Край вселенной

Маленький отель на окраине безымянной звёздной системы встретил Аргенти пустотой и безучастным взглядом старого администратора за стойкой. — Здравствуйте, мне нужен номер на пару ночей, мой прекрасный друг. — Почти напевает Аргенти, получая в ответ лишь хмурый взгляд. — Полторы тысячи кредитов. — Недружелюбно отвечает старик за стойкой. Работу свою выполнять он явно не хотел. Аргенти улыбается и, хоть и со вздохом, отдаёт ему необходимую сумму наличными. — Покажите мне номер, дорогой? — Прекратите использовать в мою сторону эпитеты, дорогой гость. — Выплёвывает мужчина с трудновыговариваемым именем на бейджике. — Как скажете. — Голос всё ещё звучит улыбающимся, пусть и слышать такое было неприятно. — Хэй, старик, мне нужен номер на три ночи. — Знакомый голос врывается в сознание. Аргенти резко останавливается и тяжело переводит взгляд на мужчину в дверях. Брови взлетают вверх на прекрасном лице Бутхилла, голова наклоняется к металлическому плечу. И вновь они на окраине вселенной, два одиноких человека, так преданных своему делу. Бутхилл был великолепен в своем стремлении отомстить. Было в нём что-то, притягивающее взгляд раз и навсегда. Если бы Аргенти не был так предан Идриле, то пожалуй, возвёл бы культ во имя галактического рейнджера. — Ого, кого я вижу. — Почти что орёт мужчина и зубасто ухмыляется. — Аргенти, мой старый, старый друг! Аргенти невольно улыбается в ответ. Склоняет голову к плечу. На лице администратора недоумение, но едва ли им двоим было до него дела. — Ты уже оплатил номер? — Да. — Великолепно, деньги тратить не придётся. Старик, показывай давай, где мы сегодня будем спать. — Аргенти качает головой и отворачивается, но улыбка с лица не желает уходить. Видеть столь же одинокую звезду на бесконечности небосвода было от чего-то очень приятно. Аргенти привык к одиночеству, но это не означало, что он его любит. — Но… — Без но, старик! Без но! Потопали, потопали, чего встали-то оба, ну ё-маё. Номер был старый, потрёпанный и совсем негостеприимным. Но по-своему очаровательным. Администратор отдал ключи, проворчал себе что-то под нос и ушел шаркающими шагами. Бутхилл первым делом заваливается на неширокую кровать с чистым накрахмаленным бельём. Шляпа падает на пол и длинные волосы рассыпаются по кровати. — Слышал, что ты недавно вернулся с Пенаконии. — Бормочет Аргенти, снимая доспехи и оставаясь в одних облегающих штанах и красной рубашке, волосы собирает в хвост и проходится по комнате в поисках чего-нибудь, чем можно было бы завязать их. — Там происходило что-то великолепное? — Взгляд зеленых глаз наконец застревает на киборге, что сейчас с интересом наблюдал за Аргенти. — М, да. Жаль ты в этой заварушке не участвовал. Потыкал бы копьём, потом бы поизвинялся за своё неподобающее поведение. Сказка. Аргенти заваливается рядом, взглядом утыкается в грязный потолок. Бутхилл поправляет ему волосы, почти с заботой. Холод металлический руки уже не вызывает желание отпрянуть. — Потыкал бы копьем? — Тихо смеётся, поворачивает голову. — Я скучал по тебе. — Тихое признание вызывает у Бутхилла улыбку. Он опирается локтём на пружинистый матрас. — Правда? Даже не связался со мной ни разу. — Мы никогда не связываемся друг с другом, дорогой. И ты это знаешь. — Хмыкает Аргенти, всматриваясь в глаза, отливающие ядовитым свинцом. — Да-да, ох уж эти договоренности. Но тем лучше, правда? Спонтанность наших встреч всегда такая сладкая. — Бутхилл снова улыбается, и острые зубы показываются из-под тонких губ. Аргенти кивает, не зная, что ещё сказать. Мыслей было так много. Все они пытались перебежать следующую. С ними обоими происходило многое за те месяцы, что они не виделись. Но начать рассказ не получается. Те ночи, что они проводили вместе, обычно проходили за долгими беседами с огромной долей шуток, приятным флиртом, за томительными поцелуями и горячими руками на холодном железе. Но сейчас разговор от чего-то не клеился. Было приятно лежать рядом с Бутхиллом, чувствуя мёртвый холод металла и механические звуки из его тела. — Ты обычно так много болтаешь, а сейчас молчишь. Даже оды о любви к Идриле прославлять не будешь, милашка? — Бутхилл склоняет голову, словно экзотическая птица с далёких планет. — Я не хочу сейчас болтать о чём-то. Мне нравится находиться рядом с тобой. Просто так. Без лишних слов. — Почти что шёпот звучит слишком громко в тишине невзрачного номера. Бутхилл замирает, бросает тяжёлый взгляд на Аргенти. — Нельзя такие слова говорить вот так просто, милашка. Ох, нельзя! — Бутхилл смеётся, так глупо и не по-настоящему. Аргенти выдыхает. Что ж, он знал каков будет ответ. — Но ты совсем фильтровать слова не умеешь. Пожалуй, замечательно, что у меня есть цензура в башке. — И вновь гогочущий механический голос. — Пожалуй. — Не спорит Аргенти, возводя глаза обратно к потолку. Бутхиллу тяжело быть серьёзным. Тяжело принимать, что кому-то он был нужен. Тяжело быть человеком, которым он себя давно не считал. И Аргенти было ужасно больно от этого. — Что-то ты сегодня пассивный какой-то. Прям аж чересчур. — Подмечает Бутхилл, разглядывая чужой незаинтересованный вид. — Аж грустно на тебя смотреть. Чё случилось-то? — Если бы… Если бы твоя жизнь была бы другой, кем бы ты хотел стать? — Почему ты вдруг спрашиваешь такую ерунду? Что, усомнился в своих великих идеалах и принципах? — Нет. Я спрашиваю тебя об этом. Не себя. — Или спрашиваешь себя через меня. — Бутхилл качает головой. За пафосными эпитетами и красивыми речами прятался человек, который, на самом деле, до одури боялся отступить от своего истинного пути. Аргенти любил красивые вещи, прекрасные слова, изящные силуэты и видел во всём что-то поистине уникальное. Иногда Бутхилл думал, что он и в песке найдёт что-то великолепное. Аргенти был настоящим эстетом с капелькой идиотизма в голове. Но у кого этого самого идиотизма нет? Все люди больные на голову. Кто-то меньше. Кто-то больше. — Не знаю. Наверное, стал бы рок-гитаристом, как мечтал тогда. Сейчас это всё уже неважно. Я бандит, который мстит. И на этом всё. — Со вздохом произносит он, поправляя чёрно-белые волосы, так красиво переливающиеся в свете жёлтых ламп, которых, как думал Аргенти, в мире давно не осталось. — У тебя бы точно получилось. Ты бы сверкал на сцене ярче всех. — О, да, в особенности после того, как я стал этой грудой железа. — Снова механический смех с примесью тоски и самоуничежения. Бутхилл ненавидел себя. Считал уродливым. В этот же момент Аргенти видел в нём особенность и считал его человечнее многих. Глупо. Они оба, пожалуй, были донельзя разными. Доблестный Рыцарь, спасающий принцесс от драконов, и Бандит с больших дорог, грабящий так неудачно проезжающие мимо караваны КММ. Недолгое молчание повисает в воздухе напряжённой нитью. Аргенти хочется сказать, что Бутхилл вовсе не груда металла. Сказать что-то о красоте. Но язык не желает поворачиваться. Он говорил это множество раз, но мнение Бутхилла о себе так и не поменялось. Ни на долю. Вместо этого говорит Бутхилл. — Я тоже скучал, милашка. — Аргенти не совсем осознаёт, когда его губы целуют Бутхилла. Руки обвивают механическую шею, пальцы забираются в загривок и цепляют длинные волосы. Бутхилл холодными руками сжимает чужие плечи, спускаются к запястьям. Пальцы, заточенные у них обоих только лишь под убийства, переплетаются. Живые и тёплые с убийственно-ледяными. Губы танцуют в неведомом никому боевом танце за право первенства, языки дерутся, зубы иногда стучат друг об друга. Острые клыки киборга ранят нежные губы. Поцелуй то ли мягкий, то ли свирепый. Пальцы сжимаются сильнее, градус повышается. Член Аргенти трётся о грубую ткань льняных трусов и искусственный член Бутхилла, который он откуда-то достал. Бутхилл едва ли получал удовольствие от всего этого. В конце концов, чувствительность тела у него нулевая. И он всё равно позволял Аргенти тереться о него и сжимать в крепких объятиях. — Кстати, я тут для тебя новую игрушку приобрёл. — Бормочет Бутхилл тому в ухо, едва кусая мочку с серьгой и вбирая её в рот. — Приобрёл или украл? — Задыхается Аргенти, подставляя шею под укусы. — Ну, позаимствовал. У них таких штук тридцать в магазине, уверен, им было не жалко. — Смеётся он в шею. По коже Аргенти бегут мурашки испуганной стаей, руки сильнее цепляются за шею, буквально прижимая лицо Бутхилла к себе. — Дурак. — Смеётся Аргенти, осознавая всю глупость поступка рейнджера. Порой ему казалось, что Бутхилл всё-таки идиотом не притворяется, а в самом деле им является. Но разве он не был великолепен в этом? Бутхилл сдирает рубашку с Аргенти, слыша треск ткани. Пытается ругнуться, но едва ли у него это получается. — Милашка, какая великолепная ткань! Просто прелесть, рвётся от малейшего движения! Ну что за… — Бутхилл морщится, качает головой и вновь пытается выругаться. — Да к Эонам! Изо рта Аргенти вылетает смешок, затем ещё один, и вот уже громкий смех раздаётся в старом номере. Аргенти остался без рубашки. Вся его шея искусана, губы влажные от грубоватых, перемешанных с нежностью, поцелуев, а на нём буквально лежит галактический рейнджер, который не был в состоянии издать ни одного нецензурного слова. Ситуация была настолько абсурдной, что вызывала истерический смех. — Что ты смеёшься?! — Бутхилл нависает скалой над Аргенти, вглядываясь в улыбающиеся зелёные глаза, и тоже ухмыляется. — Ну пожалуйста, не поправляйте меня. Особенность речи персонажа! Смешно не будет. Бутхилл переворачивает Аргенти быстро и легко. Подкладывает подушку, явно повидавшую мир, под бёдра. Аргенти продолжает тихо посмеиваться, но Бутхиллу ничего не отвечает. Глупо было объяснять, что его так рассмешило. Бутхилл сам поймёт. Обязательно поймёт. — Смазка у тебя на этот раз, надеюсь, есть? — Тон у Аргенти умоляющий. Бутхилл сзади тихонько посмеивается. — Я на опыте уже. Знаешь, иногда я думаю, что мне повезло с этой грудой металла. Мне крайне редко бывает больно. Точнее — никогда. — Бутхилл хмыкает и пожимает плечами. Аргенти поворачивает голову, прямые взгляды встречаются. — Но и остального ты не чувствуешь. — Качает головой в подушку. Выглядело глупо, но Бутхилл не комментирует. — Ничего, главное, что я мозгами наслаждаюсь. — Звучит странно. — Я стараюсь. Холодный металл пальцев прикасается к разгорячённой коже ягодиц. Аргенти вздрагивает, громко выдыхает. Слышится треск фольги, щелчок колпачка. В тишине номера старого мотеля звуки секса звучат чужеродно, словно не отсюда. Хотя, наверняка эти старые стены видали и не такое. Впрочем, едва ли они могли видеть, как галактический рейнджер натягивает презерватив на металлические пальцы и прикасается к анусу рыцаря красоты. Слишком абсурдно. Любитель нарушать закон и тот, кто преклоняется перед заповедями кодекса. Пальца касаются ануса мягко, насколько это возможно с механическим телом, едва затрагивают мышцы. Аргенти сжимает зубы, пожалуй, холод смазки был все же чересчур. — Ты не разогрел ее? — А надо было? — В голосе Бутхилла слишком много удивления, несмотря на то, что Аргенти сказал очевидную вещь. Но он вновь замалчивает, лишь качает головой в подушку. И это всё ещё выглядело глупо. Два пальца проникают сразу, растягивая мышцы анального отверстия. Из Аргенти тут же вырывается высокий стон, бёдра поднимаются выше, пытаясь вытолкнуть пальцы, но этого у него не получается. Бутхилл продолжает входить, размазывая лубрикант о внутренние стенки. Проникает дальше, и новые, еле сдерживаемые, стоны разбиваются о стены. Бутхилл вытаскивает пальцы, касается мышц ануса и выдавливает ещё холодной смазки. Однако теперь разогревает её о другую руку, затянутую в кожаную перчатку. Вновь обводит отверстие лишь для того, чтобы вдавить пальцы сильнее, проникая слишком быстро. Пальцы Аргенти впиваются в подушку, глаза прикрыты. Откровенно говоря, он уже давно позабыл, где находится. Трение члена о простынь было до ужаса неприятным, анус растягивался с трудом под давлением пальцев Бутхилла. Тяжелое дыхание вырывалось со скрипом. Бёдра то и дело подкидывало вверх, создавая ещё больше трения для члена. — Тише, не кричи так. Нас услышат, не поймут ведь. — Бутхилл смеётся. — Мы не на Земле двадцать первого века. — Бурчит Аргенти, с трудом выговаривая слова. Бутхилл наверняка вновь усмехается и пожимает плечами, — и откуда только эта дурацкая привычка? — но едва ли это было слышно за хлюпаньем смазки и тяжелым дыханием Аргенти. В какой-то момент пальцы Бутхилла оказываются слишком глубоко и Аргенти почти кричит от глубины проникновения. Рука, обтянутая латексом, ощупывает сокращающиеся стенки, находит простату и давит на нее. Аргенти всхлипывает от удовольствия, пальцы ещё сильнее вдавливаются в многострадальную подушку. Из глаз текут слёзы прямиком на белую наволочку. — Ты уже плачешь? Как мило! Пальцы давят на простату сильнее, вырывая изо рта Аргенти всё новые высокие ноты. Зад Аргенти следует за пальцами Бутхилла, что сейчас двигались вверх-вниз. Когда пальцы исчезают из ануса со смачным «хлюп» — Аргенти издаёт, пожалуй, самый высокий звук за сегодняшний вечер. Он был на грани того, чтобы кончить и Бутхилл явно это знал, потому и остановился. — Оседлаешь меня? — Говорит Бутхилл, расстёгивая молнию на брюках. — Звучит некрасиво. — Качает головой Аргенти, когда Бутхилл заваливается рядом и опирается на деревянное изголовье кровати. Аргенти с трудом взбирается на металлические бёдра и разглядывает длинный толстый страпон с едва заметными силиконовыми пупырышками. — Почему он фиолетовый? Бутхилл… — Это все, что я успел урвать. — Ухмыляется киборг, постукивая пальцами по железу бёдер. Звук выходит громким, звенящим. — Ты неподражаем. Аргенти через Бутхилла тянется за смазкой, сразу выдавливает её на силиконовый член и размазывает по всей длине, брезгливо вытирая руку о простынь. Бутхилл кладёт руки на его мягкие ягодицы, приподнимая Аргенти, и помогает ему сесть сверху. Аргенти тихо выдыхает, когда внушительная головка члена входит в него. Движения медленные, Аргенти явно никуда не планировал торопиться. Он садился на член аккуратно, без спешки, продвигался сантиметр за сантиметром с тяжелыми вздохами и выдохами. Бутхилл ему это позволял, с явным наслаждением наблюдая за заломленными бровями, сжатыми губами и за тем, как коротко подстриженные ногти впивались в его металлические плечи, в попытках ухватиться хоть за что-то. Растянутые стенки ануса поддавались силиконовому страпону легче, чем металлическим пальцам. Маленькие выпуклости на фалосе вжимались в мягкие ткани анального отверстия, вызывая странные ощущения в теле Аргенти. Руки переместились к шее Бутхилла. Аргенти склоняется вниз, падая на твёрдую механическую грудь, хвост распадается, а ярко-красные волосы падают на плечи и спину. Рука Бутхилла перемещается к лицу Аргенти, берёт за подбородок и тонкие губы впиваются в чужие. Другая рука скользит по талии, сжимает её и тянет вниз, заставляя Аргенти сесть на член одним размашистым движением. Аргенти стонет, зубы стучат об острые клыки Бутхилла. Руки Аргенти обвивают шею, пальцы запутываются в волосах. Бедра поднимаются вверх, чтобы тут же опуститься обратно на член. Резиновая головка упирается в стенку ануса. Холодные металлические пальцы прикасаются к стоящему члену Аргенти, подрачивая его. Аргенти продолжает ёрзать вверх-вниз. Аргенти отталкивается от груди Бутхилла, смахивает налипшие на лицо волосы, тяжело дышит. Бёдра неприятно трутся о металл чужих ног, трение от страпона также было не самым приятным — выступающие бугорки на его поверхности впивались в нежную плоть внутренностей, вынуждая ощущать слишком многое. Словно проникновение было не с одной стороны, а со всех. Угол проникновения же не позволял члену достать до простаты. Бёдра стучали всё сильнее, набивая синяки на белоснежной коже. Пальцы Бутхилла всё сильнее сжимали длину Аргенти, лаская с самого основания до головки. Бутхилл оттягивал крайнюю плоть, сильным размашистым движением оглаживал уретру и спускался к мошонке, перекатывая яйца между пальцами. Аргенти сильнее откидывается назад, опираясь руками на кровать, сильнее двигая бёдрами. Головка члена наконец попадает по простате, вызывая новый гортанный стон. При каждом новом толчке фаллос бил по простате всё сильнее. Бёдра Бутхилла вторили заднице Аргенти, подкидываясь вверх с каждым новым движением и задевая простату всё сильнее. Пальцы же быстрее работали с членом Аргенти. — Ну, же, милашка, кончай. — Аргенти снова громко надрывно стонет, сжимает член в себе, открывая глаза, чтобы заглянуть в улыбающееся лицо Бутхилла. Сперма попадает на грудь Бутхилла и на живот самого Аргенти. Аргенти сползает с твёрдого члена и тяжело выдыхает. Волосы разметались по постели кровавой рекой, глаза прикрыты, из головки сочатся остатки семени. Усталость накатывает как-то сама по себе. — Ты же не собираешься спать, правда? Вали в душ, а я пойду за опупительным напитком. Украл пару бутылок с Пенаконии. — Бутхилл подмигивает, пихает задыхающегося Аргенти в бок и слазит с кровати. Аргенти смеётся. — Тебе не кажется, что у нормальных людей обычно всё наоборот? Обычно они сначала пьют, а потом уже спят. — Ну так я и не человек, а ты просто очень странный. Так что, я думаю, что всё в порядке.