Метр на метр вдвоем

Тараканы бегают по стенам, перебирая небольшими лапками и оставляя еле видные пятна, которые на фоне с остальной грязью можно было считать ничем. Стены покрылись налетом и желтыми следами неясного происхождения. Ричард шутил: "хорошо что не белые," и от этого мне хотелось смеяться и плакать одновременно. С Ричардом всё это пережить было легче, его глупый юмор скрашивал ужасный запах, а бои с насекомыми на кухне веселили глаза. То что раньше заставляло мурашек бегать по коже, теперь стало привычным. И крики с улицы, и сон в обнимку. Мы в первую же ночь, с посиневшими от холода конечностями, прижимались друг к другу, забывая про нормы поведения. Не те обстоятельства. Держа в руках худое тело, меньше меня по росту, я старался его согреть своим горячим дыханием и ладонями, забывая, что они холодные как лёд. Мысли снова крутились в голове, не давая сомкнуть глаз, на что головная боль пыталась показать протест, жаль, что её никто не слушал. Горящий остров будто снова пылал перед глазами, а Дженна опять стояла в самом центре зарева. Я всё ещё помнил как дым щипал мне глаза, и от этого даже очки не спасали. Этот образ стёр толчок чужой ноги прижатой к моему животу, не сильный, но ощутимый из-за близости. Иногда я завидовал Ричарду, да и факту что он может уставать на работе настолько, что засыпал без задних ног. С каждым днём тяга пойти работать нелегально завлекала всё сильнее, а страх что его изобьют или изнасилуют волновал все меньше и меньше. В окно начали пробираться серые лучи, конечно они были и до, но эти были чуть светлее, говоря что уже рассвет. Подтвердил этот факт и будильник, который своим визгом резал уши. Я чувствовал как тело в моих руках изгибается и головой вжимается мне в шею стараясь сбежать от звуков и ответственности. Недолго думая я начал гладить его спину, чувствуя под тканью проступающий позвоночник, и от этих ощущений мне хотелось крепко-крепко его обнимать и наконец пойти и ограбить тот продуктовый магазин. Но я остался в кровати, продолжая его гладить. Темные глаза тяжело открылись и со вздохом осознали, что всё это не было сном. Я это смог понять увидев как они потемнели, хотя казалось чернее уже некуда. —Доброе утро, — Мой голос хрипел, но я понимал что попью не скоро, ведь воду надо будет кипятить на медленном огне. —Типо того... — Пробурчав что-то еле понятное, Ричард отодвинулся и сел на край кровати, наконец выключив будильник. Каркас жалобно проскрипел под тяжестью тела, что не осталось без внимания раздражённого голоса, — Как думаешь сколько людей на нем ебались, что он так скрипит? Вопрос был риторический, ведь задавший его поднялся и тихо выругавшись пошел в ванну, не дожидаясь ответа. Мне тоже надо было вставать, да и без второго тела лежать было в разы холоднее. Подо мной кровать тоже заскрипела, и я невольно ответил про себя на вопрос Ричарда, "много, до отвратительности много." Потянув уставшие конечности, я обул кроссовки и встал. Путь был совсем недолгий, в этой комнате метр на метр, прямо под носом уже была плита. Когда дверь из ванны открылась, я уже стоял со сковородкой и кастрюлей на плите. В одной был хлеб, в другой вода. Плесень я уже срезал, но сделать хотя бы иллюзию что он свежий хотелось. —У нас вроде варенье оставалось, сейчас разбавлю водой и всё будет готово. — В ответ на мои слова лишь устало кивнули. Одно и тоже меню всем надоело, но никто из них не жаловался, доедая кусок хлеба с разбавленным вареньем. Уже когда он стоял у двери, кладя в карман дубликат ключей, я шагнул к нему. Мы никогда не говорили поддерживающих слов, мы оба не умеем, но как статуя смотреть как страдает другой тоже не могли. Мои руки заключили его плечи в круг, притягивая ближе к себе. —Спасибо...— Я это сказал так тихо, что боялся что он не услышит, но он услышал. Он обнял меня в ответ, даря остатки тепла. Я чувствовал как мои пальцы дрожат, и не хотят его отпускать, но я все таки опустил руки, и посмотрел в его осунувшееся лицо. —Удачи, когда вернёшься я приготовлю что-то повкуснее. —И ты тут не прей. Неужели не тост с вареньем а варенье с тостом? — Ричард изогнул бровь, но потом не выдержав рассмеялся. Я смеялся вместе с ним. Наш смех был нервным, но сейчас как воздух необходимый. —Сейчас опоздаешь, иди давай —Да, точно, тогда всё, пока! Дверь закрылась, а я всё ещё держал руку поднятой, которой недавно махал ему на прощание. Тараканы, я и грязь. Вот что осталось запертым в этой комнате. Ричард, что хоть немного скрашивал эту жизнь, ушел. И каждый день мне казалось, что он не вернётся, но он возвращался, разрушая мои страшные мысли. Он не уходил, даже когда страх сковывал лёгкие, а желудок скручивался в узел от голода. От этих мыслей мне хотелось его бесконечно благодарить, но я молчал. И он молчал.