Звон Фурина

Абсолютно обычный день весны, сказал бы кто угодно, но не истинный ценитель жизни, что вальяжно тянулся на кровати под лучами обеденного солнца, как обычно делают коты. Лучики тепло ложились на смуглый живот и серебристые бедра, пятнами задевая довольное личико. Из открытого окошка приятно дул ветер с нотками бриза, пришедшего прямо с пирса в паре десятков метров от небольшого здания. Тюль мягко поднималась и колосилась как волны, листья шелестели в гармонии с нежным и тихим звоном фурина¹, что возлюбленный бережно повесил в своей комнате. Аромат свежести преобладал в воздухе, но черный мокрый нос слышал нотки благовоний, что тлели где-то в другом конце комнаты. Птички игриво подпевали природному аккомпанементу, от чего душа становилась легче перышка. Растягивая губы в улыбке Сильвер лениво дернул ухом, мельком задумавшись, будет ли Эспио возмущаться, что идеально заправленная постель пострадала из-за маленького бездельника, который после нескольких рабочих дней в цветочном магазине и копошений в огороде самовольно устроил выходной. Очень непривычно было видеть извечно тревожного и обеспокоенного судьбой будущего хранителя времени таким беззаботным и расслабленным. Наверное, влияла не только погода, но и недавнее свидание с суженым. Все же японская традиция встречать вместе весну во время цветения сакуры крайне романтична…и это бесплатно. Вспоминая о том, как хамелеон со всей любовью поправлял пояс белого кимоно, бережно сохраненное им еще с родины, которое он любезно дал Сильверу, как руки начинали зудеть от желания затянуть Эспио в объятия, и так же проваляться с ним весь день под теплым солнцем, что-нибудь любовно урча ему на ухо. Но это не представлялось возможным, трудоголик, что присуще японцам, суетился в штабе Хаотиксов, разгребая полчище запросов, чтобы распределить их по степени сложности и важности. Нужно представить смесь удивления и радости Сильвера, когда темные на концах уши вздернулись, уловив шум ключей на этаж ниже. Но радоваться рано, если это вся «семейка», то об уединении с возлюбленным можно не мечтать. Чуть ли не затаив дыхание Сильвер перевернулся на живот, лицом к двери, прислушиваясь, принюхиваясь, пока хвост возбужденно мельтешил сзади. И о чудо! Дверь распахнулась, в комнату зашел ниндзя, с мягкой, удивительно сдержанной улыбкой и мельком покрасневшими щеками. Было приятно видеть, как характерная строгость глаз испарилась, делая взгляд более чем читаемым. – Бездельничаешь, да? Нежно подразнил ежонка Эспио, закрывая дверь и подходя ближе, ласковым движением пригладив иголочки на любимой макушке, от чего Сильвер игриво захихикал, поднимаясь на колени на кровати. – Ты сегодня рано! С довольством, в бодром тоне констатировал парень, руками притянув хамелеона на к себе за плечи, усаживая на кровать, а после благополучно за них же и обнял, целуя конопатую щеку. В ответ пурпурная рука осторожно обняла его за талию, и послышался мягкий смешок. – Да, Вектор отпустил пораньше, а сам пошел с Чарми к мисс Ванилле. – Значит ты еще и без ребят… От того как радостный тон приобрёл нескрываемую игривость, а глаза напротив озорно прищурились, щеки Эспио явственнее обдало жаром, потому что без колебаний становилось понятно в какое русло любимый тянет мелкую беседу. Он не мог осудить за это, в конце концов весна, он знал, что чужое либидо неизбежно возрастет, к тому же крайний раз близость у них была почти неделю назад, видимо просто не было подходящих обстоятельств, как сейчас. И тем не менее, со смущенной улыбкой хамелеон попытал удачу чтобы нежно увильнуть. Вторая ладонь почесала смуглую мордочку под подбородком. – Да, и это чудесный случай чтобы прогуляться до магазина и кокетничая приготовить вкусный ужин… Сильвер недовольно нахмурился, дуя губы. – Эспио! – В возмущенном тоне протянул он, утыкаясь носом в розовую щеку, фырча. – Мы можем сходить в магазин потом, ты и сам знаешь как с вашей компашкой тяжело уединяться! Уже более строго и капризно произнес парень. Эспио виновато улыбался, прикрыв глаза, потому что это было правдой. До сих пор становилось неловко от случая, когда Чарми прервал их поцелуи, ворвавшись, а после с хохотом выбежав из комнаты. Отогнав не нужные мысли, он еще раз взглянул на эту хмурую мордочку, чувствуя как смесь любви и чего-то более интимного суетится в грудной клетке. Все же Сильвер имел какую-то невероятную степень очарования. И в какой-то мере он понимал почему ежик так хорошо ладит с женщинами, первое что на ум приходило при виде этого лица: «милый» и «нежный», хотя в действительности, местами, телекинетик мог вести себя грубо и агрессивно, но никогда по отношению к дамам. Дабы лишний раз не смущаться, а Эспио уже знает, что за следующий час его лицо будет походить на малину, он решил, что нежного «Хорошо, извини…» хватит, а дабы укрепить сказанное и смягчить гнев ненаглядного, наклонился ближе, беря ежика за подбородок, затягивая в вежливый поцелуй. Конечно, ради приличия, Сильвер продолжал недовольно хмурить брови, но охотно ответил на нежность, ложась на кровать спиной, чтобы Эспио навис сверху. Тот покорно так и сделал, любовно почесывая смуглую щеку, от чего парень заурчал, с тихим причмокиванием явственнее сминая чужие губы. Совсем скоро он бесстыдно скользнул языком в рот возлюбленного, подбивая на то, чтобы его длинный язык обвил меньший, и тут, не без смущения, Эспио подстроился, чувствуя суету бабочек в животе от нежного мычания напротив. Поцелуй становился все более интимным, томные придыхания и причмокивание в удивительно тихом доме увеличивало возбуждение, особенно у ежика, что уже обнял бедра Эспио ногами, притягивая в более тесные объятия. Если ранее Эспио может и мог бы слинять, то сейчас черта старта была пройдена. Кислорода стало совсем мало, и с мокрым звуком припухшие губы разорвали контакт и тонкую нить слюны меж языков. Уже по привычке Сильвер откинул голову назад, тяжело дыша, а Эспио же наоборот ее наклонил вперед, пальцами бережно открывая тонкую шею в гуще белого меха, начиная любовно накрывать ее полянкой поцелуев. Сильвер обожал когда Эспио так делает. Его можно было назвать нетерпеливым, и часто он с капризом относится к прелюдиям, но черт!... Ему до ужаса нравилось это ощущение, когда хамелеон держал его в своих руках с неземной нежностью, как нечто безбожно дорогое, и покрывал лаской. Сердце обливалось негой радости и возбуждение обжигало грудь. С губ срывалось довольное хмыканье и застенчивые смешки, пока любимые уста спускались ниже. Заботливые руки задрали желтую футболку, с нежностью обводя и ероша короткую смуглую шерсть на грудке большими пальцами, задевая отвердевшие соски. Мальчик с долей нетерпения выгнул спину, подставляясь ближе к конопатой мордочке, от чего Эспио тихо, мягко усмехнулся, начиная чувственно зацеловывать грудную клетку возлюбленного, многократно утяжеляя чужое дыхание. Удивительно гладкий и скользкий язык с присоской на кончике вырисовывал влажные круги на чужих ореолах, прокатываясь по твердеющим бугоркам. С губ телекинетика слетел первый внятный стон, в конце перешедший в томное придыхание. Губы сохли от постоянной одышки, меж спинных игл проходил табор мурашек, когда снова и снова покрасневшие от прилива крови соски терпели нежную стимуляцию. Когда в дело вступил безболезненный вакуум персиковых губ ежик в изнеможении хныкнул, жмурясь, теперь выгибаясь от более частых разрядов в пах, вызывая самое что ненаесть нетерпение и жажду. Прелюдия с каждой минутой становилась невыносимой, не смотря на то что это было ужасно приятно. Эспио умел обхаживать, и пусть он был крайне застенчивым когда дело касалось интимных вопросов, да что там, даже сейчас его морда близилась к цвету чешуи, порозовевшей² в скрываемом возбуждении, в сексе он был крайне хорош. Конечно звуки ёжика его смущали, как и мутнеющий в желании янтарь, но что-то эта картина и звуки задевали в пышной груди хамелеона, вынуждали ещё ярче ощутить привязанность и обожание к личности напротив. Дразнилки юношеской грудины продолжались, Эспио часто оттягивал основное действо прелюдиями, что иногда выбешивало второго, особенно когда желание достигало критической точки. В силу возраста и индивидуальности либидо у них разнилось кардинально, и тем не менее, каким-то чёртом, они полностью друг друга устраивали. Когда чужие губы в очередной раз, словно издеваясь всосали взбухший, влажный сосок, Сильвер с долей возмущения хныкнул, всхлипывая, строго буркнул: – Эспио! Уловив нотки раздражения "мучитель" вновь виновато улыбнулся, отлипая от измученой грудной клетки, спускаясь ниже. Агрессия ёжика спала, её переросло предвкушение. В перерыве отдышавшись он устроился удобнее опираясь на локти и смотря вниз, прямо на то как краснеющий возлюбленный бережно стягивает с серых бёдер домашние шорты и трусы, прилично отводя взгляд от гениталий. Такая мелкая деталь по непонятной причине завела телекинетика ещё больше, вместе с тем умиляя, и он закусил губу, разводя ноги шире, тяжело дыша. Собравшись духом Эспио поднял нежный взор на ненаглядного, опуская морду ниже, предупреждающе целуя внутреннюю часть мягкого бёдра, укладывая его на своё плечо. Сильвер не сдержал нетерпеливого полустона, уже предвкушая какого это будет. Наконец, самое чуткое место юноши обдало жаром дыхания возлюбленного, и стоило скользкому языку изнеженно лобызнуть и без того влажные выступы узкой щелки, как ёжик втянул воздух сквозь зубы, сжимаясь от первого контакта. Язык ритмично повторял движения, протискиваясь меж малых половых губ, потираясь выше об уретру и клитор, постепенно уста хамелеона плотнее прижались к плоти суженого, вылизывая, он заведомо знал что Сильвер не жалует неплотный контакт когда дело доходит до оральных ласк. Ими они баловались чаще, чем сексом, в силу отсутствия беспорядка вокруг после, и меньших затрат времени. Парень задыхался в сладости процесса, содрогаясь и хныча каждый раз когда более плотная часть кончика языка натирала взбухший от возбуждения клитор, безбожно мельтешила у входа во влагалище, задевая "тело" клитора, это было невыносимо хорошо, и каждый раз как в первый. Эспио мог отчетливо почувствовать как чужое нутро достигает немыслимых температур, а скольжение становится легче, далеко не от собственной слюны. Сильвер млел под умелыми обхаживаниями, в конце концов это не первый их интим, оба имели понимание что кому и где нравится, поэтому Эспио без перебоев попадал в нужные точки, выбивая из легких возлюбленного хнычущие, высокие стоны и дрожь в пояснице. Кончик языка мягко растягивал лоно, обводя диаметр изнутри, от чего Сильвер тихонько завыл, не находя себе места, и поджал одно колено к груди, увеличивая собственную чувствительность под любимыми губами. Ниндзя с долей благодарности низко хмыкнул, уменьшая зону ласк, собираясь перейти к более основательной подготовке к сексу. Юноша с блаженным охом откинул голову назад, до хруста выгибая спину, искусывая губы до красноты, когда почувствовал что все внимание перешло к клитору и уретре, об которую ласково, но интенсивно, терся плотный кончик языка, вынуждая еще чаще и более жалко выстанывать невнятные, но полные удовольствия звуки. Сильвер не терпел жалости к себе, и не терпел чувствовать себя жалким, но во время интима прощал себе абсолютно все тональности и проявление чувств, с абсолютным доверием открываясь перед любимым, побуждая Эспио делать так же, и в большинстве случаев он делал. С каждой секундой ежик чувствовал как что-то в напряжении натягивается внизу живота, сладко пробивая током. Сценарий действий был давно известен, и тем не менее, с губ сорвался более громкий, чем было до этого, жалобный стон, когда собственное тело сжалось вокруг бережно, с особой осторожностью, протиснувшихся внутрь двух тонких пальцев хамелеона, пока ласки языком продолжались. Стало совсем худо, теперь рот вообще не закрывался, а спина так и осталась выгнута в небольшом мостике, Сильвер чувствовал как напряжение формируется в ком, и вот вот разорвет его на части, топя в экстазе. Хныча и стонами окликивая виновника сладких мук он сам жался ближе к его лицу и толкался на пальцы, терзая простыни и подушки рядом, дабы хоть как-то удержать нетерпение. Эспио трудно было не улыбаться с долей смущения, он находил до ужаса милым факт того что возлюбленный изо всех сил старается терпеть, чтобы в полной мере ощутить удовольствие, он знал, чего от него ждут. Видя что телекенетик на пределе своих возможностей Эспио, как заботливый любовник, решил добить и порвать и так натянутую ниточку. Губы плотно обняли клитор, делая безболезненный вакуум, а пальцы ритмично проникали вглубь по третью фалангу, волнистыми движениями наглаживая переднюю стенку влагалища, обдавая лаской зону, которые большинство невежд называют пресловутой "точкой G". Реакции не пришлось ждать долго, по комнате раздался удушливый вскрик, глаза Сильвера распахнулись в изумлении, на сколько это невыносимо приятно, понимая что нить терпения в ту же секунду лопнула, и остались мгновения до того как сорвавшийся с цепи оргазм настигнет его. Эспио приоткрыл веки, с любовью наблюдая как его нежность истошно и восторженно хнычет, не единожды благодарно тараторит "да!", зовет, пока заключительный стон не начинает с жалостью тянуться, скачет в тональности и громкости, а тело под ним жмется и извивается в оргазмическом спазме. Хамелеон постепенно убавляет движение языка и пальцев, по мере утихания чужой кульминации, и наконец отстраняется с нежной улыбкой, тяжело дыша. Видя как любимый с до ужаса довольной улыбкой все еще слегка вздрагивает и жадно глотает воздух ощущение безграничной привязанности обдает грудь, и на удивление не давит на мягко пришедшее возбуждение. Небольшой тайм аут дает возможность любовно стиснуть ежика в объятиях, зацеловывая пушистые плечики, пока второй с не меньшим удовольствием прижался в ответ, обнимая суженого как панда бамбук, что-то довольно урча. Пока нутро пульсировало от послевкусия оргазма Сильвер любовно потерся щекой о висок любимого, зажатого в объятиях, всё ещё тяжело дыша. Каждый раз после близости душа цвела и упивалась радостью, хотелось воспеть о любви к всему сущему, особенно к тому из-за кого он минуту назад дергался в сладкой агонии. Урча под ухом хамелеона ёжик начал ласково вылизывать чешую на розовой макушке, благодаря за прелестное начало. Ему нравились их небольшие перерывы. Эспио уловил что чужое дыхание приходит в норму его хвост в волнении закрутился в более тугую спираль. Мордочка поднялась чуть выше и он поцеловал своё сокровище сначала в щеку, чёрный носик, и в лоб, прямо в центр "героической" отметины, попутно разглаживая мягкие бёдра. Сильвер игриво хихикал в ответ, а после в блаженстве выдохнул, снова раздвигая ноги шире, без слов призывая к продолжению. Лицо Эспио вновь обдало жаром, ровняя оттенки кожи с розовой чешуей, он нервно сглотнул, так же безмолвно кивая. Отпрянув от ежика мужчина потянулся к прикроватной тумбе, на которой стоял ночник, ожидаемо, японских мотивов, потрёпанный жизнью будильник и резинка для волос, как не странно, не его, а Сильвера. Волос у него не было, но ночью он предпочитал собирать длинные иголочки в хвост, для удобства. Многообещающий скрип открытого выдвижного ящика вызвал прилив волнения у обоих, а ежик вообще лукаво прищурился, кусая губы, когда рука возлюбленного вынула из глубин, явно намеренно припрятанную от любопытных пчел, мало ли, пачку презервативов и бутылочку бесцветного лубриканта, которые были куплены на его кровные две тысячи ен. С мягкой, волнительной улыбкой хамелеон положил предметы рядом с собой, развязывая свой пояс, и ласково произнес: – Можешь не сдерживаться, если хочешь... Сильвер с долей возмущения и ноткой язвительности закатил глаза. – Мне не нужно было твое разрешение, я и так планировал орать. После молчаливых переглядок оба нежно засмеялись, как магнитом притянувшись для коротких, но таких чувственных поцелуев, чувствуя как обстановка в момент разрядилась, а Эспио даже ощутил заразность чужой игривости. Хихикая между более интимными и жадными поцелуями он наконец спустил свои брюки, аккуратно сложив пояс на краю кровати, и с остатками робости спустил боксеры, обнажая уже свою плоть, стеблем устремившеюся в сторону мягких серых бедер, от чего ежик тихонько, нетерпеливо вздохнул в полустоне. Ниндзя отвлекся он любимых губ, осторожно раскрывая два презерватива, по очереди натягивая их на каждый орган, боковым зрением заметив как ненаглядный уже с искрами в глазах жадно наблюдал за происходящим, опять смущая второго. Когда он закончил Сильвер уже откинулся на кровать, протягивая руки для объятий. Губы Эспио скривились в мягкой, малость дразнящей улыбке, ведь ежик не в первый раз проигнорировал этап со смазкой, каждый раз относясь к нему с пренебрежением. Увидев, как хамелеон взялся за тюбик с вязкой смесью, телекинетик недовольно фыркнул, выжидая когда суженый уже позволит им уединиться. Он в свою очередь особо не спешил, экономно, но в достаточном количестве распределяя лубрикант по членам, совсем немного поморщив нос от разниц температур, только после этого с лукавой ухмылкой одной рукой обнял талию Сильвера, искупляя вину поцелуями в смуглую щеку. Эспио был моментально прощен. Парень обхватил его плечи руками, явственнее сжимая в объятиях , и так же обвил ноги вокруг его бедер. Любовно нежа друг друга у обоих с губ сошел томный ох, когда двойная плоть нежно потерлась о чуткие складки. Что-то в животе трепетало при виде янтаря на против, тускнеющего в желании, и горячего дыхания на своих губах. Хамелеон со всей нежностью огладил щеку ненаглядного, перед тем, как губы снова сомкнулись в страстном поцелуе, причем теперь легкая жадность шла с обеих сторон. Свободной ладонью он поправил положение своей плоти, плавно и осторожно проникая в Сильвера, что сразу выразил довольство в изнеженном мычании, и расслабленными мышцами тазового дна. И тем не менее, с трудом вырвавшись из поцелуя, как по привычке, в отдышке, заботливо, низким полушепотом, сошло: – Не больно?.. Ежик в момент нахмурил брови, но не без нежности погладил, разминая плечи хамелеона. – Я похож на того кому больно?.. Эспио не сдержал виноватого хихиканья, все так же шепча: – Просто удостоверился... Видя, как сквозь виноватую улыбку прослеживаются нотки издевки Сильвер с трудом держал хмурость на лице, но заулыбался. – Двигайся уже, а!... Второй не сдержал уже тихого смеха, зарываясь носом в белый мех, нежно стиснув талию ежика в объятиях, на что его обняли руками и ногами в ответ. Пурпурные бедра начали нерасторопные, плавные движения, терпеливо и бережно растягивая узкие стенки чужого нутра, от чего дыхание обоих становилось более шумным, тяжелым, частым. Эспио всегда был достаточно тихим, в отличие от Сильвера, который уже тихонько постанывал, нетерпеливо подталкивая собственные бедра на встречу. Уловив намек суженого он по нарастающей увеличивал темп, дойдя до комфортной скорости. Чем дольше это длилось, тем более оглушающим становилось собственное дыхание и биение сердца, что казалось вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Эспио слегка сместил угол, делая его острым, от чего из юноши наконец-то вырвался нежный, отчетливо слышный стон. И еще....и еще один... Постепенно комната наполнялась симфонией из нежных высоких звуков удовольствия, вперемешку с хнычем и глухим чвоканьем, мокрым звуком ударов тела о тело, что одновременно смущало и заводило еще больше, до тяжести в паху и нехватки воздуха в легких. Скользкие, обтекаемой формы фаллосы нежно прокатывались по верхней стенке влагалища, проникая глубже, выбивая из ежика сладкие звуки и хнычь, ласкающий невидимые уши второго. Редко Эспио подает свой голос во время плотских утех, но раз выпал такой случай, к тому же он знал, что возлюбленному это нравится, губы хамелеона приоткрылись, и грудная клетка расслабилась, позволяя низким, бархатным, негромким стонам дополнить песню любимого, чье возбуждение моментально отразилось в сжатии и так узких стенок и более пошлому стону. От чего-то было так хорошо на душе, когда свой голос смешивался с чужим, давая еще четче прочувствовать момент. Основная причина того, что Эспио вообще занимается сексом, это чувство уединения с партнером, до такой степени, что вы сливаетесь, находясь в самом, что ни на есть уязвимом состоянии, утопая друг в друге, и каждый раз он благодарил все сущее за возможность просто обнять его, утопая в их безграничной любви и нежности друг к другу. Толчки становились активнее, но после того как Сильвер начал жалобно и одновременно требовательно просить "Сильнее!" сквозь громкие и сладкие вскрики, определенно распугавшие птиц у открытого окна, стало понятно, что финал близко. Эспио и сам чувствовал как "струна" натягивается сильнее, но послушно выполнил запрос, в унисон постанывая с ежиком, резче вонзая члены в изнывающее от жажды нутро. В моменте раздался несдержанный радостный вскрик, а после хнычь и рычание, белокурая голова откинулась на подушку, от того, что просьба была выполнена идеально. Воодушевившись стенаниями возлюбленного хамелеон решил поднажать, чтобы довести их до конца. Ему тяжело было увеличивать темп, но в возбужденном состоянии почему-то это далось легче, не без пыхтения и низких, ласкающих слух стонов. Собственная спина прогнулась от напряжения, как и чужая. Сильвер не обманул, участившиеся стоны стали громче, и лишь увеличивали громкость. Собственный голос стал чуть выше и нежнее от ощущения как та самая нить с каждой секундой становится тоньше и тоньше, что усугубляла симфония в комнате и бешеный стук сердца. Юноша в восторге закричал, переходя на изнеженный хнычь, до хруста прогибая спину. Узкие стенки пульсируя сокращались в огамическом спазме, и это стало последней каплей для Эспио, что вжался в Сильвера и с тягучим стоном кончил, мелко вздрагивая и скручивая хвост еще сильнее. Звон в ушах, шумная отдышка, пульсация в паху переходящая на все тело, слабость в конечностях... и безграничная радость. Оба обмякли, уже некрепко прижимаясь друг к дружке, потихоньку приходя в себя. Как и всегда, первым очухался Сильвер, с огромной любовью зацеловывая и вылизывая розовую макушку Эспио, что до сих пор тяжело дыша так, будто пробежал марафон. У него получилось лишь лениво улыбнуться, нежно накручивая на пальце белый мех Сильвера. Из окна было слышно знакомый голос, и если сначало они не предали этобу большого значения, то после раздраженного "Чарми!" и игривого хихиканья, оба распахнули глаза, переглянувшись. Сильвер с нотками пассивной агрессии, но не без любви улыбнулся. – Я бы тебя придушил, если бы ты оттянул это на позже, ты в курсе? – О, как хорошо, что я избежал твоего гнева... Лукаво и нежно подразнил Эспио, после нежно целуя смуглую щеку. Оба захихикали, пока не послышался шум ключей на этаж ниже, от чего радость на лицах превратилась в панику, и любовники суетливо начали убирать бардак и придумывать оправдание, почему они все еще не в магазине.