Татуировки — часть его самого

Помещение студии тату выглядело мрачным и ярким одновременно, выделяясь на фоне кофейных магазинов и цветочных, находящихся рядом. Пастельных тонов витрины с очаровательными композициями из лент и бантиков казались затихающими, ускользающими, но комфортными, а неоновая вывеска салона «Étoiles» цепляла многозначительные взгляды всех, кто проходил мимо. Пол, стены и потолки студии, окрашенные в черный цвет, словно подсвечивались из-за белых хаотичных линий, создавая живую композицию с разнообразного вида светодиодными табличками и светильниками в виде мотивационных цитат, животных и фруктов. Их нагромождение создавало впечатление, что дизайнер был ребёнком, желающим заполнить всё пространство чем-то броским, не задумываясь о том, насколько это действительно хорошо смотрится вместе. Нил испытывал восхищение и недоумение одновременно от несочетающихся интерьерных решений. Войдя внутрь, Нил беглым взглядом осмотрел ядерную смесь кричащих бликов, лишь на секунду зажмурившись. Он подошёл к стойке администратора и лучезарно улыбнулся, как привык, чтобы добиться желаемого, облокотился ладонями на каменную поверхность угольного оттенка с разноцветными вкраплениями, явно сделанную на заказ. Слишком необычное оформление для того, что делали бы на продажу в больших количествах. Ответная тёплая улыбка девушки-администратора показалась Нилу обезоруживающей. Радужные кончики её волос дерзко подпрыгивали, но отвести взгляд сложнее всего было от татуировок, покрывающих сильные плечи, ключицы и, вероятно, часть тела тоже, потому как рисунки уходили вниз и прятались за топом светлого платья в маленькие ромашки. — Чем я могу быть вам полезна? — Ангельский голос как нельзя кстати подходил к внешности, татуировки совершенно не портили девушку, на бейджике которой было написано «Рене Уокер». Библейские сюжеты, кем-то искусно изображенные на фарфоровой коже, восхищали до глубины души. — У меня запись на сеанс. Нил Джостен, — ловкие пальцы на компьютере пробили правильность данных, и, кивнув, Рене повела Нила в отдельную небольшую комнату. — Эндрю? У тебя клиент по времени. Я пойду, — парень не обернулся, но отсалютовал администратору свободной рукой, сидя спиной и рисуя что-то стилусом на планшете, — умоляю, давай не как в прошлый раз, — зачем-то добавила она, прежде чем закрыть дверь, а в ответ послышалось громкое фырканье. Не зная куда себя деть, Нил не испытывал неловкости, пока мастер не торопился обращать на него своё внимание, что было странным, учитывая, какие очереди были к весьма талантливому «Монстру», как его называли за глаза, и сколько стоило его время. Джостен не был стеснительным и смело двинулся по комнате, с интересом разглядывая картинки на стене. На местах, не занятых неоновыми вывесками, висели фотографии разных людей, а точнее частей их тела, смело украшенных детализированными изображениями. Миньярд не ограничивал себя одним стилем, как многие мастера, он экспериментировал и смешивал традиционные фрагменты с биомеханикой и блэкворк с акварелью, создавая нечто особенное, совершенно непередаваемое, то, что хотелось рассматривать часами, уделяя внимание каждой мелочи. — Нравится? Потерявшись в сотне изумительных картин, представших перед ним, Нил не заметил, как само олицетворение всего греховного и прекрасного возникло рядом с ним. Эндрю Миньярд стоял к нему лицом и, сняв толстовку на замке и оставшись в обтягивающей мышцы майке, открывал обзор на покрытые черными и белыми чернилами шею, плечи, руки и тело, судя по тому, что изображения выглядывали и на полоске кожи, виднеющейся из-за приподнявшейся ткани, спускаясь к низу живота и надетым довольно низко джинсам. — Безумно. Но Нил не стал уточнять, имел он в виду работы, вывешенные на стенах, или автора столь бесподобных, восхитительных татуировок, которые не назовешь иначе, как «искусство». В стенах этой комнаты, где ему посчастливилось оказаться, втиснувшись на неожиданно освобожденное место, рождалось искусство. Жестом Эндрю предложил Нилу сесть на кушетку и сам опустился на своё кресло, перехватывая в руках планшет поудобнее, чтобы предложить возможные эскизы будущего изображения, которое будет перенесено на кожу Джостена. — Обычно я заранее договариваюсь с клиентами о том, что мы будем бить, чтобы распределить сеансы с большими татуировками, но это спонтанная встреча, — в словах Миньярда слышался невысказанный вопрос, будто бы он должен быть раздражён ситуацией и спонтанностью, но не был. — Мне нужно исправить партак, — в одно слитное движение Нил снял с себя футболку, демонстрируя Эндрю криво написанное имя «Элисон» в окружении непонятных завитков и цветов под его ключицей, — я читал отзывы о вашей работе и полностью доверяю. Просто сделайте на ваш вкус. От этой полной уверенности, что Эндрю в любом случае сделал бы то, что Нилу понравится, у Миньярда как-то гулко застучало сердце и вдруг резко стало жарко. Он вскинул брови, хмыкнул, будто проходя стадию принятия, а затем резко отложил планшет и принялся подготавливать машинку для дальнейшего процесса творения. В самой своей сути Эндрю был творцом, с детства желая делать что-то, что надолго бы оставалось в памяти людей, связанное с ним невидимыми узами, что вызывало бы чистый восторг, ни с чем не сравнимый, страсть, с которой Миньярд жил и работал. Он оставлял частичку себя в каждой созданной татуировке, а потому с осторожностью подходил к клиентам. Нательная живопись была его Римской империей, и Эндрю не собирался тратить время на тех, кто в полной мере не ценил затраченного времени и сил. Некоторые постоянные клиенты через время соглашались дать ему волю и сделать что-либо на свой выбор, но далеко не сразу. Не так, как Нил. И это изумляло и очаровывало одновременно. То, с какой лёгкостью он лёг и закрыл глаза, оставаясь в полной власти Миньярда, чтобы тот не задумал. — Имя оставить или хотите перекрыть воспоминания о бывшей? — У Эндрю нет чувства такта, он спросил прямо, чтобы понимать, какова его зона, одновременно с этим рассматривая чужой рисунок, небрежный и будто бы тусклый, хотя татуировке не могло быть больше месяца. На мгновение растерявшись, Нил открыл глаза и взглянул на Миньярда, будто бы забыл о чем-то важном и сейчас не понимал, как ему выкрутиться. Прикусив нижнюю губу, он пожевал её, долго оттягивая ответ, пока Эндрю, надев перчатки и обработав чужую кожу специальным антибактериальным средством, расставлял на специальной этажерке с несколькими уровнями, на которых располагалось необходимое оборудование, нужные краски, иглы разных размеров и ватные диски. — Неважно, решайте сами, — в конце концов ответил Джостен и перевёл взгляд на стену, до которой не успел дойти во время своего обзора. Жужжание машинки прервало их короткий диалог, и Эндрю полностью сосредоточился на выведении только ему известных линий на чужом горячем теле. От Нила словно исходил жар, а сам Эндрю в противовес был слишком холодным. Когда его рука первый раз легла на кожу Нила, тот вздрогнул, но не подал вида, ободряюще улыбаясь. Умение справляться с неприятным жжением и высокий болевой порог являли собой идеальное комбо для того, чтобы лежать, испытывая только лишь небольшое напряжение, и рассматривать удивительно красивого тату мастера. Погрузившись в процесс создания рисунка, Миньярд не видел, но буквально чувствовал на себе чужой пронзительный взгляд. Голубые глаза Нила словно рентгеновским зрением просканировали Эндрю, а особенно татуировки, которыми было украшено накаченное мужское тело. Складывалось ощущение, что нетронутым оказалось только лицо, потому как даже пальцы оказались покрыты линиями и буквами. — Наверное, вам сложно было найти того, кому можно доверить собственное тело, — пробормотал Нил, не в силах перестать разглядывать своего мастера. Осознав, что сказал, он попытался исправиться, — я имею в виду, вы крайне талантливый художник, но вряд ли смогли бы самостоятельно сделать всё это, а найти другого хорошего автора сложно. — Дело рук Рене, — коротко сказал Эндрю, но это ещё больше поразило Джостена. — Точно. Я же читал на сайте, что имя одного из мастеров вашей студии — Рене Уокер, но не сложил пазл в своей голове, — по-доброму Нил посмеялся из-за своей заминки. Студия «Étoiles» собрала лучших художников, которых только смогла найти, если не в мире, то в стране точно, и уже более очевидными и понятными становились очереди на запись и высокие цены, множество положительных отзывов и зависть тем, кому удавалось стать клиентом любого из мастеров. Сеанс длился несколько часов, за которые Нил не раз пытался увлечь Эндрю разговором. Он никогда не считал себя настолько общительным человеком, но татуировщик заинтересовывал Нила, всё его существо буквально кричало о том, чтобы узнать больше, что только возможно, любые детали, которые позволят составить мысленно полную картину и расскажут историю и самого Эндрю, и его нательной живописи, отражающей фантастические легенды, связанные с их обладателем. — Зачем вам здесь так много неона? Когда я только зашёл, у меня в глазах начало рябить от яркости, — поинтересовался Джостен, не оставляя попыток разговорить мастера. — Решение Ники. Он пирсер в студии, — глухо отозвался Эндрю, ненадолго поднимая голову и смотря Нилу в глаза. Голубизна в его глазах под светом яркой лампы, необходимой Миньярду для работы, казалась прозрачной, словно бездонные озера, полные чистой воды, словно драгоценные камни с их сверкающими самоцветами. Эндрю не признавался себе, что засмотрелся, но это не ускользнуло от Нила, и он самодовольно ухмыльнулся, зная, что наконец добился желаемого. — И чем обусловлен такой выбор? — Снова начал Джостен, будучи более счастливым, чем раньше. — Ники считает, что в случае нестерпимой боли, клиенты могут посмотреть на вывески и успокаиваться. Что-то о том, что им либо это нравится и радует, либо раздражает, и они так или иначе отвлекаются. — А в этом есть смысл, — привычно Нилу хотелось кивнуть, выражая согласие, но он старался не двигаться, чтобы не мешать и не испортить работу. Татуировки оставались на теле до конца жизни, несмотря на то, что краска со временем выцветала, а Нил не затем решил перебить партак, чтобы сделать ситуацию ещё хуже. Закончив, Эндрю стёр лишнюю краску влажной салфеткой и протянул Нилу зеркало, давая посмотреть на результат трудов прошедшего времени. Изображение, нет, живопись, другое слово просто не подходило под описание того, что увидел Джостен на своём теле, не поверив в реальность происходящего. Эндрю не избавился полностью от имени «Элисон», единственное, что в старой татуировке было относительно неплохим, но перекрыл старые уродливые штрихи новыми, витиеватыми и точными, смотрящимися, будто ненастоящие, будто перенесенная на кожу картинка. Узоры переплетались с буквами, создавая необычайный эффект. Имя не с первого раза было узнаваемым, требовалось присмотреться или точно знать, что крылось под орнаментом. — Именно то, чего я хотел. «Вы гений», — прошептал Нил, ошеломленный и потрясённый рисунком, но не тем, что Эндрю справился с поставленной задачей. В Эндрю Нил ни капли не сомневался, несмотря на то что видел его в первый раз. В своём деле он был непревзойдённым мастером и добился этого не мнимым талантом, а собственными потом и чужой кровью, когда оттачивал навыки, не оставляя надежду на то, что когда-нибудь получится лучше. Пока Джостен, поражённый, не мог произнести и слова, Эндрю нанёс на поражённую кожу обеззараживающую и заживляющую мазь, закрепив поверх пленкой и пластырем. — Сколько я вам должен? — Натянуть футболку оказалось нелегким делом из-за небольшой боли, пока Миньярд с абсолютно непроницаемым выражением лица не помог, уже сняв и выкинув перчатки. — Одно свидание завтра вечером, — всё также спокойно и бесстрастно произнес Эндрю, встав напротив Нила, собирающегося уходить. — Я совершенно не сомневался, что понравился вам, — счастье, столь ясно отразившееся в виде улыбки на губах, ни с чем нельзя было спутать, — я согласен. Вы оставите мне свой номер? — Ваша девушка не будет против? — Уточнил татуировщик, пока Нил не мог отвести от него взгляд. Эндрю был значительно ниже, но намного шире в плечах, а черная одежда визуально вытягивала его силуэт, из-за чего разница и не была слишком очевидной. Не смотреть на него было физически больно, и даже больнее, чем недавний сеанс. — Девушка? — Нахмурив брови, спросил Нил. — Татуировка, — Миньярд предпочитал выражаться коротко, но это совершенно не мешало Джостену его понимать. — О, чёрт, всё не так, как показалось, — он замахал руками, немного взволнованный из-за того, что чуть не потерял надежду на близкое знакомство с Эндрю, — я по пьяни поспорил со своей подругой, Элисон, что набью её имя. Она записала меня на видео и заставила выполнять обещанное. В первый раз я ошибся со студией. И Эндрю, никогда не отличавшийся верой на слово, тем более незнакомцам, почему-то поверил ему. Он протянул Нилу визитку со своими инициалами, номером и почтой, а Джостен, не любящий откладывать ничего в долгий ящик, сразу же вбил цифры в телефон и набрал. Громкое звучание неизвестной мелодии раздалось из заднего кармана Эндрю. — А о чем говорила Рене, когда привела меня? Что было в прошлый раз? — Резко вспомнил Нил и повернулся к Эндрю, стоя у двери. — Она сразу увидела, что ты в моем вкусе. Это был совет не проебать шанс. Цветные светильники в виде животных, занимающие каждый свободный уголок, чувствовались уже родными, когда Нил уходил из студии, а уголки губ Рене, приподнятые в усмешке, как ни странно, правильными.