — спрашивает Стася, и голос её впервые звучит так насмешливо. Слава смотрит на неё огромными от паники глазами, когда она стучит костяшками пальцев в стену и говорит: — Викусь, ты тоже свободна. У нас семейный разговорчик маленький будет, ты запри там комнату, чтобы нам никто не помешал. — Хорошо, Анастасия Юрьевна, — отвечает ей мелодичный голос. Ладонь, держащая его член, слегка сжимает яички, а после исчезает. Где-то там хлопает дверь и щёлкает ещё один замок. — Стася, Стасечка, давай поговорим, а? — шепчет Слава, судорожно сглотнув. — Давай, — улыбается Стася, но Слава, глядя в её лицо с мрачно блестящими зелёными глазами, ощущает только больший ужас. Магия будто течёт по его венам, отравляя кровь — он в руках у милашки-Стаси и ничего не может ей противопоставить. Но как… Как она догадалась? Как пришла сюда? Наивная дурочка, которая во всём ему верила… Как теперь она может выглядеть так угрожающе? Слава лихорадочно соображает, но так и не находит ответ. А когда Стася подходит чуть ближе, страх вышибает из головы все мысли. — Стась, я не хотел, просто это мужская природа, понимаешь, а твой папа, он запретил, и… Я сюда первый раз пришёл за два месяца, клянусь! — еле-еле выдавливает Слава. Стася, потянувшись, поглаживает его по голове и с фальшивым сочувствием выдыхает: — Бедный, как же ты выдержал? Целых два месяца боролся с собой… Тяжело вам, мужчинам. Повелась? Повелась, да? Нет, всё же это его дурочка, а он-то магии перепугался! С магией или без, Стася всего лишь блондинка, без своего папаши она ни на что не годится. Фу-ух… — Да-да, — Слава добавляет в голос жалостливости. — Прости меня, этого больше не повториться… — Да прощаю, чего ты. Не переживай, котик, — говорит Стася, но что-то в её тоне меняется. Слава смотрит в её лицо и видит всё ту же сочувствующую улыбку, вот только почему-то теперь он ощущает сомнения. — Отпусти, Стась, я так хочу тебя поцеловать, — просит он с надеждой, и Стася снова поглаживает его по волосам. Пальцы у неё холодные от магии. — Отпущу, котик, — ласково обещает она. — Отпущу, конечно. Но был такой договорчик, помнишь, папа его составил перед нашей помолвкой… И ты, котик, его прочитал, правда же? — Ага, — с опаской соглашается Слава. Стася несколько секунд просто поглаживает его пальцами по гладко выбритой щеке. А потом глаза её коротко сверкают, и Слава ощущает, как воздух вокруг становится холоднее. — Тогда, котик, — с нажимом произносит Стася, и голос у неё совсем не такой милый, как всегда. — Ты должен был видеть, что запрещён не только секс, но и измена. И в конце, котик, был такой чудной пункт, который ты наверняка проглядел. Проглядел же? Там написано, что если одна сторона нарушит договор, другая имеет право потребовать возмещения. Или нарушить какой-нибудь пункт в ответ. Ну как, Слав? Готов возмещать? — Стась, ты чего? — шепчет Слава испуганно. Он не помнит милашку-Стасю такой… Серьёзной! — Я, Слав, честно, сначала думала тебя придушить, когда узнала, — тяжело вздыхает Стася и отходит ему за спину. Холод магии дышит в затылок, и все волосы на теле разом встают дыбом. — Но потом подумала, чего тратиться? Ты мне нравишься, а где я ещё найду такого глупого жениха? Так что, Слав, я с тебя по-другому возьму. Но ты не бойся, ладно? Папе, честное слово, ничего не расскажу. — Стасечка, миленькая, ты что делаешь? — голос дёргается вверх, звук выходит как скрип. Слава пытается вывернуть шею, чтобы увидеть невесту, но очень быстро его лишают и этой возможности — из-под ворота футболки тиски магии сжимают так, что ему остаётся только моргать. Стася подходит к нему сзади вплотную. Сначала ему кажется, что она просто его приобнимает. Девичий нос упирается между лопаток, тонкие ручки проходятся по груди. — Ты, кстати, кричать можешь, котик, — сообщает за его спиной Стася, и кажется, что это не она, такое мрачное веселье звучит в знакомом голосе. — Тут звукоизоляция просто класс, никто даже не услышит. Пальчики пробегаются по его животу, забираются в приспущенные спортивки. Слава с ужасом ожидает, когда холод магии коснётся члена, но невеста неожиданно обхватывает пояс его боксеров и сдёргивает их до самых щиколоток вместе со штанами. — С-стась… — запинаясь, шепчет Слава, когда тело вдруг отживает. Пятки по-прежнему оказываются плотно приклеены к полу, а руки — к поручню, но свобода движений в остальном возвращается полностью. Вывернув до предела шею, Слава силится увидеть, что делает за его спиной девушка, но замечает только чужую светлую макушку, настолько близко она стоит. — Ты помолчал бы, Слав, — раздаётся из-за спины, и две узкие ладони бесцеремонно сжимают его ягодицы. — Стасечка, я м-м-м… М-м! — Ага, — мило вздыхает Стася. — Говорила же, помолчи. Но раз сам не хочешь… Спаянные магией губы жжёт холод. Слава возмущённо сопит, вертясь во все стороны, насколько позволяет положение, пока не слышит за спиной странный металлический щелчок. — М? М-м! — Содержательно, — улыбается Стася и ласково похлопывает его ладошкой по ягодице. Слава не видит, но уже знает, что в другой руке она сжимает вытащенный из пояса юбки узкий ремень. — Ты чего распереживался? Как маленький… Я же тебе говорила, за свои поступки придётся отвечать. Страшно, милый? Слава сдавленно мычит, из последних сил пытаясь вырваться. Это, конечно же, бесполезно. Что задумала Стася, он так и не понимает, но ужас подстёгивает нервы и заставляет все мышцы в теле нервно сжиматься. Девичья ручка снова похлопывает его по заду, а после уверенно ложится на поясницу поверх короткой футболки. — Только потом не обижайся, Слав, — вздыхает Стася, но Слава точно слышит, что она над ним насмехается. А потом ягодицы прошивает такой жгучей болью, как будто тело в этом месте разрубили напополам. Слава, вытаращив глаза, подаётся вперёд, будто может просто влезть на стену, и отчаянно виляет задом в попытках унять боль. Стасин ремень нежно поглаживает, а сама она отходит на полшага в сторону и коротко замахивается. Слава успевает увидеть это, зажмуриться и стерпеть следующий удар, только громче засопев. Ожидаемая боль уже не кажется такой нестерпимой, но жгучие укусы ремня один за одним ложатся на его ягодицы — совсем не скажешь, что слабой тоненькой ручкой. Стася, встряхнув овечьими кудряшками, очаровательно ему улыбается и складывает губки бантиком, демонстрируя поцелуй, прежде чем замахнуться снова. Слава со стоном упирается лбом в руки и крепко зажмуривается, всё ещё в тайне надеясь, что это дурной сон и он вот-вот проснётся. — Попой не виляй, котик, — хмыкает Стася, и её голос звучит совершенно невинно. Слава, сгорая от стыда, послушно замирает на месте, но после следующего же удара снова пытается увернуться от чужого ремня и спасти до этого ни разу не битый зад. Прохладная ладошка успокаивающе поглаживает кожу и треплет по ягодице. Слава сжимает пальцы ног, ожидая, когда его всё же отпустят, но Стася, оказывается, и не собирается. Когда через десяток — если честно, Слава не считает — ударов жжение перерастает в боль, подвывать становится уже не стыдно. Стася охаживает его по заднице в каком-то своём ритме, сосредоточенно сведя брови и упираясь свободной рукой в его спину. Слава дрожит, обливаясь потом, и тяжело дышит через нос. Выясняется, что сжимать ягодицы гораздо больнее, но и расслабить их от боли кажется чем-то совершенно невозможным, как парень ни старается. Так, со спущенными штанами, беспомощно подставив своей «дуре»-девушке беззащитный зад, он проводит, наверное, целую вечность. Ремень хлопает по бёдрам, выбивая задушенный визг, и Слава судорожно мотает головой. Пот течёт со лба, капает с носа, а по спине дорожками стекает к ягодицам. Стася игнорирует жалобные мычания и стоны, без особенной жалости покрывая ударами верх его бёдер и изредка комментируя особенно звонкие вскрики. Коленки у Славы давно подкашиваются, и он почти висит на руках, подавшись вперёд. От эрекции не остаётся и следа. От напряжения к лицу приливает кровь, из уголков глаз медленно вытекают слёзы, и Слава ощущает такую усталость, будто отбегал два часа непрерывного кардио, когда Стася с размаху бьёт по самой середине ягодиц, и этот удар оказывается последним. Слава трясётся всем телом и даже не слышит, как она возвращает узенький женский ремень на место и поправляет блузку. — Ну вот что, котик, — говорит так, будто не размахивала только что ремнём, и её ладонь бесцеремонно ощупывает отбитые ягодицы. Слава, вздрагивая, беззвучно давится слезами и даже не пытается вырваться. — Помолвка, конечно, в силе, но твой брачный договор я подправлю, — Слава обречённо упирается лбом в руки. — Да, да, ты же не думал, что я подпишу эти глупости? Дурачок, — хихикает Стася, несильно шлёпая его по заду, но от боли из глаз сыплются искры. — Папе мы, конечно, ни о чём не скажем, а то он у меня вспыльчивый, ты же знаешь. Ещё убьёт тебя… А ты хороший, мне тебя жалко. Только глупый и меня совсем не любишь, но это же ничего. Главное — я тебя люблю. Правда, котик? Правда, не спорь. А про договор мы дома ещё обсудим, Слав. Кстати, твой телефон у меня, получишь завтра утром, если меня не разозлишь. Но это чтобы дядя тебе ещё большие глупости не подсказывал. С глупостями ты и сам справляешься, да, Слав? Стася посмеивается, наклоняясь за его одеждой. Издевательски медленно натягивает на опухший по ощущениям вдвое зад узкие боксеры, заправляет член под резинку и нежно сжимает одну из ягодиц сквозь ткань. Слава скулит, втянув голову в плечи, но поделать ничего не может. Взвывает от отвешенного шлепка, запрокинув голову, и даже пропускает момент, когда Стася грубовато натягивает на него спортивки. Промокшая от пота одежда липнет к телу, ягодицы под чужими руками горят, когда Стася сжимает его зад пальцами и мнет, с прохладным безразличием в зелёных глазах глядя в его залитое слезами и соплями лицо. — Ладно, пойдём, и так задержались. Свою карточку получишь обратно после свадьбы, котик, мне так будет спокойнее. Тело Славы отделяется от стены и плетётся следом за ней, вытянув руки по швам. На пути до самой стоянки им так никого и не встречается, зато Слава сполна наслаждается видом своего красного лица и кривоватой походкой в отражениях многочисленных зеркал на стенах. Водителя тоже нет, и Стася сама садится за руль. Только когда он забирается на переднее сидение, обливаясь потом, и усаживается под давлением магии на чудовищно горящий зад, рядом оживает машина с охраной. Только бы не догадались… Только бы не заметили… Стася выезжает на шоссе, включает музыку и пританцовывает на сидении, пока Слава, проклиная каждую кочку, ёрзает на заднице, насколько позволяет холодок магии. — Ты не парься, — улыбается Стася, сдув кудряшку со лба. — Я вообще правда добрая. Ты меня просто не беси, окей? Проглотив сопли, Слава порывисто кивает. Слёзы на щеках высыхают плёночкой от приятного ветерка из приоткрытого окна. Славе хочется высунуть в него зад. Или просто сесть в холодную воду. Хоть что-то холодное… Вылезать из машины ещё больнее, и Слава пыхтит, жмурясь, когда его тело, живущее своей жизнью, выбирается на газон у многоэтажки. Одна пытка заканчивается, но тут же начинается другая, ведь перед молчаливой охраной корчить рожи лучше не стоит. — Дядь Борь, оставьте нас одних, — мягко просит Стася у дверей квартиры, и мужчины остаются за дверью, а Слава — наедине с невестой в её пустой квартире. — Пошли. Знаешь, я вообще очень боялась, что ты испугаешься меня и откажешься от своего хитроумного плана присвоить папины деньги. Мне так не хотелось давить… Жалко, конечно, что ты совсем меня не любишь, — Слава беспомощно следует за ней в сторону спальни через светлый коридор. — Но знаешь, раз ты совсем не можешь следовать нашим условиям, я тоже буду делать всё, что хочу. По крайней мере сегодня. Но ты сам виноват, Слав, ты ведь мог лучше скрываться, и тогда я бы ничего не узнала. А ты сглупил, и теперь я могу делать с тобой всё, что хочу, — остановившись, Стася улыбается и ждёт, пока он пройдёт оставшиеся до неё несколько шагов. Протягивает руку, чтобы нежно погладить его по щеке. Напоминает: — Я тебя люблю, а ты можешь получить от меня то, что хочешь. Разве мы не договоримся? — Слава вымученно кивает в ответ, устало упираясь носом в её ладонь. Болящий зад неоднозначно напоминает, что сегодня со Стасей явно не поспорить. Ведьмочка мило улыбается, и тонкие пальцы забираются под ткань футболки. — Славочка, я ещё кое-что сделаю, раз сегодня не твой день, — сообщает она, и глаза парня расширяются от испуга. — Оно приятное, глупый. Ты ведь должен знать, на ком женишься. Мы обманывали друг друга столько времени, разве не хочется узнать меня поближе? Слава мотает головой, и Стася снова смеётся. Глаза её опять блестят зелёным, и парень как подкошенный валится на кровать и принимается стаскивать с себя штаны. Пропитанная потом одежда уже через минуту комом летит на пол, и Слава замирает голышом посреди матраса, стараясь не слишком опираться на едва-едва успокоившийся зад. Фигуру Стаси освещает рыжее солнце, и пушистые овечьи кудряшки, кажется, горят огнём. Сняв блузку, она откладывает её на подлокотник ближайшего кресла и приближается, покачивая бёдрами. Слава, завороженно смотря на неё, тянется дрожащими неслушающимися руками к ремню на её юбке, которым каких-то полчаса назад она безжалостно отлупила его по заднице, как маленького мальчишку. Продолжения совсем не хочется, и из глаз чуть снова не проливаются слёзы. Но он, расстегнув ремень, оставляет его в шлёвках юбки и тянет ту за пояс вниз. Слава неверяще смотрит, как его руки неторопливо и осторожно раздевают миниатюрное тело невесты, и не может понять, радоваться ему или продолжать паниковать. Стася мягко треплет его по волосам. Слава осматривает её, обнажённую, широко распахнутыми глазами, всё ещё держа руки на узкой талии. — Ну что, нравлюсь, котик? — вздыхает Стася, слегка поворачиваясь и будто демонстрируя ему себя со всех сторон. Слава нервно сглатывает. Он и так считал Стасю красивой, но такого ожидать не мог… И, разумеется, тело невесты ничуть не уступает телам девочек из борделя. Когда тонкие ручки опрокидывают его на кровать, Слава на несколько секунд задыхается. Собственные руки крепко обхватывают спинку кровати и снова приклеиваются намертво, а всё остальное тело, наконец, отживает, кроме по-прежнему закрытого рта. Стася, ничуть не стесняясь своей наготы, идёт вокруг кровати и выдвигает нижний, закрытый на ключик ящик прикроватной тумбочки. Слава краем глаза следит, как рядом с ним в ворох одеял летят тюбик смазки и квадратик презерватива. Стася достаёт ещё что-то, а после захлопывает тумбочку и влезает на кровать. — Синяки останутся, — замечает вполне равнодушно, пробегаясь кончиками коротких ногтей по снова подставленному ей заду. Слава пытается было повернуться, но быстро понимает, что просто не сможет. — Сидеть завтра точно не захочешь, котик, ужин с папой придётся отменить. Перенесём на пятницу, согласен? Хотя конечно ты согласен. Кончики её пальцев слегка щекочут внутреннюю сторону бедра, и Слава дёргается. Зад сам собой сжимается, но сейчас даже опасения за собственную безопасность не спасают — член медленно наливается кровью. Когда же Стася, заставив его чуть приподняться над постелью, уверенно обхватывает его ладонью, сквозь сомкнутые губы прорывается стон. Девушка, слегка проведя по стволу к головке, почти сразу же отпускает. Тянет вниз яички, гладит кожу мошонки. Когда аккуратный пальчик слегка надавливает между ягодиц в опасной близости от сжавшегося входа, Слава холодеет. Мычит сдавленно, пытается было сбежать от чужих рук, но холодок магии предупреждающе проходится вдоль позвоночника, будто тоже щекочет. И Слава, сдавшись, послушно замирает сам. — Знаешь, парням вообще этого сильно не хватает, — вздыхает Стася за его спиной. — Вы берёте нас, но совершенно не задумываетесь об ощущениях. Маленькая ладошка похлопывает его по горячей ягодице, и Слава чуть не подпрыгивает на месте. Лёжа грудью на матрасе и расставив колени, он практически осознанно позволяет своей невесте беспрепятственно ощупывать свой отставленный зад — мог ли он об этом подумать сегодня утром? Тяжёлое дыхание сбивается от колющего нервы страха. Он не может видеть Стасю, только большое окно в её комнате, через которое пол и кровать заливает яркий свет закатного солнца. Это было бы красиво, если бы не Славино нынешнее положение. Стася за его спиной открывает тюбик со смазкой, с негромким щелчком дозатора выдавливает прохладный гель ему между ягодиц. Ещё недавно он мечтал о холодных прикосновениях к выпоротой заднице, вот только сейчас его мечта сбывается в совсем уж извращённой форме. Сжимать всё, что можно, в этой позе не позволяет тело само по себе, поэтому когда Стася решает вставить палец ему в зад, она делает это без каких-либо проблем. Слава обречённо прикрывает глаза, подавив дрожь. Мысль, что всё это должно скоро закончиться, уже не кажется правдивой. К его стыду, член заинтересованно дёргается. Стася, огладив напряжённые бёдра, вдруг отстраняется и стягивает с изголовья кровати большую подушку. Когда она оказывается у Славы под животом, жить становится немного легче. Юркие пальчики снова ласкают мошонку, прежде чем один из них погружается во влажный анус. Слава дышит носом, боясь пошевелиться, — такого у него в жизни точно ещё никогда не было. Невеста, успокаивающе поглаживая его по исполосованной зудящей заднице, проталкивает в неё ещё один палец. И вот теперь растяжение мышц становится уже ощутимым. Живот нехорошо подводит, и Слава стонет, с ужасом понимая, что какое-то из прикосновений девушки только что отдалось удовольствием в теле. Нервно переступает коленями по матрасу. — Здесь? — мягко интересуется Стася, чуть сильнее толкнув в него пальцы, и парень, хоть и не желая отвечать, тут же выдаёт себя судорожным выдохом. — Хорошо, котик? Не стесняйся, это многим нравится. Просто все предпочитают молчать. Тяжело вам, мужчинам, — дразнит, и Слава тихо стонет в подвернувшуюся подушку. Ойкает, когда невеста несильно хлопает его по ягодице, и только после ощущает, что пальцев стало больше. — Тише-тише… Расслабься, я не буду спешить. Усталость и ощущение полнейшей беспомощности выдавливают из сознания страх. Болезненно возбуждённый член между подушкой и животом ноет, требуя внимания, и Слава ёрзает по одеялам взмокшим телом. По сравнением с вечностью недавней порки сейчас проходят две вечности. Славе жарко, все мышцы кроме сжимающих изголовье кровати рук и бёдер расслабленны, и слышно только его собственное тяжёлое дыхание. От пота к телу липнет постельное бельё. Стася мягко касается губами горящей ягодицы. Когда Слава думал, что «наивная» ведьмочка будет целовать его в зад, он не подозревал, что всё будет настолько буквально. Пальцы исчезают, и из груди невольно вырывается разочарованный полустон. Стася тихо смеётся, оглаживая его бёдра, и Слава готов сгореть от стыда на месте. Но от этих мыслей его очень скоро отвлекает прикосновение чего-то прохладного и тупого к растянутому анусу. Мир сужается в точку. Протестующие мычания выходят больше похожими на стоны удовольствия, и Слава распластывается по кровати, окончательно сдаваясь в руки невесты. Тёплые груди прижимаются к его спине, давление чужого тела на ягодицы приносит тупую боль, но даже она не перекрывает липкие, затягивающие волны удовольствия. Неторопливо поддавая бёдрами, Стася медленно проталкивает в его зад… Что-то. Слава дёргается, напрягая расплывшееся в лепёшку тело, когда тонкие влажные пальчики улёгшейся на него сверху девушки слегка щекочут бока. Стася не останавливается на достигнутом, и короткие ногти царапают рёбра. Стоны сбиваются, перемежаясь всхлипами. Слава дёргается, но возможностей для побега у него не так много. Резиновый — вероятно — член в его заднице давит на чувствительные стенки, и Стасе даже не надо двигаться самой, пока Слава извивается под ней от нестерпимой щекотки. Прохладная магия заставляет свести ноги вместе, и девушка сжимает коленями его бёдра. Давление внутри усиливается, и первый же настоящий толчок вышибает вскрик. Лениво дразня его живот кончиками пальцев, Стася взаправду размеренно имеет его в зад. Когда это, наконец, доходит до охваченного жаром сознания, Слава чувствует, что может открыть рот и разжать занемевшие пальцы рук. Стася целует его плечи, сползает вбок, выталкивая из-под него подушку. Свобода кажется мнимой, и Славе даже в голову не приходит сдвинуться с места, пока тёплые губы не шепчут в ухо повернуться на спину. Талию и бёдра Стаси обвивают ремешки, на которых действительно держится резиновый член, влажно блестящий в полумраке комнаты. Облизнув губы, ведьмочка снова нависает над Славой, обвив рукой послушно согнутую ногу, и с лёгкостью вгоняет игрушку между его ягодиц снова. Влажные кудряшки обрамляют раскрасневшееся лицо. Стася довольно улыбается, рассматривая парня некоторое время, прежде чем улечься на него сверху. Движение её бёдер становятся быстрее, но теперь стоны, неосторожно выпущенные из горла, сдерживают тонкие тёплые губы. Обвив маленькое тело руками, Слава рвано выдыхает в чужую шею. Пропустив руку между их животами, Стася сжимает его член, и частые толчки выбивают протяжный высокий звук, в который ломается голос. Кудряшки щекочут лицо. Наверное, ей немного больно, когда Слава сжимает её в объятиях практически до хруста костей. Тело бьёт крупная дрожь, и когда из члена вырываются белёсые капли, Стася даже не думает останавливаться. Толчки снова делаются тягучими, медленными и глубокими. Тонкая ручка сжимает член до тех пор, пока вся влага не оказывается у парня на животе. Заполненный членом зад сжимается вокруг игрушки, и выпоротые ягодицы опять отдаются болью. Слава целует Стасю, с чего-то цепляясь за неё, и она в ответ покрывает поцелуями его лицо и шею. — Всё хорошо, Слав? — убирает с мокрого от пота лба прилипшие тёмные волосы. Слава находит в себе силы кивнуть, прежде чем глаза закрываются. Стася похлопывает его по заду, отстраняясь, и ощущение пустоты оказывается неожиданно неприятным после такого. — Не спи, глупый, тебе в душ нужно, — хихикает Стася, и вот на щипок за ягодицу Слава всё же реагирует. — Ладно, так уж и быть. Холодок магии сперва пугает, и ноющее тело поднимается с большим трудом. Слава машинально прижимает ладонь к пылающему заду, пока ноги сами несут его в сторону ванной. Между ягодиц влажно хлюпает, и смазка течёт по бедру. Стася заходит, когда магия заставляет его забраться в ванную. Глаза её сверкают зеленью и хитро щурятся. Слава молчит, боясь подать голос, и просто смотрит, как она забирается к нему. Включает воду. Кожа ягодиц отдаётся так, что Слава выскакивает из-под струй, как ошпаренный. Стася смеётся, и ноги снова перестают слушаться, возвращая его под тёплую воду. — Не бойся, котик, скоро пройдёт, — заверяет Стася, блестя глазами, и добавляет, выдавливая на руку гель для душа: — Если будешь себя хорошо вести. Местами болезненные водные процедуры Слава терпит, густо краснея. «Невинная» Стася же ведёт себя так, будто нет ничего будничнее. Щедро намыливает его спину и живот, потирает и без того ноющий зад. Хуже всего оказывается то, что от таких нехитрых прикосновений член снова приподнимается. Смывая смазку между его ягодиц, Стася целует его грудь и плечи, совершенно не обращая внимания на то, что в живот ей упирается вполне определённый показатель чужого состояния. Когда намыленная рука поглаживает член, Слава зажмуривается и жалеет только о том, что не может закрыть руками лицо. Стася прижимается к нему скользким телом, запускает вторую руку себя между ног и прижимается к его груди щекой. Кафель ванной холодит спину, и Слава давится льющейся по лицу водой. Это больно во всех смыслах — болит прижатый к стене зад, а оргазм как будто выворачивает наизнанку все мышцы разом. Не держи его магия на месте, Слава уже валялся бы в ванне под ногами у Стаси не в силах пошевелиться. Движения отдаются болью, и когда они падают в кровать, пахнущую чистыми простынями и сырым холодом магии, Славе тяжело даже моргать. Его, лежащего на животе, Стася снова поглаживает по подставленному невольно заду и предлагает: — Намазать? Слава бормочет что-то невнятное, и ведьмочка ловит послушно подлетевший к ней тюбик. Жирный крем чуть покалывает ягодицы, и Слава на секунду жалеет, что согласился, потому что приятный холод тут же сменятся лёгким жжением. — Как ты меня нашла? — спрашивает хрипло, пока Стася укутывает его в своё одеяло и сползает с кровати, чтобы надеть пижаму. — Ты ходишь в этот бордель по три раза в неделю и не знаешь, что он принадлежит нашей семье? Мы его недавно выкупили, сменили там персонал. Года два назад. Ой, какой ты дурак! Благодари своего бога, что девочки сначала рассказали мне, а не папе, иначе ты уже был бы мёртв, котик. Тебе повезло, что я люблю тебя. Слава прячет нос в подушку. Просит через несколько секунд: — Пожалуйста, отдай телефон. — Ещё чего, — хмыкает Стася, присаживаясь на край кровати рядом с ним. Поглаживает его волосы и ласково заверяет: — Не переживай, для твоего дяди я что-нибудь придумаю, он не будет беспокоиться. Ну что, котик, обсудим брачный договор? — Слава обречённо жмурится. Ласковые пальчики в его волосах сжимаются, и Стася, наклонившись к самому его уху, опасно мягко предупреждает: — Изменишь мне ещё раз, три шкуры спущу, — и уже снова легко и ласково уточняет, поглаживая по голове: — Но ты же не будешь, котик? — Нет, — вымученно отзывается Слава, и маленькая ладошка снова похлопывает его по заду через одеяло. — Вот и умница. Рассказывай свой гениальный план, я готова внимать. — Дядя, — шепчет Слава, съёжившись под одеялом, когда тоненькие холодные щупы медленно обвивают его тело, недвусмысленно напоминая, что лучше говорить самому. — Он с детства попрекал меня, что родители оставили наследство мне, а не ему. А потом подвернулась ты. Он хотел на тебе жениться, но ты втрескалась в меня, и мне пришлось… Пришлось с тобой замутить. Потом сделал предложение. Мы бы поженились, деньги твоего отца достались бы мне, и я бы сбежал, а дяде оставил половину в счёт долга. — Долга? — мурлычет Стася, и в голосе её слышится настоящая угроза. Слава сглатывает. — Дядя высчитал, сколько я должен ему за моё обеспечение. За еду, жильё, школу, всё такое… И деньги за первый курс универа. Мы хотели воспользоваться тобой, чтобы твой отец ничего не понял. И подсунули этот… Брачный договор. Я не думал, что ты прочтёшь и поймёшь что-нибудь. — Извинись, и забыли, — легко отзывается Стася, и Слава, повернув голову, чтобы её видеть, удивлённо уставляется в весёлые — снова серые — глаза. — Что? — улыбается Стася, потрепав его по щеке. — Это что-то сверхъестественное? Ты меня обманывал, извинись, котик. И можешь считать, что после свадьбы все мои деньги — твои деньги. А с твоим дядей я потом разберусь, ты же его не очень любишь? — Я его ненавижу, — машинально шепчет Слава. — Отлично, можешь о нём забыть, больше ты его не увидишь, — хихикает Стася и выжидающе глядит ему в глаза. Слава тихо произносит, сжав кулаки под одеялом: — Стась, прости меня. Стася пожимает плечами, сообщает: — Прощаю, — а после, поднявшись и гибко потянувшись, спрашивает: — Есть хочешь? Там папин борщ в холодильнике, но я могу приготовить нам пасту и… — Стась, — давит Слава, и ведьма, не переставая улыбаться, медленно опускается обратно на кровать. — Стася, пожалуйста, прости, Стась! Я бы этого не сделал, правда, не стал бы… Тонкие ручки обхватывают его голову, когда он утыкается лицом ей в колени. Шепчет ещё какую-то ерунду, сжимая пижаму дрожащими пальцами, и всё тело тоже дрожит. Стася, наклонившись совсем близко к нему, поглаживает по плечам и целует в макушку, но от этого только хуже. — Глупый, я же сказала, ты очень глупый, — заставив его замолчать, говорит она. — Я в тебя влюбилась, Слав, влюбилась, и если тебе так нужны мои деньги, забирай, но от меня ты никуда больше не денешься. Будь умницей, не плачь. Я и так всё это время знала, что ты держишь меня за дурочку, ну и что? Ты хороший, Слав, правда. Просто глупый. Но я всё равно тебя люблю. Проходит ещё какое-то время, прежде чем дрожь в теле утихает. Похоже, сегодняшний день был слишком… Слишком. Усталость накатывает с новой силой. Слава с благодарностью отпивает из принесённого стакана, не сопротивляется, когда его мягко целуют в щёку и устраивают на подушках, заново укутав в одеяло. И съедает всё, что приготовила Стася, даже если ужинать приходится лёжа в постели. О том, как быть дальше, он подумает после. Хотя не похоже, что Стася собирается оставлять ему пространство для манёвра.