***
Сынмин никогда в своей жизни не пытался настолько активно отговорить Джисона не делать какую-то очередную хрень. И в очередной раз его попытки не увенчались совершенно никаким успехом. Хан всего то задумал пригласить их коллектив, который отдельной командой состоял из него, Сынмина, Феликса и Чанбина, к себе домой и, доведя всех до кондиции его любимым соджу, предложить сыграть в "я никогда не". Именно так по его гениальной, как он выразился, логике, они сумеют вывести Со на чистую воду. Ким слушал всю идею этой авантюры с глазами на пол лица и рот прикрывая ладонью, потому что чутье подсказывало: что-то пойдет не так. Да вот только никакие "чувак, ну может не надо?" больше не работали и Джисон уже к концу дня спешил к Ли и Со, чтобы самым веселым и братским голосом предложить им отдохнуть у него дома. Феликс согласился практически сразу, даже предложив прикупить чего-то еще, глянуть вечерком футбол и отлично провести время. С Чанбином было труднее, оказалось он выступал за здоровый образ жизни и старался не пить даже по праздникам, но уникальное умение Хана уговаривать сыграло на руку и пока все идет по плану. Пока Феликс и Джисон самодовольно ходили между стендов в магазине и выбирали что бы прикупить, Ким тащился за ними, как потерянный ребенок, которого мама оставила на кассе со словами, что она скоро вернется. Он нервничает, как перед экзаменом, как перед собеседованием, как перед первой школьной контрольной и вообще, это была ужасная идея. — Я не буду пить эту гадость, — почти что обижено пробурчал он, когда дойдя до дома старшего, Джи принялся раскладывать продукты, одним из которых было свежее соджу. — Вообще-то, по нашему плану, должны пить все кроме меня. Но, собственно, ты тоже должен соображать, чтобы запомнить все, что скажет твой Чанбин. Сынмин не хотел обманывать Со, не хотел спаивать его в своих целях, он просто хотел быть тем, о ком старший думает перед сном и только проснувшись, хотел быть тем, кого он целует и обнимает, он просто хотел быть его. Чанбин пришел ближе к восьми, когда Джи и Ликс расставили все на журнальном столике, а Сынмин пытался притвориться частью мебели, пристраиваясь на краю диванчика. Обалдеть, он попал в компанию, где все реально собираются смотреть футбольный матч. — Эй, Сынмин, привет! — приветливо улыбается Со, а Сынмин уже готов терять сознание. — Да, привет, — он неловко здоровается, еще сильнее вжимаясь в подлокотник, когда старший садится рядом. В тот же миг его внимание отвлекают Хан и Ли, что упали на другой стороне дивана, чему Ким радуется до беспамятства. Джисон всеми силами пытается вовлечь старшего в разговор, чтобы его друг не задохнулся от осознания, что они с Чанбином дышат одним воздухом. Парни чокнулись рюмками, вливая в себя первую порцию, корчась от крепкой горькости. Со вдыхает глубоко, вдруг голову поворачивая в сторону покрасневшего Сынмина, который всем своим видом дает понять, что его вкус алкоголя скорее заставит блевать, нежели расслабиться. — Не пей, мелкий еще, — улыбчиво кидает Со, отбирая у младшего рюмку. И Ким бы уже растаял, лужицей скатываясь на мягкий ковер, только Чанбин умудрился его задеть. Вечное непостоянство компаний из раза в раз приводило его к тому, что Ким везде оставался младшим. В конечном итоге это начало раздражать. Все относились к нему, как к ребенку в пеленках, которого надо кормить с зеленой пластиковой ложечки и менять подгузники каждые два часа и абсолютно никого не интересовал тот факт, что ему не так давно исполнилось двадцать четыре, он живет отдельно от родителей в абсолютно другом городе и спокойно обеспечивает себе прекрасную жизнь. Как-то так Со Чанбин поставил на себе мнимый крест, порождая в Сынмине желание показать, кто тут еще мелкий. И в тот миг матч был в самом разгаре, трое парней сидели как на иголках, из раза в раз дергаясь при вероятности гола, пока Сынмин думал что ему сделать. Он мельком оглядывает друзей: слегка подвыпившие, веселенькие, абсолютно ничего вокруг не замечают. Удача на его стороне, она подталкивает Кима аккуратно, почти незаметно встать и, сделав вид, что он относит пустые пачки чипсов в мусор, выйти из гостинной. Он максимально громко шумит пакетиками из-под снеков, когда прокрадывается к шкафчику на кухне и абсолютно бесстыдно выключает рубильник на щитке. Квартира в миг погружается во тьму, из комнаты доносится душераздирающий вопль, стоит телевизору потухнуть. — Оу, это что, электричество пропало? — совершенно обычно спрашивает Ким через всю квартиру, спеша громкими шагами вернуться к друзьям. Стоило ему оказаться на пороге, как кто-то, как потом оказалось, Джисон, посветил в глаза фонариком на телефоне. — Ей, убери эту хрень, — ругается и Феликс, попавший под раздачу. Парни тянутся за телефонами, пытаясь прийти в себя после половины бутылки соджу. Феликс, романтично поцеловался с дверным косяком, чуть ли не повалив на пол Хана, на которого в итоге сам и свалился. Сынмин считал себя гением, потому что такой комедии он уже давно не наблюдал, ибо парни вели себя как слепые кроты. К счастью в итоге они вновь уселись на диване, так депрессивно глядя в пол. — Давайте сыграем во что-то? — вроде как невзначай предлагает Ким. — В дурака давайте, — смазанным голосом молвил Со, загораясь подкинутой идеей. — Неее, — Хан, уже находясь в жесткой кондиции, тянет слоги и головой мотает. — Давайте в бутылочку. — Какую бутылочку, ты идиот? — внезапно вливается и Ли. — А че? Мне нравится идея, — так неожиданно ухмыляется Чанбин, совсем незаметно в темноте подняв глаза на Кима, усевшегося на столе. — Отлично. Засоси его, — за словами следует хлопок в ладоши и Хан спешит пальцем указать Бину на Сынмина, который чувствует себя крайне насторожено. — Бля, не дай бог я с вами хоть раз еще пойду бухать! — перелезая через стол в попытке сбежать, лепечет младший, будучи самым трезвым в компании. — Да он шутит, — почувствовав неловкость, спешит остудить всех старший, голову роняя в ладонь. — А что если... — Джисон, вдруг протрезвев, вспоминает о задуманной раннее миссии. — В "я никогда не"? Сынмин уже даже этому не рад, остановившись на безопасном расстоянии от парней у окошка. — Предлагаешь еще пить? — вяло переспрашивает Ликс. — Понемногу, — Хан укзательный и большой палец сводит, жестом показывая вооброжаемое дно рюмочки. И он убедил. Парни пособирали по квартире свечи и фонарики, Джисон достал новогоднюю гирлянду. Уселись они в этот раз на полу в центре комнаты, взяв со стола только бутылку и рюмки. Решено было сыграть в "камень, ножницы, бумага", чтобы решить, кто первый задает вопрос. Судьбоносно Хан выиграл, но все таки не спешил сразу следовать плану. На самом деле он не так и пьян, больше играет, довольствуясь своим актерским мастерством. — Что же, — парень наливает каждую рюмку, уже пытаясь предугадать, кто выпьет. — Я никогда не прогуливал лекции в универе. Сынмин ухмыляется себе под нос, пока Феликс и Чанбин пьют, глаза закатив. Такими они с Ханом уж были: правильными и послушными. Дальше друзья пошли по кругу, сначала был Хан, за ним Феликс, дальше Чанбин и Сынмин в конце. У Ли ушло несколько минут на придумывание условия, пока Со уже норовил уснуть. — Я никогда не не пробовал травку. — Хотя иногда хотелось, — подытоживает Джисон, после того, как рюмки остались нетронутыми. Очередь добралась и до самого старшего в компании, а он выпаливает свое условие тут же: — Я никогда не выезжал за границу. Феликс вновь пьет, чего уж там, он много раз ездил за границу, оставляя в голове воспоминания даже о разных материках. Джисон тоже осушает рюмку, во времена учебы в школе он учился далеко не в одной стране. — Давай Сынминни, — хлопает Хан дурга по плечу. — Ну... я никогда не катался на санках. — Что? — абсолютно одновременно выпучивают глаза парни, пялясь на Сынмина, как на чучело. — Ну а что? Я катался только на лыжах, но не на санках. — Это нужно будет исправить этой же зимой, — кивает уверенно Со, чем вызывает у Кима скромную улыбку, которую тот прячет в тени. — А теперь давайте что-то более провокационное, — заговорщически хлопает Хан в ладоши. — Я никогда... не спал с девушками. — Что? Почему? — недоумевает Ли, брови сведя и губы надув. — Я асексуален, вообще этим не интересуюсь. Во время разговора парни и не заметили, как старший цокнул языком, но по правилам все же выпил. Хан с Ликсом пораженно глядят на него, моргалками клипая, как перепуганные оленята при свете фар. — А ты почему? — кивает вопросительно Ликс. — Ну, — парень пытается оттянуть признание, глаза закатив. — Есть на то причины. Сынмин ментально ретируется от всей ситуации, слушает лишь краем уха и делает вид, что он слишком пьян, чтобы что-то понимать. — Или ты женоненависник крайней степени, или ты гей, — делает гениальное заключение Джисон, губы складывая бантиком и затылок почесывая. А Чанбин молчит, делает вид, что слова вообще не ему адресованы. А Джисона так игнорить может только Сынмин, потому парень лицо подозрительно вытягивает и повторяет: — Так первое или второе? — А что тебе больше нравится? — вдруг Со играет бровями, сбивая всех, особенно самого Хана, с толку. Он головой вертит, пытаясь от прищуренного хитрого взгляда уйти, но не получается и каждое слово наталкивает только на одно: Чанбин выбирает второе.***
После заданного Ханом вопроса игра быстро сошла на нет, скоро все начали засыпать. Сынмин оставался самым бодрым, но в итоге все равно поддался соблазну зевнуть за компанию. Было принято решение всем переночевать у Джисона, Ким помог постелить Ликсу и Чанбину матрасы-футоны на полу в гостиной. Парни отключились почти сразу, храпя на всю квартиру, из-за чего Сынмин просыпался несколько раз за ночь, громко цокая языком и закрывая уши подушкой. В итоге парень поспал, еле проснувшись после долгой "вечеринки". В попытках заснуть парень по кусочкам в голове складывал план по завоеванию Со Чанбина и хоть тот был крайне странным, Сынмин все равно будет ему следовать. — Доброе утро, — вяло тянет Джисон, рано с утра заходя в комнату, где спали гости. Сынмин встал все равно раньше всех, мирно попивая кофе на кухне. Он знал, что стоит остальным проснуться, весь дом будет шуметь в балагане сборов на работу. Так, собственно, и было. Гоняя туда-сюда, парни с горем пополам собрались, хотя на лицах непрозрачной маской виднелась главная новая эмоция: "мы вчера бухали, отстаньте". Вся эта компания завалилась к Киму в машину, досыпая оставшиеся минуты по дороге, пока на фоне из радио играла легкая утренняя мелодия. Каждый миг Сынмин продолжал штурмовать свою фантазию, пытаясь придумать способ, который поможет ему словить Чанбина в свои сети. Как вдруг, стоя на светофоре, парень наконец придумал довольно интересный выход. Стоило лишь вспомнить, что его коллега, тайный предмет воздыхания, был еще тем азартным игроком, которого легко уговорить на простую игру лишь для самоутверждения.***
Сынмин чувствовал себя королем фортуны, когда осознал, что работы у них не так и много, а это даст ему полное право взять и выдернуть Чанбина из компьютера. — Эй, — позвал он Джисона, мелко толкнув локтям в бок. — Нужна твоя помощь. Хан прослеживает траекторию взгляда друга и без труда подмечает, что очередная авантюра, в которую он сунет свой нос, будет связана с Со. И возможно кто-то другой бы с удовольствием отказался, но Хан Джисон сам затеял идею с самого начала, поэтому он и дальше продолжит нести свою роль до самого конца. — И что нужно? Сынмин рад, что у него есть такой легкий на подъем друг, его лишь попроси и уже мчится на всех парах. Основной просьбой Кима было сделать вид, что парень идет за обедом, а по возвращению обнаруживает, что ему продали не то, что он хотел и парень простодушно решает поделится с кем-то порцией, что породит в себе мелкое соперничество между Мином и Чанбином. На самом деле, Джисон знатно выпал от того, что его лучший друг настолько хорошо знал, что любит Со. "Возьми только такое и абсолютно никакое другое!" – строго настрого приказал ему он и отправил в магазин. А Джисон что? А Джисон пошел, улыбку пряча в кулачке. Парень два раза перепроверил, все ли правильно он взял и лишь тогда расплатился, возвращаясь в офис на верху. Весь путь перед лифтом тренировал раздосадованное лицо и монолог о том, как некрасиво его обманули в кафетерии. — Ребят, — так грустно зовет он их троих, брови складывая домиком и щеки надувая, пока каждый не поднимает голову. — Мне продали не те эклеры, может кто-то из вас хочет? — С чем они? — как и задумано уточняет Сынмин. — С арахисовой пастой и шоколадом. — Можно мне? — в один голос спрашивают Ким и Чанбин, пока младший в голове облегченно вздыхает. Взгляды их пересекаются, сталкиваясь в молчаливом бою за французскую сладость. Так же молча Бин предлагает решить проблему по взрослому, руку протягивая, сложенную в кулак, призывая сыграть в старые добрые "камень, ножницы, бумага". Но взгляд Сынмина вдруг окрашивается в яркий, в хитрый, в чем-то даже самодовольный оттенок маленькой личной победы, когда он, потеряв всю прежнюю стеснительность перед Со, предлагает: — Давай игру по крупнее. — Валяй. — Кто напишет код быстрее, — ухмыляется младший. — Что-то стандартное допустим вывести на веб-страницу время. Со самоуверенно фыркает: — Тут дела на четыре минуты. — Я справлюсь за две. В глазах – искры, в сердце – огонь. Чанбин соглашается. Феликс и Джисон окружают стол старшего, когда тот открывает пространство для ввода кода и, уверенно размяв пальцы, просит включать секундомер. Игра началась. Его пальцы, точно молния, бегали по клавиатуре, а глаза даже не глядели в экран. Феликс и не успевал следить за строками в коде, так быстро буквы формировали нужные слова. Взгляд его сосредоточенный и острый, как лезвие утонченного ножа, по которому оба игрока ходят в попытке достичь победы. — Готово! — с довольной ухмылкой завершает Со, наживая клавишу "F5", позволяя готовому коду выскочить на экране. — Четыре минуты двадцать восемь секунд, — подытоживает Феликс, хлопнув в ладоши. — Тогда если я напишу быстрее, я заберу эклеры, — легкую улыбку натягивает Сынмин, голову склоняя к плечу. — Хотя... а что если немного по-другому? Что если мы сыграем на желание? Я отдам эклеры в любом случае, хоть сейчас бери, но если я выиграю, ты должен будешь мне желание. — Ты не выиграешь, — глаза закатывает Со, уступая младшему место. Но пари заключено. Чанбин был настолько уверен, что превосходит Кима, что даже и не мог предположить, что дальше его ждет расправа. Сынмин падает в кресло и кистями крутит, разминая. Он уверен в своих силах, уверен, потому что знает, что в скорости с ним никто не сравнится. — Мои пальцы длиннее и проворнее, — парень слишком двузначно играет бровями. — Так что я могу творить интересные штучки. — О господи, я не хотел этого слышать, — уши закрывая, мямлит Джисон, падая в пучину моральной травмы. Ким усмехается причудливо, напоследок сжимая руки в кулаки и отпуская. Время пошло. И минуты старшему хватило, чтобы осознать, насколько громко и позорно он упал на колени перед этим мальцом с, как он приторно выразился, проворными пальцами. Может он и не хотел признавать, и уж точно не желал говорить этого в голос, но упасть на колени перед таким, как Ким Сынмин – это дикое наслаждение. Кто уж откажется подчиниться этим добрым, но в нужный момент горящим похотью глазам. Ким, закончив, складывает руку в подобие пистолета и сдувает с дула мнимую дорожку дыма, так победно размазывая старшего по стене. Со сейчас конкретно расплавится от этого взгляда. — Желание я обязательно придумаю, — напоследок вскидывает он брови и уходит, так незаметно для других вильнув бедрами.***
Искренне признаться, Чанбин слишком плохо знал Сынмина, чтобы хотя бы представить, что такого тот может придумать. Хотелось бы верить, что "погавкай на прохожих" это будет Кимов потолок, но что-то подсказывало, это не так. Сынмин – добрая, но крайне хитрая натура, от которой кто знает чего ждать. И целый следующий день Ким об этом не вспоминал, даже не говорил со старшим, что еще сильнее настораживало и заставляло чуть ли не оборачиваться, идя по коридорам. Но спокойствие закончилось ровно тогда, когда все разошлись по домам, а Со остался, думая, что он тут совершенно один. Парень включил тихую музыку в наушниках, чтобы закончить нужную работу и после с чистой совестью пойти домой, но вдруг что-то быстро прошлось за спиной. Бин оборачивается перепугано, наушники срывая с головы, но не обнаруживает абсолютно никого. Да вот только стоит голову повернуть назад к экрану, как сердечный приступ подбирается совсем близко. — Какого хрена?! — почти верещит парень, замечая около своего стола мило стоящего Кима. — Мне нужна была спокойная обстановка, чтобы загадать тебе желание, от которого у тебя глаза на лоб полезут. — Что же, я не спокоен, поздравляю, — фыркает тот. — Ну давай что за желание. Отвечать младший не планирует, лишь из рюкзака достает интересную коробочку, чем-то отдаленно напоминающую подарочную. — Сейчас не открывай, — командует Ким. — Исследуешь все дома. Только знай, у тебя нет возможности отказаться. И выполнить желание ты можешь только завтра. Старший хмурится подозрительно, совершенно уже не представляя, что этот мелкий черт мог придумать. И Ким уходит, оставляя Бина в полном недоумении. На самом деле до дома не терпится и хочется снять крышечку с коробки прямо сейчас, но нет сомнений, что тогда Сынмин вырастет прямо из пола и даст по шее. Так что Со ждет до дома, отложив коробочку в сумку.***
Добравшись до дома последним автобусом, парень, уже успев сгореть от ожидания, сразу бросается к полученному от Кима заданию, скрывающемуся за темно-красным картоном. Парень присаживается на край пуфика в прихожей и развязывает ленту, наконец открывая для себя этот молчаливый секрет. И что же, Ким не обманул, глаза Бина и правда залезли на самый лоб. Ведь взору парня тут же открылась красивая, видимо, дорогая анальная вибропробка. Коробочка чуть ли не выпадает из его рук, когда он смотрит на этот уникальный подарок, полученный для задания. И тут Со действительно стало страшно, что же он получил за задание. В следующий миг он замечает рядом с игрушкой сложенную в несколько раз записку, которая, он надеется, сможет все ему пояснить. "Доброго времени суток. Еще раз. Я не переборщил? Если переборщил, дай знать и выкинь просто это в мусорный бак и забудь. Да, я сказал, что у тебя нет возможности отказаться, но я люблю утрировать. А если ты читаешь дальше, то, кажется, нужна инструкция :) Еще на нашей пьянке все поняли, что ты гей, хён, так что представляю тебе диво-средство, с помощью которого я буду над тобой немного издеваться. Еще раз повторюсь, ты можешь отказаться. Но я знаю, что тебе нравится. Так что условия просты: используешь пробку и твоя задача проходить с ней день на работе с учетом того, что я в любой момент могу взять пульт, который оставил себе и включить ее, заставляя тебя суетиться. Какой я плохой. Выдержишь день и не кончишь ни разу – я буду неделю покупать тебе эклеры. Удачи". Ким Сынмин или чертов гений, или чертов подонок. И пока одно другому не мешает, Чанбин принимает правила этой странной игры.***
Пришлось встать с утра пораньше, чтобы подготовить себя к этому неординарному подвигу. Со никогда не признает, но пробка заполняет его до невозможного идеально, до умопомрачения приятно касаясь простаты круглым кончиком. Задание не кончать целый день теперь казалось сложнее некуда еще учитывая то, что Сынмин явно не откажет себе в удовольствии нагло поиздеваться над старшим, повышая мощность вибрации от минимального до максимального за считанные секунды. А что его ждет если он проиграет? Неужто еще одно задание, после которого он ходить не сможет? А что если Киму вздумается использовать его? Что если он свяжет Бина и в поисках плотской потехи хорошенько прокатится на его члене? Звучит заманчиво. А даже если младший так же свяжет, удобно пристроится между его бедер и сладко выебет, то все равно звучит заманчиво. Каждая мысль заставляет член парня твердеть, от чего тот теряет голову, руку опуская на возбуждение. В голове его лишь картинки страстных поцелуев с Сынмином, его упругая задница в ладонях и его тонкие проворные ручонки на крупкой груди. Со заводит свободную руку за спину, опускаясь на пол для большего удобства и не давая себе возможности опомниться, пробкой стимулирует чувствительную дырочку, в том же темпе надрачивая головку набухшего члена. С губ слетали томные вздохи, тихое хныканье и имя хитрого парня, которого так и хочется посреди белого дня нагнуть над столом и трахнуть. Но парень этот был слишком Чанбину симпатичен, что убивало желание в роде "просто трахнуть" и порождало желание заняться с Кимом любовью. С хрупким стоном парень кончает, пачкая руку белыми струйками.***
— Допустим, я согласен, — с самым серьезным видом заявляет Чанбин, упершись ладонями в стол младшего. Его взгляд полон уверенности в своей победе, будто это не он не смог устоять от давления пробки и кончил еще час назад, думая при этом только о Сынмине, сидящим напротив. — Правда? — уже в край шокировано переспрашивает младший, будучи уверенным, что Со эту пробку запихнет ему в зад и выкинет в окно. Бин глаза закатывает. Кажется он именно тот, кто не станет отступать, даже когда игра переходит за рамки общепринятого. — Только есть вопрос, — Ким слушает, голову склонив на бок. — Что если я проиграю? А Сынмин будто об этом и не думал, от чего брови его тут же сводятся к переносице, а веки прикрываются в раздумьях. От Бина не убегает легкий румянец, что тут же залил мягкие на вид щеки младшего, так и маня к себе, чтобы поцеловать. Приходится сильнее сжать руки на краю столешницы, не поддаваясь внезапному романтическому порыву. — Как на счет игры в карты? На раздевание. Чанбин уже хотел фыркнуть, но услышав добавленные несколько слов, резко передумал. Карты на раздевание с Сынмином... Это звучит как минимум прекрасно. Со в миг ориентируется в чужих глазах и видит в них неуловимое желание одержать победу. Что же.. Чанбин даст ему эту победу, даже если ради этого самому придется проиграть. — Договорились. Пари заключено, а единственная задача Чанбина, о которой он думает, это то, что все таки ему нужно кончить. И согласился он лишь по одной причине: никто в мире не сравнится с ним в игре в карты. У Сынмина нет шансов и это прекрасный способ отомстить.***
Иногда парень и вовсе забывал, что в нем все еще игрушка, но стоило на миг отвлечься от напряженной работы и двинуть бедрами, как кончик проезжался по внутренним стеночкам, заставляя плотно стиснуть зубы, лишь бы не застонать. От Сынмина вовсе ничего не слышно, будто он и сам забыл о их маленькой игре. По крайней мере Чанбин так думал. Думал ровно до момента пока не почувствовал в себе вибрацию. Глаза тут же забегали по столу, дыхание участилось, но парень сумел взять себя в руки и поднять строгий взгляд на младшего. А Киму хоть бы хны: сидит себе весь такой довольный, как слон, губу закусив и глазки сощурив. И даже так он смотрелся сексуально в глазах Со, заставляя того вновь возбуждаться. На нем свободные рабочие серые брюки. И это вообще ни разу не спасает. Уже за несколько минут даже на минимальных оборотах вибрации его член затвердел на половину, жадно требуя внимания, а грубая ткань лишь сжимала, доставляя неслабый дискомфорт. Перед глазами плыло, волны жара в паху знатно мешали сосредоточиться. И тут этот мелкий пакостник повышает скорость. — Что это вибрирует? — вдруг спрашивает Феликс, глазами бегая по столу, ненароком услышав странный звук. — А ну.. — Со и не заметил, как его голос мелко дрогнул. — Может у кого-то телефон звонит? Сам он бросается к своему гаджету, делая вид, что проверяет звонки, но на деле быстро находит номер Кима, так давно записанный во время их первого знакомства, тут же отправляя ему быстро написанное сообщение. Сообщение от: Со Чанбин. "Слышь ты, гадёныш мелкий, выруби сейчас же, иначе у Ликса останется травма на всю жизнь". Сынмин читает, но не следует указанию. Он губу закусывает по сильнее, не давая звонкому смеху вырваться из горла, а сам наблюдает за суетливостью старшего. Проходит еще несколько минут. Феликс даже внимания больше не обращает на тихий звук, пока Чанбин отчаянно сжимает ноги, прячась под столом. Он лицо хмурит, делая вид, что озадачен работой перед собой и ищет решение. На деле он хочет заорать и кинуть в Кима монитор, чтобы не видеть краем глаза эту самодовольную улыбку. Ее хочется стереть, убрать со смазливого личика, чтобы единственной его эмоцией было неудержимое удовольствие. Даже легкое движение бедрами заставляет его плотно сжать челюсть, не позволяя даже томному вздоху слететь с его уст. То, как вибрирует пробка внутри него, стимулируя мягкие стеночки и простату, то как заставляет подрагивать... Парень дрожащие губы поджимает, пока брови его заламываются домиком и бедра начинают мелко трястись. Он совсем на грани. Сердце бешено стучит в груди, виски пульсируют, наверняка он краснее всех алых августовских яблок. — Эй, хён, все хорошо? — вдруг окликает его Ли. — Ты так покраснел, тебе не душно? Черт, черт, черт. — Да, немного. Может быть стоит выйти подышать, — парень устало хмурится, делая вид, что дышать и действовительно трудно. Задача встать и не грохнуться в предоргазменном экстазе была выполнена успешно. Со спину выпрямил, натягиваясь как струна, немного тяжело выходя из комнаты офиса в сторону туалета. Видя, что в коридоре никого нет, Бин быстро вбегает и защелку закрывает, оказываясь в небольшой комнатке. Он колени сводит друг к другу, медленно опуская подрагивающую ладошку на явное возбуждение, которое при шаге довольно успешно скрылось широкими брюками. Чанбин пальцами быстро расправляется с пуговицей и ширинкой, высвобождая налитый кровью орган от долгого возбуждения и сжимает головку, большим пальцем проводя по уретре. Нескольких хаотичных движений хватает, чтобы Со, закинув голову назад и глаза плотно зажмурив, обильно кончил в руку и край белой раковины. Сдержать короткого тихого стона уж никак не получается, тонкая нота все же слетает с искусанных влажных губ. Оргазм продлевает пробка, все так же вибрирующая в нем, из-за чего Чанбин телефон достает из кармана, Киму напечатав пару коротких фраз. "Выключи эту дрянь. Я проиграл". За миг вибрация останавливается. Дыхание получается привести в норму, а следом и за этим приходит осознание, что дальше его ждет кое-что еще более интересное. Легкая ухмылка поблескивает на лице, стоит представить взгляд Сынмина, наполненный горьким поражением, когда он, будучи полность раздетым от десятков проигрышей в картах, осознает, что провалился. Ох, это будет самая сладкая победа. Несколько минут уходит на то, чтобы привести себя в порядок, убрать устроенный бардак и румянец с лица. Со, напялив привычную серьезность, выходит в развалочку, только его за дверью встречает гордый взгляд. — Какого хрена? — требовательно и недовольно пыхтит Со, надувшись, как маленький ребенок. — Я не слушал, вдруг ты об этом, — Сынмин глазами обводит потолок, усмехаясь. — Просто пришел отдать. Парень протягивает старшему небольшой пультик с кнопками включения и выключения, а так же дугой повышения скорости вибрации. Бин фыркает надменно, будто ему вообще наплевать, но стоит Киму совершенно наглым способом нажать на кнопку включения, как Со распахнул глаза, сквозь зубы шипя: — Ладно, давай. — Дарю, — чистосердечно отвечает ему Сынмин, элегантно удаляясь обратно в офис. Это пока он так уверен в себе – думает Бин, губы кусая. На деле-то он не знал, что Ким приходит домой и пищит в подушку, выплескивая всю свою нервозность. Если бы не кружок актерского мастерства в детстве, сейчас он бы не был столь смелым. Что же, за смелость эту ему придется поплатиться.***
Короткими переговорами парни пришли к выводу, что в девять соберутся у старшего дома, выпьют пива и сыграют столько партий, пока один из них полностью не останется нагим. Азарт, азарт, азарт – глаза обоих горят азартом, но победит только один. Сынмин пришел четко по времени, в его руке было две банки, что за время по пути нагрелись в ладонях, потому и были отправлены в морозилку. — Ты хотя бы умеешь играть? — совсем невзначай спрашивает Чанбин. — Пф, разумеется, — его наглости нет предела. Со ловит его на слове, пиво из морозилки достает и оба идут в небольшую гостевую комнатку, садясь в кресла по обе стороны минималистичного журнального столика из светлого дерева, на котором уже лежит новая колода. Со быстрыми движениями тасует карты, раздавая по три, параллельно спрашивая: — В дурака или переводного? — Давай раз через раз, — плечами пожимает Ким, свои карты собирая в веер. Решено. На кон поставлена собственная одежда. Ким держится легко, будто всю игру ведет он и в его картах одни лишь тузы. Чанбин корчит активную мозговую деятельность, напряженно попивая пиво, а младший даже не догадывается, как сейчас попадет. Колода опустошается, карты в руках заканчиваются, последний ход и... глаза Сынмина, недоумевая, бегают по столу, пока Чанбин плавно выдыхает, довольствуясь чужой реакцией. Ох, младший просто поражен, ошеломлен, растерян. Он даже и подумать не мог, что так просто проиграет. — Упс, — будто вовсе того не ожидая, роняет Со. Сынмин брови хмурит и смотрит на карты, пытаясь просчитать свою ошибку. Он в кресло падает разочарованно, но даже это не заставляет его усомниться в дальнейшем успехе. Парень смиряется со своей судьбой и стаскивает с плеч кофту на зипе, оставляя ее на спинке кресла. — Допустим, — брови вскидывает он, смотря, как старший тасует карты для следующей партии. С каждым ходом игра становилась все азартнее, ведь интересно, кто же в конце концов останется нагим. Сынмин на этот раз выглядит напряженнее, он извилинами работает и тщательно изучает свои карты и лицо Бина напротив, только после делая свой ход. Колода кончается. Бин выкладывает последние карты на стол и победно окидывает младшего взглядом. В руках Кима остается несколько карт, которые ему пришлось забрать. Он голову роняет назад, выдыхая сквозь зубы. Парень послушно снимает носки. Стоило ему надеть две пары, уж наверняка. Чанбин губу закусывает, карты раздавая. Третья игра началась. В этот раз мыслительный процесс отражается на лице Сынмина во всей красе: брови его сведены, глаза бегают по столу, он подбородок мнет и только потом ходит. Его мысли громче разочарованных вздохов, и Чанбин довольствуется этим пока может. Азарт заставляет кровь бурлить. Ох, Ким даже представить не может, как она будет бурлить совсем скоро. Последний ход. Сынмин не может побить. Парень губы поджимает, думает, как же так вышло. Удача вовсе не на его стороне, такое чувство, что карма почти мгновенно добралась до него, заставляя поплатиться за задание, данное старшему. Он неохотно стаскивает с себя белую футболку, откидывая ее к остальным элементам одежды. Чанбин краем глаза замечает, как оголяется стройное тело. Сынмин был утонченным – именно так бы сказал Со. Его изгибы были мягкими, от природы элегантными, на торсе виднелись легкие очертания пресса. Кожа парня была светлой, отблескивая медовым оттенком, а россыпь родинок осенних цветов на плечах хотелось обводить пальцем и каждую метить поцелуем. Темные соски контрастировали и манили к себе, Со в этом искренне признавался. — Чего завис? — слишком резко вырывает его из мыслей парень, от чего старший мотает головой и раздает карты. Сынмин всю игру напряженно стучит ножкой по полу, устеленному мягким пушистым круглым ковром. Чанбин не просит его остановиться или перестать, он понимает, что голова младшего переполнена мыслями. Партия выходит короткой и за миг до конца оба были уверены, что Сынмин победит, но решающий ход вернул все на свои места, вновь присваивая победу Со. — Да что ж такое, — почти что на нервах Ким расстегивает ремень, вылезая из свободных черных джинсов. Чанбин с одной лишь самоуверенной улыбкой наблюдает за тем, как младший остается в один лишь серых боксерах. Последний раунд будет для обоих самым напряженным, как никак на кон поставлены Сынминовы трусы и он лучше в окно выйдет, чем их снимет. Хм, а Со был бы не против снять их самостоятельно. — Чанбин, — тихо зовет посреди игры Ким, на что тот тут же поднимает голову. — Погасишь свет, если я проиграю? Старший не сдерживает легкого смешка, но все равно встает: — Какой ты стесняшка. Я даже сейчас погашу. Чтобы было романтичнее. — Фу, извращенец, — притворно корчит мордашку Ким, руки на груди скрещивая. Комната погружается в ночную темноту, пока Бин не включает высокий напольный торшер, что полосками освещает половину комнаты в теплый золотой. Даже на середине партии Ким уже и не надеется на свою победу. Карты у Со кончаются стремительно быстрее и старший даже думает податься, но строгий взгляд Сынмина не позволяет. Ведь Ким не поддается на поблажки, ему не нужно облегчение правил, чтобы выиграть, куда слаще будет проигрыш, если он принимает его с честью. И все было прежним: в руках Кима последняя оставшаяся карта, у Бина руки пусты, сложены на коленях. У младшего даже сил не осталось вздыхать, он устало откидывает карту на стол, позволяя ей так же хаотично валятся в куче с другими. На этот раз фортуна повернулась у нему спиной, оставляя в тени раздетого и пораженного. Но Чанбин так не считал. Ким был для него источником света, его смелость и умение бороться даже с большими трудностями казались бесподобным примером. Сынмина хотелось любить, какой бы занозой он не был. — А может не стоит? — младший в потолок смотрит и ногой болтает. — Твое право, я не стану заставлять тебя, — Бин так же расслабленно садится глубже в кресло. — Но... лучше не стоит. — Почему? — резкая озабоченность проскальзывает в душу, заставляя мысли потемнеть и четко понять, что никто на деле не хочет смотреть на него и никто никогда не будет им любоваться. Он ошибся. — Могу не сдержаться, — усмехается Со и тут же краснеет, делая вид, что это чистой воды шутка. — А если я буду провоцировать? — Ой, как ты будешь меня... — не успевает парень договорить, как Сынмин поднимается с места и, преодолев два метра между ними, удобно усаживается на чужие колени. Бин ладонями хватает парня под бедра, чтобы удержать, но тут же руки отнимает, не позволяя себе касаться мягкой оголенной кожи без разрешения. — Допустим, так, — гордо смотрит Ким, ручонками хватаясь за крепкие плечи. — Я не стану говорить мысли вслух, но буду делать ситуацию еще более смущающей. — Будто ты умеешь смущаться, — фыркает Бин негромко и глаза закатыает. — Вообще-то это мое обычное состояние. Я думал это заметно и.. не только смущение при любом взаимодействии с тобой, но и... — он запинается, глаза смущенно отводя. — Вообще-то я надеялся, ты заметишь первым, — перебивает его Со, брови хмуря и радуясь отсутствию света, не переживая о ярком румянце на лице. — Это я подтолкнул Джисона на идею пригласить вас с Феликсом на вечер, чтобы заманить в игру и узнать твои предпочтения, — на одном дыхании признается младший, лишь сильнее пальцами сжимая ткань темной футболки. — А я согласился играть в карты, потому что знал, что ты не сможешь победить, — ответно признается Чанбин, наконец скользя ладонями вверх по худым бедрам. — Воспользовался моей слабостью? — парень выдыхает рвано от горячего касания. — Да иди ты, — Со протестует. — Я всего лишь хотел остаться с тобой наедине. — Я не собираюсь спать с тобой, Со Чанбин. — Зачем тогда провоцируешь? — Тест на адекватность, — младший голову склоняет к плечу, поникая. — Я адекватен, — недовольствует Чанбин, кожу немного сильнее сжимая на чужих бедрах. — Но ты сводишь с ума... — Я не занимаюсь сексом не по любви, уважаемый. — А если я все же скажу, что влюблен в тебя? — сердце с каждым мигом стучит громче, пытаясь чужое найти по такому же сбитому от напряженности ритму. — Думаешь ты первый такой умный, кто говорит это, а на утро смеется и признает, что сказал лишь бы трахнуть меня, — Сынмин насмешливо мотает головой, безнадежно усмехаясь. — Назови мне имя каждого, кто творил такую хрень и я заставлю их днями напролет ходить со включенной пробкой в заднице, — Бин руками скользит вверх, еле касаясь хрупкой кожи, находя свое место на тонкой талии, что казалась золотым сечением. — Да и к тому же... я не хочу трахаться с тобой, Ким Сынмин, — слова заставляют Сынмина поникнуть и сжаться, но Чанбин спешит горячо прошептать: — Я хочу заниматься с тобой любовью. Ким брови заламывает, уже собираясь что-либо сказать, возразить, перебить, но Со не дает. — Не хочу использовать тебя, если это делали другие, хочу чтобы тебе было хорошо и ты чувствовал себя любимым. Не хочу обманывать тебя, хочу подарить тебе то, чего ты взаправду достоин. А достоин ты многого. Сынмин все еще хотел его перебить. Но чуткие слова нашли дом в трепещущем сердце младшего. Бин уже собирается сказать что-то еще, вселить искреннее доверие в грустные глаза, но Ким не дает, руки перемещая на грудь, шепотом прося: — Хватит. Он не дает старшему сказать желанное "ой, ладно", а тут же накрывает его губы своими. Ладошками он крадется к шее, чувствуя, как на его поцелуй поощрительно отвечают, вверх по позвоночнику ведя рукой, добираясь до утонченных лопаток. Они не спешат, их поцелуй прост и нежен, Ким маленькими чмоками исследует пухлые губы, тая от касаний и того, как же, оказывается, приятно целовать старшего. Их носы соприкасаются, Сынмин кончиками пальцев ведет по мягкой щеке и ближе прижимается, чтобы обнять покрепче. Пятерней он зарывается в темные волосы, ощущая на спине ответные объятья, которые согревают так по-родному. Ким выгибается податливо на встречу, ягодицами мягко опускаясь на крепкие бедра. Это манит, заводит и соблазняет. Каждое его движение пропитано красотой, каждая попытка доставить даже мельчайшее удовольствие порождает желание вернуть те же чувства в стократном размере. Со опускает ладони к ямкам Венеры, поглаживая поясницу, и только после, получив ответное движение, тянется к чужим ягодицам. Он сжимает тонкую ткань, облегающую округлые половинки, вызывая у младшего короткий тихий стон, больше похожий на тяжелый вздох. Сынмин закрывает глаза, чувствуя потягивающие внизу живота возбуждение. Он бедрами виляет, ощущая такой же бугорок и в чужих штанах. Он хочет этого, они оба хотят, от чего с большей нуждой тянутся к телам друг друга, взывая коснуться тут и там, чтобы наконец по-настоящему ощутить себя желанными. Поцелуй становится глубже, влажнее. Губы блестят от сладких поцелуев, они на вкус как шоколад с клубникой; тела разгорячаются, ближе прижимаясь, дабы чувствовать каждый удар сердца другого. — Нам стоит остановиться? — в поцелуй шепчет старший, придерживая Кима за талию. — А ты хочешь? — Сынмин заглядывает в глаза, ищет там чувства и да, он видит их. — Нет. И больше для них не было никаких запретов. Со подхватывает парня под бедрами, на руки поднимая, и шагает в спальню, освещенную лишь уличным светом бледных фонарей. — Свет, — просит Ким, стоит Бину опустить его на прохладную постель. — Хочу видеть тебя. И тот повинуется, одним движением включая прикроватный торшер на тумбочке. Свет блестит на мягкой коже, которую старший тут же стремится опалить поцелуями-бабочками. — До чего же ты прекрасный, — шепчет он, заставляя младшего захныкать, ноги скрещивая на чужой талии, чтобы прижать ближе. Каждый участок его тела был разукрашен розовыми оттенками яркой любви, которая жаром плыла по комнате, звучала страстными причмокиваниями, шерохом хлопковых простыней, шумными вздохами и прерывистыми высокими стонами. Сынмин отчаянно тянет чужую серую футболку за ворот, но она, словно приклеилась, не поддается. — Сними это, — недовольно бодается он ладошками, шепча сбито. Со отрывается от утонченного тела, быстрым движением снимая с себя верх, позволяя Киму утонуть в протяжном стоне эстетического оргазма, который пронзил его от красоты тела над собой. — Ох, блять, раздевайся дальше, это слишком красиво, — Сынмин приподнимается на локтях, потемневшим взглядом сверля каждую часть на накаченном теле. И Со, усмехнувшись, продолжает, медленно стягивая домашние штаны и белье. Ким не может оторвать глаз: его сердце и разум всецело принадлежат Бину, который времени не теряет, так же догола раздевая и младшего. Затвердевший член пачкает предэякулятом живот, как и кольцо пальцев, которым Бин обхватывает возбужденный орган. Брови Кима заламываются и рот широко открывается в беззвучном стоне всплеска эмоций, которые он ощущает в разы острее, будучи в постели с правильным человеком. Старший умело играется с чувствительной головкой, пропускает ее сквозь пальцы, по уретре проводит ноготком и круговыми движениями водит, заставляя Сынмина извиваться и ноги сводить вместе от яркой стимуляции. — Нет, стой, — он резко прекращает движения Со, руку его перехватывая. — Притормози, иначе я кончу раньше времени. Ловким движением Ким толкает Бина на спину, сам же седлает крепкие бедра. Он шипит, рукой ведя по груди, задевая чувствительные твердые соски, умирая от визуального удовольствия. — Ты просто... — он дышит шумно, наклоняясь ближе к красному ушку. — Роскошен. Со коротко стонет, руки вновь опуская на мягкие ягодицы, пока Ким терзает его грудь с особым удовольствием. Он мнет соски, сжимая между средним и указательным пальцами, языком изящно вылизывая и губами обхватывая. Бин наблюдает за горячей развратной картиной, чувствуя, как его член трется о чужой, вызывая перед глазами яркие феерверки. Он дышит громко, сбито, сильнее сжимая персиковую кожу на спине и терпеливо ждет, когда Ким насладится им сполна. Старший пальчиком аккуратно крадется к ложбинке меж желанных половинок, находя розовое колечко и игриво надавливая. Мин тут же подается назад, призывая толкнуться в него, но сперва Со подносит пальцы к его губам, на что младший тут же реагирует. Он мычит и глаза закатывает, пальцы заглатывая глубже, постанывая негромко и пошло, от чего Со теряет рассудок и норовит развалиться на части. Тщательно смочив каждую фалангу слюной, Ким выгибается над сильным телом, соблазнительно выставляя ягодицы на показ. Старший возвращается обратно, дразнит, мягко очерчивая и лишь после толкается одной фалангой. На удивление палец проскальзывает в мягкое нутро легко, стеночки податливо принимают его внутрь. Он не спеша добавляет второй палец, который также утопает в жаре чужого тела. — Малыш Сынмин-и игрался с собой? — парень целует влажно за ухом и слышит в ответ тихий скулеж. — Признаюсь, когда я шел к тебе, то питал надежду, что все же мои чувства взаимны и наша игра к чему-то да приведет, — на выдохе отвечает Сынмин, краснея до предела. — Я все еще думаю, что ты можешь обманывать, но... Чанбин не дает договорить. Грубо целует, затыкая и, схватив мягко за талию, переворачивает их. — Даже не думай об этом, Сынмин, — голос звучит придельно строго. — Ты очень сильно мне нравишься, усек? Все, кто заставлял тебя думать, что ты не стоишь любви – конченые ублюдки. Дай мне шанс подарить тебе ту же любовь, которую ты даришь остальным, ладно? — Ладно. Данное обещание звучало искренне, словно детская клятва на мизинцах, но тут же их поведение вновь перестает быть детским. Руки на теле, губы на губах, они стремятся стать единым целым. Пальцы переплетаются, поцелуй становится все глубже и страстнее, свободной рукой старший находит под подушкой тюбик обычной смазки. Не желая навредить, Со бережно растягивает колечко мышц тремя пальцами, плавно входя и выходя, массируя мягкие стеночки и утопая в представлении, насколько внутри младшего хорошо. В запутанном светлом покрывале Чанбин находит и квадратик контрацепции, быстрым движением открывая и раскатывая латекс по члену. — Есть предпочтения в позах, солнце? — мимолетно интересуется Бин, пальчиком обводя ореол соска. — Как тебе поза наездника? Мне нравится. — Черт, мы созданы друг для друга, — парень не может не поцеловать пухлые губы, мягко прикусив нижнюю, прежде чем перевернуться, усаживая Кима на свои бедра. Сынмин приподнимается на коленях, опираясь на носочки, чтобы направить багровую головку в сжимающуюся от желания дыроку. То, как плавно и идеально член Со заполнял его, заставляло закинуть голову назад и гортанно простонать. То, как идеально сжимался вокруг него Ким, заставляло ногтями вцепиться в его бедра, грязно матерясь под нос. Короткая минута уходит, чтобы привыкнуть и после младший делает пробные толчки, двигаясь волной на старшем, не прерывая зрительного контакта. Ким пересохшие губы облизывает быстрым жестом и в крепкую грудь упирается, короткими ноготками оставляя красноватые следы. Бин помогает двигаться на себе, придерживая за талию, ребра считая и взгляд не смея отвести от полных желания темных глаз. Он делает движения навстречу, чужие ягодицы разводя и сжимая до ярких следов, что Сынмин поощряет короткими одобрительными стонами. Он мычит сквозь плотно сжатые губы, бедрами двигая быстрее и резче, позволяя стволу скользить в нем, стимулируя простату крупной головкой. Сынмин теряет голову, двигается интуитивно, извивается, сжимаясь. Испарина покрывает лоб и область над губами, пока Ким увеличивает амплитуду и меняет угол проникновения, от чего при каждом толчке член старшего входит максимально глубоко. Они совсем близко. Хриплые стоны слетают с искусанных губ, сердца бьются в унисон, шлепки двигающихся навстречу тел разлетаются по темной комнате. Старший руку опускает на чужой пенис, лаская в темп их движений. Сынмин теряет себя. Он руку Со накрывает своей ладошкой, регулируя скорость движений и направляя. Они не здесь, их эмоции слишком ярки для реального мира, они приблизились к чему-то высокому, чему-то абсолютно новому для обоих и вот-вот дойдут до грани, вновь оказываясь на земле. То, как старательно младший втягивает живот, то, как сжимается и выгибается в пояснице, заставляет Чанбина сойти с ума, взлететь в небо и ощутить в теле вспышку неземного удовольствия. Его рука рефлекторно сильнее сжимается вокруг чужого возбуждения, заставляя и Сынмина достигнуть апогеи. Ким бы с удовольствием пересчитал все звезды, которые он увидел перед глазами на пике удовольствия. Их были сотни, тысячи, нет-нет, их были миллионы. Миллионы тех чувств, которые старший дарил ему не только в постели, но и простым взглядом, поцелуем и мимолетным касанием. — Останешься? — спрашивает Со, чужую руку крепко и чувственно сжимая в своей. Он хочет, чтобы Сынмин остался, чтобы любил его так же сильно, чтобы целовал перед сном и смеялся от глупых подкатов и колких шуток. Хочет, чтобы он знал, что любим, что его всегда ждут здесь. — Да... останусь.