Греция любит и ненавидит дождь.
Любит под ним танцевать, напевая песни древних бардов, которые слагали свои баллады несколько тысячелетий назад под шум колесниц. Любит кружиться в безграничном тумане Нейтрального Города, что скрывает её силуэт, создавая причудливые формы из странных движений, ведь Греция не умеет красиво и плавно двигаться. Ненавидит она зонты. Точнее тех, кто их постоянно предлагает. — Ты промокнешь, возьми, — Рейх учтиво протягивает ей зонтик. Какая забота. — Я не беру из рук предателей, — и для неё это не просто слова. По крайней мере, пока она морально трезвая. Рядом стоит СССР, глубоко вздыхая. Им троим суждено пересекаться. В дождь, снег или при ярком солнце.***
Греция действительно считает себя умной. Для неё название страны - как аббревиатура. Гениальная, расчетливая, единственная, цивилизованная язва, что обязательно укажет всяким глупцам на их место. Рейх и Союз далеко не глупцы, но им до Греции далековато. По её ни капли не предвзятому мнению. Ведь кто, кроме неё, помогал бы бежать из Берлина в двадцатом веке, укрывая подле себя, обещая помочь и на самом деле оказывая поддержку. Никто лучше Греции не сможет помочь в разрешении моральной дилеммы простым разговором. И лишь Греция найдет друзей, чтобы потом их потерять. Она твердит, что Рейх и Союз её бросили. Сбежали из чудной Алании туда, откуда ей еле как удалось их вытащить. «Для благородной цели» - каверкает. Пусть эта цель оправдала все средства.***
Греция не винила. Не посмела, после того, как узнала, что они сделали. Молча приняла то, что втягивать её не хотели. Она этому и учила с тех самых пор, как все втроём познакомились в семнадцатом веке, ведь союзничество - не дружба. Была благодарна лишь за то, что могла стоять рядом, глядя вслед разлетающемуся праху Евы Браун. Греция всегда считала Паулу глупой, но Рейх и Союз тогда показались ей не то главными идиотами мира, не то гениями похлеще её самой.***
До Греции слишком поздно дошло, что друзья - это не всегда про них. Она читает Гомера и Шопенгауэра. Они предпочитают Достоевского. Она воплощение «Божественной комедии», они - «Мастера и Маргариты». Греция для них больная из 119-й комнаты, чьи слова и действия говорят лишь о нестабильности души. Сама Греция считает также, но не понимает, почему они тогда её слушают.***
Она может спокойно ходить по их кабинету, рассуждать о дурости людей, отсутствии малейшего уважения и интеллекта, цитируя Данте Алегьери. Может просто пить кофе, смотря новенький сериал Нетфликса или турецкую драму. А может и вовсе не прийти. Они ведь не друзья.***
Греция от Рейха и Союза не примет даже зонтика. Ей не сложно попросить у кого-нибудь ещё, просто не нужно. — Если станет скучно, заходи почитать Рэя Брэдбери. У тебя получается идеально, — СССР действительно знает, как сделать ей комплимент. — Зайду, если перестанете пихать мне свой зонт, — Греция хмыкает, как в ту же секунду слышит, как зонтик Рейха раскрывается над головой Союза. Саму Грецию даже на миллиметр не затрагивает.***
Не сказать, что Греция не умеет принимать помощи. Украина говорит, что сегодня он на мотоцикле - она наденет второй шлем. Бразилия протягивает документ о совместном экологическом проекте - Греция составит ей лучшую партию. Россия и США предлагают чашку кофе и свою компанию - ей нравится разговаривать с умными странами. Рассуждать не только о политике, но и о новых пьесах, что ставит Театр Нейтрального Города каждую неделю. Греция помнит, как сама пару веков назад играла в уличных театрах «Гамлета», бросая на смотрителей томные игривые взягляды. Она действительно любит прошлую себя.***
Ей нравится с умными людьми, которые её ценят. Но никому из них она не может рассказать своих «гениальных» рассуждений о новых законах мироздания и вселенной. Никто не сможет слушать несколькочасовую версию бессвязных мыслей о теориях черных дыр и иных измерениях. Никто, кроме Рейха и Союза. И сколько бы они не смеялись и не слали Грецию на РЕН ТВ для поиска инопланетян, но ведь слушают. Иногда даже вставляют своё мнение. Но не очень часто. Каждый раз Греция называет их глупцами, которые ничего не понимают, поэтому им лучше молчать и не позориться.***
— Даже у них есть зонтик, — улыбается Союз, указывая на Китай, что смущенно предлагает своей секретарше пройтись с ним до такси. Она с красными щеками отнекивается, но предложение в итоге принимает, — а ещё романтика. — У вас она тоже есть, — Греция усмехается, глядя на обреченно вздыхающих Рейха и Союза, — а у меня вот достоинство и новые документы от США, — звучит даже более гордо, чем того требовалось. — Ты никогда не думала тоже нагрузить его сверхурочно? — Рейх встаёт посередине и раскрывает свой зонт. Греция не сопротивляется. — Мне просто его жаль. Совсем чуть-чуть. У них с Россией новый договор, и так работы много. Беднягам, наверное, прийдётся очень постараться, чтобы не перетрудиться, сидя в дорогом ресторане, — Греция усмехается. Нужно почаще подслушивать разговоры политических соперников, собирающихся на свидание. Кто знает, вдруг вновь получится сменить совместную проектную деятельность на обычные подписи в бумажках. — Мне стоит беспокоиться? — Союз лишь закатывает глаза. Знать больше, чем нужно - это в стиле его драгоценной подруги. — Конечно, нет, такой совет нужно дать лишь бедной ЕС и российским депутатам, — Греция по-дружески пихает его локтем. Как-то неосознанно. Просто это уже привычка. И от зависимости отказаться бывает слишком сложно.***
Они идут под одним большим зонтиком до дома Греции, обговаривая новую постановку в Театре Нейтрального Города, которую оценивают по всем стандартам прозы и драматургии, попутно сравнивая свежее произведение искусства с Грибоедовым и его талантом. Они выглядят как давние друзья, что успели повидать немало бед. Это, впрочем, является сущей правдой. Они могут уходить из жизнь друг друга, но время и судьба, словно путеводные звезды, всегда сведут их вновь. Они часто не доверяют. Для них это нормально. Однако оказаться вместе на лавочке, распевая старые советские песни и делясь своими мыслями - уже как оксиома. Греция порой чувствует себя лишней.Греция не терпит идиотов и предателей, но Рейху и Союзу почему-то простительно.
***