Бороться, бежать или замереть?
Чимин смотрит на группу из пяти человек. Возле ворот его деревни стоят волки из чужой стаи. — Что вас сюда привело? — голос лишён эмоций: ни страха перед чужаками, ни заинтересованности в их ответе. — Нам нужна помощь, — говорит один из мужчин выше и крупнее всех остальных. Альфа — сразу же понимает Чимин, чувствуя его запах: терпкий, горький, сильно бьющий по рецепторам. — Убери, — всего одно слово, и стоящий перед ним альфа сразу всё понимает и перестаёт выпускать подавляющие феромоны. — Помогите нам, пожалуйста, — он преклоняет голову, не полностью, но достаточно — так, чтобы глаза были прикрыты чёлкой. Для альфы такое поведение равносильно позору. Он может склониться в таком подчинении лишь перед своим омегой, а остальное — это признак слабости. — Чем я могу вам помочь? Пак не хочет пускать их в деревню — его отец со всеми старшими и сильными альфами ушли на охоту. Они будут лишь через три дня, и Чимин, как сын вожака, должен прогнать этих людей. Нельзя без прямого приказа или разрешения вожака впускать членов других стай в деревню. Это против правил. — Один из наших волков попал в капкан, — наконец-то поднимая глаза говорит мужчина. — Мы смогли его вытащить, но капкан был чем-то отравлен. Он умирает. Прошу… Умоляю вас, спасите его. И Чимин впервые слышит столько мольбы и отчаяния в голосе. Столько боли и страха. — Они чужие, — резко подает голос один из альф деревни, которые успели собраться на шум. — Главный будет против. — В отсутствии отца главный в деревне — я, Хиён, — холодно отрезает Чимин, сразу же показывая, что мнение остальных его сейчас мало волнует. — И им нужна помощь — какая разница, что они не из нашей стаи? Луна светит всем одинаково, мы не можем отвернуться от нуждающихся в помощи волков. Хиён хочет возразить: он точно против решения Чимина, это видно по его выражению лица, по хмурым бровям и недовольному взгляду, но он всё равно кивает и подходит к чужакам, помогая им донести раненого в их госпиталь. — Благодарю. Мы в долгу не останемся. — Из какой вы стаи? — интересуется Пак. — Простите, забыл представиться. Я — Хван Линсук, мы из стаи «Серой Зари». Чимин ничего не отвечает, лишь кивает и просит рядом стоящих омег провести остальных мужчин к Соён, чтобы она их осмотрела и удостоверилась в том, что им не нужна помощь. — Вы нам очень помогли, я лично объясню всё вашему отцу. — Вожаку, — поправляет Хвана Пак. — Да, вожаку, — ещё раз поблагодарив Чимина за помощь, он уходит вслед за омегами. Чимин стоит возле ворот и смотрит вглубь леса, понимая, что сегодняшний день, который он рассчитывал провести за пределами деревни, не сложился.***
— Как вы себя чувствуете? — Благодаря помощи, что вы любезно оказали, я и мои люди чувствуем себя хорошо. Мы очень признательны вам, — Хван выглядит очень уставшим, но при этом на его лице прослеживается улыбка, искренняя и благодарная. — Мы бы ушли уже сегодня, но Чонгук, он… как я понимаю ещё не пришёл в себя? Значит, того парня, что сейчас еле живой, зовут Чонгук? — Яд, который нашли в его ране не сильный, удивительно, что организм альфы так на него отреагировал. — Он омега, — вносит поправку в слова Чимина Хван. — Чонгук — омега, а не альфа. Тогда ясно. Омеги очень восприимчивы к ядам, даже самым безобидным — всему виной их гормоны, что намного ярче выражены и более чувствительны. — Почему вы взяли столь неопытного охотника? — как-то резко и с неким осуждением спрашивает Чимин. — Чонгук — лучший из лучших, — смешок. — Он может дать фору любому альфе, — мужчина смотрит Чимину в глаза и улыбается уголками губ. — Вы выглядите недовольным и не верите моим словам, не так ли? — Дело не в этом, — врет. — Омега, каким бы сильным не был, всё ещё омега. Чонгук сейчас в таком состоянии из-за вас: вы виноваты, что подвергли члена своей стаи опасности. Омег не зря не пускают на охоту, они часто просто не возвращаются домой. — Понимаю ваше неодобрение, — судя по всему альфу никак не задели слова Пака. — Но мы не следуем этим правилам. В нашей деревне омега может охотиться и спокойно выходить на охоту даже в одиночку. Чимин не сдерживается, позволяет себе секундную слабость и смеётся. Не весело, а скорее надменно, укоризненно, с явной насмешкой. — О чём вы говорите? А если омега наткнется в лесу на голодного медведя? — спрашивает Чимин. — Охотиться в одиночку — опасно, а омега, что охотится в одиночку — вообще безумие. Даже альфы не подвергают себя таким рискам. На охоту идут не менее пяти волков, чтобы в случае опасности, один всегда мог вернуться в деревню и позвать на помощь. — Возможно, — неоднозначно качает головой мужчина. — Вас негде поселить, — омега решает перевести тему, чтобы окончательно не выйти из себя. — Поэтому вам придётся эти дни пожить в госпитале. Надеюсь, ваши альфы не будут злы, что мы столь негостеприимны. — Все в порядке. Мы рады любой крыше над головой. — Этот Чонгук… он в критическом состоянии. Сокджин — наш главный лекарь, сказал, что он недавно перенёс течку без партнёра, потому его гормоны очень нестабильны и ещё не пришли в норму, что только ухудшает состояние. Чимину действительно жаль лежащего в их больнице парня, он и в самом деле может умереть. А смерть одного из стаи — это потеря для абсолютно каждого волка, ведь стая для них не просто группа людей, для волка стая — это семья. — Я могу его увидеть? — Нет, ему сейчас нужен покой. Ваши феромоны усугубят и без того плачевное состояние омеги. — Простите за тот инцидент, я был на нервах и никак не хотел воздействовать на вас своим запахом. — Ничего. Я всё понимаю. Пак прощается с мужчиной и уходит в сторону госпиталя. Ему стоит лично проверить состояние омеги и спросить у Джина не нужно ли ему что-то. Вся эта ситуация выбила его из привычного ритма жизни, Чимин, несмотря на то что является сыном вожака их стаи, не любит решать какие-то важные вопросы и брать на себя ответственность. Ему привычнее отвечать за себя и свои поступки, нежели за других. Омега не видит в Хване или его людях угрозы, однако, в деревне сейчас от силы два-три альфы, и то один из них старик, что сам не в силах и до кровати дойти. И в случае какой-то опасности, никто их не защитит. Чимина эти мысли грызут и заставляют жалеть о принятом решении — всё же лучше бы он послушал Хиёна и не пускал их в деревню. — Как он? — даже не поздоровавшись сразу переходит к делу. — Тебе не сказали? Я просил Киель передать, что этот парень почти труп, — не подбирая слов отвечает Сокджин. — Мне передали, но я решил убедиться, — Чимин подходит к кровати и видит перед собой дивной красоты парня. Не то чтобы у них не было красивых омег, но Чонгук выглядел как-то… по-особенному привлекательным. Первое, что бросается в глаза — это родинка под губой и возле левого глаза. Чимин впервые чувствует такое навязчивое, необходимое и практически не контролируемое желание рассматривать омегу. Странное ощущение. Причиняющее дискомфорт. Чимин силой заставляет себя отвести взгляд и опять посмотреть на Кима. — Что-то нужно? Что с ним вообще произошло? — Нет, у нас все необходимое есть, — садится на стул и поправляет очки. — Ничего страшного — всего лишь волчья отрава, но что самое удивительное — организм этого омеги реагирует слишком враждебно. — В каком смысле? — хмуро уточняет Пак. — Обычно, даже у детей реакция на волчью отраву — это температура, головные боли и тошнота, иногда может быть конечно осложнение, но это редкость, — Сокджин кидает быстрый взгляд на парня и потом возвращает его к Чимину. — Но тут полное непринятие организмом этого яда — как он выжил, я не понимаю. Это чудо, сама Луна на его стороне видать. — Так он будет жить или как? — Чимин не понимал к чему столько слов — ему нужен ответ чёткий и короткий. — Будет, но когда он очнётся и как долго будет восстанавливаться — я не знаю. Чимин решает прогуляться по деревне. Сегодняшний день его вымотал, он до сих пор чувствует себя странно, ведь с одной стороны — он действительно не мог отказать в помощи, а с другой — все точно будут в порядке? Пак же, по сути, подверг собственную деревню и находящихся в ней омег и детей опасности, пускай не пять, но четыре альфы — этого достаточно для возможной угрозы целой деревне, что сейчас лишена защиты. — Здравствуйте, — Чимин поворачивается в сторону звука и видит перед собой незнакомца. Он сразу же понимает, что это один из тех пяти чужаков. — Здравствуйте, — без особого энтузиазма отвечает омега. — Мне хотелось лично поблагодарить вас, — это уже второй альфа за сегодня, что склоняет перед ним голову. Удивительно, но Чимину не нравится ощущение, что перед ним унижаются. — Вы помогли Чонгуку, а он для нас все… — Почему этот омега был на охоте с альфами? — вырывается. Пак прикусывает собственный язык, понимая, что это прозвучало очень резко. — Потому что он лучший из лучших, — тот же ответ, что Чимин слышал от Хвана. — Неужели у вас всё так плохо с альфами, что омега вынужден рисковать собой ради пропитания деревни? — Нет, дело не в том, что у нас альфы плохо охотятся, — добродушно улыбается парень. — Дело в том, что Чонгук слишком хорош. Чимин кивает. Это неприятное, дикое, необъяснимое желание узнать о Чонгуке побольше его раздражает. Чимин убеждает себя, что это простое человеческое любопытство. Его внутренний волк не насторожен, он не чувствует опасности — Чимин ощущает его расслабленность и спокойствие. Что достаточно удивительно, ведь даже с членами деревни, в которой он вырос, его волк часто ведёт себя отстраненно и настороженно, а с альфами временами даже враждебно. — Как же тогда этот «лучший из лучших» попал в капкан? — Это не его вина, а одного из наших альф — совсем ещё молодого, и это была его вторая охота. Он ещё неопытен и немного неуклюж, поэтому и не заметил ловушку, Чонгук хоть и увидел её, но поздно, поэтому было лишь два выбора: либо в неё угодит Джисук, либо Чонгук. Чимин практически закатывает глаза, но в последний момент сдерживает этот порыв. Героизм. Омега никогда не понимал такого: да, он чувствует жалость к другим волкам, да, ему бы хотелось, чтобы с ними всё было хорошо, но он бы никогда не пожертвовал собой ради кого-то. — Джисук — это его альфа? — уточняет Пак. — Нет, — качая головой отвечает парень. — Они только на охоте и познакомились. Чимин точно теперь уверен в том, что Чонгук странный. Странный омега, что ходит на охоту с альфами, странный человек, что так неразумно поставляется под удар, чтобы уберечь совершенно чужого ему альфу. А Чимину странные люди не нравятся. — Как вам в нашей деревне? — решает закончить разговор об этом омеге Чимин. — У нас через час будет ужин, так что вы можете присоединиться, не оставлять же вас голодными. — Спасибо вам… — и альфа запнулся, понимая, что не знает имени омеги. — Чимин, — всё же после пары секунд представляется Пак. — Приятно познакомиться, Чимин, — достаточно вежливо говорит альфа. — Я Ким Тэхён. И после Тэхён дарит ему лучезарную, до ужаса широкую и яркую улыбку. Чимин теряется — ему ужасно непривычно от такого альфы. В их деревне альфы — это власть, сила, непоколебимость воли и уверенность. Они никогда не улыбаются так… так как это только что сделал Тэхён. Нет, Чимин берет свои слова обратно. Чонгук не странный. Все эти пятеро странные.***
Чимину неспокойно. Он чувствует, как липкий страх окутывает его тело с ног до головы. Ощущение неправильности своего решения больно бьёт по сознанию, не позволяя омеге уснуть хотя бы на пару часов. Наверное, это нормально быть неуверенным в своём решении, Пак ведь не знает этих людей, но все равно позволил им войти, позволил остаться. Кто знает, что у них в голове. Это альфы. Они опасны и максимально непредсказуемы. Отец Чимина всегда говорил ему, что с альфами стоит быть аккуратным, стоит быть всегда начеку. Ведь именно они более склонны к подчинению своим инстинктам, а не разуму. Омега крутится на кровати, пытаясь найти удобное для себя положение и, наконец-то, провалиться в сон, но всё, на что он сейчас способен — это сдерживаться от зудящего под кожей желания выгнать чужаков. Лунные лучи пробиваются сквозь шторы, и Чимин встаёт с кровати, понимая, что всё равно не уснёт и подходит к окну. — Отец будет зол, — факт. Не то чтобы Чимин боится гнева отца, нет, тот никогда не был слишком суров или груб с ним, но всё равно. Тут вопрос стоит не только о самом Чимине, а и о всей деревне, об омегах, что ждут с охоты своих альф, о детях, что никак в случае опасности себя не смогут защитить, о стариках, которые всё, что могут — это изредка, и то, с помощью посторонних выходить на прогулки. Это обременяет. Чимин чувствует себя загнанным в угол зверем, ему словно сдавили шею оковами и перекрыли доступ воздуха. Ответственность за других — это очень серьёзно. Пак не готов брать такое на себя, он никогда и не хотел, но ему рано или поздно придётся. И это удручает, расстраивает и заставляет грустную улыбку появится на его губах. Чимину предстоит через год выйти замуж за альфу, возглавить с ним стаю, заменив отца, что уже давным-давно не молод, и родить ребёнка. От этих мыслей живот сворачивает в болезненном спазме отвращения. Омега готов заскулить от чувства безысходности. Его никогда не привлекали альфы. Никогда. Даже во время течки, когда всё его естество хотело защиты, ласки, любви, его омега не признавал запаха и присутствия альфы. Их феромоны не излучают ничего, кроме давящей ауры, желания подчинить. Чимин чувствует, что они его пугают, раздражают, что ему в прямом смысле от них плохо. Наверное, в нём эта проблема. Ведь сколько он слышал историй от других омег, что с радостной и счастливой улыбкой рассказывают о том, как хорошо пахнут альфы. Даже тот же Хиён, который считается самым популярным и обсуждаемым среди омег альфой. Все они в один голос говорят, что рядом с ним всегда спокойно, что не страшно, что их внутренние волки поджимают уши и ложатся на спину, открывая два самых уязвимых места — шею и живот. Чимин же не чувствует такого. Запах от Хиёна тяжёлый, он пахнет специями, но этот запах не ласкает нюх, а забивает нос и душит. — А истинность существует? — спрашивает омега у отца. — Существует, однако уже не так ярко, как раньше, — отвечает мужчина, поглаживая волосы сына. — Наши предки, как только встречали свою пару, то сразу же это понимали. Но это благодаря тому, что они большую часть своей жизни были в облике волков. Мы же с каждым поколением менялись и развивались, мы всё такие же, но теперь волк сидит внутри нас, а ведь именно он отзывается на нашу пару. Поэтому в наше время понадобится чуть больше времени, чтобы осознать истинность. Ему хотелось бы встретить своего истинного — того, кто предназначен ему самой Луной. Интересно, как бы выглядел этот альфа. А запах, как бы он пах? Чимин не чувствует, что его омега отзывается на его мысли и чувства, не понимает, почему она всегда молчит и в редких случаях только подает какие-то признаки своего существования. Чонгук. Он как надоедливый комар, залетевший в дом, осел на дне мыслей Чимина. И это страшно. Действительно страшно, потому что как только Чимин думает об этом — омега оживает, внутренний волк чувствует предвкушение и некий лёгкий интерес. И ему это не нравится. Это точно не приведёт ни к чему хорошему, он в этом уверен.***
— Он проснулся! Чимин почувствовал необъяснимое облегчение, скорее всего оно вызвано мыслью о том, что если этот омега уже проснулся, тогда в скором времени чужаки покинут их деревню. И возможно, даже уйдут раньше прихода отца и других альф. Иначе может случиться территориальный конфликт, ведь альфы — собственники, и в первую очередь они будут недовольны чужим волкам на своих землях. Во-вторых, их точно не обрадует мысль о том, что рядом с их омегами, от которых они временно были далеко, находились другие, чужие альфы. Это точно приведёт их в бешенство. — Хорошо. Это хорошо, — Чимин правда рад. Значит, в скором времени он избавится от проблемы, которую сам же создал. Когда он заходит в госпиталь, то чувствует, как его омега просыпается, как начинает вылизывать лапы и вилять хвостом. Пак моментально покрывается холодным противным потом, и его посещает неправильная, безумная, ужасная мысль. Его омега впервые прихорашивается перед встречей с другим волком. Словно ей не всё равно как она выглядит, хотя все эти двадцать два года ей было плевать на окружающих её альф и омег, и всё, что те могли от неё добиться — это рычание. Эти мысли неправильные. Чимин больше не чувствует былого облегчения, он чувствует тревогу перед встречей с Чонгуком, чувствует, что боится оказаться правым в своей догадке. Если это действительно так, тогда вся жизнь Пака полетит к чертям. У него есть планы, есть обязанности, которые он, как будущий глава стаи, должен выполнять. Чимин решает не идти к Чонгуку, ведь по его мнению, не видеться с ним — это будет лучшим решением, но как только он разворачивается и делает первый шаг в сторону выхода, чувствует как его омега… скулит от обиды. От этого его грудная клетка словно оказывается в тисках. Ему становится больно. Каждый шаг вызывает более отчаянный, громкий скулёж. Эта боль ощущается не только внутри, она словно покрывает всё тело Пака. Она становится физически ощутимой, и от этого только хуже. Теперь заскулить готов и сам Чимин. — Ты чего тут стоишь? — слышит он голос Сокджина и радуется тому, что встретил именно его. — Ты весь бледный, с тобой всё в порядке? Нет. Не в порядке! Хочется прокричать, однако Чимин словно стеклом давится этими словами, не позволяя им вырваться наружу. — Да, просто плохо спалось, — почти правда. — Как там тот омега? — Терпимо, — обыденно отвечает альфа и уже хочет уйти, но Чимину мало, омеге внутри него такого ответа катастрофически мало. — А как он вообще себя чувствует? Уже может вставать? — ему приходится чуть ли не откусить собственный язык, чтобы не задать ещё пару вопросов. — Он чувствует себя хорошо, даже лучше, чем я думал, — Ким непонимающе смотрит на омегу, но все же отвечает на вопросы. — Ходить может, однако, из-за того, что он получил рану от капкана в облике волка, кости хоть и срослись, но не до конца. Всё же яд дал о себе знать и плохо сказался на регенерации. Так что на его полное восстановление уйдёт дня четыре точно, желательно, конечно, семь, но думаю, что в этом особой необходимости не будет. Омега рад: он больше не испытывает всей той тревоги, страха, нервозности — всё, что он сейчас чувствует, так это радость от того, что с Чонгуком всё в порядке. Чимин даже позволяет себе улыбку, еле заметную, но даже такую Сокджин не упускает и не оставляет без внимания. — Впервые вижу у тебя такое лицо. — Какое? — возвращает слой безразличия и спокойствия. — Счастливое. Будто если бы я сказал, что с ним всё плохо, то ты тут же к нему побежал. И внутренности Пака покрываются льдом. Он испуганно смотрит на альфу и не может поверить в то, что его настолько легко прочитать. — Не говори глупости, — после полуминутной заминки говорит Чимин. Ким ничего не отвечает, но позволяет себе ещё пару секунд задержаться внимательным взглядом на лице Чимина. Словно ищет там что-то, и только потом кивает на прощание и уходит. Черт. Чимин готов биться головой о стену. Ему хочется избавиться от этих чувств, от этого желания и в самом деле побежать к омеге, к своей омеге. Эта мысль не кажется противной или отталкивающей — непривычной, да, но чувствуется правильной, будто так и должно быть. И это только ухудшает сложившуюся ситуацию. — А что, если истинные не могут быть вместе? — уже почти засыпая под мягкими поглаживаниями, спрашивает маленький омега. — Если они ещё не встретились, то ничего страшного, но если их волки встретились и признали друг в друге пару, то это сравнимо с адом, милый… Это очень страшно, это хуже смерти, ведь мы, волки, если встретили свою пару, то жить без неё больше не сможем. Мы погибаем, сходим с ума, медленно умираем. Это несправедливо, нечестно! Чимин готов взвыть от жестокости Луны — это неправильно, так быть не должно. Луна его не любит, она помимо того, что связала его жизнь с другим, совершенно незнакомым Паку человеком, так еще и с омегой. Уму непостижимо. Отец точно сойдёт с ума. Если бы только Чимин не был его сыном, если бы отец был обычным волком, а не вожаком стаи… если бы. Но этого нет, и реальность такова, что такая роскошь как истинность Чимину чужда. Да ещё и с омегой. Был бы это альфа, стало бы немного, но легче. Он не может себе позволить эту истинность: тогда он подведёт самого близкого и дорогого ему человека — своего отца и покойного папу, который перед своей смертью просил всегда быть рядом с отцом и во всём ему помогать. О, Луна. За что ты так со мной? Паку нужно уйти, пока ещё есть время, пока ещё есть возможность и силы. Пока он ещё в состоянии сопротивляться. Чимин не помнит как, но уже стоит в ванной и умывается не просто холодной, а ледяной водой. Будто это поможет и избавит от надоедливого плача омеги внутри. Разве такое возможно? Почему омега так быстро признал в Чонгуке свою пару? Разве не нужно время? — Хватит скулить, — просит он, уперевшись о стоящую рядом с ним деревянную тумбочку руками. — Ты ошибся, он не наша судьба. И на это его омега просто закатывает глаза и замолкает, словно этим самым говоря, что Чимин не сможет долго себя в этом обманывать, что как только Чонгук попадётся ему на глаза — все эти глупые убеждения исчезнут. Его злит то, что Чонгук — омега, что он не альфа. Ведь проблема только в этом, Чимин искренне верит, что проблема лишь во вторичном поле парня. Хотя проблем куда больше. Чонгук из другой стаи, и это тоже проблема, ведь браки между членами разных стай уже давно никто не заключает. У них был бы сложный выбор в чьей стае остаться. А если Чонгук плохой человек? Ведь истинность не даёт гарантии того, что предназначенный является хорошим человеком. Возможно, Чонгук ему не понравится характером? Вдруг он грубый, глупый, скандальный? Омега кривится в улыбке. Точно смеётся над попытками Чимина найти в Чонгуке минусы, какие-то изъяны. Но даже если они есть, а они точно есть, ведь люди, увы, существа не идеальные, это никак не помешает связи. Паку уже ничего не поможет, его волк признал свою пару, и этого достаточно для того, чтобы Чимин теперь не смог возненавидеть Чонгука. Даже если тот окажется самым плохим человеком на свете. Наверное, он просто невезучий. Так бывает — иногда людям просто не светит удача. Чимин пару раз с таким сталкивался и рано или поздно становилось легче. Сейчас же тоже так будет? Он просто будет избегать Чонгука, дождётся, когда он покинет деревню, и всё встанет на круги своя. Жизнь опять вернётся в привычное русло, ведь, как говорится, с глаз долой из сердца вон. Лёгкая ухмылка появляется на лице омеги, ведь он уже выходит поселил этого парня в сердце? Это всё случилось так быстро: истинность достаточно странная вещь, она не даёт времени на подумать, на возможность взвесить все «за» и «против», на то, чтобы подготовиться к ней. Она, словно гроза среди ясного неба — неожиданная, выбивающая из привычного ритма жизни. Чимину всегда казалось, что рассказы о том, что это настолько головокружительно, были преувеличением, но нет — голова Чимина в прямом смысле готова пойти кругом от всех этих мыслей. Конечно, ему хотелось познать прелести встречи со своей судьбой, с человеком, что рожден для Пака, как и сам он рожден для него. Но сейчас это желание поутихло, ведь эта истинность будет дорого ему стоить. Слишком дорого, Чимин не готов заплатить такую цену. Ему просто хочется сделать своего отца счастливым, дать ему возможность встретить старость в спокойствии и уверенности. А это возможно сделать только если Чимин займёт его место, если выйдет замуж за альфу и произведёт на свет потомство. Его жизнь уже давным-давно расписана по месяцам, если не по дням, у него просто нет другого выбора. Сейчас ему необходимо защитить то единственное, что у него осталось. Пак просто сделает пару шагов назад, отступит, уйдёт, откажется от этой истинности. Он справится, с Чонгуком ему довелось встретиться всего один раз, и этого оказалось достаточно для его омеги, чтобы признать пару, но недостаточно, чтобы действительно привязаться и укрепить связь. Делать шаги назад, отдаляться от своей пары оказалось настолько болезненно, что даже просто сама мысль об этом словно ломает кости. И Чимин не уверен, что стерпит такую боль. Омега, что сидит внутри него недовольно скалит на него клыки и будто готовится прыгнуть и разорвать плоть Пака в клочья. Чимин думает, что даже это будет чем-то более приятным, чем то, что он испытывает сейчас. Это так несправедливо. Почему он должен страдать? Разве истинность не должна быть благословением Луны, её подарком? Но все, что крутится в голове Чимина, так это то, что ему хочется заплакать. Позорно уткнуться носом в подушку и как маленькому ребёнку, надрывая и не жалея свое горло в голос разрыдаться. Он слышит стук во входную дверь, и от этого его тело дёргается. Пак кусает губы, ругая себя за такую реакцию и подходит к двери открывая её. — Здравствуйте, Чимин, — перед ним стоит Тэхён. Очень довольный и с улыбкой во все тридцать два. — Здравствуйте, что-то случилось? Конечно, первая мысль, которая посещает Чимина — это то, что возможно что-то с Чонгуком, какое-то осложнение или ещё что-то, но она быстро сменяется мыслью о том, что будь это так, то этот альфа сейчас не светил бы своей улыбкой, чуть ли не в прямом смысле до ушей. — Нет, все наоборот — очень хорошо, — радостно оповещает Тэхён. — Чонгук проснулся и чувствует себя нормально, в скором времени он сможет выходить на улицу, а там, на свежем воздухе не далеко и до полного выздоровления. — Я рад, что член вашей стаи идёт на поправку, — искренне. — Я тоже! Чонгук просил передать благодарность, сказал, что хотел бы лично поблагодарить вас. От слов альфы всё внутри Чимина сразу же леденеет и будто замирает. Он чувствует, как омега радостно виляет хвостом, как ему льстят слова о том, что Чонгук хочет их видеть. Пак же молчит, набирает в лёгкие как можно больше воздуха и старается найти в себе силы отказаться, придумать несуществующую причину, что послужит отговоркой от встречи с Чонгуком. — Я бы с радостью, но в деревне много нерешенных дел, и у меня совсем нет свободного времени, — он даже удивляется тому, насколько легко и уверенно врёт. Внешне он выглядит спокойным, но внутри чувствует, как его грудь царапают когти — омега возмущенно и зло рычит. Волку нужна встреча с его парой, Чимин же мешает этому. Если Чонгук его увидит, вдруг его волк тоже всё так же быстро поймёт? Тогда ситуация станет еще хуже, еще сложнее, он и сейчас еле как справляется с этим всем, новых проблем ему не нужно. — Вот оно что, — Ким выглядит немного расстроенным. — Тогда надеюсь, что когда мы будем покидать деревню, вы уже закончите со своими делами и хотя бы напоследок Чонгук сможет вас поблагодарить. Омега наматывает круги и ужасно громко, грустно, обиженно воет. Чимин слышит это прямо в голове, слова Тэхёна до него доходят через слово, ведь после слов «когда покинем деревню» у его волка началась чуть ли не истерика. Пак его понимает, и ему жаль, что омеге внутри него приходится страдать, что он причиняет ему боль, но он не может по-другому. Тэхён желает ему удачи и уходит, оставляя Чимина один на один с самим собой и своими мыслями. Пак просто убеждает себя, что как только Чонгук уйдёт, всё опять будет хорошо, что нужно всего лишь не попадаться ему на глаза. Чимин в это верит. Пытается заставить себя поверить.***
Чонгук чувствует вселенскую усталость. Он приоткрывает тяжёлые веки и тут же зажмуривает их от яркого солнца. Он дезориентирован, не может понять где находится, однако, его чувствительный нос улавливает запахи чужих, совершенно незнакомых ему волков. Осознание резким импульсом пронзает тело: он не дома, он находится на чужой территории. Первое, что он чувствует — это тревога, страх, и даже не за самого себя, а за тех, с кем он был. Если Чонгук здесь, то скорее всего все остальные тоже, и не ясно, в каких условиях их сейчас держат. Ведь волки очень не любят тех, кто нарушает установленные ими правила, а к своим территориям относятся очень ревностно. — Проснулся, наконец-то, — слышится чей-то голос сбоку. — Мы уже думали, что хоронить тебя придётся. В голосе не чувствуется злости или агрессии, скорее пассивность и отчужденность. — Где я?.. — голос тихий, сил очень мало и хватает их лишь на шёпот. — Альфы, с которыми ты пошёл на охоту, привели тебя в нашу стаю, и тебе очень повезло, что сын нашего вожака решил помочь тебе и твоим людям, — Сокджин делает паузу. — Иначе ты был бы мёртв — вы не успели бы добраться до своей стаи. Чонгук в каком-то смысле успокаивается: кажется, что никто не настроен к ним враждебно, учитывая, что они без разрешения забрались на чужую территорию. Значит, с альфами всё в порядке, и это радует. — Я сейчас позову их. Под словом «их» Ким имеет в виду тех четырёх мужчин, что стоят возле двери госпиталя практически круглосуточно. — Чонгук! Первым забегает Тэхён: он подходит к кровати омеги, садится на её край и берет руку того в свою. — Мы очень переживали, — подаёт голос Хван. — И мы очень рады, что с тобой всё хорошо. — Я тоже рад видеть вас целыми и невредимыми, — на устах Чона появляется лёгкая улыбка, которую тут же отзеркаливают альфы. — Нам сказали, что тебе нужен отдых и покой для скорейшего выздоровления, поэтому мы к тебе ещё зайдём, но уже вечером, перед ужином. Чонгук кивает: он хоть и чувствует, что немного расстроен тем, что они только пришли, а уже уходят, но понимает, что сил на длинный разговор нет, да и тело ещё не восстановилось и просится обратно в сон. — Поправляйся, — напоследок говорит Тэхен, и они покидают комнату. Омега прикрывает глаза — его физическое состояние не в самой лучшей форме. Перед глазами всплывает момент как он бросился на помощь молодому, ещё совсем неопытному альфе. Чонгук чувствует, как омега внутри него фыркает: ему не нравилась идея ринуться на помощь рискнув собой, однако Чонгук не мог оставить всё как есть. Конечно, в его планы точно не входило попасть лапой в капкан, он хотел лишь оттолкнуть парня в сторону, ведь предупредить уже не успевал, а даже если бы и успел, то альфа просто не смог бы вовремя среагировать. Чонгук решает, что сейчас не время для мыслей — ему нужно как можно скорее восстановиться и покинуть это место. Ведь из-за него возникли все эти неудобства, поэтому закрывает глаза и, приняв удобную позу, проваливается в сон.***
Сегодня должен вернуться отец и все альфы деревни, а чужаки до сих пор здесь. Чонгуку намного лучше, но по словам Сокджина, ему ещё опасно преодолевать такое расстояние — последствия яда ещё отображаются на омеге и нужно всего пара дней. Но у них их нет, Чимин обречённо вздыхает, он морально готовит себя к выговору, а возможно, даже наказанию за такую вольность. — Скоро должен вернуться вожак, — Хиён неожиданно появляется рядом. — Как будешь ему объяснять присутствия этих пятерых в нашей деревне? — У них есть имена, — делает замечание Чимин. — Я расскажу правду, смысла врать или придумывать что-то нет, поэтому просто буду надеяться на лучшее. — Ты же понимаешь, что нарушил правила? — Понимаю, — не спорит. — Ты понимаешь, что подверг деревню опасности? — Да, понимаю. — Понимаешь, что если бы что-то случилось с кем-то из нашей стаи из-за этих альф и омеги, то виноват был бы ты и только ты. Пак раздражен — его, словно провинившегося котёнка ругают. — Хиён, я не дурак и всё прекрасно понимаю и осознаю, — Чимин поворачивается к альфе лицом и подходит чуть ближе. — Но и ты попытайся меня понять: кем бы я был, если бы бросил умирающего омегу на растерзание судьбе? — в ответ тишина, Хиён молчит, ничего не отвечает. — Я знаю, что поступил необдуманно, но я не жалею, что помог им. Ведь благодаря собственному решению встретил своего истинного. Свою пару. — Сейчас нет, — упрямо твердит альфа. — Но никто не знает, что ждёт тебя в будущем и что они могут сделать. Чимин прикрывает глаза. Это бесполезно. С Хиёном спорить нет смысла: он всегда твёрд в своих решениях и если он сделал какой-то вывод, то никто и ничто не в силах его переубедить или хотя бы попытаться заставить взглянуть на ситуацию с другой стороны. Вот он был бы хорошим вожаком. Хиён в первую очередь делает всё для деревни, для него он сам где-то на месте третьем, после омег и детей. Он ставит интересы волков выше собственных, всегда думает об их безопасности и комфорте. Когда же сам Пак редко печётся о судьбе стаи. Здоровы? Хорошо. Сыты? Прекрасно. Улыбаются? Вообще замечательно. Омега впустил чужаков больше не из-за желания им помочь и не дать одному из них умереть. Нет. Чимин просто знал, что потом его загрызет совесть — он сделал это, чтобы обезопасить себя от будущих чувств стыда и вины. И даже если бы в конечном итоге Чонгук умер, то Пак успокаивал бы себя тем, что он и так сделал всё возможное и при таких обстоятельствах его бы ничего не гложило. Однако, жизнь вещь безумно непредсказуемая, Чонгук оказался его омегой, а значит, проблем только прибавилось. Уж лучше бы он их не пускал. С чувством вины справиться было бы куда проще и легче, нежели с истинностью. Которая даже при огромном желании не пройдёт и не забудется. — Тебе пора браться за ум, Чимин, — альфа стоит близко. Непозволительно близко. — Совсем скоро ты будешь вожаком стаи и тебе нужно будет думать о ней, а уже потом о себе, и уже в самую последнюю очередь о каких-то чужих волках. — Я знаю, — сквозь зубы говорит омега. — Ты выбрал себе пару? — Чимину не нравится эта надежда в голосе альфы. — Нет, — отвечает слишком резко. — Ещё не выбрал. Уже. Пак проглатывает это слово и старается не думать о том, что пару он пускай и не выбрал ещё, но вот она сама себя нашла. Иронично. — Тебе нужен кто-то, кто сможет повести за собой стаю, — Чимин чувствует, как к нему прикасаются, как руки альфы ложатся на его плечи. — Тот, кто сможет о тебе позаботиться… — пауза и после неё Чимин на грани слуха улавливает следующее. — А я смогу. И за этим следует касание горячих губ, что целуют его шею. Чимин ещё не успевает и слова сказать, как омега внутри него моментально становится в боевую стойку и рычит настолько громко, зло и угрожающе, что даже сам Пак пугается такого звука. — Отойди. На удивление Хиён не пытается возмутиться: он сразу же отходит на два шага назад и даёт, наконец-то, столь необходимое личное пространство. — Не говори сразу нет. Дай себе время подумать, я буду ждать, — разворачивается и собирается уходить, но останавливается. — Всегда ждал. И уже только после этого уходит, не оборачиваясь в сторону омеги. Чимин хочет вцепиться в свои волосы и вырвать их с корнями. Почему всё так сложно и запутано? Альфа не плохой, и возможно… возможно у них действительно есть шанс на пускай не счастливое будущее, но хотя бы нормальное сосуществование. Чимину действительно нужен муж, а Хиён и впрямь идеальный кандидат на это место. Пак решает, что и вправду подумает об этом, что задумается над предложением альфы. Он поворачивается в сторону своего дома, надеясь, вернувшись туда, сходить сразу же в душ и смыть с себя всю усталость и тяжёлые мысли, от которых уже начинает болеть голова. И как только он делает шаг, то взгляд его сталкивается с чужими, яркими, желтоватыми, близкими к янтарному глазами. Чонгук. Перед Чимином сейчас стоит Чонгук. Стоит его пара. И в голове пустота, никаких мыслей о будущем, о замужестве, о Хиёне, о проблемах. Ничего. Но от этого «ничего» только легче, будто один лишь взгляд на своего истинного и весь мир, вся вселенная замолкает, и слышен лишь бешенный стук собственного сердца.