Однажды в Роттердаме

Амели с самого детства было свойственно много думать. И нет, это совсем не значило то, что француженка была невероятно умной и академически одаренной, скорее, она относила себя к той категории людей, которые максимально далеки от всего, что связано с учебой, с желанием постоянно узнавать что-то новое и совершенствоваться именно в научном направлении. Несомненно, у нее было то, что действительно ее интересовало, девушка увлекалась творчеством и искусством, историей и культурой разных народов, классической и современной литературой, и даже умела играть на многих струнных инструментах, при этом не зная ни единой ноты, от природы обладая абсолютным слухом. Думала она в основном совершенно о других вещах. Делапорт постоянно анализировала себя и людей вокруг, прокручивая у себя в мыслях сказанные слова, незначительные, казалось бы, жесты, выражения лиц, которые зачастую выдавали истинные эмоции собеседника. Она часто размышляя о том, правильно ли она выразила собственные мысли при общении с кем-либо. Любила копаться в себе и своих чувствах, пытаясь получше понять саму себя, но в конечном итоге все сводилось к тому, что девушка в лишний раз еще больше накручивала себя, навязывая ненужные комплексы, которые зачастую являлись совершенно глупыми и придуманными ею же самой. Вот и сейчас, лежа на кровати спросонья, она еще даже не успела пойти в ванную комнату и привести себя в порядок, но мысли в голове уже съедали девушку изнутри. Перед отъездом, она сильно поругалась с родителями, в частности со своей матерью, которая была довольно строгой женщиной и была не особо рада тому, что ее двадцатилетняя дочь, что ранее не была нигде без их присутствия рядом, решила поехать в другую страну в совершенном одиночестве. Хоть она и прекрасно знала Эмму и ее семью и несомненно доверяла им, но отпускать единственную дочь в незнакомый ей город женщине не хотелось совсем. С другой стороны, Амели могла понять свою мать. Она учитывала тот факт, что женщина выросла в консервативной марокканской семье, где были строгие правила и она привыкла подчиняться им. Но условия, в которых росли Делапорт и мама девушки сильно отличались, брюнетка родилась и провела всю свою жизнь во Франции, где о таких обычаях и традициях как в Марокко даже не знали. То, что было нормальным для них, было запретным и неправильным для других, что и создавало внутренний конфликт в семье, где мать придерживалась собственных взглядов и ценностей, а дочери они казались чересчур строгими и в какой-то мере бессмысленными, особенно в двадцать первом веке. И от одной поездки в другую страну с ней был не случилось ничего страшного, это никак не должно было волновать их родственников, которые судя по словам матери осудили бы их семью, непонятно по каким причинам. Амели сама удивлялась тому, как с таким мировоззрением ее мать работала адвокатом, защищая права людей, при том не давая свободы собственной дочери. Ее также удивляло то, каким образом она вышла замуж за ее отца, являвшимся французом с немецкими корнями, каким образом бабушка с дедушкой, что были людьми старого поколения, что так сильно придерживались ценностей арабского народа, могли отдать свою дочь за европейца. Она несколько раз задавала терзающий ее душу вопрос матери, но та каждый раз уходила от ответа, так нормально и не объяснив ничего. — И долго ты собираешься смотреть в потолок? — послышался сбоку сонный голос Эммы, пробуждение которой Амели даже не заметила. Подруга потянулась и зевнула, после чего приняла сидячее положение на кровати и взглянув на часы, резко вскочила, мигом забывая о том, что такое сон, чем напугала Делапорт. — Что это с тобой? У нас на кровати таракан и он укусил тебя за задницу? — спросила девушка, оглядывая белоснежные простыни, в поисках нежеланных гостей. — Нет, у меня экзамен по аккаунтингу, а я проспала. — Подожди, опять? Ты же сдавала аккаунтинг. — Я срезалась, — пожала плечами Эмма, как будто это было обычным делом, — Да ладно, это не проблема, у нас есть три попытки сдать его, поэтому я спокойна. Тем более на этот раз, я правда подготовилась. — Ну конечно, также подготовилась, как и к статистике в прошлом году, который ты четыре раза пересдавала, — припомнила брюнетка, также поднимаясь с постели и подходя к зеркалу с расческой в руках. — Это был самый конченный предмет из всех и я хочу забыть его как страшный сон! Эмма являлась далеко не глупой девушкой. Она всегда училась на отлично, окончила школу как одна из лучших учениц и с легкостью поступила в один из самых престижных университетов мира, но порой даже у таких одаренных людей как она возникают трудности. Подруга, в отличии от Делапорт всегда мечтала учится на юридическом факультете, но ее родители были категорически против этого, ведь сами были юристами по образованию, но работали в другой сфере, желая, чтобы их дочь также пошла по их стопам, унаследовав семейное дело. Поэтому она и училась без особой охоты на факультете бизнеса и менеджмента, чуть ли не каждый день проклиная тот день, когда она решила подать документы в университет «Эрасмус». — Экзамен займет всего три часа, ты опять выйдешь в город или как? Если да, то будь добра возьми мой повер-банк, чтобы я не сходила с ума как вчера, — проговорила Эмма, уже выйдя из ванной комнаты, полностью приведя себя в порядок. — Я думала дома посидеть, посмотреть сериал какой-нибудь. — А как же тот парень, который вчера тебя провожал и о котором ты ничего не хочешь рассказывать? — хитро глядя на брюнетку, спросила она, получая в ответ закатанные глаза от Амели. — А что он? Он просто незнакомец. — Ну да, незнакомец который подарил тебе тюльпаны и проводил аж до дома. Что-то здесь не складывается, подруга. — Просто… я сама не совсем понимаю, что происходит и не понимаю как я к этому отношусь. То есть, произойди такое со мной в Страсбурге, я бы давно написала заявление в полицию, ведь тут явно попахивает сталкерством. Но, что-то внутри подсказывает, что ничего такого на самом деле нет и вчерашняя встреча действительно была случайностью. — Называй это как хочешь, но он явно тебе приглянулся, раз не исчез с поля твоего зрения после пятнадцати минут общения с тобой. У тебя же супер-сила такая, избавляться от различный надоедливых придурков. — Перестань, я его даже не знаю. А вдруг он тоже придурок какой-то, извращенец, или вообще гей? — Последнее сразу исключаем. Гей цветов не дарил бы незнакомой девушке. Ты ему явно понравилась, безмозглая. И Амели очень хотелось верить в слова подруги, ведь как бы она не старалась это скрыть, ей правда понравился новоиспеченный светловолосый знакомый. Ей было бы трудно назвать это чувство влюбленностью, слишком мало времени прошло с их знакомства, но здесь явно присутствовала симпатия и… может быть что-то большее? Девушка не могла объяснить природу своих чувств никакой человеческой физиологией, в те моменты, когда он находился рядом, когда глядел на нее своими чистыми как кристалл серо-голубыми глазами, когда широко улыбался, грея душу брюнетке этой самой улыбкой. — Если это так, то он еще обязательно объявится. Ты закончила с ванной? — Да, проходи. Хорошо, но если ты вдруг решишь выйти из дома, сообщи мне ладно? Я вообще-то дала обещание тете Латифе, что присмотрю за тобой. — Между прочим, я старше тебя на одиннадцать месяцев! — выкрикнула из ванной брюнетка, и судя по звуку, в этот момент она чистила зубы. — Ментально младше на три года, — тихо проговорила девушка, но так вышло что Делапорт услышала ее слова и вышла из ванной, брызгая мокрыми руками в ее сторону, — Я же только оделась! Ну все тебе конец. В следующий миг в брюнетку полетела подушка, прилетая прямо в мокрое лицо, которое она даже не успела высушить полотенцем. И борьба эта продолжалась до тех пор, пока Эмма не осознала, что до начала экзамена осталось сорок минут, тридцать из которых уйдет на дорогу до университета и с паникой выбежала из дома, пообещав, что они еще продолжат эту битву, в которой не обнаружилось победителя. Готовя себе завтрак, который представлял собой тосты из авокадо и раздумывая над тем, какой же сериал ей пересмотреть, ибо находить что-то новое Амели не особо любила, предпочитая постоянно смотреть одно и тоже, привычное и комфортное, девушка получила сообщение, отвлекаясь от своего занятия. На экране телефона высвечивало уведомление от контакта «Йост Нидерланды» и сердце француженки забилось в разы сильнее привычного.

«Привет, мисс Страсбург. Надеюсь ты не занята, выгляни в окно.»

Поначалу, Амели подумала, что парень просто решил как-то не очень смешно подшутить над ней, ибо кто знает, что на уме этого голландца, но когда она вытерев мокрые руки и подправив волосы, вышла на небольшой балкон, обхватывая плечи руками, в попытках согреть себя, то обнаружила на улице Йоста, который упирался локтем о мотоцикл и весело махал ей снизу. Вытащив из кармана домашних спортивных брюк телефон, она быстро напечатала, прибывая в шоке от того, что под ее окном действительно находился малознакомый молодой человек, который ей так сильно понравился. «Какого черта ты здесь делаешь?» Немного резковато, конечно, но зато вполне понятно.

«Собираюсь украсть тебя. Надеюсь, твоя подруга не против?»

Украсть? Он на полном серьезе имел это ввиду или просто-напросто издевался над бедной девушкой, которая была готова верить во все глупости, что он бы ей сказал. «Йост, одиннадцать утра. Ты серьезно? Куда мы вообще можем поехать в такую рань?» Нет, ну а что, для нормальных людей - одиннадцать утра это время, когда они все еще мирно сопят в кроватке, даже не беспокоясь о том, что нужно просыпаться и начать заниматься делами. О чем вообще думал этот человек, приезжая к дому ее подруги к этому времени, что если она спала, или наоборот проснулась давным-давно и решила позавтракать с Эммой в каком-нибудь ресторане?

«Я хочу провести с тобой время. Жду.»

Похоже, он был не особо многословным в переписке, раз даже не пытался применить попытку нормально объяснить ей, что происходит на самом деле и куда он собирается ее увозить. В любой другой момент, внутренний голос кричал бы о том, как это ненормально и что может быть небезопасным ехать не пойми куда с человеком, с которым вы знакомы один день (с натяжкой), но сейчас, по-быстрому накрасить глаза подводкой и тушью, а губы красной помадой, надеть на себя любимые джинсы с облегающим черным топом, накинув сверху широкую кожаную куртку и выбежать из дома навстречу нидерландцу, казалось самым правильным решением из всех. Подойдя к молодому человеку, держащего в руках один шлем, Амели скрестила руки на груди и попыталась надеть на лицо маску серьезности: — И что все это значит? — Прокатимся? — полностью проигнорировал вопрос девушки рэпер, протягивая ей шлем. — А как же ты? — спросила она, намекая на то, что шлем в единственном экземпляре. — Обойдусь, твоя голова важнее, — улыбнулся парень, садясь за руль своего черного мотоцикла. У Амели не оставалось выбора, кроме как застегнуть этот чертов шлем с максимально странными ушками, на голове и расположиться на пассажирском сидении. Именно в этот момент девушка совершенно растерялась, не зная как поступать дальше и куда девать руки. — Держись за меня, — словно услышал мысли брюнетки Йост и обернулся в ее сторону, глядя на нее с ухмылкой на аккуратных алых губах, — Только обещай не приставать. — Ха-ха, очень смешно, мистер Кляйн, — закатила она глаза, но к сожалению этого не было видно, благодаря дурацкому шлему. В следующий миг, Делапорт, преодолев все стеснение, что присутствовало в ней, создала кольцо рук вокруг тонкой талии парня и слегка прижалась к его крепкой спине своей грудью, боясь в лишний раз сделать вдох в этот момент. Под ладонями она ощущала, как вздымается грудь голландца в такт его частым дыхательным движениям, ощущала согревающее тепло, исходящее от его тела, чувствовала приятный мятный аромат его геля для душа и попыталась сделать глубокий вдох и выдох, чтобы отключить мозг и перестать думать о том, что она обнимает привлекательного парня. — Прижмись крепче, я не кусаюсь. «А жаль.» — пронеслась грешная мысль в ее голове, за которую девушка дала себе мысленного подзатыльника. Было неправильно, что в ее подсознании зарождались мысли такого рода, хотя бы только из-за того, что она толком не знает Йоста. Но ничего поделать с собой она не могла и обняла блондина сильнее, прижимаясь вплотную к его хоть и худому, но в тоже время вполне подтянутому телу. Не прошло и десяти секунд, как они резко дернулись с места, пускаясь в путь, что заставило Амели крепко зажмурить глаза от страха. Она еще никогда раньше не садилась на мотоцикл и ужасно сильно боялась того, что может случиться что-то нехорошее, но в то же время, внутри зародилось чувство полного доверия Йосту, который не допустил бы этого. Узнай об этом ее мать сейчас, наверняка получила бы приступ сердца. Через какое-то время, когда Амели привыкла к скорости, ей хватило смелости раскрыть темные очи и взглянуть на дорогу через плечо нидерландца, замечая, как мимо пролетают машины, как быстро сменяются пейзажи. Девушка решила отключить ту часть мозга, которая отвечала за страх и полностью расслабиться, поддаваясь адреналину, приятно растекающемуся по венам. Она расположила голову на спине Йоста, отчего слышала его быстрое сердцебиение, даже несмотря на шлем, разделяющий их. Левая рука брюнетки поползла вверх по груди и остановилась в области сердца, что послужило тому, что оно стало стучать с еще большей силой. В этот момент, они остановились на красный свет и Амели почувствовала, как шершавая рука голландца нарывает ее маленькую ладошку, некрепко сжимая. Как бы она этого не желала, но продлилось это мгновение, от которого оба почувствовали резко нахлынувшее волнение, совсем недолго. Последующие несколько минут езды, Амели наслаждалась приятным майским ветерком, и даже немного сожалела о том, что на голове ее шлем, из-за которого волосы не чувствуют полной свободы,в отличии от Йоста, чьи белесые волосы совсем растрепались на ветру, отчего он казался еще более привлекательным. Вскоре он остановил мотоцикл на парковке какого-то парка и помог слезть с него Амели, придерживая девушку за руки. Она дотронулась до шлема, в попытках снять его, но что-то пошло не так и у нее никак не получалось осуществить задуманное. С уст нидерландца слетел короткий смешок, после которого он приблизился к брюнетке и потянувшись ладонями к шлему, освободил голову француженки от него. Волосы цвета темного шоколада немного взъерошились после нахождения в плену шлема, и Йост попытался поправить ее прическу, пропуская сквозь пальцы шелковистые, чуть вьющиеся пряди, пока Амели завороженно наблюдала за его действиями. Парк, в который приехали молодые люди, на удивление, был почти пустым. Исключение составляли несколько людей, безмятежно катающиеся на велосипедах с наушниками в ушах, которые будто и не замечали происходящего вокруг. Йост протянул руку девушке, ожидая, что она ее примет, впрочем так она и поступила, после чего они двинулись в неизвестном ей направлении. — Не хочешь наконец рассказать где мы? — нарушила тишину Делапорт, — И почему не могли пойти в другой парк, более близкий к центру? — Здесь спокойнее и отличный вид на озеро. Сейчас все сама увидишь и поймешь, — подмигнул голландец. — В жизни не подумала бы, что ты любишь спокойствие и тишину, — не совсем верила услышанному кареглазая. — Я полон сюрпризов, детка. Но вообще ты права, мне по большей части комфортнее в шумных компаниях, просто иногда хочется побыть одному, в полном умиротворении и нормально сесть, подумать. Когда они дошли до места назначения, перед взором Амели открылась поистине волшебная картина: небольшое озеро с чистейшей водой, что казалась почти прозрачной, окруженное зелеными деревьями и кустарниками, отражающимися на ее поверхности. Здесь пахло приятной свежестью только скошенной травы, на которую приземлились молодые люди, облокачиваясь о ствол большого дерева, которое защищало их от солнечных лучей, освещающих все, что их окружало. — Здесь очень красиво, — проговорила брюнетка, наслаждаясь видом, что открывался с того места, где они сидели. — Я знал, что тебе понравится, — мягко улыбнулся Йост, не в силах отвести взгляда от француженки, которая словно маленький ребенок, с горящими глазами глядела на озеро. — Если бы моя мама узнала, где и с кем я, мне бы точно открутили голову, — нервно усмехнулась Делапорт, представляя в мыслях примерную реакции матери. — Она настолько строгая? — поинтересовался блондин, срывая траву и крутя ее в руке. — Даже не представляешь насколько. Марокканские матери - это что-то. — Подожди, ты наполовину марокканка? — искренне удивился он, отмечая про себя, что никакой внешней схожести Амели с другими марокканками, что ему встречались не находилось. — Да, только не похожа совсем. Папины гены взяли верх, а впрочем моя мама тоже не обладательница типичной арабской внешности, хотя даже так, я очень отличаюсь от своих родителей, — объяснила Делапорт, — Поэтому родственники с маминой стороны до сих пор подумывают, что я приемная. — Наши родственники тоже думали раньше, что я приемный. Папа у меня был темноволосый, мама - рыжей, а я как видишь, — указал на свои почти белые волосы парень. — Был? — Их не стало, когда я был совсем ребенком, — выражение лица рэпера вмиг сменилось на поникшее, и он опустил голову вниз, разглядывая мелкие сиреневые цветы, растущие на траве, — Папа умер от рака, когда мне было двенадцать, а мама спустя год после него. Мне их так не хватает. Амели не знала, как реагировать на такое откровение от молодого человека. Ей казалось, что эти слова, сказанные им, то, что он осмелился поделиться таким личным и сокровенным, было не просто так. Если Йост мог открыться ей и показать то, каким является на самом деле - ранимым и мягким человеком, со своими тайнами, со своей болью, что хранилась в глубине души, то значит он доверял Амели и не боялся быть самим собой рядом с ним, не пытался скрыть своих истинных чувств. — Мне очень жаль, Йост, — ладонь француженки опустилась на плечо рэпера и слегка сжала ее, в ободряющем жесте, — Прости, мне не стоило поднимать эту тему. Рука парня мягко коснулась ее, поглаживая тыльную сторону большим пальцем, а на его немного бледном лице появилась легкая улыбка. — Все в порядке, Амели, — повисло недолгое молчание, которое он все же прервал спустя несколько минут, — Я часто прихожу сюда, когда бываю в Роттердаме. Мама всегда водила меня именно в этот парк, когда мы приезжали сюда, и мы вместе катались на велосипедах. — Это очень мило. А я даже не умею ездить на велосипеде, моя мама мне запрещала это в детстве, говоря, что я очень неловкая, могу упасть и сломать себе что-нибудь. — Серьезно? Ты никогда даже не садилась на велосипед? — поинтересовался парень, на что Делапорт отрицательно покачала головой, еще больше повергая его в шок, — Значит, я обязан тебя научить. Это никуда не годиться. — Ага, если конечно успеешь, я улетаю через три дня. — Успею, — загадочно улыбнулся он, — Кстати, чем ты занята завтра в пять утра? Амели показалось, что она подавилась воздухом, услышав этот вопрос. В пять утра? Он наверняка издевался над ней. — Дай-ка подумать. Хмм… скорее всего буду спать и видеть свой одиннадцатый сон, как и все нормальные люди, — ответила девушка, непонимающе глядя на молодого человека, у коротого на уме, судя по выражению лица, была совсем друга задумка. — У меня есть идея поинтересней. Давай встретим рассвет вместе, на крыше вашей квартиры. — А ты не подумал о том, что я быть может хочу выспаться? — После смерти выспимся, мисс Страсбург. У нас слишком мало времени, чтобы узнать друг друга. Считай это таким недельным марафоном. — Марафоном? С чего ты вдруг вообще захотел узнать меня? — наконец задала интересующий ее, вопрос Амели, скрещивая руки на груди. — Ты мне понравилась, — честно признался Йост, ни капли не стесняясь этого заявления, от которого у кареглазой запылали огнем щеки, — Мне понравилось абсолютно все в тебе, в тот вечер, когда я увидел тебя танцующей в клубе. Ты была такой… невероятной, словно звезда сошедшая с неба. Черт, я не мастер красиво говорить, но ты, будучи совершенно незнакомой мне девушкой, заставила мое черствое сердце вновь забиться с новой силой. Она не совсем понимала, как реагировать на признание Йоста. Если Амели не ошибалась в своих рассуждениях, то этот странный молодой человек, сумевший за столь короткий период времени стать для нее чем-то большим нежели просто малознакомый парень, который занимал все ее мысли последние два дня, не собираясь покидать пределы ее подсознания, только что признался ей в своих чувствах, которые на самом деле являлись взаимными. Взгляд его серо-голубых глаз метался с ее темно-карих, почти черных, к ее пухлым губам, подкрашенным алой помадой. Еще несколько мгновений, и губы молодых людей слились бы в столь желанном и казалось бы таком необходимом в этот момент поцелуе, если бы не француженка, чье сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки от волнения. Девушка резко прервала зрительный контакт и повернула голову в сторону озера. — Но, похоже, я облажался, — он запустил пальцы в свои светлые волосы, думая , что только что совершил ошибку, не догадываясь о том, что все сказанные им слова заставили Амели наконец принять свои чувства по отношению к нему. — Вовсе нет, — покачала она головой, беря его руки в свои, — Просто, черт… не пойми не правильно, просто это так странно для меня. Мне не то, чтобы после двух дней знакомства, мне после года общения такого не говорили. Да и я никогда не чувствовала ничего подобного по отношению к мужчине, что я чувствую по отношению к тебе. В глубине светлых глаз появился отблеск надежды. — Значит, ты согласна провести оставшиеся три дня со мной? — Согласна, — улыбнулась краем губ Амели и вновь перевела взгляд на озеро, удобно расположив голову на сильном плече Йоста.