«Мое сердце навсегда отдано одному лишь тебе. Оно бьется ровно только в твоих нежных руках.»
— Да ну нет нахуй, сдохни ты уже — Чонгук, сидя в удобной позе на бежевом креслице, что есть мочи кроет благим матом своих товарищей по бою в игрушке-стрелялке, которые по его очень важному, и просто необходимому им мнению, «льют все катки, долбаёбы!». Мягко говоря, истерит. Рвёт и мечет. — Урофцы! — отлично, теперь уже и Тэхён послушно поддакивает словам геймера, сидя в такой же плюшевой сидушке как и Чон и дожëвывает тягучий кусочек ароматной пиццы пепперони, между этим совершенно не отвлекаясь на посторонние раздражители, по типу ехидно улыбающегося Чимина, звянькающего целой связкой ключей, который оповещает о том, что вынужден оборвать их «чудесную» посиделку с пиццей, уходя из своего же дома к Мин Юнги, его парню. И говорит он, что это затянется довольно надолго, после этого игриво подмигнув Тэхёну, который пропустил этот жест.«...»
Тэхен, сидя в по-домашнему уютной одежде, а именно в чёрной, тепловатой зимней рубашке (а на дворе, кстати, разгар декабря, погода так и шепчет: займи, но выпей!) и светло-салатовых свободных штанишках, теребит приставку, и редко поглядывает на узкий, полный чёрных бисеринок браслетик на своей руке, с одной ярковато-жёлтой вставкой маленького украшения. Этот браслет ему подарил Чонгук. Тот выбирал его очень внимательно, с явным намёком, хотел донести до Тэхёна кое-что без всяких сложных слов. Жёлтый в психологии обозначает счастье, верность, красоту, что совсем близко к нежной натуре Тэхёна. Если посмотреть на руку самого Чона, подарившего это необычное украшение, можно увидеть такой же неприметный браслетик, только вот, с красной вставкой. Красный же обозначает любовь, страсть, привязанность, что, думает уже Тэхён, похоже на Чонгука. И вместе эти цвета, сливаясь, выражает сумасшедшую любовь, безумно красивую, один раз и на всю жизнь. Тэхёну этот браслет в душу впал, в самое сердце запал, да так, что тот его совсем и не снимает, бережёт да лелеет. Ему, скорее, излюбилось не украшение, а Чонгук. До безумия нежный парень, с приятным запахом снежной хвои, едва уловимым, но успокающим и притягивающим конкретно одного лишь любимого омегу. И, наверно, думает Тэхён, это любовь. Его любовь к старшему альфе.«…»
Спустя добрые десять минут, сминая розоватый джойстик в руках, и в суматохе перебирая всякие кнопочки, захватывая их мощной силой и между этим хмуря брови и зажëвывая зубками нижнюю губу, Ким слышит звук, уже не первый раз, и решается оповестить об этом Чонгука, которому затем приходится полностью забить на игру, а потом и вовсе сбросить джойстик в кресло.«…»
Если подробнее говорить о парнях, то Тэхён и Чонгук — старые друзья, делившие всю жизнь одну парту, которые не так давно выпустились со своей школы. И пусть во время средней им пришлось на некоторое время разлучиться — Тэхён переехал учиться в Великобританию, но даже через такое, казалось бы, разъединяющее двух людей событие, они не потеряли друг-друга, а только наоборот укрепили свои связи. Тэхён часто и обильно заваливал Чона долгими разговорами, фотографиями и сообщениями (что дало толчок развитию недосыпа у Чонгука). А позже, уже вновь в старшей школе, когда Ким вернулся из королевства, один из парней, а именно Чонгук, заметил что сердце отчего-то намного-намного быстрее стало биться рядом с лучшим другом, чаще пропускает удары при чужой квадратной улыбке, понял, что для спокойствия душе нужна одна лишь светлая макушка любимого омеги. Но рушить такую надëжную дружбу, тëплую, прошедшую через все невзгоды, своими странными и порой навязчивами, но безумно красивыми чувствами Чон не решился, думая что со временем лёгкая симпатия (которая, в конечном итоге, вылилась парням неожиданной истинностью, тест на которую сделали оба парня буквально два месяца назад, иначе говоря — пожизненной пыткой, моногамией. Парни, конечно, пытались не обращать на это внимания, но как можно не обращать свой интерес на того, кто самой только судьбой предназначен только тебе одному?) быстро пройдёт, ибо прекрасно понимал, что в такого как Ким сложно не влюбиться. Тэхён изысканно сложен, а именно: Правильным омежьим телом, сексуальными пропорциями со сладкими, упругими бёдрами и красивой задницей, которую Тэхён уж слишком любит обтягивать скинни-джинсами, в которых фигура парня становится ещё заметней. А что уже говорить о подчеркнутой узкой талии, которая становится такой, какую только и хочется, что припечатать к стене, блуждая руками по мягкому телу, проникнуть под футболку, обтрагивая нежную кожу прямым контактом, а потом перемещать ловкие руки на мясистые ягодицы, поочерёдно переминая. Нельзя не отметить изящные, выразительные плечи, тонкую лебединую шейку, выступающие позвонки на гибкой спинке, которую многим хотелось-бы увидеть под собой, извивающуюся и выгибающуюся при каждом внезапном толчке. В этих «многих» входит и Чонгук, ведь тот нагло соврëт, если скажет что не хочет это видеть, ведь тот представляет именно эти ангельские параметры, содрагающиеся под крупным, массивным Чонгуковым телом, (которое, кстати, он очень хорошо смог подкачать. Стал таким «старшеклассником мечты» на которых мы глазели в начальной — средней школе) буквально каждую ночь, и провоцирует этим крепчайший стояк, который придётся устранять теми же фантазиями — не стыдясь всхлипывая имя Тэхёна в ладонь. Нет ну а что, кто Тэхёну разрешал быть таким… Нереальным, таким, как на картинах самых талантливых художников. Хоть Чон всë-таки думает, что Ким выше всего этого исскуства, что никто не сможет передать омежьей красоты. Чонгук, вздыхая, думает что любовь альфы невзаимна (видимо, тот ещё не до конца признал свою истинность с омегой) но сам и в упор не замечает ответные поползновения и намёки Тэхёна, который засматривается на Чонгука, пожалуй, раньше чем сам альфа начал приглядывать за тем. Особенно это выделяется если вспомнить ситуацию с недавней течкой Кима, когда тот отпускать альфу от себя на метр и не думал. Постоянно просился к нему в объятия, мягко ластился к чужим рукам, нежился, объясняя это тем, что инстинкты контролировать не может. Мол, омеге нужен альфа и никак иначе. А ведь то, Чонгук его истинный человек — ещё больше облегчает боли во время течек, внутренней омега успокаивается, когда рядом ощущает знакомый, родной только ему запах. Чону, правда, сносило крышу от таких действий от омеги, от постоянных объятий и резкой прилипчивости, вовсе не навязчивой. От сладкого, но не приторного аромата омеги, от картины свернувшегося в альфьих объятиях комочке нежности, слегка подрагивающем при болях в животике. Чону было невероятно тяжко сдерживать себя: Не целовать притягивающие, пухловатые губки, не нежить в своей хватке, не поглаживать плоский животик от болей. Внутренний волк в альфе всё чувствует, всё понимает и хочет омегу, прекрасно осознаëт предначертанность двух глупых и влюблённых, но не понимающих этого людей.«…»
— Эй, Чонгук, ты же тоже это слышал? — тихо спрашивает Тэхён у Чона, навостря ухо и думая что показалось, мол, галлюны. А ведь в самом деле пора завязывать с мортал-комбатом, Тэхёну скоро снится будет «раунд уан — файд» А тот, лишь кивнув, перекидывается взглядом с парнем и берёт под руку, осторожно перетаскивая того к двери. Мало ли кто там может быть. Отворяя вовсе незапертую дверь (что совсем неудивительно, раз Чимин взял абсолютно все ключи), Чонгук замечает маленькую чёрную коробочку прямо на коврике в квартиру, на которой знакомым для друзей почерком написано «попробуйте оба» и весёлый смайлик от бананов, под которым написано «п.с ваш дорогой Чимин у Юнги до завтрашнего дня, дом в вашем распоряжении». Ага, значит Чимин постарался.«…»
Чимин — это буквально единственный человек (за исключением, конечно, Юнги, которому омега ежедневно рассказывает о проблемах друзей, как-будто их сложные отношения — какой-то сериал, по типу «Санта-Барбары»), который в курсе о любовных траблах двоих сторон. Пак постоянно внимает о том, как Тэхёну плохо живëтся без Чонгука рядом, и о том, как этого же Чонгука ломает без любимой светленькой головки. И от этого, по его словам, конкретно вянут уши! Два влюблённых дурачка, дружащих с одним человеком — несчастное несчастье. Вот, собственно, Пачимин (так его именует даже собственный парень) и решил брать всё в свои умелые ручонки. Собственно: «как говорят у нас в Сербии, быка за рога, Чонгука за яйца» © Чимин.«…»
Внутри таинственной чёрной-пречëрной коробочки безобидно лежит шоколадка «Алëнка», торжественно упакованная в светло-голубую мишуру, с невозмутимо лежащей подле пачкой блестящих ребристых презервативов размера ХХL (наверное, размер Чонгука Паку растрепал Юнги), и чёрным, люксовым, что равно очень дорогим вибратором. — Он там че, совсем ебанулся? — гневно спрашивает Тэхён. Вопрос, конечно же, риторический. Абсолютно каждый, кто хоть раз общался с безбашенным омегой ответит сразу — да. Тэхён, уже вошедший в квартиру, и тут же с оглушительным звуком прихлопнувший ту, ошарашен настолько интимными вещами близ лежащей невинной шоколадки, оба понимают, чего добивается Пачимин, но не понимают…причем здесь шоколад? Прзервативы и вибратор вместе сочетаются, а вот сладость… Закусон к пиву после жёсткого порева? — Ой сука! — Ну его нахуй, гулять — так гулять! Тэхён грубо отламывает неровный кусок от плитки, мигом закидывая в рот, но сразу же морщась от резкого горького вкуса. — Фу блятф, ефë и алëнку-палёнку какую-то подфунул. — сморщившись, всё же проглатывает откусанный ломоть. Чонгук скептически выгнув бровь, мол, Алëнка да и горькая, где такое видано? отрывает от шоколадки не менее значительный кусман. Ким же, отложив коробку с вещичками, решает снова уткнуться в приставку, полностью забыв про этот инцидент. Совсем старик поехал, думает Тэхён о Чимине. Но спустя считанные пятнадцать минут боя в мортал комбат, Тэхён чувствует резкую, ноющую (но более приятную, спустя несколько секунд) боль в животе — Это. — Ким, на удивление, говорит сильно низким и хрипловатым голосом, что совсем не свойственно для омеги, и прокашлявшись, снова начинает — Это что такое. — Ты о чем? — откладывая джойстик обеспокоенно спрашивает Чонгук, своим взглядом выискивая потерянный чужой. — Не знаю, просто в животике. — Чон присаживается рядом, перекидывая взгляд на туловище, и осторожно укладывает тëплые ладони прямо на живот, приятно улыбаясь, заметив что омега кладёт свои маленькие ручки поверх крупных ладоней парня. — там что-то мучает. Может он меня травануть решил? — Нас, если быть точнее. — решает уточнить Чон. — Но я ничего не чувствую, Тэхён, вспоминай, что ты куш… Охх, нет, Чонгук погорячился — всё прекрасно почувствовал, в нос резко ударил усилившийся запах омеги, скрещивающийся со своим, так бывает, когда у истинных начинаются репродуктивные процессы (то есть гон и течка) в одно и то же время. Запахи партнёров перемешиваются между собой, что усиливает потребность в сексе. Дурманящий аромат сладких вишнёвых пирогов с тяжёлым, присущим для доминантых альф, коим тот и является, хвойным лесом. Гук, что начинает догадываться, подсаживается совсем близко к младшему и аккуратно, совсем легонько, начинает тереть запаховую железу на шее. Да, догадки Чонгука в миг потвердились тогда, когда Тэхён начал плавиться в чужой хватке, ластиться к грубым рукам, пока тот тëр эрогенную зону. Стимуляция усиливает возбуждение, а собственно за ним и запах феромонов. — У тебя, похоже что, опять началась течка. Как такое возможно? — А домой идти уже небезопасно. На улице так-то потемнело, сколько же альф может наброситься? — последние слова Чон еле проговаривает, не желая представлять что может случиться с течным омегой ночью. — В смысле течка? Она два месяца назад была! Минимум через полгода следующая должна быть! — Омега копошится, ходит с места на места, думая что сделать в такой ситуации. — Ты же знаешь как организм альфы действует на твой. Что-то и мне не хорошо. — Тэхён прикладывает ладонь к чужому лбу, а ведь горяч как кипяток… До Кима медленно начинает доходить… Шоколад, презервативы с жужжалкой и это дебильное «попробуйте оба» с пометкой что Почимун вернётся поздно! Близкая течка у Тэхёна, разгорячëнное состояние Чонгука, равное скорому предгону. кинув свой взгляд на коробку, а затем на Чона, младший выдал мысль: — Твою…– выждал паузу, обдумывая, стоит ли говорить своё довольно глупое предположение — мать. — значит стоит. У Чонгука тоже, как заметил Тэхён. — А что, если шоколадка, ну, с виагрой, или чем-то таки… — Чего? — Чонгук, резко оборвав чужую мысль, недоумевающе выгнул бровь. — Презервативы и вибратор, в купе с шоколадкой тебе ничего не говорят? Какое-то уж слишком странное комбо, не находишь? Типо, берёшь шоколадку, набор юного бдсмщика в подарок? — а, и ещё то, что у меня начинается течка, а у тебя гон, не? Чон, внезапно посинев, выдаёт — То есть, это шоколад нас провоцирует? — Тэхён предположительно приподнимает плечи. Действительно ничего не понятно, если это так и окажется, что шоколадка-то необычная, то зачем это всё Чимину? flashback Два месяца тому назад. — Значит, Чонгук меня тоже любит? — Ким от неуверенности прикусывает губу, кажется, разгрызет до крови. — Да! Мой маленький глупый друг, да, любит! — Пак с сарказмом начинает теребить чужие щеки, приговаривая «унюню, дошло наконец» — Я уж думал ты как пробка тупой! — заливисто смеясь тешит Чимин — и ещё я решил, что вас нужно как-то сблизить. Мы с Юнги недавно попробовали такую чумовую вещь… Она короче делает так, что у меня начинается течка, а у Юни — гон. — Так вот почему вас двоих на радаре не было! Как кролики постоянно. — Да-да, такой вот я сякой-плохой, не сказал лучшему другу, но! — но? — но за это время я придумал потряса… — не успевает Чимин договорить, как слышит раздражëнное «оо» — не думаю, что у тебя осталось бы сил думать о чём-то кроме хуя Юнги. — подмигивает Ким и негромко хихикает. — в перерывах на еду и душ вообще-то были! — с надувной обидой приговаривает Пак. — Короче, я придумал что мы сделаем! — Пак пошло улыбается и прикусывает губу — но тебе придётся пережить ещё одну течку в году. End of flashback — Мы, кажется, тут заперты. Чонгук за это время, пока Тэхён паниковал насчёт предстоящего буйства гормонов, и дрочке 24/7, тире с Чон Чонгуком, успел сходить и проверить дверь, догадываясь, что всё-таки это план Чимина. — Чимин подпер дверь какой-то… Палкой? А затем и закрыл на замок..А вдобавок ещё у нас нет ключей, он забрал все. Мы взаперти. — Будем ждать. У тебя есть подавители гона? они должны помочь… Я с течкой более-менее справлюсь, а тебе же крышу снесёт. Ещё и я течный рядом. — Таблеток нет. — Чон прячет стыдливые глаза, предельно понимая, чем им предстоит заняться накануне. Трахать лучшего друга (пусть и того, в кого влюблён до безумия) не лучшая перспектива. — и что нам остаётся делать? Нам двоим домой идти опасно. Тэхён, уже голову доломав, теперь и сам замечает внушительные параметры друга: просвечивающийся рельеф грудных мышц, впечатляющий размер эрегированного органа, маленькое пятнышко от предэякулята и на худой конец — явное желание в налитом кровью члене, очертание которого виднеется сквозь серые шорты. Совсем ничего не изменится, думает Тэхён, если он отдастся Чонгуку. Если разрешит повязать себя и поставить метку, грубо трахнуть и кончить внутрь, затем поимея ещё и вибратором вставленным в узкую дырочку. — Нет, Гуки, я кажется понял — Тэхён игриво улыбнулся и облизал влажным кончиком языка слегка засушливые губы, оставив на них небольшой блеск. И что-то Чону уже становится горячее, чем в аду, а мысли и вовсе душат. Нельзя так думать о лучшем друге, нельзя смотреть на пухлые розоватые губы, которые тот с блядским видом облизывает, нельзя думать о том, как Чонгук своими губами прикасается к чужим, ласкает и проникает внутрь, попутно нежась с анальным отверстием парня, погружая длинные пальцы внутрь, наощупь находя чувствительную простату и перенимая мягкие стоны с чужого рта в свой. Тот рысью с места вскакивает, бегом забирает всю пачку презервативов, не забывая и затупившего Чонгука. Тот опомнился лишь тогда, когда Тэхён лёг на кровать, по-глупому развратно смотря в глаза, и неаккуратно начиная расстегивать верхние пуговицы рубашки. В неярком свете комнаты, погруженной в вечерную темень, плавно переходящую в ночную, омежье тело поблëскивает от включённой подсветки на потолке. Через чур, как думает Чонгук, худое тело покрывается лёгкими мурашками от прикосновения с белым постельным бельём, в комнате стоит лёгкий холодок, мурашками покрывающий нежную кожу омеги. За мурашками последовали аккуратные вставшие соски, рельеф которых проскакивал под тканью шёлковой чёрной рубашки. Снизу на Тэхёне надеты салатовые свободные штанишки, которые в скором времени станут совершенно ненужными для пары, полетят с глаз долой в угол комнаты. Гладкое, слегка скользящее тело омеги приятно начало обнажаться, ранний поход в горячий тщательный душ сохранил на теле свою упругость и мягкость, которая как раз по душе Чонгуку. — Раз в больнице говорят, что первый секс поможет справиться с болью и желанием во время течки — пусть оно так и будет. Снимай штаны — в быстром темпе пытается справиться с вечно не поддающимися пуговицами, трясущимися пальцами, Тэхён только усложнил задачу, одна застёжка не выдержала скорого напора Кима и благополучно, со звуком, покатилась на пол. Чонгук, неверяще в данную картину, что его лучший друг сейчас готовиться лечь под него, под Чонгука! Вобрать его член и узел прямо в себя! Решает протереть глаза, протрезветь так сказать, как видит что тот начинает дрожащими руками расстегивать уже нижние пуговицы. — Малыш, тише, стой. У меня же ещё не начался гон. — начал останавливать альфа, оттаскивающими движениями хватая руки Тэхёна от бедных пуговичек. — и что? — глупым, спутанным и слегка непонимающим взглядом, полным возбуждения и желания, Тэхён блуждает по чужому телу. Тэхёну нужно… Остановиться? Он снова понял что-то не так и сглупил? — Без гона нам придётся заняться сексом ещё раз, и ещё раз, и ещё раз. Пока мы не разработаем тебя к сцепке, Тэхён, пойми меня — Ты меня совсем не хочешь? — с жалобным, расстерянным взором, совсем нежно и тихо проговоривает омега. Боится быть отвергнутым. Из-под почти что расстёгнутой рубашки показалась маленькая, блестяще розовая бусинка соска в эрекционном состоянии. В полумраке комнаты тело омеги сверкает в голубоватом свете от подстветки, свеча на бархатную, молочную кожу сексуальным блеском. Чонгук едва заметно провёл шершавым языком по уголку нижней губы, инстинктивно. Борется с разными чувствами, и победу, вроде как, не одержит. С одной стороны — ты всем сердцем любишь одного парня, который, чëрт его побрал, предначертан тебе самой судьбой, прямо говоря: ты и он — чëртовы неразлучники, и любить вы можете только друг-друга, но как же его, Чонгука, дерëт поглощающее чувство вины. Испортить этого нежненького, милого и невинного парня одними только потребностями? И пускай, что Ким сам сейчас лезет к Чону штаны, требуя секса и сцепки. Сам расстегивает рубашку и обнажает своё тело, показывая что да, готов, хочет. Да и ведь Тэхён правда хочет, ещё как хочет, до влажного пятнышка естественной смазки на кружевном бельё, до поджатых и сведённых вместе ножек, до сочащегося крохотного члена, который уже дрожит от нехватки разрядки. Хочет ровно также как и Чонгук, но у Чонгука внутри, в самом сердце, план на счастливое будущее с этим омегой, на милый мандариновый домик в глуши леса, на маленьких альфочку и омежку, которых Тэхён будет вынашивать под своим маленьким сердечком, на ласковые и нежные поцелуи, жёсткую близость. Но хочет ли Тэхён этот план с ЧОНГУКОМ? На лбу Чона выступает предательская капелька пота, чувств слишком много, отрицательных больше. Взвесив все за и против, Чонгук решается на отчаянное решение, возможно, самое безумное в его жизни. Он мотает головой из стороны в сторону. — Ты даже не представляешь как я тебя хочу. — И да, сильно, хочет взять омегу, давящие на член шорты это подтверждают. А ещё игривая улыбка и тяжёлое дыхание, беглый взгляд, от губ до паха, и конечно же, по-собственнически сжимающая чужую талию рука. — Если бы не наша обоюдная глупость, мы могли уже несколько лет быть вместе. Чонгук оглаживает худые бёдра, слегка сжимая их в некоторых местах, проходится по выпирающей тазовой косточке, легонько сдавливая в ладонях и её, быстрыми и ловкими движениями переходя во внутреннюю сторону бедра, прямо у паха поглаживая ляжку, одновременно, с этим горячо дыша на шею, оставляя лёгкие, еле прикасающиеся к нежной коже, поцелуи. Местами делая лёгкий укус, не такой, как засос, а простой прикус зубами, после которого Чон принимается зализывать это место. Далее решает брать инициативу в свои руки, а потом Тэхёна. — Моё. Ты полностью моё — обозначает границы, метит поцелуями шею, на что Тэхён удовлетворённо мычит. Медленно переходя к возбуждённыму подтекающему паху, проводя торопливой рукой от ляжки к интимной зоне, начиная поглаживать уже её, вместе с этим хватаясь за резинку салатовых свободных штанов, поддевая их с сильно промокшим нижнем бельём и подхватывая чужие ножки и попку, для того чтобы отделить ненужную одежду от желанного тела, Чон облизывается и прикусывает губу, смотря на то, что скоро будет брать. Предпочитая оставить не до конца расстёгнутую чëрную рубашку на омеге, старший приглядывается к соскам, начиная теребить один, трогает и трогает одну бусинку, решая проверить насколько маленькая бисеринка будет вкусной, прикасается к ней языком. Вылизывает грудь, заглядывая в глаза и чувствуя отзывчивость омеги, который с каждого прикосновения дрожит как ошпаренный, словно никто его и просто не касался, за все девятнадцать лет своей жизни. Чонгук делает всё медленно, с упоением наблюдяя за каждым движением омеги. Торопиться им незачем, они предоставлены друг для друга. Больше никто им и не нужен. Чон выбирает доставить удовольствие сначала омеге, который течет с каждого действия альфы, судя по большому количеству естественной смазки, скопившейся между ягодиц Тэхёна, сладко стекающей и липнущей к ножкам. Тягучая жидкость пахнет вишней, да так сводяще с ума, что отчего-то у Чона пробегается по телу новая волна мурашек. Омегу хочется дико, жёстко и безнравно, вгонять член в чужой рот, наблюдая за припухлостью губ, слюнкой, стекающей по подбородку, что заводит похлеще любых порнофильмов, хочется пялить на то, как еще ниже прогибается парень, чувствуя в своем животике вибрацию, пока Чонгук трахает его прямо с жужжащим другом внутри. Но сейчас светловолосый нуждается в удовольствии гораздо сильнее. Чон приподнимает бёдра младшего, и перемещает их на свой скучающий пах, одной рукой придерживая за талию, а другой обтрагивая упругие, но мягкие половинки. Тэхён же обвивает чужую шею, сам того не понимая, проходит бёдрами по члену из раза в раз, безостановки трётся, елозит. После хриплого, горлового рычания альфы, парень начинает стараться проезжать именно по вставшему члену, понимая что от необходимого мужчине трения возбуждается и сам. Чон, в свою очередь, на тщетные попытки младшего завести альфу до безумия, хрипит и дышит рвано, горячо на ухо: — как же ты сильно течёшь, только для меня… — Чонгук проводит одной кистью между ягодиц, кружит одним пальцом на входе, легко, ненавязчиво придавливая пальцем сфинктер, а другой рукой тяжело, почти до боли шлёпая половинку. Дразнится и растирает сладкую смазку вокруг пальца, массирует сладкую дырочку. На слове «меня» резко входит в узкое нутро омеги на всю фалангу, за что получает громкий, явно полный удовольствия стон и дрожание по всему омежьему телу. Тэхёна от нового чувства наполненности приятно выгибает навстречу пальцам, он закусывает губу и в голос стонет, ложа голову на крупное плечо альфы. Можно сказать, что сейчас удовольствия от самих пальцев он не получает, но получает его от игры с соском и от горячего дыхания на шее. Знает, что Чон на взводе, возбуждëн больше некуда, но ласкает омегу, растягивает под свой размер. Чонгуку уже туманит мозг гон, начавшийся во время, когда поблизости есть любимый омега. — Не похоже, что ты хоть раз трогал себя именно здесь. Вставлял в себя хотя бы пальчик? Мм? Такой узкий и влажный. Чонгук ждёт ответ и снова делает толчок пальцем внутрь, а Тэхён на это, лишь стыдливо простанывает нежное, дрожащее «нет… ты..п-первый» — Ты же мастурбируешь? Дотрагиваешься до своего крохотного члена, малыш? — Снова заводящий вопрос, на который омега лишь отрицательно качает головой из стороны в сторону. — Получается вся эта красота ещё нетронута? Даже сам себя не трогал… И как ты дожил до своих девятнадцати, раз ещё не ласкал себя вот здесь? — Чонгук неожиданно начинает двигаться, то входить в отверстие, трахая мокрую дырочку всё быстрее и быстрее, то выходить, прислушиваясь к тихому, неровному дыханию, и чувствуя маленькие, скребущие его спину пальчики, Тэхён места себе не находит от удовольствия, поэтому и ëрзает от нового чувства, а Чон понимает что тот просто-напросто взрывается от чуждых ему ощущений, поэтому разрешает себя царапать. — весь только мой. Ты же ещё девственник. Я буду у тебя первым. Как же тебе будет приятно чувствовать в себе меня. Наверняка в твоём животике будет виден выпирающий бугорок моего члена, а потом и узел.м-м. Я совсем не понимаю как ты проводил течки без чего-нибудь внутри себя. — водит носом по шее, дотрагивается и вдыхает сладкий аромат вишни. Переходит на более быстрый резкий темп, уже внимательнее относиться к ласке, как-будто пытается что-то найти… — Мн..аах! Ч-чонгук..— Нашёл. — Течёшь как шлюшка, неужели так хочешь меня? — Тэхён, тяжело дыша, кивает с тихим «х-хочу» — Хороший мальчик. Я должен разработать твою дырочку лучше, чтобы ты принял меня во всю длину. — С придыханием облизывает шею. Очень горячо. Обжигает. Чонгук, улыбаясь, начинает проходить по заветному комочку нервов из раза в раз, чувствуя как попка парня суматошно приподнимается от наслаждения. В Тэхёне всё мокро и влажно, никакая смазка им и не нужна. Омега настолько сильно потёк, что хлюпающая липкая жидкость стекает по бёдрам, пачкает руки Чона и простынь, но ему, судя по всему, совсем плевать на это. Когда Тэхёна начинает уже предоргазменно потрясывать от одного лишь пальца, Чонгук понимает, готов ко второму. Тот выходит, на что получает недовольный омежий вздох, но затем, резко вставив уже два влажных от смазки пальца, смотрит на то, как его омега трясётся от выносящего удовольствия. Чонгук грубо, не церемонясь, входит полностью, во всю длину, наблюдая как Тэхён снова заламывает брови и глубоко, в голос, стонет, изгибается в спине и сжимает чужие пальцы внутри себя. Раздаётся грубый шлепок по заднице, отрезвляющий, и Тэхёна прошибает удовольствием как током, пока он пытается обдумать слова Чонгука о бугорке внутри себя. Правда-ли член Чонгука настолько большой? Ещё один толчок по простате — и Тэхён изольется в чужую руку, позорно, но сладко. Чонгук вытаскивает пальцы, и слизывает с них сладкую естественную смазку, чувствуя смущение Тэхёна. Конечно, тот будет смущаться, Чон прожигает взглядом, облизывает испачканные пальцы и так грешно смотрит Киму прямо в душу, в глаза! Лижет его смазку и смотрит. Это ведь преступление, быть таким сексуальным. Закончив с ласками, а точнее с подготовкой к полноценному сексу, тот перекладывает Кима на живот, приподнимая чужой зад, и приказывая держать его так, ровно, на что Тэхён нетерпеливо легонько подвиливает бёдрами. Призывающе поскуливает поскорее желая ощутить в себе массивное альфье достоинство. У Чона в глазах огонëк сверкает, ферверки взрываются, чëртики маленькие на остатке рассудка пляшут. Гон сейчас в самом разгаре, ночь будет жаркая и очень длинная, пока у двоих сил не кончится трахаться как кролики, от этого спасёт только сцепка…несколько раз. Точно, узел Чонгука поможет им двоим, по-крайней мере альфа так и думает. Член заинтересовано подергивает от действий омеги и Чонгук решается посадить того к себе на бёдра, вместо позы догги-стайл, так контролировать первый оргазм младшего будет легче. — Мой сладкий, хочешь попрыгать на мне? — Тянет, обхватывает чужие ягодицы и сжимает мощно — Садись на мой член. Тэхён трëтся входом о чужой пах, заключённый в обтягивающих шортиках, оценивающе примеряется, разглядывает форму налитого кровью члена. — Гуки, я слишком узкий для тебя.не войдёт… — Ложись на меня. — Чонгук привстает, расстегивая ширинку и спуская бесящую одежду с бёдер, опуская их в самый пол. Быстро расскатывает латекс по члену и снова берёт омегу на свои бёдра. Альфа вглядывается парню в душу, но уже не так как до этого, а Тэхён думает, до чего же тёмные, как смерть, карамельные глаза пленяют. Взгляд у Чонгука особенный, особенный только к Тэхёну. К нему он пропитан нежностью, любовью. И как, спрашивается, глупый омега этого раньше не замечал? Чон же его, буквально, взглядом одним лишь раздевает и тут же зацеловывает нежно. Тэхен укладывается на крупное горячее тело, кладёт руки на плечи и ждет остальных указаний. Взглядом спрашивая, «что мне делать дальше?» А Чону в это время башню срывает, от того, как его омега так податливо слушается своего альфу, стелится на нём, показывает как готовится принимать в себя во всю длину, сравнивая этот опыт со входом пальцами. Тэхён, ложась на Чонгука, будучи в позе наездника, оборачивается и смотрит, как в его мягкую плоть медленно погружается чужое массивное естество. Член по-блядски искушающе входит в тело, по самые яйца, пропадает по основание в анале омеги. Чонгук делает сильный толчок, до упора, до шлепка мошонки об нежную попку омеги, и смотрит как брови блондина по-шлюшечьи заламываются, от блаженства, а само тело, позвоночник, призывающе выгибаются, из-за чего Чона безумно сжимает. Старший, не желая прекращать эту картину, делает ещё один резкий толчок, слыша сладкое, протяжное «Гуки», которое Тэхён скулит от новых чувств. Тот сразу хватается руками под ягодицами парня, ощутимо сжимая сильнами мышцами. Омегу распирает от большого предмета внутри, стенки расширяются, готовясь принимать ещё и набухающий узел. Тэхён стонет, да так, что начинает задыхаться, казалось бы что он буквально умоляет, но под каждый толчок раздаётся дикий, полный удовольствия скулёж, просящий быть быстрее, заставляющий с каждым разом прогибать своё тело в спине. Младший насаживается на бёдра ответно, припрыгивает ритмичным толчкам бёдрами со стороны Чонгука. Стон с дрожью, с безумием и невероятным удовольствием, что душит каждую клеточку тела возлюбленных. Бугорок члена действительно выпирает в животике, омега кладёт ладонь на эту часть тела, как ощущает что плоть внутри делает ещё один медленный толчок бёдрами, заставляя руку, придавливающую головку члена, немного шевелиться. Чонгук рычит, смотря на то, как его член входит в худую попку. — Охх.– старший ещё больше гнёт на спину, под другим углом вбивать омегу в себя ещё приятнее. Толчок приходиться прямо по простате, Тэхён так возбуждённо скулит, что Чонгук делает несколько грубых, бешенных толчков в момент, на что омегу уносит в удовольствии, он прижимается к чужой шее, и под эйфорией делает внушительный укус, на что альфа лишь усмехается, показывая своё удовольствие от действий. — Ты же мне не можешь поставить метку — Чона это конкретно веселит. — Не могу. Но ты мне можешь — Тэхён, робко проговорив каждое слово, делает упор на своей шее, отворачивая её с головой вверх, показывая, что готов к укусу. Чону крышу сносит, хочет же присвоить это чудо себе. Сделать своим раз и навсегда, пусть Тэхён и так принадлежит альфе. — Хочешь мою метку? — Да. — мнётся Тэхён. — Проси. — Чонгук изводит, на время прекращая толчки, выходя из омеги. Светловолосый же, увидев этот жест, и ощутив неприятное чувство пустоты в себе, просит. — Пожалуйста. — с тихой нежностью проговаривает, сминается. — Проси лучше — Приподнимает чужой подбородок, призывая смотреть глаза в глаза. — Пожалуйста, оставь мне… — делает небольшую паузу, обдумывает, нужно ли это им? Омежья сущность приняла в себя Чонгука, позволила войти, и дала возможность оставить тому свой тяжкий запах, смешав его с нежным омежьим, а возможно и дасть им новый аромат. — Оставь мне свою метку, я хочу её. Чонгук кивает, задумывается, но укуса не следует, сделает позже… Чонгук резко входит в Тэхёна, на что Ким, неожидая такой приятной реакции, подносит ручку к своему маленькому члену, уже захотя ускорить новое удовольствие, за что получает внушительный шлепок по ягодице. — Нельзя, мы без рук. — говорит Чонгук и хрипит, делая победный толчок затем прижимая к своему телу чужое податливое, вдавливая в себя. Обращает внимание на суетливые глаза, скрытые под массивной белой чёлкой, его светлая макушка прямо сейчас стонет от удовольствия, наталкиваясь на член бёдрами. Чонгук прикасается к омежьим губам, сминает нижнюю и глубоко рычит, ощущая резкую сдавленность. Тэхён обессилено кончает и резко сжимает собой член альфы. — Боже..какой же ты узкий. Так сжал меня, умница, — выдерживает паузу, оценивает расслабленное, полное удовольствия тело омеги — но мы ещё не закончили, я хочу повязать тебя. Тэхён всё ещё блаженно стелится и тихонько подскуливает, но услышав чужие слова, встаёт в коленно-локтевую, за что получает благодарный шлепок по заднице. — Блять, Тэхён, знал бы ты как я хочу оставить тебе метку, трахнуть и сцепить, живого места на тебе не оставить. — Чонгук прессует его тело своим, рычит в шею и горячо одаривает её грубыми поцелуями-укусами. Крышу совсем снесло. — Гуки. — Тэхён подаёт голос, как-будто спрашивая разрешение на дальнейшие слова — М-м? — Сядь, пожалуйста. — омега ласково мнётся, а Чонгук и не понимает что тот хочет сделать, но послушно садиться на край кровати, широко раздвинув ноги и положив между них руки, но не прикрывая достоинство. Тэхён, мило улыбнулся, на что Чон смотрит, и думает, что Тэхён в прошлой жизни явно был демоном, или на худой конец суккубом, ибо нельзя настолько мило улыбаться и преданно смотреть в глаза, а потом обхватывать своими губами головку члена, всасывая её и стеснительно заглядывая в глаза, помогая своей рукой у основания члена, легонько подрачивая тому, а Тэхён это и делает. — Ты куда так разогнался — Чонгук рычит, глухо стонет от одного лишь рта Тэхёна. Чонгук, неожиданно вспомнив про ещё одну вещь в коробке, весело обходит Тэхёна, кинув быстрое «жди» и потрепав по светлой макушке.«...»
Чимин, сидя у Юнги на коленях, поддаётся своими губами к чужим, разрешая себе малую дерзость, прикусить нижнюю до кровки, а затем слизать. — Как ты думаешь, чем они сейчас занимаются? — Тем же, чем мы занимались десять минут назад. — Юнги даёт закурить Чимину со своих рук, после чувствуя как тот сексуально выдыхает дым в свой рот, и лишь усмехается действиям своего омеги. — Мы можем сделать это ещё раз. — На ещё раз у нас нет презервативов — Юнги жмёт плечами и дальше принимается за сигару. — На этот случай у тебя есть пальцы и язык, а у меня рот — Сказанное Чимином вызывает лёгкий интерес у члена курящего парня. — Дразнишь меня? — потушив сигарету в пепельницу, Мин слегка оттряхивает руками пепел между собой и мёртвой хваткой цепляется за ягодицы парня, сидящего у него на коленях. — А ты запрещаешь? — Нет, но ты рискуешь быть затраханным в этот блядский ротик по основание. На это изъявление Чимин лишь слегка смеётся, продолжая тему о парнях в его доме. — Но мне правда интересно, вдруг, вместо того, что мы планировали с ними сделать, они сейчас поубивают друг-друга? — Ты слишком заинтересован чужой жизнью, я просто уверен, лет через пять ты увидишь своих драгоценных племянников, чонгунят и тэхëнят. А ещё через лет так десять, и у нас будут свои. Понесëшь от меня, омежка? — Люблю тебя — Чимин поддаётся к чужим губам нежно, переминает нижнюю и чувствуя ответ на свои действия, язык во рту, проходящий по сначала нижнему ряду зубов, далее переходя к самому языку, сплетая их между собой. — и я тебя, милый.«...»
Смотря на возвращающегося к кровати Чонгука, Ким млеет, и как такая штуковина поместится внутрь?! Немыслимо. У Чона в руке — тот самый чёрный выбратор, который нужно вставлять внутрь себя. Темноволосый вертит, стараясь понять как включить его, но затем нажимает на огромную кнопку посередине, и видит как аппарат жужжит и подобно самому члену двигается туда-обратно. В управлении разобрался, ага. Осталось бы теперь найти телефон, чтобы включить нужную мощность. Приложение находится довольно быстро, но Тэхён уже успел истечь смазкой на пол, теперь буквально всё смазанно белой жидкостью пахнущей вишнёвыми пирогами, это, конечно радует. Но не всех, например Тэхёна, которому чуточку стыдно сношаться как кролик в квартире лучшего друга. Но спустя несколько секунд, Тэхён ощущает чрезмерно резкое удовольствие, вибратор внутри подёргивается как и сам член, почти такой же, как и у Чонгука, думает Тэхён, уперевшись руками на край кровати, глубоко прогнувшись, и постоянно ëрзая от попадания по простате. Чонгук ждёт, но не хочет отвлекать от привыкания к игрушке, ждёт когда Тэхён сам начнёт ласку уже с Чоном, и светловолосый начинает. Взяв член в две руки у основания, Тэхён проводит язычком по стволу, призывно заглядывая в глаза, и ощущая внутри себя приятную вибрацию. Эмоции переполняют и омега стонет протяжно, словно скулит. Облизывает головку как мороженное, лижит и всё также, сучонок, смотрит в глаза. Решается взять во всю длину в рот, расслабляет горло и начинает вбирать щëки в себя, затем опускаясь полностью, стараясь сдерживать рвотный рефлекс и не обращать внимания на скопившиеся в уголках глаз слëзы, а Чонгук уже чувствует скорую разрядку, поэтому достаёт телефон и что-то там жмёт, от чего у Тэхёна сразу округляются глаза, и он вынуждается отстранится от манящего члена, смотря на протяжённую струйку слюны от головки, постарался так постарался. — Я скоро кончу, просто возьми в рот, глубоко. Я позабочусь о твоём оргазме. Тэхен кивает, но всё равно постоянно приподнимает попку. Настолько хорошо, что даже нереалистично. — Расслабь горло, ни о чем не думай — Чон командует, зарывает длинные пальцы в светлую макушку и довольно быстро начинает шевелить ею к члену, попутно добавляя скорости к штуке находящейся в Тэхёне, и приглушённо, почти тихо рыча, но осязаемо для Тэхёна, тот чувствует вибрацию от рычания во рту, и это ему, кстати, льстит, что своя же глотка доставляет уйму удовольствия своему партнёру. Тэхён чувствует как игрушка в себе начинает снова быстрее вибрировать, задевая своими краями простату, входить полностью в анал, что только очертания меж ягодиц видны. Чонгук начинает энергичнее долбится в рот, обеими руками сдерживая голову Тэхёна, пальцами перебирая светлые пряди волос, помогая себе уже бёдрами, но не забывая и про удовольствие омеги. Влажный от скопившейся слюны рот, пухлые, слегка красные губы, быстрый язык, который всë быстрее и быстрее начинает скользить по стволу члена, всё это так правильно смотрится, именно у достоинства Чона они и должны находится. — Умница, смотри на меня — Чонгук гортанно стонет, от настолько выносящего мозг удовольствия, пока у Тэхёна скатываются маленькие слезинки с глаз, но он всё также стонет от вибрации в себе, и также принимает во всю глотку, с лёгким смущением продолжая зрительный контакт. Чонгук двигает бёдрами навстречу, уже совсем заплываясь в своём удовольствии, берет его в глотку всё глубже, быстрее, ускоряя темп раз за разом, с каждым толчком глухо рыча. Киму становится тяжело дышать, всё больше принимая в себя большой член, но постепенно начиная играться с мошонкой пальцами, перебирая и перекатывая их в руках, пока Чонгук немо задыхается. Оба уже на пике, ещё чуть-чуть и… Тэхён резко сжимается и скулит, затем чувствуя в глотке приятную кисловатую жидкость, Чонгук кончил ему прямо в горло, а тот и не против, слизал всё до последней капли. Чон настолько обильно закончил в омегу, что кажется, спермы в организме больше не осталось, такое уж энергозатратное дело. — Ты же девственник, как ты научился так хорошо сосать? — Чонгук, наверно, полностью озадачен этим вопросом. Неужели его омегу кто-то трогал до него? — Смотрел порно и читал статьи о минете — Понял. Тэхён, словно читая чужие мысли, ложиться на кровать, в его любимую миссионерскую позу, легонько подогнув и разведя ноги, между которыми сейчас находится Чонгук, и рычит ему в шею, всё ещё пытаясь отдышаться: — Рубашка нам больше не понадобится. Чон целует, оставляет лёгкие прикусывания, облизывает запаховую железу, приятно ощущая на языке и в носу запах вишни. Ради этого Чон готов хоть каждый час вытрахивать из омеги всю сущность, он ещё давно понял, что аромат младшего — это что-то невероятное. Закончив с шеей, тот переходит к полу-расстëгнутой рубашке, окончательно снимая эту ненужную, преграждающую ткань. Неожиданно для омеги, тот припадает к бледно-розовым соскам, посасывает их и накапливает туда слюну, Тэхён ещё больше удивляется, когда понимает что длинные пальцы снова в нём, снова прикасаются к простате и доводят до приятного исступления. Уступив языку пальцы другой руки, Чонгук начал быстро теребить сосок из стороны в стороны, а Тэхён жаться от удовольствия, пока его партнёр сжимает грудь, и обсасывает бусинку. После манипуляции, возбуждение в голове Тэхёна засело на всю мощь, что тот аж потянул руку к своему члену, но получил лёгкий удар по ней, опомнившись что альфа сам должен довести омегу до оргазма. А Чонгук и доводит. Мастерски перетирает сосок, оставляя лёгкие поцелуи на груди, плавно перетекающей к плоскому животу, в некоторых местах легонько оставляет засосы, которые опечатываются сначала красными, лопнувшими капиллярами, и только потом превращаются в свой привычный нам приятный вид хорошего секса, обретающий сине-фиолетовые пятна. Тэхён нежно всхлипывает, уже не в силах совладать с собой. — Гуки. Я скоро кончу. Чонгук, на это, резко перестаёт как-либо стимулировать оргазм Кима, и только разводит шире ноги Тэхёна, снова надевая презерватив и погружаясь между ними, привставляя твёрдый член ко влажному входу, медленно вводя его в анал, и вновь наблюдая за заламывающимися бровями. Тэхёну приятно чувствовать в себе размер Чона, крупный и длинный, ровный. Первый толчок самый сногсшибательный, Чонгук аккуратно вталкивается в уже по-немногу разработанную для него дырочку, чувствуя как Тэхён сжимает его своей узостью, и тихо порыкивает, полностью придавливая того своим телом. — Блять, как же ты меня сжимаешь. — Это приятно? — Тэхён с новым аккуратным толчком начинает сжимать простынь, тихонько обнимая торс Чонгука своими ногами и приподнимаясь от ритмичных, пока медленных, толчков. Под новым углом Чонгук каждый раз попадает прямо по заветной точке джи, отчего Тэхёну уже сносит башню, никогда не было так хорошо. — Ещё как, особенно в тебе — Ты хочешь кончить в меня? — Кончу. — Я сделаю это не один раз, но сначала нас ждёт сцепка, ты же хочешь мой узел, да? — выжидает паузу и смотри на расстерянное, смущëнное лицо омеги — а может ты хочешь каждый день чувствовать в себе мой член и изнывать от удовольствия, мм? — хочу. — Тэхён мнётся, такое отношение к нему развращает — Тогда потерпи, малыш — на этих словах Чонгук начинает ускорять темп, чувствуя как омега вбивается в кровать своим телом, но кайфует от приятного ощущения. Тэхен скулит и выгибается, ощущая в себе помимо толстого члена, который втрахивает его в кровать как суку, но и жужжащий вибратор подле ануса, помогающий удвоить удовольствие омеги своей вибрацией. Чонгук заполняет его полностью, ощущая как Тэхён изредка сжимает ягодицы и задерживает дыхание. Ритмичные толчки выбивают такие же ритмичные вздохи двоих, две души сливаются в одну и телом, и самой этой душой. Тэхён принадлежит Чонгуку, пока тот оставляет всего себя Киму. Любовь, скрытая под толщей масок, наконец-то открылась двоим, пусть и в такой форме. — Я тебя люблю — Тэхён задыхается, поддаётся телом навстречу чужим бёдрам, расплывается в удовольствии и просит не останавливаться. Первое признание Тэхёна, скомканное и непонятное, но красивое. Ким выдыхает его в губы партнёра, смыкаясь с чужими, ласкает сначала нижнюю, а потом чувствует ответную инициативу. Юркий язык во рту, проходящий сначала по ряду зубов, а затем сплетающийся с языком Кима. Стонет в поцелуи и утопает в пронзающем желании. Чонгука ему мало. Ему нужно ещё, больше, дольше, приятнее. Хочет всего, почувствовать, носить под сердцем его частичку, нового маленького человечка. Тэхён дугой выгибается, чувствует как тяжело вскользает внутрь вибратор, ласкающий его, и останавливаются толчки. Кончили оба, к члену Чонгука помимо сдавливающего ощущения добавляется ещё и вибрация, приносящая удовольствие двоим. Но Чонгук не собирается останавливаться, отойдя от быстрого наслаждения, возобновляет толчки и выбивает из Тэхёна новые стоны и всхлипы, Чон перекидывает взгляд на покрасневшую головку маленького члена Кима, смотря на белёсую полоску спермы на плоском животе, делает крайние пять толчков и берётся за член, проводя крупной ладонью по крохотной плоти. — Да, пожалуйста, боже — Скулит и хныкает, поглаживая руку Чона. И снова кончает. Сил не остаётся у двоих, и Чонгук, позволяя сцепку, не выходит из омеги. Ложиться прямо на крохотное, дрожащее тело, и укладывая свои губы на чужие, целует лениво, но приятно. Постоянно дрожа от кратких, но током прошибающих оргазмов, Чонгук укладывает ладонь на чужой живот, чувствуя себя, выпирающий член и свой узел. Разряды спермы обильно наполняют чужой анал, благо, в презервативе Тэхён не забеременеет раньше. Хоть Чонгук уже и хочет деток от омеги. Ни о чем не жалеет, первое признание в любви в сердце до смерти сохранит. Заканчивая узел, Чонгук выходит из омеги и смотрит на вытекающую из сокращающегося анала струйку естественной смазки, улыбается и притирает её внутрь, снова вталкивая два пальца и нащупывая простату. Легонько нажимает, ощущает как Тэхёна дрожью пробирает, а из крохотного члена течёт сперма. Вытерев руку об своё обнажëнное бедро, перекладывает омегу на альфью грудь, ближе к сердцу, чтобы тот слышал и чувствовал, для кого оно бьётся, тем более так сильно. — Тэхён — тот, лёжа на родной, мягкой и часто вздымающейся груди, вдыхая любимый запах, легонько поднимает голову вверх, и издаёт жалобное, но полное удовольствия «мм?» — Будь моим, в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и… Тэхён молниеносно спохватился, слез с кровати и прямо обнажённым помчался на кухню, даже не прикрыв самое сокровенное, на что Чонгук игриво улыбнулся. В руке Тэхён держит два сладеньких бублика. — Бублики? — Тэхён улыбнулся. — Пока смерть не разлучит нас. — Тэхён торжественно надевает на чужой безымянный палец кольцо из бублика, пока Чонгук делает тоже самое, аккуратно продевая колечко в маленький пальчик. — Люблю тебя, невероятно сильно люблю — Чонгук, по закону жанра, целует того ненавязчиво, нежно, с трепетом и лаской, аккуратно переминает чужие персиковые губы, всасывает одну и легонько прикусывает, на что Тэхён улыбается прямо в поцелуй. — Каждую частичку твоего тельца люблю, моя нежность — после этих слов, Чон начинает гладить чужую щëку, любовно всматриваясь в омежьи глаза, блестящие от ласки. Тэхён смущëнно ластится к руке, трётся об неё, и уже также поглядывает в глаза. — И я тебя, дорогой, очень люблю. После этих слов, Чонгук, перекидывает омегу на спину, и заглядывая в глаза, начинает переходить к шее, далее оставив на ней алую метку. Пометил, сделал своим, прикрепил к себе навсегда. – Продолжим, или ещё отдохнём? – Тэхён целует. И будет целовать всю оставшуюся жизнь, это теперь только его человек, чему оба рады. Получается, их двоих свела одна лишь горькая шоколадка…или, дело в чëм-то другом?