Gold

      В «цветок времени» привносят множество нот денотата. Внутри скрываются истории от романтического Вестерланда до ароматного Дуфтвольке. От упорядоченных дебютов весны до диких соцветий жаркого летнего солнца. Властные закаты переходят в кричащие извержения вулкана, что не идут в сравнение с лирикой от руки, и спускаются к выбросам пепла, градом покрывающего собой землю. Сплетения позднего пробуждения утра. Складки переливаются между собой амбициями востока, выпущенными в лёгкую надменность форса, но не пересекающие её, оставаясь главной темой вечера. Сияют ярче морской глади в ночном отражении мертвой луны и продолжаются на небе частым феноменом вспышек.       Красный пиджак влияет на Минхо так, словно мулета на разъяренного Венено. Покорить, овладеть и сломать, наслаждаясь подчинением снова. То, что происходит внутри, когда он видит Джисона впервые за день перед событием, сравнимо с трагическим бедствием. Минхо хочет игнорировать свои мысли, которые дают повод, нежели напутствие о том, что он мог бы разорвать эту ткань. Порвать грубо, в клочья, расправляясь с раздражающей тряпкой, которая скрывает любимое тело. Он также мог бы на неё молиться. Целовать каждый сантиметр медовой кожи, красная ткань на которой скрывает её. Эта ткань все равно не сравнится с яркостью оголяющей десна улыбки. Минхо своими глазами видит, как драгоценный рубин превращает Джисона в нечто. Настолько прекрасное, что становится не по себе. Это именно то плотское чувство, сравнимое только с его фантазиями, когда они на расстоянии.       В Минхо собраны все силы мира и баланс. Инь и Ян. Как же Джисону не хочется спускать с него глаз. Он мечтает продолжить награждать его чувством победы. Прекрасно знает, что этот образ может ввести в заблуждение кого угодно, что, кажется и происходит с самим Джисоном. Минхо не такой. Он страстный. Минхо – объективное воплощение мужской красоты и сексуальности. Хан мог бы убеждать в этом других всю свою оставшуюся жизнь, но не хочет делиться даже мыслями о нём, вместо этого так отчаянно и эгоистично пытаясь завоевать его внимание. Хан так и не получает желаемого. Его успокаивает то, что победа, как и поражение, уже давно завоеваны. Но бой продолжается, и в этом бое он не один.       Множество глаз пересекаются между собой в порыве волнительного возбуждения перед выходом в свет. Среди всех остальных Минхо не впутывается в круговорот происходящего, следуя по устоявшимся законам. Заинтересованность во взгляде профессионально скрывается робкой просьбой перед полетом в другую страну. Поэтому, максимум, что можно увидеть – двусмысленность. Кажется, что Ли сворачивает не туда, и попадает в аварию, когда совершенно не пытается оторвать взгляд от отводящего в стороны руки парня. Двое мужчин разной национальности проникают булавками в его пиджак и темные брюки. Минхо слышит, как афроамериканец, тот, что слегка в возрасте, шепчет другому что-то на французском. Похожий больше на европейца медленно проводит пальцами по плечу Джисона, объясняя этот жест неудавшейся складкой и на грани заметного веселья в уголках губ улыбается другому стилисту. Словно Джисона между ними и нет, а если и есть, то его явно сделали патикусом между собой. Среди тихого разговорного гула не понятно, о чём именно был шепот. Не слышно, но можно увидеть.       Минхо как раз видит происходящее слишком четко, и это не фантазия. Реальность впитывается в его нутро, душу и суть. Он дергано двигает плечами, пытаясь усесться на небольшом диване рядом с открытой для всех примерочной. Ему придется принимать это после, но он уже потерял смирение и спокойствие, которое, как ценность воды в пустыне, копил несколько недель. Веки Хана слегка вздрагивают, когда он ловит бешенство в лице Ли и его замешательство перекрывает спокойная улыбка. Это видно. После такого поведения стилистов у Минхо возникает много вопросов. Они совершенно не вызывают у него доверия. Только начальную степень ярости и небольшое возбуждение на уровне тонкой жестокости, которую он должен сдерживать в течении нескольких часов. Лучше бы он не видел этого.       Очередь добралась и до него. Лицо немного напряжено. Острые скулы и точеный нос заставляют смириться тех, кто вокруг. Приоткрытые губы ловят наблюдающего за ним на диване парня в капкан. Стараясь не показывать яд в красивых глазах, он слышит, как его вежливо просят отвести руки назад, точно так же, как и просили остальных. Ему ничего не говорят, видимо, что-то почувствовав, и решая не высказываться по поводу его ревнивых эмоций, пропитанных холодной эротикой. Только помогают надеть в совершенный, другой, девственный цвет. Ли приподнимает брови в легком замешательстве. На самом деле, он совсем не привык к чему-то светлому. У него белое и молочное больше ассоциируется с другим.       Хан ожидает его у входа, пытаясь не прикусывать свою нижнюю губу. Рассмотреть подробнее и получить ласкающий взгляд в ответ, так, как Минхо делает это в Корее – всё, чего Джисону хочется достичь сегодня в своей ничтожной жизни.       На этих мероприятиях заводят связи. Каждый должен с кем-то общаться. Ещё одно новое знакомство – и шансов становится больше. Остается догадываться, насколько они становились уязвимы в этом бизнесе. Известность обязывает вступать в разные контакты, с разными людьми, но они держатся вместе, наплевав на законы индустрии и иностранных продюсеров. Мастерки заглушаемая внутри паника заставляет держаться рядом и не отходить ни на шаг никого из них. Имидж достигается тогда, когда подходят только к ним. Конечно, это сильно давит на нервы.       Даже когда к ним приблизилась та девушка. В королевском синем она выглядела безупречно. Говорила и вела себя прекрасно, не переусердствуя с шампанским в бокале, не пересекая границы и не задавая много вопросов. Диалог больше похож на деловую встречу.       Можно было бы с уважением встретить её всем вместе, но Ли заметил её появление не сразу. К сожалению, он пропустил и осуждающий взгляд лидера, и тот момент, когда она подошла ближе, мило улыбнувшись. После нескольких секунд молчания его отвлек Чан, дернув край белого пиджака, чтобы Ли проявил хотя бы каплю снисходительности и уважения, удостоив её банальным приветствием.       После того, как она вернулась к другим, уже давно известным гостям, Ли не чувствовал на себе ни капли вины. Только лицо Чана становилось бледнее и лидера было не узнать. Минхо заранее уверен, что с ним будут долго и основательно разговаривать. Но это всё потом. Сейчас его глаза были поглощены другим профилем. Краем он рассматривал темный силуэт и впитывал в себя. Забирал и поглощал движения, привычки, легкую дрожь колен от перенапряжения, широкие плечи и стройные ноги, скрываемые за свободным пошивом брюк. Его мысли не касались добродетели. Он хотел сделать с ним всё, что далеко от морали.       Алкоголь пьют не все, но многие. Кто-то больше, кто-то совсем небольшое количество. Джисон хочет попробовать всего понемногу, а именно каждый вид выдержанных виски. В итоге он не совсем ровно стоит, расслабленно оперевшись спиной о стену зала с узором циннвальдита, создавая вид, что заинтересован в чьей-то отдаленной беседе. Поэтому Минхо приходится следовать за ним повсюду и крутить свой бокал с вином, хотя бы таким образом вызывая испарения алкоголя. Ему хочется надеяться на то, что хоть кто-то из них будет трезв. Он ощущает руку на своём плече.       – Хватит. – Минхо оглядывается по сторонам, аккуратно, отстраняя ладонь от себя, – Ты не умеешь пить. Слишком быстро пьянеешь. – крутит бокал запястьем, – Мы не в Корее, чтобы это считалось милым. – Его воспоминания еще не полностью испарились среди ягодной дымки выдержанного вина, поэтому он с неким раздражением смотрит мимо собеседника куда-то в толпу, – Ты знаешь правила. – напущенное игнорирование переходит в равнодушие, но только внешнее.       – Знаю, – взгляд медленно спускается по элегантной позе Ли сверху вниз, и возвращается обратно. Затуманенные глаза не видят людей перед собой, потому что в голову проник алкоголь, – так странно, – постепенно в кровь ударяют гормоны, вызывая множество чувств, – не слушаю своего… – сглатывает ком в горле, смотря на жестокие глаза напротив, – хёна, – запинается, когда Минхо видит перед собой раскрасневшееся лицо. Вокруг всё сливается в единственный образ и Хан наблюдает перед собой только один спутник.       Минхо смотрит чуть ниже пиджака Джисона. Видит натянувшуюся ткань брюк. С пиджаком не так видно, издалека тоже не заметно. Он мысленно благодарит дизайнера за это. Но если Джисон окажется таким же внимательным и чутким, в чем Минхо сейчас очень сомневается, то он увидит тоже такую же картину. Хан и не подает вида, что наблюдает за старшим от начала мероприятия до самого конца. И прекрасно понимает, на сколько Минхо некомфортно. Из-за этого Джисону и становится жарко. На столько, что он решает утолить жажду в душном помещении с помощью виски. Ведь «воду жизни» подают со льдом.       Минхо совершает глоток красного, слегка удивляясь тому, на сколько старательно Хан пытается справиться со своим организмом. Джисон совершает ошибки, нарушает правила, не соблюдает законы, и, возможно, поэтому может удостоиться таким желанным для него контролем со стороны старшего. Он сглатывает снова, сильно напрягая мышцы шеи.       – Мне больно, Минхо, – опускает голову вниз, и Минхо замечает, как тот заводит руку за спину, кончиком ногтей царапая мрамор за спиной.       – Больно? – Минхо реагирует слишком быстро, и в его глазах можно уяснить волнение. Он прекращает помешивать «кричащего орла» в бокале, оглядываясь по сторонам. Джисон судорожно выдыхает, смотря ему в зрачки красиво подведенных глаз, что увеличиваются с каждым мгновением от мутного взгляда Хана. Его компрометирующее положение делает из Минхо демона во всех перевоплощениях. Яркий, насыщенный румянец на мягких щеках. Как и его взрывной характер, который не может не проявится после.       Они возвращаются в отель. У них одна комната. Шторы плотно закрыты, а звукоизоляция на высоте, но им плевать на это. Их беспокоили кофе несколько минут назад. Дверь так и не открыли персоналу.       Поставив новый пароль изнутри, Ли толкает опьяневшего парня на кровать. Вслушивается в его разрываемое тишину комнаты дыхание и подходит ближе. Ухмылка Ли слишком красивая. Такая, что Джисон, засмотревшись, по инерции вздрагивает, ощущая на своем лице остатки красного вина из бокала, что холодными каплями спускаются вниз, по щекам, стекают по носу и подбородку. В ушные раковины. Он выглядит таким, каким Минхо хочет его видеть – грязным. В любом смысле. Минхо смотрит обманчиво-нежно, но тот знает, что это не так. Джисону правда хотелось выпить за ним остатки, когда они шли в свой номер, но Минхо предпочел, чтобы он слизывал их со своего лица. Старший сильно возбуждается от этого.       Ли кусает свои губы, не смея отводить смиренного взгляда, полного обожания и желания. Когда они уходили, в комнате не было никакого запаха. Только сейчас он появился. От самого Ли пахнет более сдержанно, но исходящий от Джисона крепкий, пряный аромат виски превращает его в безумца. Минхо чувствует запах и подходит ближе, скидывая с себя пиджак, каким-то чудом не потерявшего свою белизну за этот вечер. Этот почти благородный жест заставляет внутренности Джисона гореть и он тянется рукой к старшему, касаясь его ширинки, сжимая скрытую тканью эрекцию ладонью. Вызывая низменность в стоне Минхо, заставляет смотреть на свой облизывающийся язык. Так старательно, так влажно, мокро и пошло, что Минхо расстегивает свою молнию на брюках, не отрывая от него всё внимание и сбитый пульс. Джисон слизывает последние не высохшие капли у себя на лице, до которых возможно дотянуться языком, наблюдая за наклоняющимся к нему старшим. Ощущает вцепившиеся в свои волосы пальцы, откидывающие его голову назад.       У Минхо есть необходимость в том, чтобы Хан смотрел на него именно так. Словно им управляют, а он подставляется и ничего не может с этим сделать. Хуже всего именно то, что Минхо знает – тому нравится такое обращение. Джисон обожает ощущать себя жалким, невольным и беспомощным. Но при этом он одновременно испепеляет Минхо, вглядывается в подрагивающие желваки и его пробирает совершенно-гадкое чувство. Он истасканно, задушевно скулит, потому что не может усидеть на месте, когда руками спускается к ягодицам старшего и мягко сжимает их в своих больших, дрожащих ладонях.       – Сплюнь на меня, – Джисон высвобождает прихоть, не боясь своего повелительного и приказного тона, когда чувствует хватку в своих волосах. Минхо смотрит на него так, что у Хана поджимаются пальцы ног, но он никогда не изменяет своим желаниям. Джисон всё равно открывает рот, высовывая язык. Минхо видит влажные, устало-счастливые глаза, смотрящие на него с обожанием. Полузасохшие красноватые дорожки на лице от капель из бокала, широко раскрытый рот и гостеприимно высунутый язык, с которого тянется линия слюны. Это ли не один из самый грязных видов. Минхо редко позволяет себе такое, но тот, к сожалению, совершенно его не щадит. Выпрашивая, громко и протяжно мычит, требуя своё. Сжимает руками простыни сзади себя, раздвигая ноги в стороны, трётся и выгибается, не сводя глаз с лица напротив. Минхо очень хочется это сделать, он всегда жаждет такого Джисона, готового, возбужденного и открытого. Но Ли ещё не совсем лишился сознания, чтобы пустить всё на самотек и беспрекословно подчиняться волку в овечьей шкуре.       – Что это за приказ? – он сжимает его волосы в кулаке, и наклоняется ближе к шее, шепча на ухо, от чего Хан вздрагивает чувствительным телом. Другой рукой Минхо сжимает чужие колени, поглаживая их и поднимаясь выше, – Забыл о своей боли? – он накладывает ладонь на бугорок ткани, и мягко сжимает его, слыша ленивый, горький сон.       – Я попросил… Минхо, пожалуйста, сплюнь на меня, – Джисон ластится снова. Его ладони скользят по чужому возбуждению вверх, и он млеет сильнее, притягивая Минхо ближе, надавливая ладонью между ягодиц. Прижимается теснее и потирается щекой о чужое возбуждение сквозь ткань, упираясь носом в проявившееся от частого трения пятно, вдыхая неутешительный, а только раззадоривающий его ноздри запах, – иначе я не выдержу, – он громко вдыхает последним слогом в порыве похоти, не понимая, чего на самом деле хочет собственный организм, – я не уйду, пока ты не сделаешь этого, – пальцы Хана не слушаются, но он упорно пытается расстегнуть свои пуговицы на пиджаке двумя руками, не сводя взгляда с Минхо, пока губами выцеловывает просачивающийся предэякулят сквозь ткань. Когда у него не получается снять с себя одежду, пальцы старшего помогают и для Джисона это выглядит многообещающе.       – В смысле? – Минхо смотрит на него запаленно, – куда-то собрался? – его руки продолжают сами по себе и снимают одежду, заранее начиная расстегивать пуговицы на чужой рубашке, – из номера ты всё равно не выйдешь, по крайней мере до завтра, – он держит за воротник и снимает с него ткань, оголяя торс. Хан немного тушуется, прикусив нижнюю пухлую губу. Минхо кажется, что та стала ещё больше. К губам Джисона прилило так много крови, что она усиленно начала приливать и к члену Минхо.       – Я быстро, просто сплюнь на меня, умоляю, – Хан низко рычит, впиваясь пальцами в талию и дергает Минхо ближе, бешено кусая сквозь ткань его член, который часто подрагивает под его зубами. Минхо шокировано кричит от пытки, отдающейся по позвоночнику, смешанного с острой болью и пораженно скулит, следом получая влажные, горячие поцелуи в головку, через полностью пропитавшееся смазкой нижнее бельё. Хан наслаждается похабным видом. Упрямство и порыв Джисона поражают Минхо до мандража в затылке и дрожащих кончиков пальцев. Старший сжимает его пряди, дергая от себя, и вырывает из Хана сиплый скулеж. Тот умоляюще смотрит, заведя свои брови выше, что нисколько не смягчает власть старшего.       – Ты достаточно выпил… – Ли пытается отдышаться и хотя бы немного прийти в себя, – алкоголя в голове не хватает? – Минхо порывисто ловит воздух легкими, но до него внезапно доходит. Влажные, открытые глаза Джисона с нуждой смотрят на него. Хан начинает скулить себе под нос, жалобно, еле слышно, сжимает двумя руками свой пах, сводя ноги вместе.       Алкоголя как раз хватает. Его даже слишком много. До сильных позывов и ноющей тяжести внизу, поэтому Джисону хочется облегчиться и быстрее вернуться к Минхо. Но почему-то он глубоко убежден в одной возникшей мысли своего помутненного от градусов сознания.       Его глубокое убеждение в том, как приятно будет наконец выпустить давно сдерживаемую, горячую струю в туалете их номера, ощущая свежесть холодного воздуха увлажненным и мокрым лицом от слюны Минхо, по которому она будет размазана. Джисон всем нутром хочет упасть в его глазах, при этом ощущая его присутствие и любовь на своих мокрых щеках в виде этой слюны, когда будет несдержанно мочиться. Его пронзает своеобразное желание быть максимально открытым, униженным и опозоренным, испуская брызги золотистого фейерверка бурным потоком, не останавливаясь, испытывая себя всецело принадлежащим только ему. Но только не на его прекрасных глазах, которые он не хочет осквернять своим грязным видом. Джисон ни за что не будет просить его об этом. Никогда. Пусть присутствие его хёна будет хотя бы в виде его слюны, Джисону будет этого достаточно.       Ублажаясь этими мыслями, Хан чувствует себя счастливым, не стыдясь своих своеобразных фантазий, и ждёт, когда густая слюна медленно опустится на одну из его щёк. Но этого не происходит. Минхо нависает над ним, смотрит в его глаза и понимает, почему внутри посещает тяжелое, ни с чем не сравнимое чувство мании и собственности. Ли не знает, что сделать с собой, но ему совершенно не хочется отпускать Джисона. Никуда.       Минхо не спрашивает у него, потому что и так всё прекрасно понял. Его пронзает странное чувство ненасытности и оно заставляет опуститься на колени перед Ханом, теряя всякую улыбку, накрывая руками ткань бугорка распластанного на кровати, поплывшего Джисона, мягко массируя его уже болезненное возбуждение. Прикрытые глаза Минхо пропитаны темнотой и безумием, когда он расстегивает тонкую молнию на чужой одежде и стягивает брюки вместе с бельем, зарываясь лицом в пах Джисона, сильно вдавливаясь носом чуть ниже мошонки, слегка раздвигая ягодицы, и вдыхает запах, который давно завладел им. Ему не нужно удовлетворение. Это ощущается иначе. Он пропитался Ханом настолько, что хочет безоговорочно принимать от него миазмы.       – Ах-х-ха, – кусая губы, Джисон сглатывает, когда Минхо берет в кулак его влажный от смазки орган, – Минхо, стой, – и накрывает губами головку, всасывает предэякулят с таким рвением, с такой силой и жадностью, что Джисон сквозь свой громкий стон слышит различимое рычание напротив. Хан извивается в пояснице, и ошарашенно смотрит на Минхо, но видит перед собой голодного хищника, вцепившегося в кусок мяса. Джисон резко выгибается от внезапно глубокого проникновения в сжимающееся от сглатываний, горячее нутро узкого горла. Стоны Джисона заполняют комнату, когда глотка часто сжимается. Возбуждение сменяется крайне тяжелым позывом, когда он мечется по кровати, не в состоянии кончить. И это ощущается болью.       Джисон слышит шумное дыхание Минхо и видит стекающий по его волосам и шее пот, выступившие слёзы на глазах и мокрый рот от слюны, чувствуя, как собственный член от этого изнывает сильнее, ощущая приятные поглаживания пальцев старшего на венках и тихо стонет от приятных касаний, смотря на тяжело дышащего Ли, в чьи умелые руки он отдается. Минхо облизывается и выпрямляет ладонь, начиная на сухую тереть пульсирующую головку, надавливая, получая в ответ постанывания, и судорожно сжимающиеся бёдра.       – Можно мне?… – до открытой двери ванной несколько метров, но Джисон тянется к нему, надеясь получить разрешение. Покорность парня поражает что-то внутри грудной клетки и Минхо ловит экстаз от его подчинения, но ничего не говорит, с силой и бешенством толкая того в грудь. От этого Хан снова падает на кровать.       – Нельзя, – Ли отрицательно мотает головой и Джисон вздрагивает, когда Минхо начинает снимать с него обувь, не отрывая своего дикого взгляда от увлажнившихся глаз напротив. Взгляд Ли сложно назвать осознанным. Скорее тут действуют инстинкты. Тяжело вздымающаяся грудь Хана заставляет Минхо сжимать себе основание члена одной рукой, пока другой он стягивает с его ног тонкую ткань черных носок, специально предназначенных для этой обуви.       Хан открывает рот, когда Минхо накрывает пальцы его ног долгими, непрекращающимся и влажными поцелуями. Смотрит и не может удержаться, прикрывая рот предплечьем и изумленно охая, когда губы Минхо движутся по внутреннему своду стопы, покрывая подушечки пальцев россыпью мелких засосов.       – Нет, нет, нет, – Хан шепчет, ворочаясь из стороны в сторону, сжимая волосы на своей голове и простынь рядом, дергаясь, когда чувствует покалывание внизу живота, ощущая укус на большом пальце, – Минхо, пожалуйста, – хоть Джисон выпил слишком много, но опьяневший из них сейчас именно Минхо.       Он кусает пальцы его ног, не отпуская. Вожделенно вдыхает не совсем приятный запах после многочасового провождения в одной и той же обуви на каблуках, восторженно рыча и мелко надрачивая себе основание члена. Минхо хочет. Не может сдерживаться. Не может остановиться, пока Джисон сжимает кулаками простынь, заведя руки над головой и скулит. Возбужденный, текущий член, которому не уделяют внимания уже почти полчаса, подрагивает от слишком ярких ощущений и одновременных позывов.       Хан стонет от острых зубов. Брови Джисона заламываются вверх, глаза слезятся от того, как сильно Минхо сжимает зубы на косточках. Ли сосет от мизинца и доходя до большого, обхватывает его губами, помещая в рот с каким-то тривиальным наслаждением, хлюпая и посасывая кожу. Стоная от быстрой стимуляции рукой, он в открытую мастурбирует на слёзы в глазах Джисона. Слышит изумленный ропот Хана и тычется языком под слегка отросшие ногти, прикладывая к этому немного больше усилий.       Джисон хнычет. Он так сильно растерзан и перевозбужден, что не в состоянии кончить, из-за огромного количества спиртного, которое он буквально вливал в себя хайболами. Приподнявшись, он вытирает выступившие слёзы с лица запястьем и судорожно вдыхает горячий между ними двумя воздух, пытаясь приблизиться к губам Минхо.       – Стой, стой, – Хан дышит запаленно, – я быстро, сейчас, – Джисон хватает его за волосы, впиваясь в губы крепким поцелуем, и пытается выбраться из содомического наслаждения, поднимаясь с кровати, с грохотом падая на пол, когда его твердой хваткой ловят за щиколотку и с силой тянут на себя.       – Куда? – Ли шепчет, и Джисон чувствует поцелуи на сгибающихся коленях, – из комнаты лучше не выходить, – Минхо улыбается, укладывая его на кровать снова и сам садится между раздвинутых ног. Он прекрасно понимает, куда ему нужно.       – …я, – грудная клетка Джисона никак не успокаивается и он сглатывает от недостатка слюны, – хочу отлить, хён, – Минхо ничего не говорит, заглядывая в мокрые глаза Джисона. Думает о чём-то, и тот замечает. Он смотрит на Минхо и не уверен, что видит в его глазах, – хён?       Улыбка с лица старшего пропадает. Он крепче сжимает того за ногу и тянет тело к себе. Хан не слышит ответа. Слышит только тихие вздохи и видит возвышающееся тело над собой.       – …эй, – Джисон не понимает, что происходит, когда Минхо жарко целует в губы и обхватывает его член, накрывая головку большим пальцем, начиная нежно поглаживать, – что ты делаешь… ах, чёрт, нет, – Джисон дрожит, когда вторая рука поглаживает его по животу, слегка надавливая к низу. Хан начинает жадно дышать, пытаясь не сорваться.       – Не двигайся, – Минхо продолжает, натирая верхушку пальцем сильнее. Джисон дерганно взвизгивает, совсем не своим голосом. Из него не вышел тот алкоголь, который содействовал этим позывам, но он чувствует, как они становятся сильнее и чаще от движений пальцев Минхо. Он потерянно хнычет, когда Минхо всасывает его гуляющий кадык и начинает активно тереть дырочку его уретры, отчего подрагивают ноги. Джисон мучительно бьётся в судорогах под нажимом ногтя, когда Ли царапающими движениями всё-таки добивается капли на своем пальце и забирает, втягивает в свой рот. Минхо смотрит в покрасневшие глаза и всасывает, сдвигая брови, изучая вкус и изумленно стонет. Из-за этого у Джисона сбивается дыхание и он пытается отвернуться, зажмуривая глаза, но чувствует, как головку снова накрывают большим пальцем.       – Не трогай, не трогай, не трогай, – он полушепотом просит в приступе паники, когда Минхо начинает тереть дырочку уретры быстрее, прижавшись пальцем плотнее и надавливая сильнее.       – Я хочу, – Минхо покрывает шею поцелуями и шепчет успокаивающе, – очень хочу посмотреть, – Ли съедает его ушную раковину влажными поцелуями и проходит языком по бороздкам и ямкам, пока трение усиливается, раздражая оживленно пульсирующее место. Ли опускается между его ног, к паху, накрывая головку губами, лаская кончик мочеиспускательного канала языком. По телу Джисона проходит дрожь.       – Нет… – Джисон удивленно шепчет, пораженно наблюдая за тем, как язык Минхо круговыми движениями ласкает дырочку уретры, – что… нет, это… Минхо, нет… – он басовито ноет, но Минхо хватает его за член плотно сжимающейся ладонью и с силой тянет вверх, затем на себя, так быстро, будто хочет насладиться его криками. Хана обдаёт секундным приступом паники, когда Ли сильно сжимает его гениталии, на столько, что тот не в состоянии думать и ему ужасно хочется отпустить себя. Ли вызывает у него самые низменные мысли, когда не убирает палец и продолжает активнее тереть судорожную пульсацию на члене. Джисон дрожит и жалостливо стонет, когда моча слабой струей вырывается из зудящей уретры прямо на пальцы Минхо. Старший извергает из себя дикий вопль, и как зависимый, впивается глазами в создаваемый Ханом беспорядок, стекающий по торсу на светлую простынь и увеличивающийся с каждой секундой.       – Не сдерживай это, – Минхо приподнимается, глубоко целует его в раскрытые губы и резко опускается вниз, между его сжатых ног. Раздвигает их и покрывает частыми поцелуями всё больше мочащийся член по всей длине, пачкая своё лицо и полость рта, – Хан-и, – Минхо шепчет в приступе восхищения, смотря на стремительно усиливающуюся струю не понимающего куда себя деть Джисона, завороженно наблюдая за каплями, стекающими со своих ладоней прямо на кровать, – в тебе так много, – Минхо целует свои мокрые пальцы, – так хорошо, – и подставляет лицо под нескончаемый, горячий поток золота. Жидкость щедро стекает по его лицу и волосам, капли проникают на его шею и спускаются ниже. Несколько капель попадают в глаза и на ресницы. Минхо слегка смыкает глаза от исступления и раскрывает свои мягкие губы. Джисон видит, как он с наслаждением тянется языком ближе к струе и ему попадает в рот. Минхо ощущает на себе взгляд и шире раскрывая рот, чувствует, как по его глотке стекает. Он не хочет, чтобы этот момент прекращался, принимая всё до конца.       Джисон не может выговорить ни слова, вздрагивая конечностями, и пытается увести покрасневшие глаза под восхищенный взгляд и сбитое дыхание Минхо. Вздрагивающему в плечах не позволяют уйти от поцелуев. В лоб, ключицы, щиколотки, бёдра и запястья. Ли спускается ниже, забирая мокрый член в рот и всасывая до основания, пропуская в горло. Он вылизывает яйца и слышит сверху доносящиеся стоны, снова берет перевозбужденный член в рот, наслаждаясь своим парнем до слёз в уголках глаз. Минхо отрывается губами от горячей кожи и возвышается над ним, убирая руки от его лица. Видит покрасневшую кожу, слёзы, судорожно раскрытые губы и принадлежность в глазах. Желание охватывает с такой силой, как никогда раньше и Минхо сжимает их возбуждения вместе, начиная быстро дрочить кулаком.       – Минхо, – задыхающееся дыхание, словно ему не хвататет кислорода, – ах-аха-яах, – Ли слышит басовитые рыдания и видит его искаженное лицо в порыве стимуляции, второй рукой начиная сжимать их яйца вместе, перекатывая между собой и оттягивая, накрывая поцелуем его рот, – мнгх, – Хан выгибается и слишком громко стонет, заламывая брови вверх. Подаётся пахом навстречу, испытывая чувство сильнейшего оргазма. Минхо дрочит быстрее, несдержанно скуля сквозь поцелуй и смотрит в глаза. Сжимает кулак сильнее, словно пытаясь слить их в одно. Ощущает всем телом, как ноги Джисона подрагивают в конвульсиях, и с каждой секундой чувствует всё больше влажных, молочно-светлых полос на своей одежде от их общего оргазма. Несколько круговых движений хватает, чтобы их сперма смешалась на мокрой коже торса Джисона. Минхо смешивает семя пальцами и всасывает их, что-то шепча Хану на уши, потому что…       В номере есть скрытые камеры. Но им плевать. Им всё равно на то, что их раскроют. Им всё равно на то, что запись будет слишком четкой.