Ни вверх, ни вниз
* * *
Вдоль сонных ночных трасс мчится одинокий мотоцикл. Из наушников, наплевав на осторожность, гудит «Line Without a Hook» Рика Монтгомери, а Сайно всё смотрит в просвет между шоссе и жмущейся к обочине дорогой для пешеходов и задается вопросом шумит ли так сильно мотор, или это сердце бьётся, отбивая такт. Раз в неделю ему удаётся найти лишний часок, чтобы вырваться с работы и навестить своего давнего друга. Тот живёт и работает в другой части города, но Сайно не устаёт ездить к нему и каждый раз поражаться переменам, которые произошли за пятнадцать лет их дружбы. Тигнари заметно морально вырос, по сравнению с тем, каким Сайно помнил его в девятнадцатилетнем возрасте. Теперь ему 27, он стал уравновешеннее, осмотрительнее, мягче в отношениях с окружающими, не склонен к рискованным авантюрам, за которые азартно цеплялся по юности. От прежней детской бестактности и задора не осталось почти ничего. Перемены видны и в самом Сайно. Черты его лица стали ещё острее, глаза потеряли блеск, а вместо вечного голода в них появились усталость и тоска. Раньше действительно было лучше, когда Сайно не приходилось работать на зажравшегося банковского клерка; когда он ещё не ввязался в эту проклятую преступную организацию; и, наконец, когда он находил время, чтобы провести его с самым дорогим человеком. На стекло шлема упало пара капель воды. Благо, Сайно уже на месте. Остановившись у небольшого магазина с цветами, он заглушил двигатель. Это место было ему практически родным, не смотря на то, что он бывал тут не чаще одного раза в неделю. На витрине красовались откровенно гигантские цветы в прозрачном горшке и цвели не в пример обычным, светлым нежно-розовым цветом. Наврятли кого-то вообще заинтересует сия размерная ошибка природы, но вспоминая слова Тигнари о том, какие эти цветы уникальные, вопросы к нахождению их на витрине отпадали. Казалось бы, торопиться некуда, но последние дни Сайно были омрачены ссорой с начальством. Избавиться от душевного груза и тяжёлых мыслей хотелось как можно скорее, поэтому, припарковав мотоцикл и не забыв поставить колотки, он дёрнул за ручку двери, заходя в цветочный магазин. Сайно снял шлем и тут же обмахнул перчаткой вспотевшее лицо. В нос ударил запах свежих тюльпанов. Тигнари, сидевший напротив и тут же заметивший гостя, одарил его вежливой улыбкой. — Здравствуй — Привет, — тут же ответил Сайно, тепло улыбаясь в ответ. Сайно очень любил его таким. Уставшим, но в тоже время общительным, в своём привычном глазу однотонном серо-зелёном фартуке и гладко уложенными волосами. И с аккуратным тату. Шесть лет назад общая подруга надоумила их сделать парные татуировки, так эти дурни пошли и сделали. Дурацкие отпечатки лап котов на шее обоих теперь были символами их глупой молодости. Уговор велел не сводить татуировку до тех пор, пока они не перестанут общаться. А это значило, что эти тату могут лечь вместе с ними в гроб. Чтож, на то и лучше. Оттого, что Тигнари проводил здесь большую часть своих дней, в магазинчике, помимо цветов, были чайник и микроволновка в комнате для персонала. От чая Сайно никогда не отказывался. Встав у окна рядом с другом, он по-привычному прикладывался губами к чашке, наблюдая, как Тигнари не без зависти глядел на дом напротив. Помнится, он хотел переехать туда, чтобы не ездить далеко от работы, однако ему отказали сначала из-за того, что у него был кот, а когда животное скончалось, отказали из-за того, что тот уже не был студентом. — До сих пор не понимаю, зачем ты отчислился, — подал голос Сайно, грея руки горячей чашкой чая. — Всю жизнь учил эту биологию с химией и так просто бросил. — Я хоть и люблю учиться, но микробиолог из меня никудышный, — Тигнари усмехнулся. — Да и не чувствую я, что создан для такого. Да и… — он замялся: — Разве не из-за Колеи? — В том числе, — он кивнул. — Не хочу я заниматься всей этой бурдой, когда есть дела поважнее. — Ей получше? — Сайно сделал последний глоток, опустошая чашку. — Более чем. Она уже пару месяцев в стабильном состоянии, без ухудшений. Опухоль, вроде, не растёт. — Ты же хотел вернуться в университет, когда всё уляжется. Не время ли? — Мне с первого курса прийдётся начать, — Тигнари глянул на Сайно. — Уже не хочется. Постепенно на улице начинало смеркаться, и магазинчик выглядел ещё уютнее. Они так и беседовали у окна. Тучи сгущаясь, серели, собирались на черепичной крыше соседнего дома, а по небу разливалась белая луна. Глядя на неё, Сайно вспомнил одну дурацкую фразу, которую клишированно говорили влюблённые, признаваясь друг другу. Ну и глупости. — Как у вас с Нилу? — внезапно спросил Тигнари, облокачиваясь о ближайшую стену. — Что? — Она так и не простила тебя? — А должна была? Нилу — бывшая Сайно. Они сильно поругались пару месяцев назад, и девушка всё никак не унималась, плакалась, жаловалась и кричала на бывшего за то, как он с ней расстался. Сайно и сам понимал, что поступил по-скотски. Он не любил её, как он позже понял. Никогда не любил, а встречался только для того, чтобы Нилу была его гарантом спокойствия и стабильности. Глупо, и Сайно сам это понимал. Он извинялся, много извинялся. Было бы не так тяжело, если бы Нилу не была его подругой детства. К слову, это была именно она, кто сказала им с Тигнари набить парные тату, кто ж знал, что всё это время она вынашивала в себе симпатию к Сайно. — Обидно как-то заканчивать такую долгую дружбу из-за такой глупости, как отношения, — тихо сказал Тигнари. — Глупость? — Сайно вопросительно вскинул бровь, глядя на флориста. — Зачем люди вообще встречаются? — Зачем ты отвечаешь вопросом на вопрос? Тигнари тихо посмеялся, забирая у Сайно из рук пустую кружку, ненароком касаясь его пальцев своими, запуская по спине брюнета волну мурашек. С чего бы это? — Не уходи от вопроса. Буквально, — Сайно проводил Тигнари взглядом, глазами прожигая его спину. — Пахах, — он снова усмехнулся, оглядываясь. — Я не считаю, что людям нужно встречаться, чтобы любить друг друга. —… — Мысленно Сайно был готов поклясться, что Тигнари только что сказал таким образом, что любит его. Забавно. — Ты даже не пробовал ни с кем никогда нормально встречаться, — Сайно расплылся в лёгкой улыбке, облокачиваясь о подоконник. — А мне не то, чтобы много предлагали. Что с ним сегодня? Или это Сайно сходит с ума и видит эти дурацкие намёки где попало. — …Тряхнём стариною? — Сайно сменил тему. — Как именно? — помыв кружки и убрав их на полки, спросил Тигнари. — Покатаемся Тот вечер Сайно запомнил надолго. Запомнил, как Тигнари крепко обнимал его со спины, ворча на большую скорость. В груди приятно щемило. И ежу было понятно, насколько Сайно привязан к флористу. Порой он думал, что именно из-за этой привязанности он так и не смог полюбить Нилу. И нет, совсем не потому что его сердце было занято. Сайно не считал себя влюблённым в Тигнари, совсем нет. Ему просто была приятна его компания, приятна его речь, его прикосновения. Тигнари был ему приятен, как никто другой. Не смотря на то, что они дружили большой компанией, примерно после двадцати лет Сайно твёрдо решил, что ему не нужен никто, кроме лучшего друга рядом, а потом зачем-то начал доказывать себе обратное. И ведь сам не знал почему. Пытался найти девушку, и все разы понимал, что ужасно ошибается, и от раза к разу возвращался к Тигнари, жалуясь на то, что он не умеет влюбляться. Сайно плохо помнил день, когда всё пошло не так. Всё началось с того, что он получил сообщение с угрозой. Довольно пугающее, заставившее его сорваться из дома и ненавидеть всем сердцем свою работу и, в частности босса. Он терпел эту рожу каждый день, и едва понимал, как какая-то неведомая сила вытолкнула его из нормальной жизни сюда, в это прокуренное собрание азартных уродов. Сайно работал у них местным козлом отпущения, когда приходилось набить рожу тем или иным должникам. Он чувствовал себя чуть ли не зверем на охоте, когда угрожал ножом или выкручивал руки тем, кто не хотел слушаться. Только вот сейчас он выступал в роли загнанной овечки. Пару дней назад Тигнари надоумил Сайно сменить род деятельности. Действительно ли он мечтал быть тем, кем является? Совсем нет. Разговор об увольнении зашёл в нехорошее русло.А дальше не помнит.
Словно мозг удалил травмирующее воспоминание из памяти. Сайно пытался в деталях отобразить в голове события того дня, но всё было тщетно. Всё, что он помнил — это шумную дорогу и то, что забыл шлем дома. Ехал, как ужаленный, надеясь, что сейчас проснётся. Что всё это ложь и глупый вымысел. Но это был пожар. Ещё хуже он помнил, как пытался вырваться из хватки пожарного, как тянулся к горящему цветочному и как кричал. Тело внутри не нашли, хотя и писали, что связали его и оставили в огне. А Сайно всё же уволили. Тело нашли в реке. Измучив множественными ножевыми ранениями и ударами, утопили.* * *
Нилу ушла, бросая на Сайно уставший взгляд. Он неисправим. Прошло семь лет, а Сайно до сих пор мечется и не может простить себя. Если бы он думал чуть больше, если бы не просил увольнения или вовсе бы не работал на них, Тигнари был бы жив. Он думал об этом каждый день, и каждый день утыкался в суровую реальность. Утыкался в тёмное небо над фонарями улиц, в вечный дождь над облаками и в воспоминания о тёплых вечерах проведённых в магазине с цветами. В то, что после Тигнари вскоре умерла и Колеи. Она страдала от рака не первый год, и смерть брата слишком сильно покосила её. Сайно понимал её. Понимал, как никто другой. У вечной любви нет смерти. Это единственное, за что Сайно остаётся держаться. Он будет любить его до тех пор, пока не увидит снова. Быть может спустя множество попыток вступить в отношения. Быть может во сне. Быть может на том свете. Уж слишком много времени потребовалось Сайно, чтобы понять, что ему не нужно было влюбляться. Оно не обязательно должно было быть резко и сильно. Он всегда любил Тигнари, любил искренне, самой чистой любовью, такой, с какой обычно люди идут под венец. Он хотел видеть его, чувствовать рядом, он любил его и любит до сих пор. Сайно не может пока что его отпустить. Может быть не сейчас. Не завтра, и уж точно не послезавтра. Пока что его образ так и будет рисоваться перед глазами: его зелёные глаза, добрая улыбка и тёплые объятия. Они настолько реальные, словно Тигнари вовсе никогда не умирал, а просто уехал и скоро вернётся. Но нет. Он не вернётся. Сайно больше никогда не увидит его вживую, больше никогда не коснётся его рук и волос. Никогда больше не встретит после школы, не заберёт с университета и не приедет к нему на работу на мотоцикле. Никогда — это слишком долго. Слишком тяжело. Останься он обычным пережитком прошлого — не было бы так больно. Сейчас на душе так пусто, словно в сердце зияет дыра размером с бесконечность. А где-то в прошлом, Сайно — маленький шестнадцатилетний мальчик, идёт за руку с Тигнари, так и не успев влюбиться в него и ту сотню тысяч бутонов в цветочном магазине.