Где Раф?

Кокаин облаком рассыпался в ворс пошло красного ковра. Кабирия хрипло засмеялась. — Мы не будем искать тебе новое тело, если ты угробишь это, — она собрала остатки от дорожки указательным пальцем и, причмокнув губами, слизала едкие белые гранулы стирального порошка. — Мы уйдем, и делай с собой, что хочешь. Но, пока мы здесь, мы хотим говорить с трезвым Сульфусом. — Трезвый Сульфус почти умственно отсталый, — сквозь зубы парировал Сульфус, откидываясь на диван и отбрасывая на стол свернутую трубочкой купюру. — Не припомню, чтобы у твоего тела была идиотия. Гас все проверил. — Да, братан, мы нашли тебе лучшее, что было в этом ебанном городе. Возьми себя в руки. Ты начинаешь раздражать Темптель, — Гас вздернул подбородок, чтобы темные очки скатились обратно к переносице. У Сульфуса сильнее заболела голова. Скрипучий голос Кабирии оседал в черепной коробке наждачкой. От имени Темптель подкатывало к горлу желчь тошноты. — Что ей от меня нужно? Снова. — Сульфус, меньше гонора. Она сделала тебе одолжение, найдя тебя и вытянув под божий свет, — Гас почти зарычал. Сульфус рыкнул, но промолчал, пока Гас не начал размахивать пушкой. Гас был прав: если бы не усилия Темптель, он бы до сих пор варился в бесконечной пустоте Бездны. Он был обязан ей и им всем. — Хорошо, — примирительно, сквозь вату зыбкого сознания, резюмировал. — Что от меня требуется? — Я смогла установить с Разрушительницей Разума постоянный контакт. Она почти невменяема, но... Лучше многих из из тысяч тех, кого я слышала. Подозреваю, она смогла найти способ сохранить остатки рассудка. Впрочем, расспросим ее об этом, когда она будет здесь. — Дьявола! Серьезно? Темптель хочет призвать Дьявола? — Сульфус, угомонись. Она нужна нам также сильно, как нам нужен был ты. Сульфус шумно выдохнул. Он скучал по Разрушительнице Разума и был бы рад ей, если бы не Темптель. Это она давала им отмашку вернуть ее. Темптель кормила их с руки, натягивая поводок - ему, в отличие от Гаса, шипы врезались в шею. Если поводок Разрушительницы Разума окажутся таким же крепким, как и его, Темптель пригвоздит их волей Первого Дома к себе и торг с ней станет невозможен. — Что от меня требуется? — Найти ей тело и сделать так, чтобы, когда ее накроет память человеческого тела, она осталась с нами добровольно. Нам не нужен неприкаянный Дьявол в городе. — Как она? Помнит нас? — Да, она нас помнит. После заключения я поддерживала с ней контакт так долго, как могла. Но... Ты и сам знаешь. Бездна никого из нас не пощадила. Сульфус слышал горечь в ледяном голосе Кабирии. Он чувствовал эту горечь и на своем языке. Их не пощадила ни Бездна, ни Война и не щадит проклятый Первый Эдем. Бездна расколола их и они стали друг для друга чужими. — У нее есть какие-нибудь предпочтения. По телу? Личности? — Да. Она хочет женщину. Знаешь, Сульфус, соберись, вспомни Разрушительницу Разума, подумай о людях и сам реши. Кнут из нас троих ты. Сделай свою работу. — Я у нас, получается, отдел кадров. — Так и есть, Сульфус. Кабирия потушила сигарету о край пепельницы. — Это все? — Да. Поторопись, — Гас поднялся. — Темптель хочет, чтобы в конце этой декады Разрушительница Разума уже была здесь. У нас все почти готово. Кабирия поднялась следом, поправила юбку и рукава строгой рубашки. Они собирались уходить. Сульфус встал, чтобы проводить их - у него закружилась голова и потемнело в глазах. Гас уже ушел, а Кабирия возилась с ремешками туфель. — Сульфус, — она подняла на него взгляд, и между ними повисла тишина, — постарайся, ладно. Она достойна лучшего начала, чем было у меня. Кабирия хотела сказать не это, понял Сульфус сквозь муть мигрени. Слова застыли у нее на языке. Может, Кабирия увидела что-то плохое в последствиях неслучившегося разговора или может просто не смогла ему доверять. У нее были для этого все основания. Она Изверг и, наверняка, уже знала, как часто Сульфус им врал. Он был ей обязан еще и за то, что Темптель о его беспросветной лжи еще ничего не знала. Сульфус вернулся в гостиную, медленно и лениво думая о том, почему Кабирия о его саботаже не сообщала Темптель. Какую игру ведет Кабирия? Сульфус ссыпал в ладонь остатки кокаина из целофанового пакета и занюхал, упал на диван дожидаться, когда мысли прояснеют, а настроение из тягостно тревожного станет приподнятым. Металлические струны баса извлекали глухой скучный звук, но перебирать их успокаивало то ли его, то ли человека, которым он был. Но даже эта скудная гармония помогала сосредоточиться. Сульфус не любил вспомнить. Он был свободен не так долго и тем более не обладал рассудительностью Кабирии, чтобы все время держать в голове, чем он был на самом деле. Разжигатель Огня спал. Вместо него он был Сульфусом. Ему было двадцать семь. Он был разочарованием равнодушных родителей. Он играл на басу в рок-группе. Он собирал стадионы. Его заебали гастроли и творческое выгорание. Он закрыл глаза. Пальцы знали аккорды и перебор.Вспоминать было как отрывать пластырь вместе с кожей и волосами или ломать ногти. Бездна вспыхивала первой, а за ней - огненные дожди и исполинские волны потопов. Он хватался за фиолетовые вспышки, но их вытесняло голубое сияние звезд. Пшеничные локоны и размах изящных белых крыльев - таких, какие когда-то были и у него до остроконечных огненных. — Раф? Что ты здесь делаешь? — Не подходи к нему! — Раф! Она стояла, заслонив собой молящегося человека, подняв руку и расправив крылья. — Раф, я не трону вас. Почему ты здесь? Ты не должна сражаться? Мы прорвали оборону. — Зачем ты об этом мне говоришь? Разве ты тоже не должен сражаться? — Я... хотел найти тебя. Струны плавились под пальцами. На корпусе гитары оставались черные чадящие следы раскаленных пальцев. Тело горело. Человеческое сердце стучало в ушах. Глаза щипало от раскалённых слез. Солнце, гарь и пожар становились гостиной, залитой белым электрическим светом. В ушах звучал ее голос - бесконечно прекрасный, безгранично отчаянный.