Infernal childhood

Божественную завесу удаётся пробить. Нога юного демона ступает по полу храма. Внутри темно. Виден только отблеск свечей. Сильно пахнет воском и ладаном. Азриэля не мутит (наверное, пока), поэтому бес делает несколько шагов, рассматривая прихожан — ничего особенного, типичный сбор — мужчина лет сорока пяти в деловом костюме и в очках, тройка бабушек, отличающихся разве что цветом платков, молоденькая мамаша с ребёнком-младенцем на руках, двое парней-подростков. Азриэль с интересом рассматривает священника — дядечка в возрасте шестидесяти лет, с седыми волосами и бородкой — вещает что-то про какую-то тётку, которая грешила-грешила, блудила-блудила, а потом бац! — в церковь зайти не смогла! Потом свалила в пустыню, молилась-каялась и святой стала. Азриэль чешет затылок — история кажется ему смутно знакомой. И тут юный бес замирает. Точно! Мария Египетская! И на этом моменте Азриэлю почему-то становится очень нехорошо и неуютно. И дело вовсе не в запахе ладана или свечей, или в чём-то ещё… «А точно ли отец пробирался в церковь? — размышляет тем временем бес, — а не ошиблись ли мы с Ваалом? Нет, в силе отца-то я не сомневаюсь, но ведь… В церковь не пускают именно отпетых грешников! Самых лютых! Эту Египетскую Марию не пускали в церковь её грехи. А как тогда нам с Ваалом удалось…» — Ваал… — оборачиваясь, зовёт, Азриэль. И нервно сглатывает — брата в церкви нет! Он что — попал в церковь один?! — Так что, братья и сестры, — продолжает бубнить батюшка, — скоро будет самый великий праздник… Эта неделя дана нам на подготовку… Азриэль ещё пару минут слушает его, а потом ухмыляется. И выходит из церкви. *** — Ты что?! Ты как?! — налетает на него разозлённый Ваал, потирая синяк на лбу, — ты вообще как туда попал?! И меня не слышал?! Я тебя звал-звал-звал! Я уж думал, ты себя обнаружить дал и тебя в святой воде утопили! Азриэль смотрит на брата и прикусывает внутреннюю сторону щеки. Что-то тут не сходится… — Ты вообще жив?! — младшенький хватает брата за плечи, как следует встряхивает и как следует отряхивает, — фу, весь этим вонючим ладаном провонял! Аж до рвоты! Фу! Неужели сам не чувствуешь?! — Чувствую, — растерянно повторяет Азриэль. — Там много народу было? — Мужчина, три бабульки, маманя молодая с ребёнком — мелкий совсем, ещё соску сосёт, двое ребят — нашего возраста… Ну, почти нашего. Ну ты понял — нам четырнадцать тысяч лет, а им — просто четыр… — Понял я, понял! — ревёт Ваал, — ты им что-нибудь сделал? Внушил тому мужику хоть одну депрессивную мысль? Парням подкинул какую-нибудь блудную мыслишку? Ты хоть банально того мелкого за щёку ущипнул? — Нет, — качает головой Азриэль. — Да почему-у?! Азриэль и сам не знает. Но падать лицом в грязь перед братом нельзя. — Я… — демон на секунду наклоняет голову, рассматривая камушки на дороге. А потом смотрит на брата победным взглядом: — Я придумал кое-что получше. Через неделю будет Пасха.